Мистерия света и тьмы

      Бальтазар стиснул зубы, неотрывно глядя в незашторенное окно коттеджа. Рыдающая женщина средних лет билась в объятиях мужчины с мрачным выражением лица, периодически вырывалась, обхватывала голову руками и срывалась на короткий вой, который долетал через приоткрытую форточку. Руки Бальтазара невольно сжались в кулаки.       Он прикрыл глаза, ловя себя на мысли, что неотрывное наблюдение за убитой горем матерью рождает какое-то незнакомое и очень неприятное чувство в груди. Бальтазар только скривил губы, понимая, что если о подобном узнают его собратья, то визит в отдел Наоми ему гарантирован. Он не должен ничего чувствовать. Это было лишь рядовое задание.       Глаза распахнулись сами по себе, и Бальтазар вздрогнул, когда понял, что женщина пытается вонзить себе в грудь осколок, очевидно, ей же разбитой вазы и только заходится очередным приступом рыданий, когда мужчина успевает перехватить её руку и крепко прижимает к себе. Лицо совсем маленькой девочки словно увиделось наяву. Чувство внутри стало совсем невыносимым.        — Вы ангелы? Настоящие ангелы? — звонкий голос ребёнка полон восторга, а яркие голубые глаза сияют. — Вы услышали молитву моей мамы? Вы сможете нам помочь?        — Бенджамин, у нас есть приказ, — голос Мирабель звучит безлично, пока она удерживает вырывающуюся и ничего не понимающую женщину. — Она должна умереть.       Бальтазар почему-то очень хочет отвести взгляд, следуя примеру отца семейства, который явно потерял надежду освободиться из его хватки, но всё равно заставляет себя остаться стоять без движения. Ангельский клинок входит в грудь девочки слишком легко, и только в голубых глазах навечно застывают неверие и боль, когда она, не издав ни звука, оседает на пол.       Бальтазар тряхнул головой, пытаясь отогнать невероятно яркое воспоминание, и напомнил себе, что у них был приказ. Наоми утверждала, что ребёнок был опасен настолько, что задействовала ангелов из двух разных гарнизонов для устранения проблемы. Бальтазар всё-таки отвернулся, когда зацепился взглядом за женщину, которая теперь явно пыталась вырвать себе волосы.       Машинально сделал шаг в сторону, а потом ещё один и ещё. Тихая улочка повернула, выходя на более оживлённую дорогу, но Бальтазар не видел ни ярких огней вечернего города, ни пёстрой толпы на улицах, которая продолжала гулять, несмотря на то, что страна в целом была охвачена беспорядками. Застывший взгляд девочки не желал стираться из памяти.       Впервые за долгие годы в груди что-то теснилось, а недопустимые мысли о неправильности действий ангелов всё увереннее крутились в голове. Бальтазар с досадой ударил ладонью по стволу дерева, возле которого остановился на обочине, и помотал головой. Он просто должен вернуться в гарнизон и оставить выполненную миссию лишь воспоминанием.       Что-то внутри соглашаться с подобным развитием событий совсем не хотело. Бальтазар ободрал ладонь о кору дерева, пытаясь сказать себе, что клинок вонзил не он. В груди стало совсем неприятно. Это не было оправданием. И отсутствие эмоций, которое уже таковым не являлось, по сути, не мешало это понимать. Просто миссия. Бальтазар сглотнул, а мысли окончательно перемешались.       Наоми подчинялась напрямую архангелам и никогда не ошибалась. Она не отдала бы подобного приказа, не будь это действительность необходимостью. Отец завещал им оберегать людей и любить их больше, чем его. Разве убийство невинного человеческого детёныша входит в подобный завет? Но Наоми утверждала, что это дитя едва ли не опаснее Люцифера. Бальтазар сжал ствол дерева сильнее.       Боль немного отрезвила. Мысли не прояснились, но притихли. Бальтазар глубоко вдохнул ненужный ему воздух. Кастиэль пообещал прикрыть его отсутствие от всех на некоторый промежуток времени. Возвращаться в гарнизон прямо сейчас не являлось необходимостью. Взгляд упал на яркую вывеску заведения, расположенного чуть дальше по основной улице.       Бальтазар заколебался. Неоновые буквы итальянских слов, выписанные вязью, призывно мигали. Память услужливо подкидывала знание, что люди часто ходят в заведения, которые называют барами, чтобы употребить алкоголь, который помогает им расслабиться. Сомнение, недопустимое сомнение, вспыхнуло так ярко, что его опознал даже Бальтазар.       Человеческие горячительные напитки вряд ли подействуют на него так, как действуют на самих людей. Но пребывание в баре даст возможность собраться с мыслями и устранить все недопустимые. Бальтазар оттолкнулся от дерева, исцелил ладонь и решительно зашагал по направлению к вывеске. Вернуться в таком состоянии в гарнизон он всё равно не мог.       Сильно притуплённое внутренним раздраем чутьё ангела не среагировало на пристальный взгляд импозантного вида мужчины, который медленно последовал за Бальтазаром, выдерживая дистанцию. Обычная с виду дверь, ведущая в увеселительное заведение, открылась легко и Бальтазар замер на пороге, всё ещё терзаемый сомнениями. Внутри было шумно и оживлённо.        — Сеньор, вы проходите? — какая-то женщина тронула Бальтазар за плечо, и он моргнул, быстро опознавая язык, на котором к нему обратились, как итальянский. — Если нет, не могли бы вы подвинуться? Сеньор?       Бальтазар скорее машинально, чем осознанно шагнул в сторону, позволяя женщине пройти, и тряхнул головой. Отступать в последнюю минуту он никогда не любил. Сомнения спрятались, когда Бальтазар решительно шагнул в помещение и направился к барной стойке, где находилось немало народу. Слишком ярко накрашенная бармен лишь бросила на него быстрый взгляд и толкнула к нему по стойке бокал.        — Сегодня первый негрони за счёт заведения, — она дежурно улыбнулась, но подмигнула неожиданно куда более искренне. — Пей до дна, красавчик.        — Я… — немного растерялся Бальтазар, но бармен уже не обращала на него внимания и отошла к другому концу стойки, где какая-то женщина шумно требовала ещё один коктейль.       Бальтазар чуть подозрительным взглядом изучил содержимое бокала, но сразу же напомнил себе, что пришёл сюда именно с целью выпить. Ещё секунду поколебавшись и с трудом подавив желание принюхаться к непонятной жидкости, Бальтазар напомнил себе, что он воин, который не может позволить себе бояться испробовать что-то неведомое. Это недостойно.       Последовав совету бармена, Бальтазар решительно опорожнил стакан одним долгим глотком и прикрыл глаза, пытаясь понять вкусовую гамму. Напиток преимущественно ощущался горьким, но одно то, что какой-то вкус присутствовал, весьма удивило Бальтазара. По рассказам собратьев, которым доводилось пробовать человеческую пищу, она воспринималась исключительно как набор молекул.       Рассеянно подумав, что, возможно, это касалось только еды, но не напитков, Бальтазар пронаблюдал, как сидящий неподалёку от него молодой человек жестом руки показывает бармену, что ему необходимо повторить напиток. Выждав, когда бармен освободится, Бальтазар сделал то же самое и даже немного удивился, когда девушка только коротко улыбнулась и быстро смешала ему коктейль.       Вторая порция напитка пошла даже лучшей первой. Бальтазар прислушался к странному ощущению тепла, медленно разливающемуся по телу, и неожиданно для себя подумал, что идея зайти в бар была одной из лучших, что его когда-либо посещали. Очередной взмах и вновь заполненный бокал и вовсе расположили задержаться. Несколько часов в запасе у него точно было.       Бальтазар отогнал мысль о том, что он соврал Кастиэлю, ради того, чтобы уговорить его прикрыть отлучку. Чувство неправильности всё равно осталось царапать внутри. Бальтазар вздохнул и уже уверенно махнул бармену рукой. Кастиэль был образцовым, правильным ангелом, и хотя являлся его ближайшим другом, в данной ситуации понять его не мог. Мысли немного успокоили.        — Классический негрони, лапуля? — глубокий голос с уловимым акцентом раздался так неожиданно и близко, что Бальтазар едва успел убрать клинок, почти скользнувший в руку.       Мгновенно обернулся и подозрительно уставился на холёного вида мужчину в чёрном пальто, который сел почти вплотную к нему, а обращался явно к бармену, которая подвинула стакан очередному новому посетителю, как и самому Бальтазару, когда он только вошёл. Мужчина взгляд проигнорировал, приподнял бокал, зачем-то внимательно рассмотрел коктейль на свет и медленно отпил.        — Сегодня первый за счёт заведения, — дежурно улыбнулась бармен, и Бальтазар неожиданно подумал, что она должно быть безмерно устала повторять одну и ту же фразу.        — Недурно, весьма недурно, — мужчина одобрительно кивнул и допил остаток своего коктейля одним протяжённым глотком. — Повтори-ка мне, кисуля. И знаешь, добрые начинания надо поддерживать. Давай и моему соседу.        — Как скажите, — бармен улыбнулась чуть заинтересованно и окинула мужчину цепким взглядом. — Если захотите… разнообразия, я делаю великолепный коктейль «Шипучий флирт».        — Заманчиво, лапуля, — мужчина одарил бармена широкой улыбкой. — Не отка…        — Зачем? — с недоумением спросил Бальтазар, когда бармен, не прекращая улыбаться его соседу, подвинула к ним наполненные бокалы. — Чего вы хотите от меня?        — Прости, касаточка, мой новый знакомый явно не обремёнен вежливостью, — мужчина вновь проигнорировал взгляд Бальтазара, который растерялся окончательно, и коротко улыбнулся бармену. — Ты не отвлекайся, а мы пока побалакаем с этим парнишей о том, как нехорошо прерывать чужие разговоры.        — Я заканчиваю в полночь, — рассмеялась бармен в ответ и, чуть покачивая бёдрами, направилась вдоль стойки к очередному требующему вниманию посетителю.        — Что за пещерная грубость? — мужчина наконец удостоил Бальтазара взглядом, и тот сам не понимая почему вдруг ощутил непреодолимое желание отвернуться, а лучше немедленно покинуть бар. — Полно, красавчик, я проявил вежливость, угостил доброго самаритянина выпивкой. И какую получил благодарность?        — Я не понимаю, — Бальтазар чуть нахмурился и почувствовал себя сбитым с толку. — Зачем угощать меня?        — Такое часто происходит в подобных заведениях, лапуля, — в голосе мужчины прозвучало что-то, что Бальтазар с некоторым сомнением идентифицировал как умиление. Растерянности, практически незнакомой ранее, добавилось. — Я Кроули. Просто к слову.        — Это имя? — Бальтазар нахмурился сильнее и машинально выпил очередной коктейль, только сейчас замечая несколько странных взглядов. Понимание, что, вероятно, коктейль стоило пить хотя бы несколькими глотками, пришло, как только Бальтазар огляделся. Оставив себе галочку об этом в памяти, он чуть задумчиво добавил, возвращая своё внимание разговору: — Странное.        — Обычно люди представляются в ответ, — Кроули неожиданно склонился к Бальтазару, который едва подавил желание отшатнуться, и произнёс фразу так, словно открывал секрет создания мира. — Называют себя, если ты вдруг не понял, лапуля.        — Я не че… — Бальтазар моргнул, осёкся и неожиданно понял, что в помещении вдруг стало жарко, словно кто-то вдохнул в него нагретый специально воздух. Мелькнула нечёткая мысль о действии алкоголя, но улетучилась, не задержавшись в сознании. — Бальтазар. Меня зовут Бальтазар.        — Это имя? — на губах мужчины мелькнула самодовольная усмешка, но Бальтазар не понял, чем она вызвана. — Странное, — словно бы передразнил Кроули.        — Какое есть, — Бальтазар с лёгким недоумением пожал плечами, не понимая, чем его имя не угодило новому знакомому. И только через секунду осознал, что тот всего лишь вернул ему его же фразы. Чувство, вспыхнувшее внутри, Бальтазар распознал как раздражение. — Благодарю за угощение, но не думаю…        — Полно, красавчик, злиться будешь позже, — Кроули отмахнулся от попытки выразить желание прекратить общение и махнул бармену. — Повтори-ка нам, лапуля.        — Я не понимаю, — Бальтазар машинально сделал на этот раз вполне обычный глоток и сжал руку в кулак. Множество незнакомых ощущений теснилось внутри и сбивало с толку. — Зачем?..        — Думать за бокалом выпивки не лучшая затея, лапуля, — Кроули широко улыбнулся, поднялся на ноги, одной рукой с поразительной ловкостью подхватил оба бокала, а второй сжал предплечье Бальтазара, не вздрогнул от взгляда, в котором мгновенно отразилось напряжение, и потянул его к себе. — Вот там пустует весьма удобный столик, — Кроули невозмутимо кивнул в сторону частично отгороженного пространства возле окна, через которое открывался вид на какую-то площадь. — И те чудные диванчики выглядят куда более удобными, чем эти архаичный барный реквизит, именуемый стульями.        — Зачем нам садиться за стол? — с подозрением осведомился Бальтазар, даже не отдавая себе отчёта, что всё-таки поднялся на ноги и заметно покачнулся. — Это обязательно делать, находясь в таких заведениях какое-то время?        — Там удобнее, — Кроули закатил глаза, и решительно потянул Бальтазара в обозначенную сторону, не оставляя времени на размышления. — И вид из окна загляденье.        — Вид? — эхом переспросил Бальтазар, а потом осознал себя сидящим на одном из диванов. Кроули со стуком поставил перед ним его же бокал и непринуждённо развалился напротив, уложив одну руку на спинку. — Вероятно, эта площадь местная… достопримечательность?        — Скорее уж горячие девочки, гуляющие по ней, — хмыкнул Кроули в ответ и сделал медленный затяжной глоток, не отводя от лица Бальтазара какого-то задумчивого взгляда. — И как тебя занесло в логово порока, перн… лапуля?        — Как ты хотел меня назвать? — чутьё неожиданно среагировало словно на угрозу, и Бальтазар подобрался, отмечая, что сосредоточиться получается с трудом. В голове странно шумело. — Кто ты вообще такой?        — Любопытный вопрос, кисуля, — Кроули усмехнулся, сохранил обманчивую расслабленность в позе, но его взгляд стал цепким. Он осмотрел Бальтазара, будто размышляя или принимая какое-то решение, а потом достал что-то из кармана пальто и отложил в сторону. — Ответь сам.        — Ты демон, — Бальтазар почти сорвался на крик и попытался шарахнуться, когда Кроули молниеносным движением перегнулся через стол и зажал ему рот ладонью. — Ммм, — промычал Бальтазар, стараясь вырваться.        — Не дури, пернатик, — Кроули сильно понизил голос, и говорил быстро. — Мы в баре, где полным-полно людей. Хочешь, чтобы нас отсюда вышвырнули? Или желаешь устроить выставку талантов? — Кроули отнял ладонь, кивнул, когда Бальтазар не стал продолжать возмущаться, поддёрнул пальто, невозмутимо опустился на своё место и, сделав глоток из своего бокала, насмешливо добавил: — Орать вообще необязательно, уверяю тебя, проблем со слухом не имею.        — Как сумел ты скрыть свою суть от меня? — Бальтазар насупился, выглядел напряжённым, но говорил даже тише обычного. Несколько обернувшихся к ним ранее посетителей явно утратили интерес. — Ангела обмануть демонам не дано.        — У всех свои секреты, пернатик, — Кроули самодовольно усмехнулся и молниеносным движением убрал отложенный ранее предмет в карман, едва заметив взгляд Бальтазара, направленный на него. — Мы не так близко знакомы, чтобы я делился своими.        — И не будем, — отрезал Бальтазар и поднялся на ноги. Нахмурился сильнее прежнего, когда осознал, что координация его движений ощутимо нарушена и ухватился за край столешницы, пытаясь сохранить равновесие. — Демоны не должны находиться на Земле.        — Если не имеют прямого приказа Короля Ада, лапуля, — Кроули чуть приподнял брови и склонил голову к плечу. — Ангелам, помнится мне, спускаться на Землю и вовсе строжайше запрещено.        — Если они не исполняют порученную руководством миссию, — недовольно отозвался Бальтазар, поразмыслил мгновение и опустился обратно на диван, не сводя при этом с Кроули пристального взгляда. — Я должен о тебе доложить.        — Неужто? — Кроули чуть насмешливо развёл руками. — Не смею препятствовать. Но на твоём месте я бы прежде подумал, что скажешь шефу, досточтимому Кастиэлю, если я не ошибаюсь. Ты не на миссии, и мы оба это знаем. Признаешься в употреблении спиртных напитков в моей компании?        — Ты не на моём месте, — Бальтазар качнул головой, с сомнением глянул на свой бокал, но всё-таки взял его и сделал большой глоток. Шум в голове резко уменьшился, но мысли всё равно путались. Сидящий напротив демон никак не хотел восприниматься злом, которое подлежит уничтожению. — И я с тобой ничего…        — Да брось, Балти, — в голосе Кроули неожиданно скользнуло что-то похожее на досаду, а он мимолётно закатил глаза. — Ты именно что со мной. Сидишь и наслаждаешься неведомым тебе до сегодня негрони. И испробовать его ты решил явно не от хорошей жизни и радостной службы. А теперь используй уже то, что у вас, пернатиков, вместо мозгов и прикинь, кто ещё в этом милом заведении может предложить тебе не только приятную, но и понимающую компанию.        — Я Бальтазар, — поправка, казалось, прозвучала из чистого упрямства. — И не собираюсь вести с тобой беседу. Ты…        — То, что ты не Леонардо да Винчи я уже заметил, — перебил Кроули, гримасой изобразил усталость, залпом опустошил свой бокал и призывно махнул проходящей чуть в отдалении официантке. — Ну же, лапуля, отбрось это своё пернатое занудство и расслабься. Побалакать можно и с демоном, если аперитив хорош.        — Это… неправильно, — фраза прозвучала настолько неуверенно, что глаза Кроули, который жестом указал официантке на пустой бокал, довольно сверкнули. Бальтазар, задумчиво изучая содержимое своего бокала, только покачал головой. — Тем для беседы быть у нас не может общих.        — Полно, пташка, — Кроули отмахнулся и словно позабавился ответу. — Алкоголь и не таких непримиримых врагов превращал в лепших друзей. Давай, просто забудь, что я страшный и ужасный демон, и выкладывай. Приказ предаваться пороку тебе явно не на небесах отдали.        — Не твоё дело это, — тут же ощетинился Бальтазар, но как-то быстро поник, допил свой коктейль и вдруг горько пробормотал: — Макаки должны жить. Отец велел нам их оберегать. Как может быть правильным детёныша убийство?        — О, — Кроули разве что не присвистнул, мимолётно и абсолютно равнодушно улыбнулся официантке, которая ловкими явно привычными движениями поставила на стол бокалы с новой порцией коктейлей, бутылку джина, пустые бокалы к ней и ведро со льдом. Коротко пояснила, что это подарок от заведения и с дежурной улыбкой отошла от столика. — Никак наш оплот света, ангелы господни, опустились до убийства детишек? Впечатлён.        — Да что ты… — Бальтазар резко вскинулся и даже попытался встать, но благоразумно передумал, когда чуть пошатнулся в очередной раз, с силой опустил вытянутые руки на стол и склонил голову. — Не должен я…        — Пташка, — неожиданно резко перебил Кроули, взгляд которого стал серьёзным, и сжал своей рукой чуть подрагивающую ладонь Бальтазара. — Ребёнка убил ты?        — Нет, — Бальтазар почти отчаянно замотал головой, чуть запоздало вздрогнул, без должного старания попытался выдернуть свою ладонь, но не преуспел, схватил бокал с коктейлем свободной рукой и, забывшись, в очередной раз опорожнил его одним долгим глотком. — Я смотрел. Я не мог… Приказ. Она была опасна. Мы должны были нейтрализовать угрозу. Почему я не могу… Я вижу её глаза. Застывший взгляд…       Бальтазар умолк и как-то судорожно сглотнул. На несколько минут повисла тишина. Кроули со странным выражением лица неторопливо и явно умеючи открыл бутылку джина, плеснул в чистый бокал на треть, оценил взглядом, долил до половины и щедрым жестом насыпал туда уже чуть подтаявших кубиков льда. Подвинул к Бальтазару и ровным тоном предупредил:        — Это не стоит пить залпом, пташка. Смаковать не предлагаю, но всё же употребляемый небольшими глотками этот напиток интереснее.        — Оно всё горькое, — Бальтазар пожал плечами и будто бы немного пришёл в себя. Немного рассеянно пожал плечами и наконец отнял свою руку, когда его взгляд скользнул по столу. — Но эффект неожиданный. Такое странное тепло, даже жар. Любопытно.        — Явно стоит продолжить изучение, — уверенно отозвался Кроули, в глазах которого почти неуловимо сверкнула довольная хитринка, и кивнул на бокал, который сам наполнил минуту назад. — Это ты ещё не пробовал, пташка.        — Оно всё горькое, — то ли с отрицанием, то с упрямством повторил Бальтазар, но джин пригубил, замер на мгновение, а потом с неожиданным энтузиазмом выпил содержимое двумя глотками. Не до конца растаявшие кубики льда звякнули о дно. — У этого другой вкус, — в голосе Бальтазара скользнуло слабое удивление, а он зачем-то заглянул в пустой бокал, словно надеялся, что тот обладает функцией самонаполнения. — Приятный.        — Вот и чудно, пташка, — Кроули довольно хлопнул в ладоши и широко улыбнулся. Повторил свои прежние манипуляции с опустевшим бокалом и подтолкнул его к Бальтазару. — С напитком этим вечером для тебя мы явно определились.        — Почему ты так меня называешь? — Бальтазар неожиданно вскинул голову. Секунду смотрел на Кроули взглядом, в котором отсутствовал даже намёк на узнавание, а потом тряхнул головой и свёл брови к переносице, что повлекло за собой появление на его лице странной гримасы. — Я не птица. А ты демон…        — А как хорошо всё начиналось, — пробормотал Кроули с явно наигранной досадой, сделал глоток коктейля и перевёл взгляд на Бальтазара, прикрыв один глаз. — Пернатик, ну не ломай ты кайф себе и мне, раз уж у нас сложились милые посиделки.        — Сидеть с демоном я не должен. Но ты не похож… — Бальтазар чуть прищурился, машинально взял бокал, несколько секунд смотрел в него, а потом перевёл взгляд обратно на лицо Кроули. — Страшен твой лик, но скрыт он от меня. Как ты это делаешь?        — Если действительно жаждешь это узнать, пташка, придётся сильно постараться, — Кроули провокационно усмехнулся. Поднял свой бокал и отсалютовал им в сторону Бальтазара, который как раз сделал большой глоток джина. — Рад знакомству.        — Не можешь ты испытывать радость, — Бальтазар насупился, будто это было величайшим огорчением в его жизни, и опустошил свой бокал. Помолчал, а потом с каким-то почти детским удивлением констатировал: — Вкусно.        — Зато я не привык отказывать себе в удовольствиях, — парировал Кроули. — И раз уж мне в качестве сомнительного выигрыша досталась компания ангела на вечер, то рискну подпортить себе карму и окунуть его в мир плотских и грязных развлечений. Возможность развратить невинное дитя божье весьма возбуждает, пташка.        — Не понимаю я, о чём ты говоришь, — Бальтазар покачал головой, поднялся на ноги, но мгновенно начал заваливаться вбок. Восстановил равновесие и обиженно нахмурился. — Мне надо идти. Я должен… Той женщине…        — Полегче, пернатик, — Кроули в секунду оказался на ногах, обогнул стол и ловким уверенным движением усадил Бальтазара обратно на диван. — Направление твоих мыслей в сторону дам мне нравится, но силёнок тебе может не хватить. Оставь поиск подходящей нам компании папочке.        — Что говоришь ты такое? — Бальтазар упёрся взглядом куда-то в район живота Кроули и принялся искать свой бокал, слепо шаря рукой по столу. — Я должен вернуться в гарнизон. Но чувствую себя я странно. Жар незнакомый терзает моё тело. И напиток этот приятный хочется употреблять вновь.        — Чудненько, — Кроули с довольно-умилённым выражением на лице чуть развёл руками, вернулся на своё место и уверенно наполнил бокал Бальтазара джином едва ли не до краёв, оставив только место для льда. Протянул ему жестом искусителя и сверкнул глазами. — Любой каприз, пташка.        — Женщина… Помочь я должен ей попытаться. Могу я боль её забрать, — Бальтазар скорее бормотал слова самому себе, чем обращался к Кроули, но абсолютный слух демона позволил тому различить каждое. — Страдать не будет она. И после в гарнизон вернусь я.        — Не настолько любой, пташка, — Кроули усмехнулся, проследил взглядом, как Бальтазар, будто и сам не до конца понимая, что делает, тянет джин из своего бокала, похоже, теперь действительно наслаждаясь вкусом, и задумчиво чуть прищурился. — Ты же не хочешь, чтобы братики-пернатики видели тебя в таком состоянии.        — Верно, — Бальтазар наморщил лоб. Смерил Кроули странным, но удивительно ясным взглядом и выпятил нижнюю губу. Покачался из стороны в сторону с неопределённой целью, а потом сосредоточенно выдал: — Ты неправильный демон.        — Делать комплименты тебе стоит подучиться, — отозвался Кроули немного рассеянно, но с прежней усмешкой. Его взгляд сосредоточенно скользил по залу, пока не остановился на двух практически идентичных внешне девушках, которые оживлённо болтали между собой, но периодически бросали в сторону их столика короткие заинтересованные взгляды. — Но будем считать, что начало положено, пташка. А теперь будь умницей, посиди пару минут смирно. Папочка скоро вернётся.        — Мой отец не вернётся, — жалобно и с отчётливой обидой замотал головой Бальтазар в знак отрицания, а потом подтянул к себе менее чем наполовину наполненную бутылку, нахмурился, глядя на неё, будто она была повинна в его бедах, и приложился прямо к горлышку. Облизнул губы после длинного глотка и чуть пожал плечами. — Никогда не вернётся.        — Семейные неурядицы, — Кроули натянуто улыбнулся. — Понимаю, пташка, понимаю. Просто сиди на месте.        — Я сижу, — с искренним недоумением подтвердил Бальтазар, бросил на Кроули странный взгляд и вновь приложился к бутылке. — Ты тоже не вернёшься. Никто не возвращается. И она… детёныш макак… тоже не вернётся.       На этот раз ответа Бальтазар не дождался. Кроули, явно даже не дослушав до конца, стремительным шагом направился к барной стойке. Несколько минут переговаривался с барменом, сверкая белозубой улыбкой, а затем двинулся к столику, стоящему через два от них. Склонился к двум девушкам, сидящим за ним, и быстро заговорил. Бальтазар обиженно продолжал наблюдать.       И оценил вспыхнувшую новую эмоцию, как удивление, когда девушки поднялись на ноги и вместе с Кроули зашагали к их столику. Расторопная и уже примелькавшаяся официантка появилась так неожиданно, словно соткалась из воздуха, и Бальтазар только шире раскрыл глаза, наблюдая, как на столике появляются новые бутылки, тарелки с едой, фрукты и какие-то загадочные столовые приборы.        — Пташка, — Кроули сиял самодовольной улыбкой и расторопно помог обеим девушкам устроиться на разных диванах. Бальтазар только вздрогнул, когда неожиданная соседка провела рукой по его предплечью. — Любить, и только любить очаровательных дам. Разреши представить: Люсия, — Кроули изящным взмахом руки указал на девушку, которая села рядом с Бальтазаром, — и Консуэлла, — теперь ладонь Кроули указала на девушку, севшую на его диван, и уверенно легла ей на плечо. — Эти красавицы любезно согласились разбавить нашу скучную мужскую компанию.        — Они одинаковые, — только и выдал в ответ Бальтазар, на лице которого отражалась усердная работа мысли. — И что нам делать с ними? — наконец уточнил он и непонимающе моргнул, наткнувшись на недобрый взгляд Кроули в ответ.        — О, сладкий, мы сами всё сделаем, — Люсия явно не собиралась терять времени даром и Бальтазар едва не отпрыгнул, когда почувствовал её ладонь на своём бедре. — Ты чего, красавчик? Расслабься, мы же в Италии. Твой друг сказал, что ты не местный. Просто лови кайф. Не теряй момент. И продолжай оставаться таким же очаровательно пьяным и невинным. Это заводит.        — Я не… Не друг он мне, он де… — попытался воспротивиться Бальтазар, но Люсия уже уверенно прижалась к его губам своими, быстро отстранилась и рассмеялась, откинув голову.        — Конси, ну разве он не прелесть?        — Очаровашка, — легко согласилась Консуэлла, потянулась с грацией ленивой кошки и подхватила со стола бокал с шампанским, который принесла с собой ранее. — Но ты же меня знаешь, Люси. Люблю более… опытных и уверенных.        — К твоим услугам, дорогуша, — Кроули широко улыбнулся и обошёл столик. — Один момент, и начнётся настоящее веселье, — он, не прекращая улыбаться, склонился к уху Бальтазара и произнёс на грани слышимости: — Не тормози, пташка. Меньше слов, больше дела. Развлекайся. И забудь, что ты пернатое.        — Но я… — начал возражать Бальтазар, вид у которого был совершенно дезориентированный, но осекся под предупреждающим уловимо злым взглядом Кроули, который хлопнул его по плечу, будто они и впрямь были давними приятелями, и нарочито небрежно упал на свой диван. — Что делать мне? — уже совсем потерянно вопросил Бальтазар и мгновенно об этом пожалел, когда рука Люсии с бедра скользнула ближе к паху.        — Как я и обещал, веселье только начинается, — Кроули самодовольно усмехнулся и потянулся к запотевшей бутылке, будто сияющей ядовито-зелёным светом. — Дамы. Окажите честь, разделите с нами этот чудный напиток, который может вознести нас всех в рай.        — Не может он… — недоумевающе встрял Бальтазар, но проглотил дальнейшие слова, когда Люсия прижалась к его плечу внушительным бюстом.        — Проверим? — Кроули хитро сверкнул глазами и ловко разлил странную зелёную жидкость по высоким рюмкам, наполняя их примерно наполовину. Удовлетворённо кивнул, когда стекло мгновенно запотело и торжественно возвестил: — Прошу. Охлаждённый почти до нуля превосходный абсент.        — А ты не новичок, — протянула Консуэлла, подтянула к себе рюмку и прищурилась. — Неразбавленный. Немало говорит о мужчине. Но твой приятель не столь… искушён? Не хотелось бы лишиться обещанного развлечения.        — Он крепче, чем кажется, — легкомысленно отозвался Кроули, быстро проследил взглядом, как Люсия берёт одну рюмку, а вторую подвигает к Бальтазару и обернулся обратно к своей соседке. Вновь расплылся в широкой улыбке и провокационным тоном предложил: — На брудершафт?       Бальтазар только непонимающим взглядом пронаблюдал, как Кроули и Консуэлла переплетают в локтях руки, залпом опустошают свои рюмки, а после страстно целуются. От промелькнувшей мысли, что Люсия попытается сделать то же самое, Бальтазару мгновенно стало не по себе. Он судорожно схватил свою рюмку под удивлённым взглядом Люсии и опустошил залпом.       Горло обожгло ледяным холодом, а во рту разлилась странно приятная горечь. Голова закружилась через несколько секунд, а тело стремительно начал охватывать жар. Всё происходящее неожиданно увиделось по-другому и показалось удивительно правильным. Бальтазар, не до конца отдавая себе отчёт в действиях и отчаянно желая продлить ощущение, потянулся к бутылке.        — А-а, — Кроули перехватил его ладонь и даже погрозил пальцем. — Рука раздающего не меняется, — чуть напряжённо улыбнулся он, наполнил рюмку Бальтазара на этот раз почти до краев, игнорируя поднятые в изумлении брови Консуэллы, и ловким жестом подвинул её по столу.       Бальтазар немного заторможено кивнул, залпом выпил новую порцию и требовательно подвинул рюмку обратно к Кроули. С почти обиженным недоумением посмотрел на бокал с уже знакомым джином, который оказался перед ним вместо не иначе как колдовского зелья, но послушно принялся его пить, мимолётно подумав, что не заметил, когда Кроули успел его налить.       Мысль привела к осознанию, что реальность вообще ведёт себя как-то странно. Бальтазар мотнул головой и попытался понять, почему ему кажется, что он наблюдает со стороны за тем, что он сам пьёт всё-таки появившуюся перед ним рюмку с загадочной зелёной жидкостью. Но уже в следующее мгновение это перестало иметь значение. Приятная горечь сменилась не менее приятным вкусом джина.       Неожиданно стало слишком хорошо. Тело казалось невесомым, и Бальтазар почти уверился, что он летит на пушистом белом облаке. Чужие руки гладили в странных местах, и Бальтазар внезапно подумал, что есть простой способ понять происходящее. Пальцы с третьей попытки прижались ко лбу сидящей рядом девушки, имя которой Бальтазар не мог вспомнить, как ни старался.       Поток чужих воспоминаний о жизни в мире макак хлынул в сознание, заметался в голове, пытаясь найти своё место. Бальтазар машинально опорожнил очередной бокал джина, и улыбнулся девушке, имя которой всё-таки вспомнилось. Люсия за свою с точки зрения ангела очень короткую жизнь успела увидеть немало, и её воспоминания весьма помогли разобраться в ситуации.       Одним глотком употребив очередную порцию зелёной жидкости, которая — теперь это было уверенное знание — называлась абсент, Бальтазар машинально отметил, что упускает время. Оно то застывало, подобно стоп-кадру, то вдруг мчалось как гоночный болид. Реальность теперь воспринималась вспышками, застывшими фрагментами, которые сменяли друг друга бессистемно.       Бесцеремонно скопированная память Люсии наконец-то распределилась, и Бальтазар даже не понял, как во время очередного прояснения реальности, он уже отвечал на поцелуй, который, вероятно, должен был быть горячим, но воспринимался только мокрым. Выждав, пока Люсии надоест, и она отстранится, Бальтазар мгновенно потянулся за рюмкой.       Реальность вновь уплыла, но это перестало вызывать беспокойство. Бальтазар только складывал стоп-кадры в мыслях. Джин. Люсия и её руки, скользящие по его спине. Смех Консуэллы и Кроули. Абсент. Медленно, но верно пустеющие тарелки. Очередной мокрый поцелуй. Вновь полный бокал джина. Официантка, явно флиртующая с Кроули, несмотря на наличие у него спутницы.       Бальтазар так увлёкся странным ритмом восприятия происходящего отдельными моментами, что не сразу понял, что случилось, когда Люсия настойчиво потянула его за руку до лёгкой боли в предплечье. Бальтазар поднялся на ноги, подхватил едва начатую бутылку джина, зацепившись за неё взглядом, и попытался собраться с мыслями, которые попытке упорядочивания отчаянно воспротивились.       На столе, среди преимущественно опустевшей посуды, чуть небрежно лежала приличная стопка итальянских лир крупного номинала. Бальтазар моргнул, обернулся на смех Люсии, которая ещё и что-то быстро говорила, а потом завертел головой, ища взглядом Кроули и Консуэллу. Заметив их почти у выхода из бара, Бальтазар недоуменно свёл брови и вернул своё внимание Люсии.        — Мы куда-то идём? — голос прозвучал как чужой, отвратительно вибрировал, странно искажая слова при этом, и Бальтазар поморщился. — Почему они ушли?        — Идём, сладкий, идём, — звонче прежнего рассмеялась Люсия, прижалась к нему всем телом и, мазнув губами по его щеке, прошептала прямо на ухо: — В более уединённое место, где нам всем будет намно-ого веселее.       Бальтазар хотел задать ещё несколько уточняющих вопросов, но неожиданно передумал. Тоненький голосок внутри попытался вдруг возмутиться, что его поведение недопустимо, но Бальтазар только упрямо сжал губы, послушно последовал за Люсией, которая настойчиво тянула его к выходу, и попытался понять, почему мысль о том, что Кроули ушёл куда-то без него вызывает такую досаду.       Ответ ускользал, Люсия теребила его за предплечье и быстро болтала что-то на смеси итальянского и испанского языков, и Бальтазар махнул рукой на попытки. Уже хорошо знакомая спина, обтянутая тканью чёрного пальто, неожиданно возникла в поле зрения, и разом стало как-то спокойнее. Бальтазар отказался анализировать это и только чуть нахмурился.       Люсия уверенно тащила его вперёд, и через некоторое время всё же появилось понимание, что они идут по тротуару и явно в какое-то конкретное место. Бальтазар попытался сообразить, стоит ли внести ясность для себя по поводу конечной точки их маршрута, но реальность вновь поплыла, стремясь сорваться на уже знакомую нарезку отдельных картинок, и намерение забылось.       Машинально продолжая шагать в ногу с Люсией, Бальтазар не сразу понял, что следует остановиться и врезался в Кроули. Не разобрал отпущенную им колкость, что угадывалось по насмешливому и чуть недовольному тону, и завертел головой. Они стояли возле какого-то здания. Бальтазар напряг память, которая через несколько секунд исправно подсказала, что оно называется отель.       Кроули что-то ему говорил, но Бальтазар не различал слов, пытаясь хотя бы не потеряться в событиях. Люсия напомнила о своём присутствии неожиданно, почти повиснув у него на плече. Секундная растерянность всё-таки стоила Бальтазару потери концентрации, и дальнейшие события вновь замелькали вспышками. Стойка. Портье. Улыбка Кроули. Смех обеих девушек. Лестница.       Сознание резким рывком вернулось к нормальному восприятию в тот момент, когда Кроули открыл дверь номера, на которой красовалась цифра шестьдесят шесть, тут же повесил на ручку двери с внешней стороны табличку, которая на итальянском языке возвещала, что обитателей беспокоить не стоит, и приглашающим жестом вскинул руку.        — Зачем мы тут? — с трудом выговаривая слова внятно хмуро спросил Бальтазар, после того как Люсия и Консуэлла без малейшего стеснения прошли внутрь, рассмеялись чему-то понятному только им и оккупировали диван, заваленный декоративными подушками. — Мне не требуется сон, — без перехода добавил Бальтазар, споткнувшись взглядом о кровать гигантских размеров.        — Пташка, — глаза Кроули искрились настолько искренним смехом, что Бальтазару потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить, что перед ним демон. — Я видел, что ты успел покопаться в очаровательной головке этой любительницы развлечений. Неужели там не нашлось знания, зачем бы весёлой компании приходить в отель поздним вечером?        — Чтобы, — Бальтазар выпятил нижнюю губу и задумался, перебирая чужие воспоминания, — заняться совокуплением, которое макаки очень… усовершенствовали со времён Адама и Евы?        — Возьми с полки пирожок, — умилённо пробормотал Кроули, а потом закатил глаза. — Пташка, кончай тупить. В баре ты вполне уверенно нарабатывал практику в поцелуях, вот и продолжи познание мира. Вдруг тебе понравится.        — Они были мокрые, — всё ещё чуть задумчиво и как-то обиженно отозвался Бальтазар и нахмурился, когда через несколько секунд заметил странный взгляд Кроули. — Что? Люсия считает их горячими и возбуждающими, но что может быть?..       Бальтазар удивлённо распахнул глаза и не закончил вопрос, когда Кроули резко подался вперёд и неожиданно прижался к его губам. Кадык Бальтазара нервно дёрнулся. Чуть суховатые и горячие губы Кроули ощущались приятно, но какая-то мысль раздражающе царапала на краю сознания. Бальтазар попытался её поймать, но забыл об этом, когда в его рот скользнул настойчивый язык.       Кроули явно знал, что делал, и целовал бескомпромиссно, уверенно, чуть грубовато, увлекая за собой искушением. Бальтазар даже не сразу понял, что слабый стон вырвался у него самого. Где-то внутри разгоралось что-то лишь смутно понятное, но побуждающее к действиям. Бальтазар втолкнул Кроули в номер, ногой захлопнул дверь за ними и прижал его к ближайшей стене.       Одобрительные экспрессивные восклицания Консуэллы и Люсии доносились будто бы сквозь слой плотных облаков, звучали чуть раздражающим звуком где-то в отдалении и не стоили внимания. Бальтазар вцепился пальцами в короткие волосы Кроули в районе затылка, пытаясь притянуть его ближе, хотя ближе определённо было некуда. Поцелуй, ставший почти грубым, прерывать не хотелось.        — Хоть вид сделай, что ты иногда дышишь, пташка, — насмешливо прошептал Кроули Бальтазару на ухо, после того как перестал терзать его губы. Поймал ошалевший взгляд, чуть прищурился и с ещё более явной насмешкой поинтересовался: — Никак не просто мокро было?        — Это вообще нормально? — потерянная мысль неожиданно всё-таки вернулась, и Бальтазар машинально озвучил её вслух, сформулировав в вопрос. Осознав, что спрашивать подобное у демона бесполезно, Бальтазар тут же добавил: — Неважно. Просто…       Он резко замолчал, сглотнул, несколько секунд как загипнотизированный смотрел на губы Кроули, которого по-прежнему вжимал в стену всем телом, а потом накрыл их своими. Почерпнутые в голове у Люсии знания позволили быстро освоиться, как только Бальтазар убедился, что технически нет разницы, кого целовать. Незнакомые и слишком острые эмоции закипали внутри.        — Эй, сладкий, нам нравится развлечение, и вы горячие, но не уделять внимание приглашённым дамам невежливо, — голос Люсии показался слишком громким, а её рука, которая легла на плечо, заставила Бальтазар дёрнуться и едва не зарычать в ответ. — Идите к нам, не пожалеете.       Бальтазару очень хотелось сказать Люсии, что она уж точно пожалеет, если немедленно не прекратит вмешиваться куда не следует, но Кроули, словно угадав его намерение, только скользнул пальцем по его губам. Простой жест, призывающий молчать, распознал даже Бальтазар, и хотя недовольно нахмурился, но вслух так ничего и не произнёс.       Развернувшись так, чтобы иметь возможность прижаться к стене спиной, Бальтазар попытался собраться с мыслями, которых вдруг стало пугающе много. Полуосознанный взгляд невольно заскользил по комнате, и Бальтазар только дёргано сглотнул, когда заметил, что Люсия и Консуэлла успели избавиться от одежды и теперь дружно и уверенно раздевали Кроули.       Что-то до конца нераспознанное недобро зарычало внутри, и Бальтазар не сразу понял, что сила рвётся на волю, желая прервать сцену, которая вызывала злость. Заставив себя сосредоточиться, насколько это было возможно, Бальтазар остановился на рычащем нечто и вздрогнул, когда понял, что оно распознаётся как ревность. Открытие никак не являлось приятным.       Голова казалась тяжёлой, думать было сложно, но Бальтазар упрямо прорывался сквозь неявный туман, укутывающий сознание. Медленно сложилось понимание, что ревнует он точно не девушек. А за ним пришло и признание самому себе, что после случившегося поцелуя, он вообще не понимает, зачем здесь остаются Консуэлла и Люсия. Мысль немного отрезвила.       Бальтазар тряхнул головой и попытался напомнить себе множество правильных истин. Он не должен был даже общаться с демоном, не то что иметь с ним какой-то личный контакт. И предаваться пороку и разврату не должен был тем более. Консуэлла хищным взглядом скользнула по уже обнажённому торсу Кроули, и Бальтазар тут же выкинул все правильные мысли из головы.       Люсия повисла на нём, едва он приблизился к дивану, и Бальтазар едва грубо её не оттолкнул. Консуэлла расстегивала Кроули брюки, и это стоило внимания куда больше, чем малознакомая макака, желающая развлечений. Бальтазар уже поднял руки, собираясь отстранить Люсию, но наткнулся на странный взгляд Кроули и так и замер. Кроули чуть прищурился и что-то шепнул Консуэлле.       К удивлению Бальтазара та без капли недовольства отпрянула и лениво облокотилась на спинку дивана, принимая эффектную позу. Кроули потянулся к своему пальто, небрежно валяющемуся на подлокотнике дивана, повертел его в руках, а потом полёз во внутренний карман. Бальтазар только подозрительно прищурился, когда Кроули извлёк оттуда странного вида трубку.        — Если приятный досуг можно разнообразить, то почему этого не сделать? Согласны, лапули? — глаза Кроули хитро сверкнули, когда Консуэлла и Люсия синхронно закивали, явно не возражая против предложения. Бальтазар только вздохнул с облегчением, когда Люсия отлипла от него и рухнула обратно на диван. — Чудно. Начнём с дам.       Бальтазар свёл брови к переносице, пытаясь понять очередную затею Кроули, который уже разжёг трубку и протянул её Консуэлле. Та сделала затяжку, бросила на Кроули удивлённый, но одобрительный взгляд и передала трубку сестре. Бальтазар чуть прикрыл глаза. Память услужливо подсказывала, что происходит процесс курения, но что-то всё равно казалось странным.       Размышляя, может ли всё дело быть в том, что в памяти Люсии был только опыт употребления обычных сигарет, хотя некоторые из них и выглядели странно, а здесь присутствовала трубка для курения, Бальтазар упустил момент, когда Кроули вдруг оказался стоящим прямо перед ним. Его глаза сверкнули странным предвкушением, прежде чем он выдохнул прямо в приоткрытые губы Бальтазара.        — Что ты?.. — начал Бальтазар, но закашлялся, невольно проглотил дым и застыл, пытаясь разобраться со странным вкусом. — Что это такое? — наконец спросил он, когда окончательно уверился, что память Люсии о вкусе табака и его собственные ощущения сейчас сильно расходятся.        — Гашиш, — будто бы о чём-то само собой разумеющемся и с долей хвастовства отозвался Кроули. — Прошу заметить, превосходного качества. Дерьма не держим, пташка.        — Я не… — начал Бальтазар, но уже почти привычно не договорил фразу, когда Кроули сделал новую глубокую затяжку и втянул его в поцелуй, делясь отравляющим дымом.        — Негоже отрываться от коллектива, пташка, — насмешливо добавил Кроули, когда первым прервал поцелуй, но свободную руку, лежащую на пояснице Бальтазара, не убрал. — Конси, лапуля, ваша очередь, — неожиданно бросил Кроули через плечо, даже не повернув головы к дивану, и отвёл руку с зажатой в ней трубкой назад.       Бальтазар ещё заметил, как изящные пальцы Консуэллы легко забирают протянутый предмет, услышал смех Люсии и самодовольную фразу Кроули о том, что с ним веселье не заканчивается, прежде чем тот вновь поцеловал его, на этот раз почти безжалостно кусая губы. Реальность дрогнула и наконец-то разлетелась на осколки, которые безнадёжно затерялись в окутывающем их дыме.       Бальтазару показалось, что человеческое тело, которое он сейчас занимал, плавится. Иллюзорный огонь вспыхнул нежданно и поглощал их, стирая здравый смысл, границы и правила. Реальности действительно больше не существовало. Бальтазар застонал и откинул голову, когда Кроули заскользил губами по его шее, периодически жадно прикусывая кожу.       Невообразимый ранее коктейль новых ощущений грозил свести с ума. Дым, окружающий их подобно неплотному туману, начал восприниматься Бальтазаром как марево иллюзии: запретной, сладкой и необходимой. Руки как-то самостоятельно оказались на ягодицах Кроули, и Бальтазар отбросив мысль о том, что силу он уже не контролирует, сжал пальцы. Кроули только застонал.       Ощутив куда более нежные поцелуи на другой стороне шеи, Бальтазар вздрогнул и попытался хотя бы повернуть голову. Впрочем, неудавшееся начинание оказалось излишним: губы Люсии, подошедшей сзади, переместились куда-то на мочку уха, а она жарко зашептала непристойности, которые Бальтазар понимал лишь частично. Кроули, уже вновь с трубкой в руках, только усмехнулся.       Бальтазар неожиданно для себя подался вперёд, отобрал гуляющий между членами компании предмет и вполне уверенно сделал глубокую затяжку. Почти закашлялся, попытался осмыслить процесс распространения в организме, но всё неожиданно закружилось. Комната словно превратилась в карусель, уже несуществующая реальность снова застыла, а потом замелькала вспышками.       Кто-то толкнул его на кровать и активно принялся раздевать. Надежда, что это Кроули, исчезла, когда в очередной вспышке перед глазами мелькнуло лицо Люсии. В следующий отслеживаемый момент Бальтазар осознал себя обнажённым, а Кроули — выдыхающим ему в рот очередную порцию дыма. Люсия смеялась и спускалась короткими поцелуями по груди куда-то к его животу.       Комната закружилась сильнее. Дым, витающий в воздухе, показался вдруг размытым облаком, в котором легко было утонуть словно в колыбели. Вспышки осознаний стали короче. Стон Кроули. Недодуманная мысль, что не с ним. Дым. Активные действия Люсии. Собственный стон. Смех Консуэллы, над которой нависал Кроули. Новое облако дыма. Странная очень яркая вспышка удовольствия.       На какие-то мгновения Бальтазару показалось, что он провалился в темноту. Время исчезло ещё раньше реальности, но какие-то почти неуловимые косвенные признаки подсказывали, что его прошло немало. Смутно мелькали смазанные кадры собственных действий. Бальтазар только удивился, что оказался вообще на них способен. Тело подчинялось более чем условно.       Ещё один провал в темноту заставил насторожиться. Бальтазар приподнял голову, рассеянно думая, мог ли он провалиться в сон хоть на мгновения, но против столь простого объяснения возражало абсолютно всё. Сама природа ангела исключала настолько человеческое занятие, а владелец сосуда никак на контроль не претендовал. Бальтазар бросил бессмысленные размышления.       Взгляд, который не желал фокусироваться в одной точке, заскользил по кровати. Бальтазар с трудом приподнялся на локтях повыше, мотнул головой, будто наполненной тем же слабым туманом, что до сих пор отголосками витал и в воздухе, и заметил, что Люсия и Консуэлла раскинулись во фривольных позах, а их глаза были закрыты. Кроули расслабленно лежал чуть в стороне.        — Они спят? — собственный голос прозвучал как-то глухо, донёсся до Бальтазара словно бы с другой планеты и заставил задуматься о том, что курили они какое-то убойное вещество. — Что?.. — Бальтазар попытался сформулировать вопрос, но слова неожиданно разбежались. — Ты…        — Да-да? — отозвался Кроули, демонстрируя удовлетворение и томную негу всем своим видом, перевёл на Бальтазара ленивый взгляд, чуть прищурился, а потом резко перекатился по кровати и оказался опасно близко. — Пташка, ты, конечно, изрядно злоупотребил, но не говори мне, что ты не оценил весь кайф происходящего.        — Люсия… Она… Мы… — Бальтазар неожиданно разозлился на себя, когда сложить слова в предложения окончательно превратилось в непосильную задачу, и удивился, когда понял, что злость помогла хоть и незначительно, но прояснить сознание. — Мы совокуплялись.        — Пташка, ты неподражаем, — Кроули усмехнулся и, казалось, сейчас и вовсе расхохочется в голос. — Люди называют это просто сексом. Короче, удобнее, звучнее. Но это дело вкуса, дело вкуса, разумеется. И как впечатления, пернатик? Кстати можешь не благодарить.        — Она… — Бальтазар нахмурился, перевёл взгляд на спящих девушек, отведя его от лица Кроули, сжал губы и около минуты молчал. — Она не в моём вкусе, так это говорят? И я хотел… — Бальтазар умышленно оборвал себя, уцепившись за отголоски вполне здравых мыслей о том, что озвучивать свои подлинные желания не стоит.        — Хотел чего, пташка? — с лица Кроули неожиданно исчезла усмешка, в его голосе значительно поубавилось самодовольства, а в глазах промелькнуло что-то странное. Бальтазар пытался осознать перемену, но Кроули вдруг подался к нему, сильно сокращая и без того малое расстояние между ними, и в мыслях воцарился хаос. — Уж не продолжения ли начатой нами игры?        — Я… — Бальтазар моргнул и невольно сжал кулаки, не понимая, что его так зацепило в вопросе Кроули. Слабая насмешка, с которой он был задан, воспринималась уже привычно, и это направление размышлений Бальтазар оставил. Но слова звенели в голове, и озарение всё-таки снизошло. — Я не игрушка, — только и бросил Бальтазар в ответ, пытаясь сдержать чувство, которое разгоралось внутри и опознавалось обидой. — И вообще мне давно пора.        — Это вряд ли, пташка, — уверенная рука не позволила Бальтазару встать, перехватив поперёк груди и опрокинув обратно на кровать. Кроули переменился на глазах: расслабленная нега сменилась движениями хищника, а глаза странно засверкали. — Это был оборот речи. А ты никуда не пойдёшь.       Кроули молниеносным движением завёл Бальтазару руки за голову, а галстук, взявшийся неизвестно откуда, резко обвил запястья. Бальтазар дёрнулся. Но порыв немедленно уничтожить препятствие к свободному движению рук испарился под потяжелевшим почти гипнотическим взглядом Кроули, который неторопливо затянул узёл, ловко переместился и навис над Бальтазаром.        — Пташка… — в голосе Кроули скользнула хрипотца, а прожигающий, казалось, насквозь взгляд не отрывался от лица Бальтазара. — Просто доверься мне.       Жаркий шёпот словно обжёг нервы. Реальность, так и не успевшая собраться воедино полностью, вновь превратилась в битое стекло. Голова блаженно опустела, и Бальтазар сдался. Приподнялся верхней частью корпуса, не обращая внимания на слабую ноющую боль, мгновенно возникшую в плечах, и попытался дотянуться до губ Кроули. Тот как-то хищно усмехнулся и нарочно отодвинулся.       Бальтазар ещё не успел вновь прочувствовать едва испарившуюся обиду, когда Кроули сам впился в его губы жадным поцелуем. Эмоции сменились мгновенно и накрыли вспышкой взорвавшейся сверхновой звезды. Кроули посасывал и покусывал его губы, бесцеремонно хозяйничал во рту языком и будил в глубине сущности что-то первобытное, животное.       Мысли скакали, носились в голове как обезумевшие клочки разодранного облака. Никакая Люсия больше им не помешает. Намерения Кроули зайти многим дальше поцелуев яснее некуда. Всё происходит на самом деле. Бальтазар не сразу понял, что чувство, которое усиливалось с каждым мелькнувшим обрывком мысли, означает возбуждение.       Новизна ощущений, сплавившиеся в тугой комок в груди страсть и ярость, усиленные желанием равноценно ответить, довести до сумасшествия, которое, Бальтазар отчётливо ощущал, подбирается к нему самому, — всё это толкало к действиям. Чужая память пришлась как нельзя более кстати, и Бальтазар, не оставляя себе права на сомнения, с силой толкнул Кроули так, что тот опрокинулся на спину.       Связанные руки мешались, но сама мысль о собственной беспомощности и власти Кроули, пусть они и были лишь условными и иллюзорными, заводила Бальтазара до предела. На лице Кроули отразилась мимолётная растерянность, когда Бальтазар склонился и прикусил кожу на его животе. Это неожиданно только придало смелости и уверенности.       Быстро прокрутив воспоминания в голове ещё раз, Бальтазар решительно вобрал в рот член Кроули. Чуть замешкался, фиксируя ощущения, а потом расслабил горло и впустил плоть глубже. Сдавленный гортанный стон Кроули, в котором необъяснимым образом угадывались нотки удивления, Бальтазару понравился. Мгновенно захотелось услышать ещё и не один.       Опираясь на чужие навыки, Бальтазар полностью сосредоточился на своём занятии. Выпустил член изо рта, едва касаясь, дразняще провёл языком по головке, повторил это действие ещё несколько раз, получив в награду теперь протяжный стон, вобрал плоть обратно в рот, впуская максимально, и резко сжал мышцы, втягивая щеки вовнутрь. Кроули издал какой-то шипящий рык.       На удивление осознание, насколько грязно, развратно и откровенно всё происходящее, появилось у Бальтазара только в то мгновение, когда он интенсивно задвигал головой, и заставило его собственный член дрогнуть от возбуждения. Понимание, что именно он делает и с кем и вовсе едва не заставило кончить немедленно. Бальтазар только невольно всосал чужую плоть сильнее.       Отгоняя собственное напряжение, Бальтазар решился попробовать реализовать ещё одно воспоминание. Медленно выпустив член Кроули изо рта, он склонил голову ещё ниже, по-прежнему опираясь на связанные руки, скользнул языком по одному из яичек, а затем сосредоточенно его пососал, чуть прижимая к небу и перекатывая. Кроули вздрогнул всем телом и издал совсем уж непонятный звук.       Бальтазар ещё пытался опознать был ли он похож на лай, когда почувствовал, что его волосы сжала чужая рука. Кроули дёрнул его вверх резко, явно не считаясь с тем, что причиняет боль, и укусил за плечо, едва Бальтазар послушно выпрямился и оказался лежащим на боку рядом. Чувствительный укус достался и ключице, а рука Кроули заскользила вдоль спины Бальтазара.       Слишком яркие ощущения не позволили сразу понять, что прикосновение Кроули не физическое. Чужая, совсем иной природы сила, будто слегка кололась, посылала слабые разряды тока куда-то под кожу. Бальтазар потерялся в дурмане удовольствия и возбуждения окончательно. Настойчивые губы Кроули терзали кожу на шее, прихватывая чуть сильнее, чем следовало.       Бальтазар быстро перестал различать, где чьи стоны, когда они всё чаще начали сливаться воедино. Собственная сила подчинялась всё хуже, вырывалась вспышками, но вред причинить не могла, выражая только восторг от происходящего. Оргазм подкрадывался, будто витал рядом в воздухе, заставлял тело напрячься подобно струне и замереть в ожидании. И Бальтазар почти всхлипнул, когда всё вдруг исчезло.       Распахнул глаза, не пытаясь вспомнить, когда успел их закрыть, и даже почти смог нахмуриться, глядя, как Кроули выдёргивает из хитрой заметно растрепавшейся причёски Люсии, вроде бы называющейся французской косой, атласную ленту. Недобрый блеск предвкушения в глазах Кроули заставил Бальтазар насторожиться и слабо дёрнуться.        — Ты умеешь удивлять, пташка, — голос звучал хрипло и казался сорванным, а на губах Кроули заиграла хитрая усмешка. — Но теперь моя очередь развлекаться.        — Что?.. — с недоумением начал Бальтазар, но не придумал как сформулировать вопрос, а в следующую секунду потерял мысль. Кроули неожиданно обернул ленту у основания его члена, затянул, явно рассчитывая силу, и завязал непонятным хитрым узлом, смутно похожим на бант. — Зачем это?        — Ожидание усиливает ощущения, — усмешка так и не исчезла с лица Кроули, а он резким движением уложил Бальтазара на живот и предупреждающе опустил руку между лопаток, когда тот попытался приподняться. — Расслабься и лови кайф, пташка.       Поцелуи, укусы и жадные прикосновения рук обрушились на плечи и спину подобно лавине. Бальтазар задыхался, абсолютно забыв, что воздух ему не требуется вообще. Чужая сила лентой скользнула вдоль позвоночника, и Бальтазар не сдержал очередного стона от невероятных ощущений, которые утягивали в тёмный, пугающий, но и манящий водоворот.       В памяти мелькнули лишь смутные картинки того, что может последовать дальше, так как Люсии доводилось выступать лишь наблюдателем, и Бальтазар вздрогнул, когда ощутил, как пальцы Кроули уверенно раздвигают ягодицы. Сжатых мышц коснулись не они, а сила, применённая явно с чётким расчётом, чтобы не причинить вред. Бальтазар сглотнул.       Внизу живота будто возник маленький торнадо, сформированный возбуждением, когда пальцы Кроули уверенно и как-то по-хозяйски проникли внутрь. Бальтазар уже не пытался понять, что постоянно толкает его на грань возбуждения, которую теперь не виделось возможным пересечь: действия Кроули или собственные мысли, рождённые осознанием ситуации.       Где-то в глубине утонувшего в мареве сознания билось понимание, что всё происходит наяву и с ним. Бальтазар застонал, чувствуя, как до лёгкой боли ноет член. Уловка Кроули сделала получение разрядки невозможным, пока тот не позволит иного, и это знание доводило до окончательного безумия: всепоглощающего, дурманящего, отзывающегося мелкой дрожью во всём теле.       Бальтазар попытался извернуться, желая перевернуться на спину, но Кроули только чувствительно прикусил кожу в районе седьмого шейного позвонка и сильнее прижал его к кровати. Сила, расходящаяся от пальцев Кроули, ощущалась где-то глубоко внутри и приносила удовлетворение, но его больше не было достаточно. Бальтазар заёрзал, чуть раздражаясь ограниченности движений.        — Детка… — неуместное обращение, больше подброшенное памятью, чем выражающее желание именно так обратиться к Кроули сорвалось с губ само по себе, но Бальтазару было уже всё равно. Потребность развития событий ощущалась всё более остро. — Мне…       Выразить внятно острую необходимость Бальтазар не смог, но этого и не потребовалось. Пальцы Кроули неожиданно исчезли, оставив раздражающее ощущение пустоты, но уже через мгновение Бальтазар издал нечленораздельный звук, чувствуя, как в него уверенно входит член. Возбуждение взметнулось к ещё непокорённой отметке, а перед глазами всё поплыло.       Растянутые мышцы всё равно напряглись и отозвались ноющим дискомфортом на слишком резкое проникновение, но полыхающее внутри желание это только усилило. Кроули вошёл до упора, замер на несколько секунд, странно заерзав, а потом чуть сместился вбок и сорвался на быстрый, мощный темп движения. У Бальтазара вырвался вскрик, когда новое ощущение накрыло с головой.       Головка члена при каждом движении почти ударом попадала по какой-то точке глубоко внутри, от которой по всему телу разливалось ещё непознанное удовольствие. Неуместное любопытство толкнуло Бальтазара попытаться вспомнить устройство человеческого тела, но Кроули нарастил темп, и глупая затея мгновенно вылетела из головы. Бальтазару казалось, что ещё чуть-чуть и их испепелит.       Кроули был уже откровенно груб, но Бальтазар только беспомощно осознавал, что это возбуждает ещё больше, хотя больше казалось невозможно. Собственный член болезненно ныл, но связанные руки не оставляли шансов избавиться от раздражающей ленты. Пространство дрожало. Бальтазар закусил угол подушки, пытаясь приглушить стоны, которые почти слились в один непрерывный.       Всё прекратилось слишком неожиданно. Бальтазар резко распахнул глаза, когда осознал, что Кроули отстранился и попытался повернуть голову, но не преуспел в начинании. Сильные руки легко перевернули его на спину. Глоток воздуха потерялся где-то в жадном грубом поцелуе, и Бальтазар только слабо дёрнулся, когда Кроули подался назад и просунул руки под его колени.       Секундное недоумение сменилось интуитивным пониманием. Бальтазар послушно поднял ноги, присгибая их в коленях и позволяя Кроули опереться ладонями на кровать. Хриплый тягучий стон вырвался из горла, когда Кроули легко вошёл в него одним слитным движением и тут же начал двигаться теперь почти яростными беспощадными толчками.       Сознание сдалось бесповоротно и окончательно и прекратило даже попытки воспринять реальность. Чистое яркое одуряющее наслаждение разливалось по венам, мешалось с кровью и доставлялось в каждую клеточку тела. Бальтазар безвольно мотал головой из стороны в сторону и ещё смутно осознавал, что о чём-то умоляет, но слова уплывали, терялись в мареве.       Сила, уже неконтролируемая, вырвалась на свободу и словно окутывала их золотистой почти невидимой дымкой, желая угодить хозяину и продлить прекрасные мгновения. Бальтазар даже не пытался её сдержать, хотя знание, что подобное недопустимо и скользило где-то по краю сознания, но не имело значения. Сегодня не существовало правил.       Прикосновение холодного лезвия к шее, короткая острая боль и резко накатившая слабость стали полной неожиданностью и Бальтазар распахнул глаза, ещё не понимая, что происходит. Кроули держал нож в одной руке, а небольшой стеклянный фиал в другой. Бальтазару потребовалось пара секунд, чтобы понять, что субстанция, втекающая в фиал, это его благодать.       Слабость стала сильнее, даже удерживать глаза открытыми казалось подвигом, но боль, которая вспыхнула внутри и теперь разливалась по телу ядом, поражая всё быстрее и стремительнее, перекрыла всё. В глазах Кроули, когда он резко оказался стоящим на ногах и быстро закупорил фиал, не было никакого выражения. Бальтазар машинально отметил, что Кроули уже одет.        — Ничего личного, пташка, — голос тоже прозвучал безразлично, без даже оттенка какой-либо интонации. — Как говорят французы: се ля ви.       Кроули исчез прямо с того места, на котором стоял, а Бальтазар застывшим взглядом продолжал смотреть в пространство, отказываясь принимать случившееся. И только усиливающаяся слабость побудила исцелить порез на шее. Галстук рассыпался пеплом, Бальтазар не без усилия вскинул к горлу ладонь, залечил рану и заставил себя лечь, давая организму возможность хоть немного восстановить силы.       Туман в голове рассеялся неожиданно и резко, реальность собралась обратно, будто бы бог взмахнул рукой и сделал её целой. Бальтазар отодвинул вспышки эмоций и, игнорируя и слабость, и последствия употребления алкоголя и наркотического вещества, вернулся к привычному для него холодному мышлению. Вся ситуация предстала в другом свете за считанные секунды.       Кроули изначально появился в том баре не просто так. Как и не просто так был невероятно мил для демона. Губы Бальтазара искривила горькая усмешка, когда осознание собственной глупости обрушилось с силой летящего метеорита. Кроули необходима была благодать ангела, теперь это являлось очевидным фактом. И он был прекрасно осведомлён о запрете для ангелов спускаться на Землю.       Бальтазар невольно сжал руки в кулаки, пытаясь понять, как он мог настолько утратить контроль и бдительность и так легко попасться в расставленные сети. Успешно отодвинутые ранее эмоции вспыхнули ярче, и игнорировать их стало сложнее. Бальтазар закрыл глаза. Тело отчаянно ныло от неудовлетворённого желания, и исправить это сейчас возможным не виделось.       Лишение благодати даже частично представляло собой непростой и весьма болезненный для ангела процесс. С неожиданной злостью подумав, что невозможность привести сосуд в порядок для него вполне подходящее возмездие за проявленные наивность и беспечность, Бальтазар быстро проанализировал, сможет ли он летать. Сил оставалось достаточно. Осознание чуть успокоило.       Бальтазар сел на кровати, стиснул зубы, ощущая раздражающие слабость и головокружение, машинально дёрнул за кончик ленты, вздрогнув от одного взгляда на неё, и осмотрелся в поисках своей одежды. Она нашлась раскиданной по полу, но зримо вся, и Бальтазар заставил себя подняться на ноги. Пошатнулся, и едва не выругался, понимая, что возвращаться в гарнизон в таком состоянии нельзя.       Решение, мелькнувшее в голове, показалось ещё более диким, чем всё случившееся до этого момента и каким-то слишком человечным. Бальтазар замер и задумался. Знание, что отсутствие немалой, если не большей, части благодати, приближает ангела к человеку, всплыло ответом от мозга на запрос. Бальтазар только стиснул зубы и принялся быстро одеваться.       Помещение всё больше казалось душным и отвратительным. Даже не взглянув на по-прежнему спящих беспробудным сном девушек на кровати, Бальтазар на мгновение замер в нерешительности, а потом исчез, чтобы через мгновение оказаться на высокой скале, нависающей над океаном и увиденной в воспоминаниях Люсии среди прочего. Дул пронизывающий холодный ветер.       Бальтазар неосознанно стянул пиджак на груди, стремясь защититься от безжалостных воздушных порывов и с долей удивления отметил, что ощущать холод непривычно и странно. Память как-то ехидно и услужливо подбросила целую палитру ощущений, испытанных за вечер. Бальтазар пошатнулся, понимая, что это не от ветра, и уставился застывшим взглядом на бушующий океан.       В груди разгоралась боль. Разгоралась стремительно, жизнерадостным ярким пламенем, которое не могло согреть, но грозило испепелить. Тенью промелькнула бессмысленная ненависть к людям за возможность испытывать эмоции и непонимание, как они вообще с этим живут. А потом сознание сделало странный кульбит, и уже неудержимый водопад ощущений хлынул, будто прорвал плотину.       Бальтазар упал на колени, не считаясь с тем, как это выглядит, и не сдержал короткий крик. Обида и злость душили, но тут же сливались с отчаянием и превращали атаку в массированную. Не отдавая себе отчёта, Бальтазар царапал скалистую породу с такой силой, что едва не ломал пальцы. Незнакомые ранее эмоции уничтожали, и Бальтазар готов был отдать всё, чтобы это прекратилось.       На мгновение подумалось, что добровольный визит в отдел Наоми с просьбой его исправить, вполне приемлемый выход. В следующий миг Бальтазар задумался, что малое количество благодати позволит ему погибнуть, если он сейчас шагнёт со скалы прямо в объятия бушующих вод. Последовавшее неожиданное просветление в голове принесло с собой осознание, что такого лёгкого избавления не будет.       Боль наконец-то заняла всё тело до последней клеточки и словно заворочалась, пытаясь угнездиться, дать понять, что она теперь постоянная спутница, которую уже не изгнать. Бальтазар только сглотнул и медленно поднялся на ноги. Благодать рано или поздно восстановится в полном объёме и это позволит вернуть возможность не чувствовать ничего.       Солёные брызги непостижимым образом долетели до Бальтазара, когда он подошёл чуть ближе к краю скалы, и осели на щеках. Рассеяно вскинув руку, чтобы их смахнуть, Бальтазар с удивлением понял, что щеки покрыты влагой и чуть щиплют от ветра. Мысли всё ещё сильно путались, но одна неожиданно выделилась среди прочих удивительно ясно. Он заслужил.       Из горла рванулся хриплый нервный смех, который тут же слился с завыванием ветра. Застывший взгляд мёртвой девочки вновь увиделся почти наяву. Бальтазар не позволил себе отогнать навязчивое видение. Мысли о Судьбе, которая в дела ангелов не вмешивалась, пришли сами. Вспомнилась убитая горем мать. Бальтазар сжал кулаки с такой силой, что короткие ногти почти разодрали кожу ладоней.       Он заслужил боль. Кроули демон. Бесчувственный, хладнокровный демон, который всего лишь добивался своей цели. Бальтазар обхватил себя руками. Ненавидеть Кроули за его поступок не получалось. Только себя. За слепоту и нежелание замечать очевидное. Кроули не напал, вероятно, не желая рисковать. Проработал изящный план. Обрёл желаемое.       Очередной сильный порыв ветра ударил в лицо. Бальтазар даже не поежился, только отстранённо отметил, что холода онемевшие руки и щеки больше не чувствуют. Демона нельзя винить в том, что он демон. Бальтазар закрыл глаза, когда неожиданно осознал, что боль приносят мысли не о подлой кражи благодати, а понимание, что в действиях Кроули не было ничего настоящего. Голый расчёт.       Холод пробрался и внутрь и, казалось, заморозил всё. Бальтазар повернулся спиной к океану и медленно пошёл вперёд. Ноги так и норовили ослушаться, но это уже не имело значения. Казалось, больше вообще ничего не имело значения. Бальтазар шёл без цели, а мысли, словно заледеневшие вместе со всем телом, постепенно складывались в цепочку действий.       Вернуться в гарнизон. Сделать всё, чтобы о сегодняшнем вечере не узнал никто и никогда. Найти объяснение временной слабости, на случай, если она будет кем-то замечена. Безупречно исполнять свою роль. Узнать причину необходимости убийства девочки. Не привлекая к себе внимания достать в канцелярии информацию о Кроули. Вернуться в форму.       Бальтазар остановился. Последовательность действий выглядела логичной, сами действия — правильными, но дальше размышления не шли. Усталость накатила неожиданно, волной мощнее, чем те, что бились о скалу внизу. Бальтазар только едва заметно пожал плечами. На данный момент задачи на ближайшее будущее были ясны, а об остальном можно было поразмыслить позже.       Взгляд невольно зацепился за звезду, которая быстро скатилась по небосклону. Бальтазар усмехнулся горькой иронии. Звёзды не падают. Ангелы знают это наверняка. Падают метеоры и кометы. И желания, загаданные при наблюдении за их падением, лишь выдуманная людьми глупая традиция. И Бальтазар ещё острее ощутил дефицит благодати, когда осознал, что желание всё-таки неосознанно загадал.       Отчаянное желание когда-нибудь найти крошечное доказательство тому, что хоть что-то из случившегося за вечер было настоящим. Бальтазар покачал головой, уже не успевая смиряться с бездной своей глупости. Падающему метеору не исполнить невозможное. На пепле, оставшемся после утихнувшего пламени внутри, не вырасти надежде. Но это и не нужно.       Бальтазар обернулся обратно к океану и застыл, глядя на ярящуюся тёмную массу воды. Минуты текли, складывались в часы. Ветер смелел, превращался в ураган, и вновь затихал, чтобы через время взвиться с новой силой. Звезды холодно светили с ночного неба, и нехотя уступили занимающемуся рассвету. Первый луч солнца скользнул по скале, которая за миг до его появления опустела.