Кощей Бессмертный и Иван-шантажист

Ясь в очередной раз взглянул на Ивана и нервно повёл плечами. Тут, в части мира Иного, не доступного для немертвых, всё вновь стало пугающе-идеальным, правильным, симметричным. Но Ваню это, похоже, не настораживало, не заставляло переживать и сглатывать, напряжённо смотря по сторонам. То ли Иван успел привыкнуть к подобному, то ли просто не отличался особой чувствительностью, а, может, был просто храбрее или не замечал. — Для начала нам нужно найти реку. Только лезть в воду не советую, — задумчиво сказал Иван. — Лета — река забвения. Ещё забудешь все на свете, а я не уверен, что смогу в этом случае вытащить тебя в мир живых. — Думаю, стоит произвести разведку с воздуха, — кивнул на ворона ератник. — Он явно реку сможет увидеть с более далёкого расстояния, чем мы с тобой. — Я никуда не полечу, — сразу ворчливо отказался слуга Кощеев. — Пока я буду искать реки, вы сбежите в дальние дали, а меня тут оставите. Не дождетесь! Дураков нет! — Ты вполне можешь взлететь повыше и сделать круг, не выпуская нас из виду, а заодно и посмотришь, нет ли где реки, — попросил Иван устало и добавил. — Интересно, а если тут Аид? Вот бы посмотреть на живого бога… — Живого бога смерти? — удивился ворон, даже перья распушив. — Ты совсем альтернативно одарённый? — Сам такой. И Аид — бог подземного царства и властвует над мёртвыми, а мы — живые. По идее, он над нами не властен, — пожал плечами Ваня без страха. — Кощей Бессмертный, по идее, над тобой и твоим котом тоже власти не имеет: пусть он и царь, но царь злодеев, тёмных и проклятых, а поди ты… Барсика чуть не загубил, — развел крыльями птиц. — Просто мог это сделать и решил, что было бы не плохо. Так он ведь не бог! Хоть и Бессмертный, конечно, да силы немерено. Кто твоему Аиду запретит нас тут удержать или ещё что похуже сделать? Совесть или Сварог? Так нет тут места богам Руси, да и дела им до нас, смертных, нет! Совесть спит у тех, кто власть в руках давно держит… Ваня подумал и согласно кивнул: — Тем более стоит тогда тебе с воздуха осмотреться, а то наткнемся ещё на кого не следует. Пёсика трехголового, к примеру. Ясь же непонимающе смотрел то на одного, то на другого, решив не вмешиваться в разговор. Ворон громко каркнул и взлетел; когда он уже превратился в далекую черную точку в голубом безоблачном небе, ератник спросил: — Ты серьёзно решил вернуть прихвостня Кощеева назад? — Да. И это не обсуждается, — ровно ответил Ваня и потёр переносицу двумя пальцами. — Ясь, я понимаю, что его не исправить, и в любой момент он подставит, обманет, но по-другому я не могу. Мне как потом спать, оставив тут птицу беззащитную? Ворон увидел реку в свой третий или четвёртый разведывательный полет, и они неспешно шли в метрах десяти от берега, а птиц кружился над самыми головами. Иногда Ваня задумчиво смотрел на тёмные воды священной реки, на проплывающие в глубине ду́ши, похожие на растянутые тени, с открытыми в немом крике ртами, и пытался вспомнить всё, что слышал о реке Стикс. Древнегреческие мифы смешались в голове с сериями мультсериала о Геркулесе в странный коктейль. Ивану даже казалось, что Аид точно должен быть с огнем вместо волос и двумя слугами: Болью и Паникой. В то же время где-то в глубине памяти скреблось, что именно в воды Стикса окунула мать своего Ахилла, забыв, правда, про пятку, ведь женщина держала младенца именно за нее. И именно эти тёмные воды подарили знаменитому герою бессмертие. Вот только Ваня не знал, точно ли это Стикс, ведь где-то тут должна быть и коварная Лета, и ещё пара-тройка рек, о которых он просто ничего и не помнил, а может, и не знал никогда. Рисковать забыть всё не хотелось, но Ивану было ужасно интересно. Решив, что если они встретят на этой реке Харона, то когда их будут везти домой, он всё же поболтает рукой в воде: просто из любопытства. К тому же, ничего важного его левая рука забыть не могла, а правую для такого странного эксперимента было жаль. — Там лодка, — сообщил крылатый разведчик. — Где это, «там»? — чуть ворчливо спросил Иван, вздрогнув от неожиданности. Он настолько погрузился в свои мысли, что и забыл о том, что идёт не один. — Плывет с того берега, — сообщил птиц. — Причалить должна чуть позади нас. — Тогда подождем тут, — решил ератник, ставя на лапы Барсика. Кот потянулся, точа коготки о чахлую растительность и сел на попу. Идти своими лапами по пыльной земле ему явно не хотелось — вылизываться потом пришлось бы пару часов. Стикс не был укутан таким густым туманом, как Смородина, но лодку с высоким стариком в пыльной, серой старой тунике они увидели внезапно, когда она была уже очень близко, хотя им казалось, что они видят противоположный берег. Чем ближе подплывал Харон, тем лучше его мог рассмотреть Ваня. Перевозчик душ был огромного, нечеловеческого роста, Ивану даже показалось, что он с трудом будет ему по пояс. Глубокие морщины, словно трещины на пересохшей земле, подчёркивали уставшее, безразличное лицо, на котором не было ни эмоций, ни тени мысли, ни капли жизни. Он весь казался каким-то забытым, пыльным, словно Аид на пару сотен лет запер своего перевозчика в тёмном чулане и вспомнил о нём только сегодня утром и, всучив чёлн, отправил на работу, даже не смахнув с того пыль. Ване чудилось, что он видит её в глубоких морщинах. Души, полупрозрачные, сидящие послушными марионетками в лодке, были одеты в тоги и начали распадаться, исчезать, едва нос суденышка коснулся берега. — Подождите, — попросил Ваня, кинувшись к Харону, ведь тот, едва причалив, собрался тут же оттолкнуться от берега и поплыть назад, благо души уже исчезли. — Я не вожу в другую сторону, даже живых, — пророкотал перевозчик голосом, похожим на камнепад в горах. Ивану даже послышалось эхо этого рокота где-то в дали. — У нас есть чем заплатить, — крикнул отчаянно Ваня, понимая, что лодка сейчас отчалит. — Монета! У нас есть монета! — Обол? Это другое дело, — остановился Харон и вытянул вперёд огромную руку, серую, с сухой кожей. Ясь порылся в сумке и положил на ладонь монету Кощея. Перевозчик поднял руку, внимательно осматривая плату, и затем скомандовал. — На борт, он уже бежит сюда. — Кто — он? — спросил ератник, но не спорил, подхватил Барсика и потянул Ваню за собой. — Цербер! — под жуткий вой раздающийся сразу отовсюду, пояснил Харон, откликаясь от берега. — Не оглядывайтесь, иначе никогда не вернётесь домой. Жуткий вой сменился громогласным лаем, звучавшем так близко, что уши заложило, но Ваня лишь покрепче ухватил Барсика за шкирку, чтобы кот не оглянулся, чувствуя, как тот шипит, пытается вырваться из хватки, чтобы подраться с псами, что шумели за спиной, вернее одним псом, но лающим на три голоса.