***
— Что для тебя есть рай? — спросил Чонгук тихо, едва слышно. Он перевернулся на правый бок к Тэхёну и запустил руку в тёмные волосы парня, мягко поглаживая кожу головы. — Я спрашиваю не о том Рае, откуда ты родом. Люди часто говорят о Рае на земле. Что это для тебя? Тэхён замялся, поелозил на постели и после улыбнулся в ночь непринуждённо. Рай — это место грез, но на Земле для людей он составляет не так уж и много. Исполнение мечт, любовь, достаток. Ким не уверен насчет того, что для него и здесь создан персональный рай. Он скорее прячется в человеке, который сейчас рядом. — Рай — это ты, — отвечает парень, на все сто процентов уверенный в своих словах, иначе быть и не может. — Рай, то что я чувствую к тебе. Рай, это испытывать боль, чтобы принять долгожданное облегчение. Осознавать, что ты существуешь. Мне хватает этого, чтобы быть счастливым, — приподнимается Тэхён, мокро целуя своего мужчину. — Что мы будем делать целую вечность? — ластиться под бок демона Чон, обнимая за талию. — Для начала спрячемся ото всех. Потом будем наслаждаться друг другом лет двести, а там будет видно, — мурлычет Ким, когда пальцы Чонгука ползут по его телу к ягодицам. — Мы говорим о вечности, но оба знаем, что всему приходит конец. — Мы — исключение. Я обещал тебе вечность, я её тебе подарю не смотря ни на что, — смотрит в глаза Чонгук. — У любой истории есть конец, у нашей их было так много, но мне ни один не понравился. Эту же вечность мне с грехом жить, но рядом будешь ты. Тэхён залезает на мужчину, начав проводить длинными пальцами по груди. Он не справляется с водоворотом чувств внутри, окрыленный истинностью и руками Чона, что прижимает к себе ближе парня. Ким в его глазах тонул, особенно когда не смотрел он черными омутами, а пугал его белыми, что проявлялись лишь в порыве злость и любви. Взгляд, в котором скрыты все секреты мира. Смесь прекрасного, боли, порока, счастья. В нём столько серьёзности, мудрости и действительность. Иногда Чонгук бывает хрупким, тогда его хочется оградить своими крыльями от любого зла, а иногда он — живая сталь и за его спиной бы прятаться. Чонгук — это противоречие. Этот путь так труден, тернист, и всё никаких просветов, будто бесконечное хождение по лесу, в котором ты заблудился. Прошли станции: «Гордость», «Власть», «Любовь», «Смерть», «Прощение», а к «Мы» так и не дошли. Если бы это была любовь, всё решалось бы проще. Со скандалами, проклятым расстоянием, изменами, с расставанием в надежде, что «навсегда». Говорят, любовь не унижает. Но люди лгут. Сами выбирают такой путь, в котором остаться в одиночестве до конца своих дней страшно, как и прожить не с тем человеком жизнь. Любовь — насилие над собственным сердцем. Если ты выбираешь любовь, то будь готов остаться ни с чем, кроме как с вывернутой душой. Любовь не видит истины внутри человека, любовь не дарует вечный покой. И если бы между Чонгуком и Тэхёном была любовь, всё было бы проще. А так лишь гореть не сгорая, делить одну не только постель, но и душу, сводить друг друга с ума без конца. Тэхён боится до сих пор думать о том, что может в этой жизни потерять Чонгука, но найдет в другой обязательно, но этот настоящий. Самый реальный из всех, будто беглец фантазии. — Чонгук, — пытается вылезти из объятий Ким, но мужчина не отпускает, — мне кажется, что Рай это всё-таки мечта, но ведь мечты не реальны. — Не расстраивай меня такими словами, — целует в висок его Чон, — нам всё подвластно, даже время. Пойдем, — поднимается мужчина и утягивает Тэхёна в любимую комнату, где хранит остатки пережитого. — Это всё доказательство того, что преград для нас не существует. В каком бы мире мы не были, всегда встретимся. Тэхён поднимает со столика в углу красный платок, повязывая на голове. — Мне не хватает наивности, — хлопает глазами парень. — И немного веры в людей. — Ты — совершенство, со всеми своими пороками, — кладет руку на его обнаженную талию Чонгук, оставляя поцелуй на шее, где засосы стали бледными. — Я тебе и Рай и Ад подарю, всё, чего желаешь, только улыбайся почаще.***
Чонину ничего не оставалось, как забрать Уфира к себе вновь. На самом деле он думал, что демон сам исчезнет, но уходить, как выяснилось тот не собирался. Юнхо и Хосок уехали по домам, а Чонину выпала честь сидеть с Уфиром. Охотник, как мог, помог ему, да и много не требовалось. Демон обещал отблагодарить, но ничего такого парень от него не ждал, понимая, что общество чужое его никак не смущает, подбешивает слегка только. Когда через пару дней Уфир стал приходить в себя, то заговорил о работе, на которую ему стоило бы вернуться спустя столько времени, но вот загвоздка — он не хотел отпускать Чонина. Больная одержимость демона охотником уже не казалась самому Чонину чем-то ненормальным. И со временем он перестал не то, чтобы всерьёз воспринимать подколы, просто относился ко всему проще. Когда Уфир поправился, то ушёл без пинка под зад, даже не попрощавшись. Чонин вернулся с охоты под утро и не обнаружил демона внутри, обыскав весь дом. Одиноко на стол лежала записка: «Спасибо за реабилитацию, ты знаешь, где меня найти». Парень с психом перевернул столик у дивана, разорвав записку в клочья. Он привык. Привык к тому, что приходя с работы или охоты, его ждали. Уфир болтал без умолку, а теперь в доме стоит гробовая тишина. Он осуждал легкий алкоголизм Чонина и упрекал за любовь к оружию. Каждый день дарил улыбку, и отбрасывал шутки не к месту. Резко парень ощутил своё никчемное одиночество и с ним мириться не был готов.***
— Разбросай и здесь людей, — тычет в карту Сеула Марк, нависая над сидящим в кресле Сокджином. — Такую оборону никто не пройдет. Можно попробовать ещё подключить Сингапур. Ты уже вошёл на территорию Сеула, сейчас важно доказать свою компетентность. Джин впитывает каждое слово демона, он хочет, чтобы всё поскорее устаканилось, но войны и не думают кончаться. Ему толком жизни не дают и мужчина черствеет с каждым днем. Не посещает Намджуна, ругается с Рози. Думает всё, что это не для него, не стоило такую крупную рыбу ловить, но раз в руки уже вложили, то Ким всё до конца доведет. С помощью Марка у него получается больше, Чон делится опытом и ресурсами. — Тебе бы выбрать кого-нибудь из черноглазых на роль сайко, — советует Марк. — У меня есть Рози, мы справляемся, — непонимающе смотрит на парня Ким. — Я доверяю только ей. — Она — человек, а тебе нужен демон, который будет в курсе всех событий на всякий случай. — Я подумаю, — Чон хлопает его по плечу и садится в кресло напротив. — В таком случае стоит завести шпионов повсюду. — Быстро соображаешь, — щелкает пальцами демон. — Твоё преимущество в том, что у тебя целая армия бессмертных. И совсем скоро я доверю тебе ещё кое-что важное. Ты станешь непобедим и поставишь этот мир на колени.***
Никто не стал отбирать у Хосока книгу ради интереса, Каин вряд ли стал бы врать насчет того, что она опасна. И если доверил демон её Чону, то так тому и быть. Сам парень уже дома развернул книгу, пребывая в восторге от извращенной красоты и таинственности древнего артефакта. Ладонью с опаской Хосок провел по грубому переплету. В центре обложки костями был выложен непонятный парню знак. Дух захватывало, по телу пробежали мурашки, от Некрономикона шел ощутимый холодок. Открывать её Хосоку строго настрого наказали, что нельзя и в себе сам охотник не сомневался. Знал, что не совершит глупость, но к его большому сожалению пальцы сами дрогнули. И истина открылась. Страницы из человеческой кожи были исписаны кровью, землей, травой. На них рисунки, которые понять не всем дано. Хосок только пару пролистал, не понимал языка, на котором написан Некрономикон, но стоило ему, как обезумевшему начать листать и листать, как его ударила сила книги. Её же проклятие, защита. Чон вздрогнул всем телом, откидывая голову назад. Он чувствовал, как эта мощь проникала в его сознание, распространяясь так и по телу, травя душу темнотой. Хосок всё понял, дело не в словах и картинках, а в смысле того, что пытался донести автор. Главный секрет Некрономикона. Хосок потерял сознание, а когда вернулся в реальность, то потерял счет времени, отдирая себя с пола. Книга осталась нетронутой, парень захлопнул её, и замотал в ткань, пряча под кровать. На улице по-прежнему стояла ночь, казалось, что прошло несколько дней, но взглянув на часы, Чон понял — всего минут пять. Он вошёл в ванную, подходя к зеркалу, в котором себя с трудом узнал. Всё те же: глаза, нос, губы, уши, но внутри перевернутое. Хосок насквозь прошивал себя взглядом. Душа, сияющая ярче солнца, покрывалась липким мраком. Чон остался человеком, но с другой начинкой. В голове то и дело, что в клубок собирались тысячелетние знания, с которыми Хосоку ещё сто лет выживать, не жить. Настолько это разрывает его изнутри, что кричать бы, но рот не открывается в немом шоке. Парень умывается, а в ладонях рука ледяная на молекулы рассыпается. Он чувствует этот мир настолько ярко, насколько возможно. Слышит, как скребется где-то под потолком букашка. Видит весь путь спускающейся в раковину воды. Хосок ощущает свои эмоции, что были до этого запрятаны под семью замками в его душе. Свет в ванной гаснет, лампочка от накала энергии лопается. Только парень продолжает видеть своё отражение в зеркала, его глаза горят.***
— Что такое? — Чонгук поднимает глаза от экрана ноутбука, когда в доме появляется Тэхён, падая лицом в подушку на диване. — Душа моя? — Видел Сумин, — бормочет Ким. — Я не был готов вот так снова с ней столкнуться. — Мы можем снять заклятие, хотя бы попробовать, — убирает с колен ноутбук Чон, отставляя на кресло, и подходит к парню, присев рядом. — Ты хочешь? — Нет, просто время идет и ничего не меняется. Мы все ждем, когда Самаэль начнет действовать, но пока глухо. А я свободы хочу, я дышать здесь не могу, — принимает нормальное положение Тэхён. — Всё напоминает мне о моей жизни, — Чонгук обнимает его, поглаживая по волосам, что растрепал уличный ветер. — Чимин говорит, что Кассандру нигде не видно, значит, она у демонов. Не жди ничего, иначе ожидания не оправдаются, пусть всё идет своим чередом. — Ты не понимаешь. Я просто гулял, — прячет глаза Тэхён, — я думал и пришёл к выводу, что мысли убивают меня. Если в ближайшее время я не сбегу отсюда, то больше никогда не смогу выбраться. — Порой место, кажущееся нам адом, есть наш дом, самое важное место в жизни. Не сохраняй плохих воспоминаний о том, что было. Тэхён, — берет его лицо в свои ладони Чонгук, — ты больше никогда не увидишь своих друзей, семью, как и я. Это наша жизнь. Я тебя читаю, ты боишься потеряться вместе со мной. Только мы мертвы уже давно и впереди нас ждет кое-что особенное. — Не мертв, кого навек объяла тьма. В пучине лет умрет и смерть сама. — Никогда, — не обещает, клянется. — Вопрос. Когда?***
Хосок выходит из дома в полдень, но прогулки не помогают ему проветрить голову, забитую тайнами. Сколько бы дней и ночей не прошло, тяжесть всё та же на сердце. Чон едет на кладбище, садится на грязную траву, приветствует каждого по отдельности. Солнце за тучами прячется, греть тьму в парне отказывается. Хосок и не просит, ничего не ждет. Он в воздухе феромоны счастья ловит, потому что здесь редко, но можно встреть своё спасение в лице недочеловека. Чон на себе чувствует пристальный взгляд ещё минуту, поднимается, чтобы обернуться и встретиться с пустотой, но не ленится пройтись до дерева, за которым, он знает, прячется гуль. — Ты не ушёл, когда была возможность, — говорит Хосок. Юнги смотрит пристально, к стволу жмется от холода. Он выглядит ещё более побитым, с глазами полными отчаяния, но веры. Рассматривает Чона детально, вроде и подмечая что-то для себя, а вроде и нет. Хосок убивает его взглядом, не давая раскрыть себя Мину, как и коснуться, иначе об огонь Юнги его обожжется и заживо сгорит. — В тебе что-то изменилось, — сипит парень. — Еду себе искал? — скалиться охотник, напирая. — Новую могилку разорить вздумал? — Что за наезды? Ты забыл, что убил мою семью!? — кричит Юнги, хочет от себя оттолкнуть, но Чон успевает увернуться. — Да что ты такое? — теряется он. — Хотел сказать тебе чуть позже, но поведаю сейчас, — облизывает губы Хосок. Он видит перед собой не лицо того красивого школьника, что вскружил ему голову, перед Чоном реальность уродливая, которую даже касаться боязно. — Я люблю тебя, — быстро и смело, будто спросил: как дела. Юнги шумно сглатывает и от слабости в ногах падает на землю. — Неожиданно? — смеётся Чон. — Я люблю тебя, Юнги! Я так давно хотел тебе это сказать, не представлять, что говорю, а сказать. Знаешь, вообще-то у меня не было никакого желания видеть тебя и слышать. Ты виноват в том, что я сделал. А сейчас я тебя не отпущу. — Ты продал душу? — закрывает лицо Юнги, чувствуя, как вот-вот заплачет. — Если бы, — хмыкают сверху. — Ты у меня внутри прижился, было ошибочно думать, что я смогу жить без тебя. Беги куда хочешь, я везде тебя найду. Вернувшись домой, Хосок не обнаруживает книги.***
— Читай! — приказывает Самаэль, не отходя от Евы. Девушка, глотая слезы, пытается разобрать текст перед глазами. Она всё надеялась, что сможет найти укрытие, либо проклятую книгу не найдут, но Самаэль всегда на десять шагов впереди. — Мне нужно лишь одно заклинание, — её пронзает тьма, но та что внутри, не собирается уживаться с другой. — Я вижу, — шмыгает брюнетка, смотря куда-то в темную стену. Перед ней на столе лист и ручка, но она проговаривает заклинание, Сэм пишет сам. — Что это? — перед ней всё та же комната, в которой адский трон и демоны, но Кассандра оборачивается без конца, как будто кто-то невидимый терзает её. — Что видишь? — скептически смотрит на неё Самаэль, но девушка, просидевшая за книгой всего лишь несколько минут, начинает кричать и бегать по залу, падая у трона. Сэм отправляет демонов проверить. Из глаз ведьмы струями кровь обрамляла лицо, но пульс ещё был. — Живо всё подготовить, пока она не сдохла! Перед Самаэлем ставят глубокую чашу и приносят ингредиенты для заклинания поиска. Демон первым делом вырывает душу девушки, опуская на дно, и только после добавляет остальные ингредиенты, помешивая рукой, неприятную субстанцию. Он уже готов к великому. В его руках не только ключ, но ещё Самаэль видит дверь.***
Дверь в спальню тихо открывается, на полоску света из коридора реагирует домашний зверек Сокджина. Ким включает свет в комнате и проходит к дивану, на котором сидел Намджун. Один вид на мужчину доставлял японцу невероятное чувство величия. — Почему в темноте сидишь? — поднимает с пола небольшие подушки мужчина. Замечает перевернутый поднос с едой, что не в первый раз происходит, но Джин и не думает на это как-то реагировать. — И не ешь. С голода ты не умрешь, я засуну тебе в глотку всё до крошки. — Пришел хвастаться успехами? — низким голосом спрашивает Намджун, так и лежа на спине и смотря в белый потолок. — У меня всё, как и всегда отлично. Я о тебе позаботиться хотел, — улыбается Сокджин, убирая руки в карманы брюк. — Смирение такая тяжелая штука, к нему долго идти, но ты лет через пять точно придешь. Как миленький не то, что кушать будешь, так ещё и подставляться под меня, — хохочет он, Намджун подрывается, чтобы ударить, но не успевает. Слабость в теле говорит о себе, Джин сильнее его в сотню раз. Он валит обратно на диван, лицом в мягкую обивку. — Без рук, милый. — Сука! Пусти меня! Это ты смиришься с тем, что я убью тебя! — дергается Ким, позади лишь смех в ответ. — Такой забавный. Мне даже нравится твоя дикость. А знаешь, что ещё нравится? Борьба, но надежда в твоих глазах однажды погаснет и тогда я так же войду в эту дверь, а ты склонишь голову, — поднимается Джин, отпуская мужчину. — Время, время, — повторяет Ким, выходя из комнаты, и выключает свет. Он ещё немного стоит за дверью, прислушиваясь к ругательствам за спиной, и спускается на первый этаж, Джин заворачивает к своему кабинету, в котором оставил Рози, но слышит два голоса. — Тебя могут заметить, — шепчет девушка. — Корнелия, я скучал, — отвечают ей. Аббадон бросается к девушке, обнимает со всей силы, она начинает плакать. — Больше я не могу обходить тебя стороной. — Прошу тебя, не сейчас, — уже навзрыд, у обоих мужчин сжимается сердце от её слез, но если демон может коснуться её и успокоить, то Джин не в силах подглядывает со стороны. — Я не хочу твоей смерти, а если кто-то узнает? — Никто не узнает, — целует её в мокрые щеки Аббадон. — Самаэль нашёл место, я выкрал кольца. Всё будет хорошо. — Я не готова… я… за тебя боюсь. Ты же будешь участвовать в этой войне? — теперь она не отпускает его, боясь любимого тепла лишиться. — Случись что и… — Вернусь, — отрезает и целует.***
Чонгук находится в гараже, когда к нему приходит Аббадон, молча раскрывая перед Смертью ладонь. — Всё? — выпрямляется Чон, вылезая из под капота. — Всё, — отвечает демон, поворачивая голову к Тэхёну стоящему рядом с соседним спорткаром.