Мистерия света и тьмы

      Кроули покачал в руке бокал с виски и едва подавил желание запустить его в стену. Чуть расфокусированный взгляд заскользил по комнате, которая, очевидно, являлась гостиной, прошёлся по камину, где в огне жизнерадостно трещали поленья, и остановился на панорамном окне. Сквозь безупречно чистое стекло, которого, казалось, и не было открывался прекрасный вид.       Вечернее небо с первыми неяркими и редкими звёздами, было расцвечено всеми оттенками фиолетового, лилового и синего. Местами мелькал слабый пурпур, где-то синева темнела так сильно, что казалась чёрной. Редкие продолговатые облака, будто бы не желая нарушать безупречность общей картины, казались смазанными, чудным образом растворялись в тех же оттенках.       Кроули с неподходящей моменту досадой на миг сжал губы, а потом сделал большой глоток из бокала. Выдержанный виски пролился в горло огненным ручьём, обжёг внутренности и неясным образом навеял воспоминания, никак не связанные с мгновением настоящего. Кроули едва не выругался и отогнал мелькнувшую мысль о том, чтобы стереть Европу с лица Земли как континент.       Далёкая от хорошо знакомой и по-своему привычной Америки маленькая страна Румыния, затерянная среди таких же маленьких государств, не имела ничего общего с Италией. Кроули скрипнул зубами, даже не пытаясь найти объяснения тому факту, что воспоминания семилетней давности словно перенеслись в настоящее, как только он оказался в непримечательном на вид городе.       Картинки памятного вечера, проведённого в одном из заурядных баров Милана, выскакивали из глубин абсолютной памяти одна за другой. Кроули прикрыл глаза, залпом допил содержимое бокала и, не задумываясь, наполнил его вновь более чем наполовину. Кинул льда и попытался отвлечься, задавшись вопросом, кому может принадлежать пустующий, но обжитый с виду коттедж.       Перед глазами мелькнула дверь с цифрой шестьдесят шесть, и Кроули всё-таки выругался, признавая, что затея отвлечься не увенчается успехом. Тело вспыхнуло жаром от очередной сцены, подброшенной памятью, и Кроули покосился на бутылку, прикидывая, не стоит ли опустошить её залпом. Холодное осознание, что и это ничем не поможет, расположило ограничиться глотком из бокала.       Бессмысленно проклиная Азазеля, который будто бы нарочно подбрасывал одному из своих лучших исполнителей дела в Европе, Кроули методичными глотками опустошил стакан вновь, и налил себе новую порцию. Нынешнее задание Азазеля казалось более простым, чем добыча благодати ангела, которые на Землю спускались исключительно на миссии, но Кроули не обольщался ни на секунду.       Поиск и изъятие артефакта из тайника Люцифера, которым кто-то неведомым образом смог завладеть, а теперь активно пользовался, как минимум означало определённый уровень опасности. Но это понимание отзывалось внутри лишь безразличием. Кроули дёрнул щекой, поднёс бокал к губам, но не отпил. Взгляд вновь вернулся к окну, за которым вечер уверенно сменяла ночь.       Мысли спутались, что повлекло за собой ощущение, подозрительно похожее на досаду. Кроули устало прикрыл глаза и всё-таки отхлебнул виски. Несколько лет назад проблемы чувств не существовало как таковой. Теперь же они, непрошенные и нечастые гости, периодически заявляли о себе, заставляя Кроули задаваться вопросом, как подобное вообще могло произойти.       Ниточки, могущие привести к ответу, упрямо сходились на Милане и развернувшихся там событиях, но картинка не складывалась. Кроули проследил взглядом, как по небосклону скользит одинокая звезда. Усмехнулся и откинулся на спинку дивана, меняя позу на более расслабленную. Звезды не падают. Демоны знают это не хуже ангелов. И только люди иногда верят в чудеса.       Осознание, какая чушь лезет ему в голову, заставило Кроули скривить губы уже от злости. Глупое желание, промелькнувшее в голове в момент падения то ли кометы, то ли метеора, быстро освоилось в ней и крутилось теперь упрямой мыслью, отогнать которую было сложнее, чем пчелу, узревшую подходящий для опыления цветок.       Кроули всё-таки запустил бокал в стену и мгновения безразлично наблюдал, как янтарные струйки бегут по стене и быстро впитываются в обои, которыми та была оклеена. Мысль окрепла, заявляла о себе всё увереннее и требовала внимания. Кроули невольно сжал руку в кулак и сдался, признавая очевидный факт. Он до одержимости желал увидеть проклятого ангела снова.       Спокойствие укутало как тёплый плед, едва признание самому себе было мысленно озвучено. Кроули ленивым взмахом руки вернул бокал, который на удивление не разбился, вновь наполнил его виски и попытался сосредоточиться на деле. Попытка предсказуемо оказалась провальной. В голове вертелись фразы Бальтазара, которые и годы спустя помнились до последней буквы.       Кроули только одним длинным протяжённым глотком опустошил бокал, заполненный в этот раз едва ли не до краёв, моргнул, а потом вздрогнул. Странное чувство чего-то потерянного, упущенного, уже никак не связанное с воспоминаниями, накрыло мгновенно и заставило подобраться и быстро оглядеться, ища потенциальную угрозу. Но гостиная была пуста.       Кроули чуть прищурился и только вскинул брови, когда осознал, что вместо пустого бокала, который теперь стоял на небольшом столике, расположенном перед диваном, он сам сжимает в пальцах странного вида кулон. Расколотая зигзагом капля на тонкой одинарной бечёвке слабо отливала голубым будто бы в глубине. Настороженности прибавилось.       Кроули выпрямился и медленно обвёл взглядом гостиную ещё раз, теперь подмечая любые изменения. Почти сгоревшие поленья в камине. Ночь, уже уверенно царящая за окном. Собственное пальто, небрежно лежащее на подлокотнике дивана. Взгляд на часы, которые показывали на два с четвертью часа больше, чем в момент появления, объяснил все странные перемены, но и принёс ряд новых вопросов.       Неосознанно Кроули начал рассматривать кулон внимательнее. Мозг услужливо перебирал артефакты, пока не остановился на совпадении. Мысли взорвались подобно вулкану. Кроули быстро прикинул, что не менее получаса он провёл, употребляя виски в ожидании подручных, отправившихся на разведку. Но более полутора часов после исчезли.       В его руке загадочным образом оказалась часть Слезы Клеопатры. Безупречная память уверенно утверждала, что артефакт числился за небесной канцелярией. Кроули мотнул головой, отказываясь верить мелькнувшей догадке. Объяснение могло быть абсолютно любым, а то, что при попытке сосредоточиться перед глазами вставал облик хорошо знакомого ангела, легко объяснялось воспоминаниями.        — Мы отыскали артефакт, сэр, — один из демонов, которых Кроули взял с собой, появился в гостиной неожиданно. — Неподалеку от дворца Крецулеску находится маленькая церквушка Скиту Мэгуряну. Место неприметное, укромное. В ночное время там не бывает людей. Косвенные свидетельства дали нам основания предположить, что там задумано проведение какого-то ритуала.       Кроули взмахом руки велел демону умолкнуть, невольно сжал часть кулона в руке сильнее и поднялся на ноги. Решение о дальнейших действиях следовало принять немедленно. Кроули стиснул зубы. Учитывая, что речь шла о Чаше Бога, промедление могло повлечь за собой катастрофические последствия. И это означало, что размышления о пропавшем времени придётся отложить.       Демон смотрел услужливо, ожидая распоряжений, и Кроули машинально потянулся за пальто. Надел его, быстро убрал во внутренний карман часть артефакта и коротко кивнул, давая понять, что они выдвигаются. Телепортация привычно не заняла и пары секунд. Кроули беглым взглядом окинул территорию слабо освещённого парка.       Тишина, оглушительная настолько, что могла показаться неестественной, неожиданно нарушилась негромким, но отчётливым звоном, и Кроули сосредоточился. На значительном расстоянии от них находилась компания из нескольких человек. Кроули чуть прищурился, вглядываясь внимательнее. Второй подручный, возникший рядом словно бы из пустоты, негромко отчитался:        — Они готовят ритуал, сэр, — в голосе скользнули нотки подобострастия. Кроули поймал себя на том, что почти раздражённо поморщился, и мысленно выругался, понимая, что что-то совсем не так. — Если я понял всё верно, они собираются использовать Чашу Бога, чтобы получить абсолютное…       Кроули перестал слушать и резко вскинул взгляд к небу. Полная луна уверенно светила, окружённая слабым красноватым ореолом. Кроули почти вздрогнул, когда осознал происходящее в полной мере. Чаша Бога многократно превосходила по силе легендарные десницы, и при верно проведённом ритуале над ней могла дать теперешнему владельцу абсолютное подчинение от любого существа.       Зубы скрипнули сами по себе, когда Кроули осознал, что рядовому демону ритуал просто не под силу, а значит, противник может оказаться могущественнее, чем предполагалось. Странное ощущение дополнительной силы во всём теле, появившееся после провала во времени, вспыхнуло ярче. Кроули зашагал вперёд, напоминая себе, что на обдумывание этого сейчас нет времени.       Демоны послушно последовали за ним, держась позади на шаг. Расстояние сокращалось стремительно, и Кроули чуть напряг зрение. Взгляд остановился на женщине с азиатской внешностью, которая стояла в окружении явно демонов и сжимала в руках сияющую золотым светом чашу. Кроули резко замер на месте, но было поздно. Они успели приблизиться достаточно, чтобы их заметили.        — Вы ещё кто такие? — в холодном надменном голосе женщины скользнуло что-то, отдалённо похожее на удивление, но ответа она определённо ждать не собиралась.       Неуловимым жестом она, очевидно, отдала приказ демонам и те слаженно двинулись к ним. Кроули подавил мимолётный порыв молиться, чтобы он ошибся в предположении о том, кто перед ним, которое пронеслось в голове, вскинул подбородок и быстро смерил взглядом приближающуюся группу демонов. Силы явно были неравны. Попытка телепортироваться успехом не увенчалась.        — Именем Князя Ада Азазеля… — всё-таки начал говорить Кроули, лихорадочно ища выход из ситуации, и сам удивился тому, насколько безразлично и спокойно прозвучал его голос.        — О, посланцы моего дражайшего братца? — женщина вскинула брови, а через мгновение её глаза стали жёлтыми. — Не самый приятный сюрприз, но и не неожиданный.        — Дагон, — с ноткой обречённости констатировал Кроули, убедившись, что его худшие опасения оправдались.       Взмах руки заставил демонов, подобравшихся совсем близко, разлететься в разные стороны, но Кроули прекрасно осознавал, что шансов в целом у них не было. Одной из Князей Ада достаточно шевельнуть пальцем, чтобы о трёх демонах перекрёстка не вспомнил уже никто и никогда. Кроули только сглотнул под пристальным взглядом. Казалось, Дагон рассматривает их даже с любопытством.        — И чего же желает Азазель? — за вопросом не чувствовалось даже намёка на подлинный интерес, а голос Дагон всё так же был преисполнен высокомерия. Демоны, отброшенные Кроули, успели подняться на ноги и теперь приближались стремительнее прежнего, а в их движениях сквозила ярость. — Никак вернуть игрушку из тайничка нашего отца? — Дагон вскинула руку с чашей повыше. — В таком случае ему стоило приходить лично, а не отправлять…       Она не закончила фразу, когда неожиданно раздался звук, похожий на слабый разряд грома. В воздухе засверкали молнии, а столбы с высоковольтными линиями, расположенные неподалёку, заискрили. Демоны замерли, Дагон неуловимо подобралась и теперь напоминала пантеру, готовую мгновенно атаковать, а Кроули отступил на шаг назад и чуть прищурился.       Два ангела появились неожиданно, и Кроули застыл. Почему-то первой мыслью было то, что Бальтазар и его спутник пришли на верную смерть. Дагон, как Князь Ада, могла уничтожить их щелчком пальцев. Следом мелькнуло осознание, что это более чем уместное отвлечение внимания и шанс на спасение. Кроули только скрипнул зубами, понимая, что эта мысль должна была быть единственной.        — Именем архангела Михаила… — начал уверенно говорить ангел, прибывший с Бальтазаром, и Кроули только закатил глаза, пребывая в уверенности, что протокольная чушь Дагон разве что позабавит.       Он попытался телепортироваться в очередной раз, пользуясь тем, что внимание Дагон было сосредоточено на ангелах, но вновь не достиг успеха. Что-то внутри ещё и ярко воспротивилось намерению сбежать. Кроули скрипнул зубами и сосредоточился на оценке изменившегося расклада, но промелькнувшая мысль о слишком скоро исполняющихся желаниях отвлекла и неподдельно разозлила.       Дагон не стала дослушивать ангела и взмахнула рукой. Бальтазар и его спутник отлетели в разные стороны, а Кроули поймал себя на облегчённом выдохе, когда понял, что Дагон хотя бы не обратила их в атомную пыль сразу же. Однако открытое нападение мгновенно усилило напряжение. Потенциально возможная схватка в секунду стала фактической.       Ангелы быстро поднялись на ноги, а демоны, подчиняющиеся Дагон, разделились. Двое бросились к ним, что заставило Кроули подобраться, а его подручных — вступить в схватку. Оставшиеся трое закружили вокруг ангелов, явно выжидая удачный момент для атаки. Дагон быстрыми движениями принялась дочерчивать на земле линии пентаграммы, когда её грудь со спины пронзил длинный меч.        — Идиоты, — на этот раз в голосе Дагон скользнула неприкрытая ярость, она взмахнула рукой, очевидно, намереваясь избавиться от ранившего её оружия, и с недоумением нахмурилась, когда попытка не увенчалась успехом. — Ваши жалкие клинки бесполезны против меня.        — Символы, что паскудство такое, коим ты являешься удержать способны, вырезаны на этом мече григория, — спутник Бальтазара не спускал глаз с кружащих вокруг них демонов, которые, видимо, не могли решиться напасть, но говорил чётко и явно осознанно.       Кроули моргнул, не понимая, кто вонзил меч, если Бальтазар и его напарник стояли в стороне, присмотрелся внимательнее и только тогда заметил за спиной Дагон ещё одного ангела, сосудом которому служил совсем юный парень. То, что он не издал ни звука и сумел подобраться незамеченным для нанесения удара, однозначно свидетельствовало в пользу того, что у ангелов изначально был план.       Проследив взглядом, как юноша движется теперь к демонам, которые прекратили обходить Бальтазара и его спутника и замерли напротив них, Кроули только задался вопросом, почему подручные Дагон не атаковали напавшего на неё, но обстановка не располагала искать ответ. Скосив взгляд и убедившись, что его демоны справляются с противниками, Кроули вновь прислушался к диалогу.        — Чаша, что в руках твоих, не принадлежит тебе и подлежит изъятию, — фраза снова принадлежала напарнику Бальтазара.        — Да что ты говоришь, — Дагон холодно усмехнулась, но за этой усмешкой крылась легко улавливаемая ледяная ярость. — Ваша уловка задержит меня ненадолго. А после я от вас даже пыли не оставлю.        — Нам хватит времени, — не менее холодно и уверенно возразил Бальтазар, и Кроули поймал себя на мысли, что голос прозвучал совсем незнакомо. Но следующая реплика Бальтазара, адресованная уже его спутнику и прозвучавшая куда громче, заставила забыть о размышлениях. — Кас, слева.       Всё пришло в движение слишком резко. Демоны, видимо, повинуясь какому-то незамеченному жесту от Дагон, вдруг решительно бросились в атаку. Кроули успел заметить, как чуть в отдалении появляется группа ещё из шести, очевидно, демонов, прежде чем на него кинулись двое мужчин, чьи глаза были непроницаемо чёрными. Сбоку мелькнула вспышка яркого света.       Пространство завертелось, Кроули осознал себя лежащим на земле, и только сверкнул глазами, которые мгновенно стали красными. Ярость и инстинкты затмили собой всё. Кинжал, не раз выручавший ранее, скользнул в ладонь легко, и Кроули уверенным движением перерезал горло нависающему над ним демону. Тот злобно зашипел и откатился в сторону, но умирать явно не собирался.       Вспышки замелькали чаще, и Кроули невольно глянул в сторону сражающихся ангелов, отбрасывая при этом второго противника от себя удачным ударом. Очевидно, Кастиэль в этот момент как раз приложил ладони ко лбам сразу двух демонов, которые зашлись диким криком. Через мгновение уже бездыханные тела рухнули оземь. Но противников ещё оставалось достаточно.       Кроули отшвырнул очередного демона от себя силой, но тот мгновенно оказался на ногах и упрямо вновь двинулся на него. Неожиданный ответный удар заставил Кроули опрокинуться на землю. Быстро поднявшись на ноги, Кроули вскинул руку с кинжалом и моргнул, когда понял, что приближающийся демон неожиданно застыл на месте, озарился вспышкой яркого света, а после упал замертво.       Осознание неправильности происходящего мелькнуло в голове, но не задержалось там, когда взгляд выхватил меч, который словно сам по себе выскальзывал из груди Дагон. Через мгновение металл тихо звякнул, соприкоснувшись с землёй. Рана Дагон мгновенно исчезла, а в жёлтых глазах вспыхнула ярость, различимая даже на расстоянии. Кроули напряжённо сглотнул.       Дагон резко взмахнула рукой, и Кроули инстинктивно успел метнуться в сторону. Двое демонов, пришедших с ним, которые успешно справлялись в схватке, дико закричали, а затем вырвались из занимаемых тел чёрным дымом и словно впитались в землю, повинуясь воле Дагон, которая сразу же перевела взгляд на ангелов. Кроули лихорадочно соображал.        — Самандриэль, нет…       Кроули уже не различил, кому именно принадлежал оклик, адресованный, очевидно, ангелу, который вонзил меч в спину Дагон ранее и теперь попытался это повторить. Чаша, которая так и находилась в руках Дагон, неожиданно засияла ярче. Кроули мысленно выругался. Закончить ритуал Дагон не успела, но артефакт сохранила, пока послушные ей демоны успешно отвлекли всех.       Свет становился всё ярче, и Дагон неожиданно разжала руки. Казалось, удерживать чашу она больше не может. Заметив ожоги на её ладонях, которые быстро распространялись и на предплечья, Кроули только нахмурился, пытаясь понять, сделал ли что-то кто-то из ангелов или об артефакте была известна не вся информация. Мысль потерялась, когда меч григория расплавился в руках Самандриэля.        — Жалкие… — начала говорить Дагон, не сводя взгляд с чаши, но осеклась, когда та взлетела в воздух и оказалась в руках Кастиэля.       Его глаза на мгновение налились светом, а потом он неожиданно бросил артефакт Самандриэлю, который не растерялся и поймал его ловким движением. Очевидно, Кастиэль подал ему и какой-то знак при этом, потому что в следующий миг Самандриэль сорвался на бег, а оказавшись на значительном расстоянии, тут же исчез. Дагон, которая отвлеклась на атаку Бальтазара, яростно вскрикнула.        — Вы подписали себе приговор, — она зло скривила губы и сложила пальцы для щелчка.        — Нас ты, может, и убьёшь, — голос Бальтазара звучал настолько равнодушно, что Кроули сжал пальцы одной руки в кулак, а второй, не глядя, вонзил кинжал в горло одного из трёх выживших демонов, который подкрался к нему сбоку, явно веря, что сумел остаться незамеченным. Что-то щёлкнуло в голове, и Кроули вдруг ясно осознал, что одного из нападающих на него ранее уничтожил Бальтазар. — Но Михаил тебе не по зубам. И позвать его мы успеем.       Кастиэль только согласно кивнул, чуть прикрыл глаза и быстро негромко начал произносить текст воззвания к архангелу. Дагон явно невольно отступила назад, хотя между ней и ангелами присутствовало достаточное расстояние, и быстро вскинула голову к небесам, где раздался гром, а следом засверкали молнии. Кроули сглотнул и вновь безуспешно попытался телепортироваться.        — Я тебя запомнила, — зло бросила Дагон Бальтазару и неожиданно недобро усмехнулась. — И я видела, что ты сделал. Так что не стану отказывать себе в удовольствии и оставлю тебе прощальный подарок, — предвкушение в её голосе было достойно самого дьявола.       Следующие события произошли настолько быстро, что уместились в секунду. Кроули показалось, что он только слышит последние слова фразы, а через неуловимый миг ему в грудь вонзился странного вида посох, запущенный недрогнувшей рукой Дагон. Кроули ещё успел заметить торжество на её лице, вспыхнувшее до того, как она исчезла, а потом всё поглотил холод.       Сознание норовило ускользнуть в неизвестность, а реальность резко зашаталась. Кроули, не отдавая себе отчёта, рухнул на колени. Мозг пытался проанализировать произошедшее, но силы таяли так стремительно, что задача оказалась непосильной. Бледное лицо Бальтазара возникло перед ним как-то неожиданно, и Кроули машинально отметил, что на наблюдение его ещё хватает.       Выжившие демоны исчезли вместе с Дагон, Кастиэль уже стоял рядом с Бальтазаром и явно прекратил воззвание. Грома слышно не было. Кроули только слабо скривил губы, понимая, что радоваться всё-таки не случившемуся визиту архангела, не получается. Ледяное понимание, что он умирает, разом обесценило всё остальное. И только мысль, что он уже не должен быть жив, настойчиво билась в голове.        — Бальтазар, в гарнизон возвращаться нам пора, — уверенный голос Кастиэля резанул слух, и Кроули прикрыл глаза. Уже зародившееся непонимание, почему ангелы до сих пор не исчезли, стало ярче. — Задание…        — Кас, — вот теперь голос Бальтазара прозвучал знакомо, будто бы резко став человечнее. Кроули отогнал досаду на себя за то, насколько важным это показалось вдруг. — Ты мой командир, и повинуюсь я твоей воле беспрекословно. Но ещё ты мой брат и лучший друг. И я прошу тебя сейчас как брата. Помоги мне его исцелить.        — Что говоришь ты такое, Бальтазар? — в голосе Кастиэля странно смешались смятение и что-то похожее на слабую угрозу. — Демон перед нами находится, и…        — Я знаю, кто он такой, — резко оборвал Бальтазар, и Кроули заставил себя открыть глаза. Наблюдать за происходящим стало непреодолимой необходимостью. — Кас, мы видим одно и то же. Это посох Адама. Как бы он ни попал в руки этой твари…        — Бальтазар, опомнись, — Кастиэль, казалось, ужаснулся. — Тварь такую же просишь ты помочь тебе спасти. Я не понимаю…        — Кас, мне не справиться в одиночку, — Бальтазар снова перебил, в голосе его теперь отчётливо звенели нервные ноты, а Кроули задался вопросом, уж не галлюцинации ли у него. Ситуация выглядела невозможной, как и тот факт, что он оставался жив. Согласно информации из различных источников, посох убивал и ангелов и демонов пусть и не мгновенно, но в считанные секунды. — Я никогда тебя ни о чём не просил. Но сейчас у меня нет выбора. Помоги мне. На любых условиях.        — Не понимаю я, — повторил свою же фразу Кастиэль, и теперь выглядел уже несчастным и совсем сбитым с толку. — Знаком ты с паскудством этим? Имеешь ли долг перед ним?        — Того, что для меня это важно, достаточно? — Бальтазар свёл брови, а Кроули заморгал, понимая, что перед глазами всё расплывается. Память не сохранила момент, когда он успел опереться руками о землю, стремясь не рухнуть на неё плашмя. — Я понимаю, что прошу о многом. Но не могу иначе.        — Пойти меня ты просишь против небес, — прозвучало едва ли не жалобно, и Кроули как-то отвлечённо подумал, что ангелы, возможно, склонны к связям вроде дружбы больше, чем может показаться на первый взгляд и точно больше, чем им положено. — Но важно это для тебя и я…        — Кас, время, — Бальтазар оборвал очередную фразу, и Кроули почти ощутил отчаяние, волнами исходящее от его фигуры. — Да или нет.        — Другу отказать не могу я, — обречённо и как-то глухо отозвался Кастиэль, и Кроули не поверил своим ушам. — Но память заберёшь ты мою об этом. И сотрёшь ему воспоминания. Ежели на небесах узнают, что исцеление демона совершили мы, ждёт не заточение нас, но гибель.        — Хорошо, — единственное слово упало веско и тяжело, а потом Кроули понял, что его опрокинули на спину. Сфокусировать взгляд оказалось невероятно сложно, но напряжённое сейчас, будто высеченное из камня лицо Бальтазара всё-таки разглядеть удалось. — Всё, что скажешь. Только действуй.       Дальнейшие события слились в одну длинную цепь боли разного характера и интенсивности. Кроули смутно заметил, что Бальтазар опустился на колени рядом с ним. Кастиэль резким движением выдернул посох, и всю сущность будто охватило разрывающее на части пламя. Сверкнул ангельский клинок, а через несколько мгновений неожиданно пришло облегчение.       Открыв глаза, Кроули неверяще уставился на светящуюся благодать, которая тянулась нитью из пореза на шее Бальтазара прямо в рану. Кастиэль взмахнул рукой где-то в стороне, и порез мгновенно исчез. Бальтазар, бледнее прежнего, что казалось невозможным, пошатнулся. Кроули физически ощущал, как стремительно заживает повреждение, которое могло его убить.       Мысли путались, слабость ещё была слишком сильной, но осознание, что его только что спасли ангелы, отпечаталось в голове. Кроули втянул в себя воздух. В случившееся не верилось. И только полный почему-то горького отчаяния взгляд Бальтазара говорил о том, что они в реальности. Силуэт Кастиэля промелькнул сбоку, и Кроули напрягся, когда тот оказался рядом с Бальтазаром.        — Для исцеления достаточно этого было, — голос звучал несчастно, словно Кастиэль невыразимо сожалел о совершенном им поступке, но пытался заставить себя смириться. — Память мою должен забрать ты об этом инциденте. И ему…        — Спасибо, Кас, — Бальтазар уже привычно перебил, и Кроули только сжал губы, услышав в его голосе неподдельное тепло и ярко выраженную благодарность, адресованные Кастиэлю. — Я не забуду, что ты сделал для меня.       Бальтазар прижал ко лбу Кастиэля сложенные пальцы, и Кроули моргнул. Картинка двоилась, расплывалась, и это раздражало. Понимание, что он следующий на очереди, заставило хотя бы попытаться оказать сопротивление. Он не хотел забывать. Но сил на полноценные движения не хватало, а рука Бальтазара уже тянулась к его голове. Тихое «Прости» коснулось слуха, а после пришла темнота.       Кроули моргнул, попытался сесть, что удалось только с третьей попытки, и с недоумением огляделся. На значительном расстоянии от него стояли Кастиэль и Бальтазар, которые выглядели невредимыми. Ощутив сильную слабость, Кроули нахмурился. Никаких серьёзных ранений он не получал, и теперь пытался понять, откуда взялся странный дискомфорт.       Кастиэль что-то явно говорил, но негромко. Даже напрягая слух, что тоже потребовало усилия, Кроули только различил что-то об уходе, а в следующую секунду Кастиэль исчез. Бальтазар же остался стоять на месте, но выглядел теперь изумлённым. Кроули нахмурился сильнее. Что-то в ситуации казалось очень неправильным, но понимание, что именно ускользало.       Собственное состояние вызывало неподдельное удивление. Попытка перебрать события в хронологическом порядке оказалась удачной, но значительно отвлекла внимание. Дойдя до исчезновения Дагон, не пожелавшей связываться с архангелом, способным уничтожить её одним движением пальца, Кроули только чуть поморщился, не понимая, что не так.       Всё помнилось ясно, но всё равно оставляло чувство чего-то упущенного. Взгляд вновь зацепился за фигуру Бальтазара, а в голове наконец-то возник здравый вопрос о том, почему тот всё ещё не последовал за своим командиром. Головокружение, что было совсем уж новым ощущением, обрушилось внезапно, и Кроули только успел заметить нечёткий женский силуэт за спиной Бальтазара.       

***

      Бальтазар сделал сейчас частично нужный глубокий вдох и в очередной раз попробовал улететь. Безуспешно. Ситуация начала напрягать. Кастиэль исчез с места без всяких проблем, что заставляло Бальтазара размышлять в сторону того, что ему самому не хватает сил. Потеря части благодати ощущалась, но точно не являлась причиной. Других теорий не было.       Нахмурившись, Бальтазар вспомнил странное ощущение, на котором поймал себя, когда они только оказались в городе. Уже тогда мелькнула мысль, что он не чувствует себя в полной силе, но никаких предпосылок к тому, что она отражала реальное положение вещей не было, и Бальтазар решительно выкинул её из головы. Сейчас же она настойчиво вернулась и уже не казалась столь абсурдной.       Ощущение чужого присутствия где-то за спиной заставило Бальтазара подобраться и резко обернуться. Клинок привычно и послушно скользнул в руку. Стройная девушка со светлыми волосами, одетая в деловой костюм, только чуть прищурилась и поправила очки, заметив оружие. Бальтазар напрягся. Метнул быстрый взгляд в сторону Кроули, а затем перевёл его обратно.        — Антропос, — сухо констатировал Бальтазар, заметил неизменный журнал в её руках и нахмурился. — Твоя работа среди людей. Зачем ты здесь?        — Моя работа заключается в том, чтобы быстро и чётко исполнять отданные приказы, — холодным тоном поправила Антропос и неискренне улыбнулась. — Я привыкла делать её хорошо. И не собираюсь это менять.        — Смерти ангелов и демонов тебя не касаются в любом случае, — Бальтазар нахмурился сильнее и невольно сжал клинок крепче, хотя и держал руку у бедра, не желая давать повод думать, что он хочет атаковать. — Так что спрошу ещё раз, зачем ты здесь? Если ты пришла из-за него, — Бальтазар почти неуловимо качнул головой, указывая на Кроули, который по-прежнему сидел прямо на земле и, казалось, находился в каком-то странном трансе, — то даже не надейся.        — Из-за него, — Антропос всё с той же неискренней улыбкой согласно кивнула. — Но не так, как ты думаешь. Я здесь за тем, чтобы предотвратить его гибель.        — Что?.. — Бальтазар неподдельно растерялся. — Отдать подобный приказ на небесах тебе не могли.        — Ты желаешь поставить под сомнение мою компетентность? — ещё более похолодевшим тоном уточнила Антропос. Улыбка наконец-то исчезла с её лица, а она чуть сузила глаза. — Никогда не любила контактировать с ангелами. Вы либо нарушаете правила и вмешиваетесь в судьбу, чем осложняете мне работу, либо самоуверенны в своей наивности и задаёте множество глупых вопросов.        — Я не… — начал Бальтазар, желая возразить, но передумал и только сжал губы на короткое мгновение. Окинул Антропос мрачным взглядом и вскинул подбородок. — Он жив. И никакой угрозы его дальнейшему существованию я не вижу.        — Смотреть, куда надо, вы тоже не умеете, — Антропос вновь натянуто улыбнулась. — Я знаю, что ты сумел исцелить его от ранения, нанесённого посохом Адама. Кстати говоря, на небесах явно будут счастливы возвращению утраченной реликвии. Но есть нюанс. Он должен был умереть в течение нескольких секунд.        — Да, — только и кивнул Бальтазар, понимая, что замечание верное. Мысль об этом мелькала и до констатации Антропос. — Я… не знаю, почему этого не произошло.        — Неужели? — в голосе Антропос скользнула уловимая сдержанная насмешка, а она пространно взмахнула рукой. — Я должна помочь, а не выдать инструкцию к действию. Такой приказ мне отдан. Так что будь добр, задумайся над возможными объяснениями.       Бальтазар вскинул брови, осмыслив услышанную информацию, и устало вздохнул. Антропос смотрела выжидающим взглядом и даже чуть нетерпеливо притопывала ногой. Весь её вид говорил о том, что быть тут она совсем не рада, но стремление выполнить свою работу, как и всегда, отлично, перекрывало всё. Бальтазар качнул головой и попытался собраться с мыслями.       Понимание, что одну из богинь судьбы никто не отправил бы сюда просто так, толкало размышлять и быстро. Уже позабытая мысль о собственном странном состоянии перед отправкой на миссию вернулась в который раз. Бальтазар невольно прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и поймать что-то неуловимое, бродящее по краю сознания. Не сразу, но попытка увенчалась успехом.       Ощущение. Бальтазар тряхнул головой, будто пытаясь отогнать уверенно выстраивающуюся в голове теорию. Он чувствовал себя не в полной силе. И это состояние было хорошо знакомо. Оно возникало после потери части благодати. Бальтазар напряжённо сглотнул. Знание, что ангельская благодать усиливает демона в разы, выплыло из глубин сознания.       Бальтазар перевёл чуть рассеянный взгляд на Антропос, которая уже всем своим видом выражала нетерпение, машинально сунул руку в карман и извлёк оттуда кулон из лунного камня в виде капли на простой бечёвке. Сжал его в руке и посмотрел на Кроули. Теория в голове обрастала новыми деталями. Антропос кашлянула, а когда Бальтазар, опомнившись, взглянул на неё, чуть нахмурилась.        — Будущего нет без прошлого? — в голосе Бальтазара прозвучала различимая неуверенность и, казалось, он сам не верит своей идее.        — Что же, я почти удивлена, — Антропос улыбнулась, на этот раз удивительно нейтрально и с заметным намёком на искренность. — Итак, что делать ты теперь знаешь. Позволь откланяться.        — Антропос, — окликнул Бальтазар, встретил вопросительный взгляд и хмуро спросил: — Приказ. Кто тебе его отдал?        — Тебе я отчитываться точно не обязана, — Антропос склонила голову к плечу, а затем неожиданно добавила: — Впрочем, не вижу причин, чтобы не ответить. На этот раз приказ исходил от Джошуа. Не стану лукавить, это удивило меня не меньше, чем его суть.        — И не только тебя, — машинально отозвался Бальтазар, уже не вникая, что говорит, и только боковым зрением заметил странно понимающий взгляд Антропос за мгновение до того, как она растворилась в воздухе.       Кулон, который Бальтазар машинально продолжал сжимать в руке, словно нагрелся и теперь легко покалывал кожу ладони, напоминая о себе. Бальтазар только свёл брови и медленно зашагал к Кроули. Гипотеза, окончательно выстроившаяся в голове, всё ещё казалась немного странной, но один визит Антропос не оставлял сомнений. Пальцы легко коснулись чужого лба.       Кроули никак не отреагировал, по-прежнему находясь в странном состоянии полной отрешённости от реальности. Бальтазар напряжённо сглотнул. Если он всё понимает верно, транс рассеется, как только он сам улетит. Подавив вздох, Бальтазар сосредоточился на доме, увиденном в мыслях Кроули, сжал кулон крепче, активируя его, и исчез с тихим шелестом крыльев.       Осознание, что продумал он не всё, пришло уже в полёте, и Бальтазар резко сменил точку прибытия на тихий и ничем непримечательный рай одной милой старушки, который использовал на постоянной основе для несанкционированных отлучек с тех пор, как они начали происходить. В уютном саду было привычно спокойно. Несколько птиц испуганно встрепенулись, но тут же утихли.       Бальтазар прикрыл глаза на мгновение, а потом опустил голову и рассмотрел лежащий на ладони кулон, который активировался, послушный воле обладателя, во время перелёта, и теперь мерцал мягким голубым светом. Бальтазар рассеянно провёл большим пальцем по камню, который едва ощутимо пульсировал, и машинально подумал, что иначе, вероятно, быть и не могло.       Он направлялся прямиком к Кроули, и активация была подстроена под момент времени, но теперь это уже не имело значения. Бальтазар стёр с лица любое выражение и прислушался к внутренним часам, пытаясь сориентироваться, где сейчас находится он сам. Сообразив, что на полюбившейся скале, куда он летал так часто, как только мог, Бальтазар задумался над своими дальнейшими действиями.       Мысль, мелькнувшая в пути, окрепла и теперь казалась единственной верной. Он значительно ослаблен прямым исцелением непростой раны Кроули, на которое потребовалась пусть и малая, но значительная часть благодати, и расходовать ещё являлось бессмысленным риском. Тогда как он, созерцающий сейчас океан, стоя на скале, в полной силе.       Ощущение, преследовавшее с момента отправки на миссию, наконец-то отпустило, окончательно найдя своё объяснение, и Бальтазар только едва слышно вздохнул, прежде чем перелететь в комнату с инвентарём. Архаичного вида шприцы, способные удержать благодать, в изобилии отыскались в шкафу. Мгновение посомневавшись, Бальтазар всё-таки взял три и снова исчез.       Смотреть на себя со стороны оказалось страннее, чем Бальтазар предполагал. На секунду он застыл, изучая свою напряжённую спину взглядом, но быстро опомнился, тряхнул головой и шагнул вперёд. Стоящий впереди он сам резко обернулся и тут же вскинул руку с клинком. Бальтазар чуть нервно усмехнулся, легко читая в собственном взгляде подозрительность и вопрос.        — Я это ты, — излишне поспешно заверил Бальтазар, когда его двойник шагнул навстречу с явным намерением атаковать. — В ближайшее время тебе отправляться на миссию по возвращению артефакта под названием Чаша Бога, всплывшего в Румынии. Вместе с Кастиэлем и Самандриэлем. Миссия была согласована менее часа назад. Сам понимаешь, никакие демоны о ней разведать бы не успели.        — Но это может быть проверкой, — двойник поджал губы и смотрел всё ещё с подозрением. Бальтазар едва сдержал грустную усмешку, понимая, что подобная подозрительность стала для него слишком привычной. — Я и Кастиэль на особом счёту у Наоми.        — И от заточения, как минимум, нас в прошлый раз спас Самандриэль, который успел забрать наше воспоминание о Милане за мгновения до проверки, — напомнил Бальтазар, зная, что это окажется достаточным аргументом, так как о той истории Наоми не знала и по сей момент. — У меня мало времени.        — И ты пришёл за чем-то, — утвердительно качнул головой двойник, из взгляда которого почти исчезло подозрение.        — Мне нужна твоя благодать, — чётко и конкретно обозначил свою цель Бальтазар и быстро добавил, предупреждая вопросы и возможные возражения разом: — Это единственный способ спасти Кроули жизнь. И это подтвердила Антропос.        — Но… — двойник нахмурился, явно обдумывая услышанное, хотел было что-то спросить, но неожиданно передумал. Перевёл взгляд на шприцы, которые Бальтазар так и сжимал в руке, подошёл почти вплотную и забрал их. Пожал плечами на немного удивлённый взгляд, и коротко пояснил: — Если ты вернулся из будущего и в этом замешана Антропос, думаю, ты знаешь, что делаешь.        — Да. Я хочу верить, что да, — отозвался Бальтазар, пронаблюдал, как двойник чуть морщится, наполняя шприцы один за другим благодатью, и вздохнул. — Ты не будешь помнить о моём визите. И, вероятно, так оно и должно сложиться.        — Не понимаю, — двойник заполнил последний шприц, сохранил абсолютно безразличное выражение лица, но в его взгляде отразилось недоумение. — Собираешься забрать у меня воспоминания? Но если я должен вернуться…        — Ты разберёшься, — убедительно пообещал Бальтазар, перебив, забрал наполненные шприцы и разжал кулак, давая возможность двойнику увидеть сияющий кулон. — Мне не нужно ничего забирать. Как только я уйду, всё сотрётся.        — Значит, она мне всё-таки пригодится, — только и кивнул двойник, явно нащупал артефакт у себя в кармане, а затем чуть пожал плечами. — Хорошо. Думаю, ты действительно знаешь, что делаешь. Удачи.       Бальтазар кивнул и всё-таки чуть нахмурился, когда двойник невозмутимо вернулся обратно к краю скалы и повернулся спиной, вновь устремляя взгляд на водную гладь. Задаваясь вопросом, насколько нормально то, что он реагирует так спокойно, Бальтазар осознал, что начинает путаться во времени, отбросил лишние мысли и воскресил в памяти коттедж, где находился Кроули.       Перелёт привёл Бальтазара в гостиную, увиденную ранее в чужой памяти. Кроули, сидящий на диване, в этот момент залпом опустошил полный бокал виски, о чём свидетельствовала надпись на этикетке бутылки, стоящей на столе, закашлялся и резко поднялся на ноги. Вскинул брови, сделал шаг вперёд, но остановился, а в его глазах отразилась целая палитра эмоций, которых там быть не могло.        — Пташка… — с неверием проговорил он, моргнул, словно надеясь отогнать наваждение, и с подозрением покосился на уже пустой бокал, который отставил на стол.        — Я не галлюцинация, — сухо проинформировал Бальтазар, без труда поняв направление мыслей Кроули. Множество эмоций вспыхнули внутри, настойчиво потребовали к себе внимания, и Бальтазар стиснул зубы, понимая, что вновь встретиться с Кроули после потери части благодати, что располагало к вполне человеческим реакциям, было не самой хорошей идеей. Но вариантов не оставалось. — И я по делу, — суше прежнего проинформировал Бальтазар, мысленно убеждая себя, что всё, что от него требуется, это вколоть Кроули благодать и улететь. — Много времени я у тебя не отниму.        — Времени? — тупо переспросил Кроули, который выглядел уже неприлично растерянным, но мгновенно опомнился, когда Бальтазар толкнул его на диван. — Что ты делаешь?        — Спасаю тебе жизнь, — машинально честно ответил Бальтазар, не сразу сообразив, что фраза повлечёт за собой ряд новых вопросов. Кроули открыл рот, определённо собираясь их задать, и Бальтазар быстро добавил: — Что бы ты ни хотел знать, оно не имеет значения. Ты не вспомнишь об этом разговоре.        — Это угроза? — Кроули чуть прищурился, вскинул подбородок, но продолжить говорить не успел. Бальтазар воткнул шприц ему в шею, до которой было добраться в разы проще, чем до руки скрытой несколькими слоями одежды. — Какого?.. — Кроули дёрнулся, но Бальтазар опёрся коленом о диван и навалился на него, не давая легко подняться.        — Это констатация, — поправил Бальтазар, отвечая на вопрос, и разжал вторую руку, давая Кроули возможность увидеть кулон. Поймал задумчивый взгляд, в котором довольно быстро вспыхнуло узнавание, и коротко пояснил: — Он уже активирован. И не дёргайся. Благодать лучше всего вводить в вену. Если я промахнусь, несколько минут весьма неприятных ощущений тебе обеспечены.        — Благодать? — Кроули вскинул брови, чуть судорожно втянул в себя воздух, ощутив второй укол, и со злостью в голосе осведомился: — Пташка, какого дьявола тут творится? На кой ляд ты решил нафаршировать меня своей благородной субстанцией?        — Заскучал на небесах и решил развеяться, — неожиданно для себя огрызнулся Бальтазар, понимая, что не справляется с эмоциями, которые накрывали подобно шторму. Неловкость причудливо мешалась с желанием, вспыхнувшим внутри, едва они оказались гораздо ближе приличествующей дистанции. Игла третьего шприца вошла слишком резко, и Бальтазар с досадой стиснул зубы. Кроули раздражённо зашипел и явно чудом удержался от того, чтобы дёрнуться и сделать ещё хуже. — Я не хотел, — пробормотал Бальтазар в качестве своеобразного извинения, всё-таки ощущая тень вины.        — А верится с трудом, — огрызнулся Кроули, запрокинул голову, опираясь на спинку дивана затылком, как только игла исчезла, и прикрыл глаза, видимо, желая дать чужой благодати хотя бы минимум времени на усвоение. Бальтазар выпрямился и убрал в карман пиджака опустевшие шприцы и кулон, пристально изучая Кроули взглядом. — Что это было, пташка? У пернатых благотворительная акция помощи сирым и убогим? Я не записывался в добровольцы.        — Особо возмущённым ты тоже не выглядишь, — хмуро отозвался Бальтазар, придирчиво осмотрел Кроули ещё раз с ног до головы и наконец отвёл взгляд, сделав вывод, что побочных эффектов от принятия более чем приличной дозы благодати единоразово, не предвидится. — И к твоему сведению за помощь обычно благодарят.        — Для этого надо осознавать действия помощью, — парировал Кроули, повращал головой, склонил её к одному плечу, а затем к другому и неожиданно неуловимо быстро поднялся на ноги. Бальтазар вздрогнул, когда они оказались лицом к лицу. Кроули испытывающе вглядывался в его глаза и явно не беспокоился о том, что бесцеремонно нарушил чужое личное пространство. — Что происходит, пташка?        — Произойдёт, — на автомате поправил Бальтазар, интонацией подчёркивая будущее время, сглотнул, когда во взгляде Кроули промелькнуло уже не только любопытство, но и желание, оступил на шаг и как-то растерянно взмахнул рукой. Воспоминания ожили в голове так быстро, словно и не прошло семи лет, и не было промежутка времени, когда он не помнил. Боль, тлеющая, уже привычная, но почти не ощутимая в обычном состоянии, резко заявила о себе. Бальтазар сделал ещё шаг назад. — Мне в любом случае пора. Как я и сказал, я тебя не задержу.        — Даже не думай, пташка, — Кроули вновь оказался слишком близко в мгновение ока, словно телепортировался вместо того, чтобы сделать пару шагов и схватил Бальтазара за локоть. — Ты не можешь появиться, накачать меня своей благодатью, а потом помахать ручкой и улететь. Изволь объясниться.        — И кто же мне помешает? — Бальтазар мимолётно скривил губы, уже не контролируя разом вспыхнувшую злость. Попытался освободить руку, но не преуспел и раздражённо дёрнул щекой. — Ты что-то в Милане объясняться не спешил. Желаешь об этом побеседовать?        — Для начала желаю разобраться с настоящим, — Кроули на мгновение изменился в лице, но требовательный тон сохранил и тему явно менять не собирался. — Но если ты так хочешь вспомнить прошлое, то меня оно располагает видеть в твоих теперешних действиях скорее спланированную месть, чем помощь.        — Думай, что хочешь, — Бальтазар повторил попытку вырвать руку, на этот раз осознанно вложив в действие немало силы, но Кроули только сжал свои пальцы сильнее, причиняя вполне ощутимую боль. Бальтазар недобро сверкнул глазами. — Отпусти меня.        — Иначе что? — Кроули ответил вызовом во взгляде и, очевидно, не собирался выполнять требование.       Громкий треск полена в камине прозвучал неожиданно и привлёк внимание на мгновение. Кроули едва повернул голову, но упущенная доля секунды стоила ему пропущенного удара. Бальтазар, действуя с уже нескрываемой злостью, впечатал кулак в скулу Кроули и всё-таки сумел вырвать свою руку. Попытался отступить назад, но Кроули взмахнул рукой, и Бальтазар влетел в ближайшую стену.        — Использовать данную мной же силу против меня, это подло даже для тебя, Кроули, — Бальтазар мгновенно выпрямился, а в его ладонь привычно скользнул клинок. Ярость, разгорающаяся внутри с того момента, как Кроули отказался его отпустить, причудливо переплелась со страхом проявить все те эмоции, которые раскаленной лавой бурлили, казалось, в каждой клетке организма, и достигла своего апогея. — Впрочем, мне следовало помнить, что ты просто беспринципное демонское…       Фраза осталась незаконченной, когда Кроули уверенным ударом выбил клинок из руки Бальтазара, схватил его за отвороты пиджака и вновь прижал к стене. Желание, и без того не до конца контролируемое, лишь затмеваемое злостью, как и остальные эмоции, на мгновение вспыхнуло настолько обжигающе яркой и болезненной потребностью, что Бальтазар замер.       Мысли перепутались, ярость временно притихла, и Бальтазар только поймал рассеянную мысль, что уже не до конца помнит, где он вообще находится и зачем. Адский коктейль желаний, ощущений и потребностей внутри горел холодным требовательным пламенем вернее, чем самбука, и Бальтазар напряжённо сглотнул. Воспоминания вспыхивали всё ярче, увлекали за собой.        — Опустился до оскорблений, пташка? — в голосе Кроули мелькнула странная интонация и вполне опознаваемая злость, и все мысли вылетели у Бальтазара из головы, когда собственная ярость мгновенно взметнулась ответом на чужую агрессию. — Как-то неподобающе для праведного ангела господня.       Здравый смысл отключился полностью и слишком быстро. Бальтазар, уже даже не пытаясь разобраться, чем руководствуется Кроули в своём поведении, резко оттолкнулся от стены. Оторвал руки растерявшегося на долю секунды Кроули от своего пиджака, ловким ударом заставил того почти потерять равновесие, с силой развернул и вжал в стену.        — Какой же ты ублюдок, — процедил Бальтазар, когда Кроули только вызывающе усмехнулся, всем своим видом демонстрируя, что он лишь позволил временную власть над собой, но удар готов нанести в любую секунду. — Ты не способен оценить помощь даже с точки зрения выгоды.        — Как я и сказал, пташка, для этого надо осознавать действия помощью, — удивительно невозмутимым тоном напомнил Кроули и умудрился коротко пожать плечами, несмотря на скованные железной хваткой Бальтазара руки. — Ты бы тоже вряд ли проявил доверие, если бы я вломился к тебе…        — Заткнись, — резко оборвал Бальтазар, отнял одну руку и сжал пальцы в кулак.       Опасная близость снова дурманила, ярость и желание, воюющие за главенство между собой, неожиданно слились воедино, и Бальтазар замахнулся для удара, но резко остановился. Доли секунды смотрел Кроули в глаза, а затем резко подался вперёд и впился в его губы отчаянным грубым поцелуем. Реальность взорвалась и уже знакомо разлетелась осколками, которые закружились водоворотом.       Бальтазар, не прекращая жадный, голодный поцелуй, ударил стену рядом с головой Кроули по-прежнему сжатым кулаком, вымещая бессильную злость от проигрыша самому себе, который почему-то ощущался победой. Вторая рука разжалась сама по себе, уверенно обхватила Кроули за шею и притянула ближе. Слабый стон коснулся слуха Бальтазара, но не отрезвил, а только разжёг огонь внутри.       Целуя так лихорадочно, будто у них оставались считанные минуты жизни, Бальтазар потянул Кроули на себя, развернулся так, что спиной к стене теперь стоял он сам, и усилием воли отстранился. Встретил недоумевающий взгляд, который приобрёл уже знакомый гипнотический эффект, усмехнулся и толкнул Кроули на пушистый ковёр, устилающий пол.       Хриплый стон боли, в котором угадывалось возмущение, Бальтазар проигнорировал, оседлал бёдра Кроули и вновь приник к его губам. Упущенные секунды падения казались вечностью. Злость рассеялась, отступила в глубины сознания, отдав всю свою силу желанию, и Бальтазар терял контроль с каждым мгновением, срываясь на хаотичные грубые прикосновения и короткие стоны.        — А ты осмелел, пташка, — в голосе Кроули, который воспользовался секундой, когда Бальтазар отстранился, чтобы вдохнуть требующийся, пусть и реже, чем обычному человеку, воздух, скользнула незлая насмешка. — Полагаю, Анна весьма искушена, как для пернатой.        — Ты с Лилит тоже не в шахматы играешь, — слабо усмехнулся Бальтазар, скользнул пальцами по щеке Кроули и прикрыл глаза на мгновение, понимая, что возможность объективно размышлять медленно, но неуклонно возвращается. — И у тебя устаревшая информация. Анна пала около года назад. А Ингрид скучна как тексты твоих контрактов.        — А ты времени даром не теряешь, — с усмешкой протянул Кроули и приподнял брови. — Наводил справки о моей личной жизни?        — А ты поболтал о сокровенном с Анной за кружкой чая? — Бальтазар насмешливо сверкнул глазами в ответ, но уже в следующий миг его взгляд стал серьёзным.       Неуловимая перемена неожиданно отодвинула желание куда-то на задний план, и Бальтазар напряжённо сглотнул, когда понял, что Кроули, который как-то подозрительно легко прекратил любое сопротивление и не делал ни попытки перехватить контроль, сейчас вызывает только одно чувство, легко распознаваемое как нежность. Сознание сделало странный кульбит, и Бальтазар тряхнул головой.        — Один — один, пташка, — по губам Кроули скользнула ленивая ухмылка. Он вскинул руку, явно собираясь притянуть Бальтазара ближе, и с недоумением нахмурился, когда тот отстранился. — Не понял.        — Я… — Бальтазар оборвал себя, едва начав говорить, поднялся на ноги и быстро отошёл к панорамному окну, которое до этого момента даже не замечал. Мысли теснились в голове, а потенциально возможные признания, которые рождались из них, казались не просто неуместными, но и недопустимыми. — Это не… Ты… — так и не подобрав подходящих слов, Бальтазар вновь умолк и насупился.        — Знаешь, пташка, если это месть, то слабовато, — в голос Кроули вернулась злость. Бальтазар скорее почувствовал, чем увидел боковым зрением, что Кроули тоже поднялся на ноги и выпрямился. — И прими совет на будущее: месть должна приносить тебе удовлетворение, а не…        — Это не месть, — оборвал Бальтазар. Помолчал, быстро размышляя, стоит ли пытаться продолжать беседу в этом ключе, и в итоге сделал выбор в пользу смены темы. — Чаша Бога, ради которой ты сюда явился, у Дагон. Ты спрашивал, с чего мне вздумалось фаршировать тебя благодатью.        — Ответы хороши, когда они даны своевременно, пташка, — злость в голосе сменилась недовольством, Кроули сунул руки в карманы и не отводил от спины Бальтазара пристального взгляда. — А сейчас меня интересует, с чего ты решил упустить возможность поделиться со мной другой благородной жидкостью.        — Что?.. — Бальтазар на доли секунды неподдельно растерялся, почти обернулся, но одёрнул себя и только качнул головой, когда постиг смысл фразы. Противоречивые желания вспыхнули одновременно. Хотелось закрыть тему и объясниться. Бальтазар вздохнул, признавая, что окончательно запутался и так и не научился до конца справляться с человеческими эмоциями. — До визита к тебе я волей случая участвовал в процессе исцеления раны, нанесённой посохом Адама, — всё-таки начал объяснять Бальтазар, но запнулся на продолжении.        — Её можно излечить только прямым вливанием благодати, — задумчиво констатировал Кроули после небольшой паузы. — Но ты же не пытаешься мне сказать, что количество благодати у пернатых влияет на некоторые функции, пташка?        — Я пытаюсь сказать, — Бальтазар обернулся, встретил нечитаемый взгляд Кроули и устало провёл ладонью по лицу, — что потеря благодати делает ангелов частично макаками. Что тебе без сомнения известно, хотя и непонятно. И… всё воспринимается немного острее.        — Балти, — Кроули шагнул ближе с непроницаемым выражением лица. Тон у него был странный, но серьёзный. — Мои информаторы донесли мне, что группа ангелов будет в Милане для выполнения миссии. У меня было поручение от Азазеля и маловато шансов его выполнить. Нападать на группу…        — Зачем ты мне это говоришь? — перебил Бальтазар, чувствуя, как отчаяние поднимается из самых глубин существа и сбивается в странный комок, который застревает в горле.        — Тогда ты был просто средством для достижения цели, — Кроули скривил губы в горькой усмешке и отвёл взгляд. — Но за семь лет я не помню ни дня, когда бы не вспоминал тот проклятый вечер, пташка.        — Знаешь, — Бальтазар снова отвернулся, бессмысленно вгляделся в вечернее небо, пытаясь сдержать рвущиеся на волю слова, но сдался после короткой борьбы. — Тогда тебе достаточно было просто попросить. После всего… Но дело не в этом, Кроули, — голос дрогнул на мгновение, и Бальтазар только закусил губу изнутри, чувствуя отвращение к себе. — Всё это было лишь успешной игрой ради цели. Я понимаю. Ты демон. Ничего личного.        — Поставишь жизнь на свою уверенность в этом, пташка? — неожиданный вопрос был задан куда более привычным для Кроули тоном, а Бальтазар не успел опомниться, как чужая рука, ухватила его за плечо.        — В том, что ты демон? — с долей недоумения переспросил Бальтазар и нехотя обернулся, повинуясь удивительно мягкому побуждению. Наткнулся на странный чуть недобрый взгляд и обречённо вздохнул. — Или в том, что я добровольно стал твоей игрушкой на вечер? У меня нет доказательств обратного.        — А это звучит как вызов, пташка, — Кроули чуть откинул голову назад, прищурился, а в следующее мгновение уничтожил незначительное расстояние между ними одним рассчитанным шагом. — И, полагаю, за мной должок.       Бальтазар только слабо застонал, когда губы Кроули неожиданно скользнули по скуле, а потом прижались к его губам незнакомо спокойным для них поцелуем. Близость снова легко пьянила, но теперь, окрашенная уловимо другими тонами, она неожиданно манила сильнее, чем обжигающая бездна, разбуженная желанием до этого. Бальтазар позволил себе отбросить мысли и сомнения.       Кроули целовал так медленно, утягивая в ощущение бесконечности, словно поставил себе за цель свести с ума только поцелуем. Бальтазару на мгновение показалось, что он тонет в неизведанном океане, который успел полюбиться. Кроули настойчиво, но не грубо, стянул с его плеч пиджак, и Бальтазар машинально завёл руки за спину, позволяя снять предмет одежды быстрее.        — Неоплатный, — выдохнул Бальтазар вертевшийся в голове ответ, когда Кроули прервал поцелуй, протяжно вздохнул и скользнул ладонями под пуловер. Бальтазар невольно подался навстречу, когда уверенные пальцы пробежались по его груди. Заметил чуть вопросительный прищур Кроули, усмехнулся и всё-таки уточнил: — Должок неоплатный.        — Давай проверим, пташка, — Кроули сверкнул глазами, неожиданно резко потянул вверх пуловер, и скользнул руками по спине Бальтазара, едва очередная деталь одежды была отброшена в сторону. Бальтазар прикрыл глаза и почти застонал, когда уже знакомое покалывание коснулось позвоночника и задержалось на лопатках. — Я изобретательный. И у меня богатая фантазия, — самодовольно и с нотой хвастовства добавил Кроули и закрыл Бальтазару рот поцелуем, лишая возможности продолжить диалог.       Мысли отступили, спрятались в глубины сознания, и Бальтазар, не сопротивляясь, позволил себе забыться и отдаться во власть ощущений. Прикосновения Кроули заставляли звенеть нервы, и Бальтазар машинально отметил, что тот умышленно уделяет особое внимание области между лопатками, который становилась весьма чувствительной во время нахождения в сосуде.       Раздражающее несоответствие цепляло внимание. Бальтазар чуть нахмурился, и попытался понять, что не так. Задача оказалась сложной. Очередной тягучий поцелуй уверенно превращался в страстный. Нежности больше не было достаточно, а стремительно разгорающееся желание толкало к поиску его удовлетворения, а не к лишним размышлениям.       И только когда Кроули отстранился и быстро снял пальто, Бальтазар осознал, что его напрягало в ситуации: слишком много одежды на партнёре. Порыв извиниться за свою оплошность неожиданно вылился в тихий смех. Бальтазар даже не пытался его сдержать, осознав ситуацию почему-то с забавной точки зрения. Кроули вскинул брови, и Бальтазар подался вперёд и потянулся к его галстуку.        — Я слишком увлёкся, — слова всё же сорвались с губ, а Бальтазар извиняющее пожал плечами.        — Комплименты стали удаваться тебе лучше, — хмыкнул Кроули, а затем странно сглотнул, глядя на галстук, который Бальтазар сжал в руке на мгновения, прежде чем отбросить в сторону. — Пташка…       Бальтазар лишил Кроули возможности закончить фразу, прервав его самым подходящим способом. Настойчивый поцелуй разом оживил чуть притихшее желание и добавил ему интенсивности. Пальцы Бальтазара принялись быстро расстегивать пуговицы на рубашке Кроули. Неожиданный укус в плечо заставил Бальтазара вздрогнуть, замереть на миг, и будто сорвал какой-то невидимый предохранитель.       Рубашка полетела в сторону, снятая с приложением излишней силы. Бальтазар тут же впился поцелуем в ключицу Кроули и дёрнул ремень его брюк, стремясь избавиться от оставшейся преграды. Холод стекла, к которому он вдруг оказался прижат спиной, заставил Бальтазара вздрогнуть, но обрушившийся следом водопад грубоватых настойчивых ласк смыл остатки мыслей и мелькнувший вопрос.       Атмосфера изменилась стремительно. Расслабленная, почти осторожная прелюдия мгновенно затерялась среди фейерверка ярких, обжигающих ощущений. Бальтазару казалось, что ещё секунда, и пространство вокруг них не выдержит: заискрит или расцветится молниями. Реальность дрожала, вновь стремилась привычно разлететься, а в голове воцарился дурманящий туман.       Ленивое, будто нить, местами потрёпанная диким животным, понимание, что такие эмоции он испытывает только с Кроули, как ярко показала практика, повисело в голове, а потом уплыло, затерялось. Бальтазар сорвался на очередной стон, которым быстро успел потерять счёт, смутно осознал, что и время словно перестало существовать, а затем — удивительную правильность происходящего.       Кроули явно вознамерился выполнить своё обещание. Бальтазар слишком быстро перестал различать, где его касалась сила, а где — пальцы, потерявшись в ощущении одномоментного прикосновения повсюду. Брюки соскользнули куда-то вниз, и Бальтазар едва не запутался в них, когда Кроули уверенно развернул его лицом к стеклу. Холодок опасности слегка отрезвил и заставил напрячься.        — Кроули…        — Тише, пташка, — жаркий шёпот обжёг ухо, и Бальтазар судорожно сглотнул. Кроули определённо ощутил перемену в его настроении и резко прекратил ласки. — Так просто будет интереснее.       Бальтазар всё-таки заколебался на миг. Ощущение, что Кроули находится за его спиной и имеет возможность для манёвра, не располагало к расслабленности. Но понимание, что если он не готов допустить подобное, то происходящее можно заканчивать прямо сейчас, побудило податься назад и прижаться к торсу Кроули спиной, бессловесно выражая согласие.       Ещё незнакомое чувство тепла, не заменившее жар, но присоединившееся к нему, вспыхнуло где-то в груди. Бальтазар не успел даже попытаться его идентифицировать, когда настойчивые, сводящие с ума прикосновения возобновились. Пальцы Кроули сжали сосок, потеребили, его вторая рука скользнула по возбуждённому члену, и у Бальтазара вырвался короткий вскрик.       Пальцы исчезли слишком быстро, а за спиной раздался звук расстегиваемой молнии. Не отдавая себе отчёта, скорее интуитивно, Бальтазар немного наклонился вперёд, опёрся руками о стекло и мгновенно услышал невнятный, но однозначно выражающий одобрение звук, исходящий от Кроули. Чувство времени вернулось вспышкой и неожиданно толкнуло спешить.       Бальтазар прикрыл глаза, невольно толкнулся бёдрами, когда рука Кроули сильнее сжала его член, и попытался отогнать мысль, что у них есть слишком мало времени. Она уходить настойчиво не желала и побуждала к активным действиям. Бальтазар попытался извернуться, но Кроули легко придержал его, скользнув по спине дурманящим прикосновением чистой силы.       Почему-то скользкие пальцы слишком легко проникли внутрь, и Бальтазар быстро сообразил, что силу Кроули применил и в этом случае. Дальше мелькнуло понимание, что развитие событий вполне удовлетворяет вспыхнувшую потребность поспешить, а после любые связные мысли из головы испарились окончательно и безвозвратно. Реальность зазвенела и всё-таки взорвалась.       Кроули целовал и покусывал его плечи, периодически спускаясь к лопаткам и возвращаясь обратно, с силой двигал рукой, охватывающей его член, уверенно находил ловкими пальцами бугорок простаты, и Бальтазару начало казаться, что мира не существовало в принципе. Происходящее легко формировало невесомый налёт нереальности, утягивало в плоскость абсолютного удовольствия.       Стоны быстро превратились в жалобные умоляющие хрипы. Бальтазар, потерявшись в ощущениях, которые накрывали и захлестывали подобно череде цунами, застыл на миг, когда оргазм подобрался совсем близко и, казалось, готов был обрушиться с небывалой силой. Рука Кроули, который без сомнения понял его состояние, неожиданно исчезла, и новый хрип прозвучал жалобно.        — Ты всё-таки ублюдок, — попытался выговорить Бальтазар, но получилось едва различимо. Голос дрожал, звучал хрипло, и слова вышли невнятными. Неудовлетворённость рождала обиду, вновь обозначенное ожидание одновременно возвращало далеко не самые приятные воспоминания и напоминало о необходимости спешки, которая не желала стираться. Бальтазар с трудом сглотнул. В голове мелькнула шальная идея, которая неожиданно показалась замечательной. — Пожалуй, я лучше взыщу должок сам, — уже увереннее и чётче добавил Бальтазар.       Он резко подался вперёд, с сожалением ощущая, как исчезают ласкающие пальцы, которых в упущенный сознанием момент времени успело стать три. Напоминание самому себе, что в том и была цель, резво подтолкнуло к действиям. Бальтазар резко развернулся, окинул Кроули взглядом, машинально отметил, что он уже полностью обнажён, и усмехнулся в ответ на настороженный прищур.        — Пташка, если ты…       Бальтазар прервал его уже проверенным способом: коротко, но жадно поцеловал. Быстро отстранился и с хитрой усмешкой повторил свои действия, уже совершаемые ранее: рассчитано толкнул Кроули, заставляя его упасть на ковёр, и устроился сверху. Уверенные возмущения, которые Кроули в этот раз явно намерен был озвучить, утонули в очередном поцелуе, теперь чуть грубом.       Бальтазар чувствительно прикусывал губы Кроули, не давая тому ни прекратить поцелуй, ни вернуть себе контроль над ситуацией, и сумел незаметно приподняться. Глаза Кроули распахнулись в изумлении, когда Бальтазар медленно начал опускаться на его член. Хитрый блеск, сменивший мимолётное растерянное удивление, заставил Бальтазара, который все же прервал поцелуй, нахмуриться.       Кроули чуть прищурился, а затем приподнялся и скользнул рукой по его лопаткам. Бальтазар сорвался на хриплый вскрик, осознавая, что силы на этот раз вложено больше обычного. Миллионы иголок проникли под кожу и, казалось, достали до самой сути. Голова закружилась, но Бальтазар только стиснул зубы, одним движением насадился на член до конца и опёрся руками о грудь Кроули.        — Ты умеешь удивлять, детка, — голос Бальтазар звучал ещё более хрипло, чем прежде, но в нём вполне отчётливо улавливалась насмешка. Руки уверенно надавили, заставляя Кроули лечь обратно. — Но теперь моя очередь развлекаться.        — Да чтоб тебя… — почти беспомощно пробормотал Кроули в ответ, когда Бальтазар двинулся сначала в одну сторону, затем в другую, ища нужный угол, а потом прогнулся в спине, нарочито медленно приподнялся и опустился обратно. — Твой послужной список явно не ограничивается Анной и Ингрид.        — Ты уверен, что хочешь обсудить это сейчас? — уточнил Бальтазар, склонился вперёд и прикусил ключицу Кроули, на которой ещё слабо виднелись следы его же зубов. — Любой каприз, но…        — Пташка, — Кроули сорвался на рык, сжал руками бёдра Бальтазара с такой силой, что синяки едва не начали проступать на глазах. — Если ты не желаешь оказаться прижатым…        — Заткнись, — без зазрения совести уже абсолютно привычно перебил Бальтазар, прижался к губам Кроули грубым поцелуем, раздвинул их языком, затевая маленькую войну, и медленно начал двигаться.       Протяжный стон, который вырвался у Кроули, отозвался внутри новым всполохом пламени. Бальтазар выпрямился, запрокинул голову, с любопытством отмечая, что теперь ему знакомо ощущение физической нехватки воздуха, и резко сорвался на почти безумный темп, не считаясь со слабым протестом занывших мышц. Переход оказался очень резким: всё равно, что открыть заслонку печи.       Кроули издавал неразборчивые звуки, которые отзывались мелкой дрожью где-то под кожей. Жар, охватывающий каждую клетку тела, стремительно усиливался с каждым мгновением. Бальтазар прикусил щёку изнутри, чувствуя, как тело подчиняется всё с большим трудом. Низ живота горел, член невыносимо ныл, требуя внимания к себе, а дрожь напряжения усиливалась.       Желание толкнуть их обоих за грань затмило собой всё, движения Бальтазара чуть утратили ритмичность, но стали резче и интенсивнее. Кроули странно дёрнулся, когда Бальтазар сильно прогнулся в спине, впуская плоть ещё глубже, а потом обхватил рукой его член. Стоны слились, пространство будто бы подернулось рябью, и Бальтазар прикрыл глаза, сдаваясь ощущениям безвозвратно.       Что-то тёмное, горячее, прекрасное, влекущее и губительное настолько же, насколько и дарящее исцеление рвалось из глубин сущности, сметая барьеры, круша всё, что вставало у него на пути. Бальтазар каким-то ещё функционирующим краем сознания отметил, что негатив старых воспоминаний стирается, тает, растворённый, уничтоженный непонятным, но и очевидным нечто.       Хриплые вскрики и стоны мешались настолько, что возможности разделить их по принадлежности обладателю не оставалось. Темп движений теперь стал сумасшедшим. Бальтазар смутно осознал, что человек такое выдержать бы не смог, и даже порадовался, что они всё-таки не люди, прежде чем напряжение дрожащих мышц в один момент передалось всему телу.       Рука Кроули сжала член сильнее, почти причиняя боль. Бальтазар ответил яростным поцелуем, заставив их обоих на секунды потерять ритм, хотя и не прекратить движения. Какая-то далёкая мысль, кажущаяся гостьей из другой реальности, мелькнула среди разноцветного тумана, заполняющего голову. Бальтазар почти упустил её, но интуиция заставила сконцентрироваться.       Чувствуя, как последняя деталь картинки становится на место, делая её целой и наконец-то правильной, Бальтазар прекратил терзать губы Кроули, выпрямился, едва слышно вздохнул и отпустил силу, которую до этого момента умудрялся держать под неусыпным контролем, отработанным за последние годы до автоматизма. Воздух почти уловимо взгляду наполнился сияющим светом.       Слишком громкий и протяжный стон Кроули, в который на этот раз было вложено столько, что Бальтазар даже не попытался определить отдельные эмоции, прозвучал как предвестник финиша. Движения, к удивлению самого Бальтазара, стали мягче, но быстрее, хотя это и казалось невозможным. Рука Кроули, чуть не дотянувшись, провела в воздухе вдоль торса Бальтазара, и он задохнулся от знакомых игл.       Яд. Подходящее определение пронеслось в голове, но не улетучилось, а осталось обживаться, чувствуя себя описывающим ситуацию как нельзя лучше. Бальтазар с трудом сглотнул. Желанный, дурманящий яд, от которого невозможно отказаться. Знание, что он может погубить, не в силах остановить от применения. Кажется, подобное у макак называется наркотическими веществами.       Мысль, что Кроули в таком случае его личный наркотик, подвела к грани вплотную. Прошлое и настоящее перепутались, ощущения, давно кружащиеся вихрем чудовищной силы, усилились до абсолюта, сила противоположной природы столкнулась, но не вступила в конфликт, а лишь замерла, прежде чем осторожно смешаться. Электричество разлилось в воздухе вполне осязаемым напряжением.       Очередное движение руки Кроули на члене, впервые за всё время с лёгкой примесью силы, заставило Бальтазара сильно вздрогнуть и замереть. Оргазм обрушился безжалостной волной незнакомой силы и яркости. Чувствуя, как вздрагивает и сжимается каждая мышца в теле, Бальтазар ещё уловил гортанный вскрик Кроули, а затем всё исчезло, утонув в ослепительной вспышке.       Чувство времени возвращаться не хотело, сознание лишь лениво шевелилось, и Бальтазар машинально взял под контроль силу, пытаясь осознать, прошли секунды или часы, пока он чувствовал как рассыпается на атомы и собирается обратно. Ответа не было. Тело, охваченное усталой истомой, подчиняться не спешило. Бальтазар заставил себя открыть глаза.       Ковёр, оказавшийся вдруг очень близко, вызвал некоторое недоумение. Превозмогая нежелание шевелиться, Бальтазар приподнял голову и мгновенно сообразил, что распластался на Кроули, который либо не хотел возражать, либо не имел на это сил. Второе показалось более верным, едва Бальтазар рассмотрел выражение абсолютного блаженства, застывшее на лице Кроули.       Почему-то перед глазами мелькнула совсем другая картина, где лицо Кроули искажала неподдельная мука, и Бальтазар опомнился резче, чем ему бы хотелось. Все события уже случившиеся для него, но не для момента времени, цепочкой выстроились в голове. Бальтазар моргнул и сосредоточился, что потребовало приложения значительного усилия воли.       Понимание, что до появления Кроули в парке осталась максимум четверть часа, разом объяснило интуитивную потребность поспешить и затопило разочарованием. Бальтазар стиснул зубы и попытался подняться. Кроули, не открывая глаз, только крепче сжал руки, сцепленные в замок на пояснице Бальтазара, и помешал ему это сделать. Время продолжало неумолимо двигаться вперёд.        — Кроули… — начал Бальтазар, сам не понимая, что хочет сказать.       Воспоминание о слезе Клеопатры разрешило это дилемму пониманием, что говорить можно что угодно и не задумываясь, но принесло и боль, кольнувшую внутри острой иглой. Бальтазар сглотнул, когда окончательно осознал, что ни один из них не вспомнит случившееся только что. В лучшем случае — значительный промежуток времени, в худшем — никогда.        — Снова казённый тон, пташка? — Кроули всё-таки приоткрыл один глаза и сразу же нахмурился, заметив выражение лица Бальтазара. — Что, тебя уже одолели горькие сожаления? Праведное раскаяние за…        — О невообразимо шикарном сексе я не жалею, — отрезал Бальтазар, не желая дослушивать фразу, которая грозила превратиться в обвинение. — Но мне надо идти. Сейчас.        — Торопишься упорхнуть, не желая обсуждать случившееся? Очень по-джентельменски, пташка, — голос Кроули звучал насмешливо, но Бальтазар без труда улавливал хорошо замаскированную обиду. — Но не смею задерживать, — Кроули разжал руки, закинул их за голову и всем своим видом излучал безразличие.        — Это не так, — Бальтазар не дождался ответа, тяжело вздохнул, быстро поднялся на ноги и начал одеваться, не без труда отыскивая свою одежду в разных углах комнаты. Наконец надел пиджак и запустил руку в карман. — До твоей встречи с Дагон остались считанные минуты. Вряд ли ты хочешь отправиться на неё голым.        — Ты несерьёзно, пташка, — Кроули резко сел, чуть прищурился и смерил Бальтазара подозрительным взглядом. — Откуда ты?.. — на это раз Кроули оборвал сам себя, а подозрения в его взгляде значительно добавилось.        — Я знаю, — Бальтазар сделал ударение на последнем слове и невесело усмехнулся.       Кулон, который почти физически обжигал при касании, легко скользнул в ладонь. Бальтазар вскинул руку и позволил бечёвке повиснуть на пальцах. Капля, которая сияла загадочным голубоватым светом и заметно глазу пульсировала, неторопливо закачалась, привлекая к себе взгляды и Кроули, и Бальтазара. Часы размеренным боем напомнили о времени, утекающем, казалось, сквозь пальцы.       Бальтазар напряжённо сглотнул и пронаблюдал, как Кроули быстро поднимается на ноги. Брюки оказались в его руках мгновенно, но он так и не попытался их надеть. Его взгляд, выражающий теперь только серьёзность с оттенком опаски, переместился со слабо раскачивающегося кулона на лицо Бальтазара. Повисшая тишина, которую никто не спешил нарушать, наполнилась напряжением.       Капля закачалась сильнее, словно желая привлечь к себе утраченное внимание, и Бальтазар разорвал зрительный контакт и тряхнул головой. В горле неожиданно образовался давящий ком. Понимание, как много всего осталось непроизнесённым, отзывалось внутри горечью. Но артефакт бескомпромиссно напоминал, что смысла в разговоре нет. Бальтазар прикрыл глаза.       Мелькнула мысль, что изначально план выглядел простым. Вернуться в прошлое, усилить Кроули собственной благодатью, что даст ему возможность выжить при ударе посохом Адама, и исчезнуть. Бальтазар едва заметно скривил губы, признавая, что в случае с Кроули планы, похоже, не работали в принципе. И всё-таки вина ощущалась своей, а не чужой.        — Это было так необходимо? — вопрос прозвучал неожиданно. Бальтазар вздрогнул и резко открыл глаза. Кроули, уже полностью одетый, за исключением неизменного пальто, которое лежало на подлокотнике дивана, стоял ближе, чем Бальтазару запомнилось. — Пользоваться игрушкой, которую тебе вряд ли подарили на день рождения, — будто нехотя уточнил Кроули.        — Артефакт я украл, — спокойно кивнул Бальтазар. Вскинул свободную руку, отчаянно желая прикоснуться к Кроули, но быстро отдёрнул её и сжал в кулак. Отравляющее ощущение бессмысленности слов и действий, как и нежданно вернувшаяся неловкость, располагали просто уйти. И всё же ответить стоило. — И выбора у меня не было. Моя благодать не позволит тебе погибнуть. Но если о том, что я сделал, узнают на небесах, то едва ли мы ещё увидимся.        — Наоми, — Кроули дёрнул щекой, отошёл к окну и без опаски повернулся к Бальтазару спиной. Его взгляд был устремлён на усыпанное звёздами небо. — Бюрократка до мозга костей. И изрядная стерва.        — Это не весь её послужной список, — мрачно усмехнулся Бальтазар. Машинальным движением потёр шею и поморщился. — Это, наверное, прозвучит глупо, но я… Это не навсегда, — уверенно добавил Бальтазар и поднял руку с кулоном повыше, желая показать о чём именно он говорит, когда Кроули обернулся к нему.        — Ловлю на слове, пташка, — тон Кроули был уже привычно самодовольным и чуть насмешливым, но в глазах отражались совершенно другие эмоции, а плечи были заметно скованы напряжением. — Однажды ветер переменится и для нас.        — Однажды, — эхом повторил Бальтазар слово, которое давало хоть какую-то надежду. Он попытался улыбнуться, но вышла только горькая усмешка. Капля раскалилась, будто бы чувствуя время лучше, чем сам Бальтазар, и излучала почти осязаемое тепло. — Быть может, однажды ты захватишь Ад, а я пошлю к дьяволу небеса.        — Звучит заманчиво, пташка, — Кроули ответно усмехнулся с какой-то обречённой досадой, пересёк гостиную и опустился на диван. — Что, мечты не чужды и пернатым?       Бальтазар не ответил, без труда считывая в глазах Кроули, что сейчас они не чужды и демонам. Но облекать своё знание в слова не имело смысла. Бальтазар заглушил отчаянную потребность послать всё и вся к чёрту и остаться, и решительно подбросил кулон в воздух, отрезая пути к отступлению. Капля вспыхнула ослепительно ярким светом и раскололась пополам.       Осознавая, что Кроули не должен его видеть, Бальтазар сорвался в полёт, силой притягивая часть кулона за собой. Он ещё успел выхватить взглядом, как на лице Кроули проступает недоумение, прежде чем мысли заволокло туманом. Воспоминания исчезали, стирались быстро и безжалостно. Бальтазар рухнул на колени, оказавшись на безликом пустыре, и опёрся руками о землю.       На несколько секунд Бальтазара охватило смятение. Расколотый зигзагом, словно в него ударила молния, кулон упал на землю прямо перед ним. Бальтазар посмотрел на то, что явно являлось половиной капли с недоумением. Мысли в голове метались, как вспугнутые антилопы, и пришлось приложить усилие, чтобы упорядочить их хоть немного. Смятение сменилось недоумением.       Смутно, ускользающе вспомнился разговор с Антропос, и Бальтазар судорожно сглотнул. Подцепил пальцами часть кулона и медленно выпрямился. Последнее, что он помнил чётко, своё намерение отправиться в прошлое, чтобы дать Кроули благодать и активацию артефакта в полёте. Бальтазар невольно сжал руку в кулак. Осознание, что он не помнит чего-то важного, оказалось неприятным.       Интуитивное чувство безграничного сожаления только усилило отвратительное ощущение, разгорающееся внутри с всё большей силой. Бальтазар сделал глубокий вдох и напомнил себе, что артефакт был им похищен именно на случай вроде этого. Позволить Кроули погибнуть он не мог. Но и сам умирать не собирался. Мысли не успокоили, но чуть-чуть примирили с действительностью.       С силой сжав теперь и часть кулона в кулаке, Бальтазар перелетел на знакомую скалу, рассчитывая собраться с мыслями и прийти в себя. Холодный ветер безжалостно хлестнул по лицу, но Бальтазар не обратил внимания. Вид бушующего океана, казалось, придал сил. Бальтазар осознанно сжал кулаки до боли и шепнул обещание самому себе, не понимая до конца, почему выбирает такую формулировку:        — Однажды…

***

      Кроули тряхнул головой и с недоумением огляделся. Понимание, что он сидит прямо на земле, пришло мгновенно и вызвало недоумение. Быстро оглядевшись, Кроули убедился, что насколько хватало взгляда, парк был пуст. Луна продолжала холодно и равнодушно сиять с небес. Кроули поднялся на ноги, взмахом руки привёл одежду в порядок и нахмурился.       Странности в мыслях быстро вышли на первый план, сосредотачивая на себе внимание. Кроули сжал губы. Пропавшее время и часть древнего артефакта в руках. Столкновение с Дагон и ощущение упущенных событий. Слишком много раздражающих эмоций, которые не желали рассеиваться, как случалось обычно в последнее время, если уж они приходили непрошеными гостями.       Внутреннее чутьё и острый ум упрямо твердили что чтобы ни произошло, без упрямого ангела, которого не получалось выкинуть из мыслей уже несколько лет, не обошлось. Кроули чуть откинул голову назад и прикрыл глаза. Раздражающее ощущение потери при полном отсутствии предположений и даже догадок, что именно он потерял, не добавило хорошего расположения духа.       Зов Азазеля прозвенел в голове набатом, и Кроули с досадой поморщился. Сильно запоздало пришло понимание, что думать ему стоило как раз о том, что о проваленной, по сути, миссии придётся отчитываться. Мысль отозвалась лишь равнодушием внутри. Кроули чуть поморщился и исчез с места, чтобы через мгновение оказаться перед троном, который всегда казался ему безвкусным и вычурным.       Азазель растянул губы в недоброй улыбке и внимательно осмотрел его с ног до головы. Кроули только стёр с лица даже неуловимую тень эмоций и ответил прямым безразличным взглядом. Чего ждать от Короля Ада предсказать было сложно. Азазель славился своей жестокостью и нередко кардинально решал проблемы с нерадивыми исполнителями.        — Ну и как вышло, — тон Азазеля звучал не менее недобро, чем выглядела его улыбка, и Кроули подобрался, быстро просчитывая пути отступления на крайний случай, — что Чаша Бога, артефакт, особо ценимый моим отцом, оказался в руках ангелов?        — Я бы порекомендовал вам задать этот вопрос Дагон, — Кроули вскинул подбородок, не собираясь лебезить и пресмыкаться даже в такой ситуации. — Вы не поставили меня в известность, что Чаша находится в руках одной из Князей Ада.        — Вот даже как, — Азазель склонил голову к плечу и приказным тоном потребовал: — Покажи мне.       Кроули усилием воли удержался от того, чтобы вздрогнуть, когда глаза Азазеля, ставшие пронзительно-жёлтыми, впились в него так, словно желали не просто просветить насквозь, вытаскивая на свет любые мысли и секреты, но и прожечь плоть. Мысли о Бальтазаре, которые постоянно возвращались, Кроули за доли секунды спрятал в глубины сознания, куда было не достать даже Азазелю.       Просматривая собственные воспоминания вместе с незваным наблюдателем, Кроули подмечал то, что Азазель увидеть не мог, не вмешиваясь в сферу чувств, которые искренне презирал, не понимал и едва ли допускал их наличие хоть у кого-нибудь из своих подчинённых. Пауза между исчезновением Дагон и исчезновением Кастиэля была незначительной, но всё же уловимой.       К тому времени, когда Азазель моргнул, возвращая глаза в обычное состояние, Кроули уже был абсолютно уверен, что какой-то момент Бальтазар или Кастиэль заставили его забыть. Злость вспыхнула внутри мгновенно, но быстро остыла, сменившись расчётливым размышлением о том, что стереть память демона полностью не под силу даже ангелу.        — Как вы могли увидеть, — Кроули заставил себя вернуться в реальность и сосредоточиться на беседе, когда краем сознания понял, что Азазель подозрительно молчит, — компанию нам составили представители пернатой братии. Шансов…        — Я всё видел, — перебил Азазель, который теперь заметно хмурился. Он вновь окинул Кроули взглядом. — Ты обвиняешь меня в том, что я послал тебя на верную гибель.        — Это преувеличение, — Кроули неискренне улыбнулся, мысленно выговаривая себе за упущенный момент. — Вы не могли знать…        — Но мог предположить, — оборвал Азазель. — Доступ к тайникам моего отца имеет очень ограниченный круг лиц. Мои дети вне подозрений. Но о дражайшей сестрице я, признаться, не подумал. Она, как и мои братья, давно отошла от дел. Я считал, что ей больше не интересны ни идеи нашего отца, ни борьба за власть, ни участие в моём плане, ни развлечения, с этим связанные.        — Возможно, у неё была своя цель, — безразлично и преувеличенно спокойно предположил Кроули и натянуто улыбнулся.        — Возможно, — задумчиво согласился Азазель и чуть прищурился. — Дальше это моя забота. Но я желаю кое-что прояснить. Ты на хорошем счету у меня, Кроули, что для тебя не секрет. Мои дети верны и преданы мне, но для выполнения некоторых поручений не годятся. Большая часть моих подчинённых глупа как пробки. Это располагает ценить такие кадры, как ты.        — Я польщен, — Кроули чуть склонил голову, мысленно просчитывая, к чему ведёт Азазель.        — Опыт научил меня, что недовольство подчинённых в настоящем может создать проблемы в будущем, — невозмутимо продолжил говорить Азазель. Кроули бросил на него мимолётный взгляд и тут же подобрался, безошибочно узнавая выражение, застывшее на лице Азазеля. Оно означало, что тот уже принял какое-то решение. — Я бы предпочёл этого избежать. И раз уж вышло так, что я отправил тебя в заварушку не по уровню, я считаю нужным предложить тебе компенсацию. Итак, чего ты желаешь, Кроули? Повышение? Услугу? Информацию? Скажи, и оно твоё.       Кроули был уверен, что удивление он скрыть не смог. Молнией пронеслась мысль, что Азазеля не зря считали непредсказуемым. Неотступно он следовал только своему тайному плану, связанному с потенциально возможным освобождением Люцифера. В остальном же мог повести себя абсолютно по-разному даже в сходных ситуациях, что сейчас и доказала практика.       Растерянность, пришедшая на смену удивлению, исчезать не желала, но Кроули уже взял себя в руки и легко сумел её скрыть. Понимание, что за провал миссии его собрались поощрять, а не карать ещё не уложилось в голове, но не мешало осознавать, что Азазель ждёт ответа. Мысли разбежались, и Кроули едва не выругался, оставляя в памяти галочку разобраться с мешающими эмоциями.       Молчание затягивалось, но Азазель на удивление терпеливо ждал и, казалось, ушёл в свои мысли. Кроули прикрыл глаза, пытаясь определиться, что из предложенного представит для него максимальную выгоду. Он взвешивал варианты, когда в голове настойчиво возник образ Бальтазара. Пальцы невольно сжались в кулак, а Кроули стиснул зубы.        — Нет, — Бальтазар почти отчаянно мотает головой, чуть запоздало вздрагивает, без должного старания пытается выдернуть свою ладонь, но не преуспевает, хватает бокал с коктейлем свободной рукой и, забывшись, в очередной раз опорожняет его одним долгим глотком. — Я смотрел. Я не мог… Приказ. Она была опасна. Мы должны были нейтрализовать угрозу. Почему я не могу… Я вижу её глаза. Застывший взгляд…       Кроули тряхнул головой, отгоняя слишком ярко вспыхнувшее воспоминание о разговоре семилетней давности, и машинально втянул в себя воздух. Мысль, показавшаяся в первое мгновение абсурдной, упрямо завертелась в сознании. Кроули с досадой скрипнул зубами. Он понимал, почему из всего, случившегося в тот вечер в баре Милана, сейчас память услужливо подкинула именно этот момент.       Именно после задания в Италии он начал ловить себя на неподдельных эмоциях, которые накатывали вспышками. Иногда реже, иногда чаще. Эмоциях, которые демон не может испытывать априори. Эмоциях, среди которых было и что-то, подозрительно похожее на чувство вины. Кроули устало прикрыл глаза, честно признаваясь себе, что решение уже принято. И жалеть бессмысленно.        — Услугу, — озвучил он вслух ответ Азазелю, который тут же перевёл на него ставший заинтересованным взгляд. Кроули, сохраняя безразличный вид, напомнил себе, что у него ещё остаются секунды, чтобы передумать. Но слова уже сами срывались с языка: — Верните одну душу из райских кущей. Вам ведь это под силу, как фактическому Королю Ада.       Брови Азазеля взлетели вверх, и не знай Кроули наверняка, что ни какие искренние эмоции тот не способен, он бы принял изумление за настоящее. Тщательно выдерживая абсолютное безразличие во всём облике, Кроули вскинул подбородок. Азазель изучал его задумчивым взглядом, а затем пожал плечами и поднялся на ноги. Шагнул ближе, странно усмехнулся, но вслух задал единственный вопрос.        — Имя?        — Сесилия Лаберж, — без заминки отозвался Кроули, легко отыскивая в памяти данные, которые выяснил через пару дней после памятного вечера. — Погибла семь лет назад.        — Это не имеет значения, — качнул головой Азазель, сложил пальцы будто бы для щелчка, а его глаза мгновенно сверкнули жёлтым. — Готово. Тело полностью восстановлено в момент возвращения в него души. Но дальнейшее не моя забота. Если желаешь, чтобы дитя выбралось из гроба, советую поспешить.       Кроули моргнул, не до конца осознавая, что всё происходит наяву. Спонтанное решение, что ему вообще не было свойственно, слишком быстро нашло воплощение и теперь требовало дальнейших действий. Отказываясь понимать собственные мотивы до конца, Кроули только коротко кивнул Азазелю, понимая, что фраза того является не столько советом, сколько разрешением вернуться на Землю.        — Насколько быстро пернатые узнают, что душа возвращена? — всё-таки не удержался от уточнения Кроули, прикидывая мысленно, стоит ли ему ожидать отряд ангелов на кладбище.        — Может, через пару столетий, — в голосе Азазеля послышалась насмешка. — В небесном царствии больше хаоса, чем в наших апартаментах. И в любом случае, это не твоя забота. Если я оказываю услугу, то она из разряда «Всё включено».        — Ребёнка убили ангелы, — Кроули поколебался мгновение, прежде чем предупредить.        — Любопытно. Я это учту, — ни на йоту не изменив безразличному спокойствию кивнул Азазель и окликнул, когда Кроули уже развернулся к выходу, намереваясь телепортироваться после того, как покинет помещение: — Кроули. Полагаю, наше недопонимание на этом исчерпано. И ожидаю от тебя и впредь безупречного исполнения моих распоряжений.        — Верой и правдой, ваше Величество, — фраза прозвучала слишком саркастично, но Азазель только довольно усмехнулся в ответ.       Телепортация привычно заняла мгновение. Небольшое кладбище на окраине Милана встретило Кроули царственной тьмой и почти оглушительной тишиной. Казалось, звуки города теряются перед какой-то невидимой преградой и просто не проникают на территорию, которую люди отвели усопшим. Кроули внимательно осмотрелся и замер на несколько секунд.       Холодная, привычная расчётливость проснулась неожиданно и толкнула задаться резонным вопросом, что он делает. Кроули едва заметно поморщился. Он отдавал себе отчёт, что выстроить собственные действия в связанную логичную цепь, имеющую конечной целью получение выгоды несложно, но заниматься самообманом ему в голову никогда не приходило.       Мысль, что где-то среди могил под землёй находится маленькая живая девочка, которая, разумеется, не сможет выбраться своими силами, резко отрезвила. Кроули протяжно вздохнул и стиснул зубы. Думать о решении стоило до его принятия. Сожаления же после бесперспективны и бесполезны в сути своей. Кроули сосредоточился, применяя навыки демона.       Не прошло и нескольких секунд, как направление было определено безошибочно. Отгоняя мысли о том, что стычка в Бухаресте имела несопоставимо странные последствия для тех событий, которые помнились, Кроули переместился. Изящное надгробие больше походило на памятник истории, чем чьей-то памяти. Ухоженная могила выглядела безупречно.       Кроули взмахнул рукой. Могильная плита послушно отлетела в сторону вместе с внушительным пластом земли и крышкой гроба, обтянутой бархатом. Почти идеальная тишина тут же нарушилась громкими всхлипами. Очередной взмах руки перенёс заходящуюся плачем девочку из глубокой ямы на поверхность. В груди что-то дрогнуло, когда к отчаянным рыданиям добавился испуганный вскрик.       Проклиная про себя всех ангелов вместе взятых и Бальтазара в частности, раздражающие эмоции, которых после посещения Румынии словно стало десятикратно больше и справляться с которыми получалось всё хуже, и собственный поступок, на который излишняя чувствительность его и толкнула, Кроули поддёрнул штанины и присел на корточки.        — Ты Сесиль, да, конфетка? — своё абсолютное неумение общаться с детьми Кроули машинально проклял тоже, отмахнувшись от мысли, что демону оно не требуется. Ситуация уже достаточно вышла из-под контроля, чтобы продолжать убеждать себя, что ничего не изменилось. Но времени, чтобы разбираться с переменами немедленно, не было. — Ты можешь не бояться. Я отведу тебя домой.        — Я Сесилия, — девочка неожиданно перестала плакать и, хотя держалась настороженно и напоминала испуганного зверька, готового в любое мгновение броситься наутёк, говорила она удивительно спокойно. — Но папа всегда звал меня Сесиль. Ты тоже можешь так звать. Ты меня спас. Ты хороший. А как тебя зовут?        — Кроули. Меня зовут Кроули, — ответ вырвался почти машинально и ассоциативно напомнил о знакомстве с Бальтазаром.        — Но ты взрослый, — слишком серьёзным тоном для ребёнка, в котором мелькнула и нотка рассудительности, констатировала Сесилия и чуть склонила голову к плечу. Казалось, она абсолютно успокоилась. Кроули нахмурился. Переход от истерики к собранности загнал его в тупик. — Значит, ты не Кроули, а дядя Кроули, — тем временем уверенно продолжила говорить Сесилия и без прослеживаемой связи, со свойственной детям непосредственностью добавила, понизив голос, словно делилась страшной тайной: — А я жила в раю. Но это был плохой рай. Там был мой щенок Люциан. Он попал под машину раньше, чем ангелы убили меня. Я играла с ним, но скучала по папе и маме. А когда я пыталась открыть дверь и выйти в коридор, появлялась злая тётя и заставляла меня зайти обратно. Почему ангелам, которые убивают людей, можно находиться в раю? Мне говорили в школе, что рай для невинных душ, а ангелы должны оберегать людей.        — Видимо им в школе это рассказать забыли, — не удержался от сарказма Кроули, который за время вполне стройной как для ребёнка речи успел собраться с мыслями. — Ты же хочешь оказаться дома, конфетка? С родителями?        — Конечно, — Сесилия забавно свела брови домиком и наморщила нос. — Но меня не было очень долго. Наверное, мама и папа забыли обо мне.        — Не думаю, малышка, — машинально возразил Кроули, напоминая себе, что дело необходимо довести до конца и бросить ребёнка посреди кладбища ночью он не может. Рука нащупала амулет, неизменно хранящийся в кармане пальто, а мозг просчитывал варианты решений, выискивая наиболее подходящий и связанный с минимальными потерями. — Послушай меня, — Кроули дождался, пока Сесилия посмотрит ему в глаза и медленно кивнул. Поднял амулет так, что он оказался между их лицами и, стараясь подбирать слова и выдерживать мягкий тон, что удавалось с трудом, продолжил: — Видишь это украшение? Ты никогда не должна с ним расставаться. Ни на секунду.        — А что это такое? — в голосе Сесилии прозвенело неподдельное любопытство, а она даже не вздрогнула, когда Кроули ловко застегнул амулет ей на шее. — Какой-то талисман?        — Перн… Ангелы, которые пришли за тобой несколько лет назад, могут вернуться и захотеть убить тебя снова, — Кроули пытался объяснять как можно проще, чтобы Сесилия уловила смысл, и едва подавил желание вытереть несуществующий пот со лба. Общение с ребёнком начинало казаться более сложной задачей, чем любое поручение Азазеля. — Пока ты носишь эту вещь, они не смогут тебя найти. Никто не сможет, если ты сама не захочешь.        — Я поняла, — Сесилия вновь говорила слишком серьёзно и даже закивала в подтверждение своих слов. — Дядя Кроули, но ты не ангел?        — Нет, малышка, я демон, — потеряв бдительность на миг, Кроули усмехнулся и только потом сообразил, что ответ был неправильным. Уже приготовившись к тому, что Сесилия закричит или попытается убежать, Кроули только вскинул брови, когда она подошла ближе и ткнула в него пальчиком. — И что ты хотела проверить?        — Не знаю, — Сесилия отозвалась почти легкомысленно. Смешно наморщила лоб, а затем выдала: — Но если ты демон, то демоны мне нравятся больше ангелов.        — Золотые слова, — пробормотал Кроули, безжалостно подавляя эмоции, вспыхнувшие ответом на бесхитростное детское признание, и только потом обратил внимание, что Сесилия дрожит уже явно от холода. — Давай-ка дядя Кроули перенесёт тебя домой.        — Но я не знаю, где мой дом… — Сесилия не закончила фразу и только заморгала, когда они через мгновение оказались в полутёмной гостиной. — Ой. А как мы сюда попали? — тут же последовал вопрос, заданный восторженным тоном, но ответить Кроули не успел. Сесилия огляделась и неожиданно бросилась к мужчине, который до их появления, очевидно, сидел в кресле и читал какую-то книгу, а теперь резко поднялся на ноги и в недоумении открыл рот. — Папа. Я так скучала.        — Что?.. — мужчина вздрогнул, явно машинально подхватил Сесилию на руки и с недоумением уставился на Кроули. — Кто вы такой? Кто она? Как вы очутились в моём доме?       Кроули только с досадой скрипнул зубами, понимая, что мгновенно телепортироваться, как он рассчитывал, не позволяет что-то, что весьма напоминало совесть и требовало убедиться, что Сесилия будет в порядке. Быстро размышляя, что отвечать на заданные вопросы, Кроули заметил слёзы, уже скапливающиеся в больших голубых глазах Сесилии, и в очередной раз проклял свою затею.        — Папа, ты меня не помнишь? — слёзы звенели и в голосе, и мужчина, казалось, окончательно растерялся. — Это дядя Кроули. Он вернул меня из рая. Мне там было плохо. Я скучала по тебе и маме. Дядя Кроули, это мой папа. Он самый лучший на свете.        — Я… Кто вы такой? — мужчина нахмурился. — Вы… дьявол, я даже не знаю, как спросить. Вы оживили мою дочь?        — Он не дьявол, папа, он демон, — звонко возразила Сесилия и завертелась, явно пытаясь слезть с рук отца. — И он хороший.        — Демон?.. — мужчина открыл рот, заморгал и, похоже, машинально отпустил Сесилию, которая сразу подбежала к Кроули.        — Валентин, что тут происходит? — безжизненный, надломленный и чуть хриплый женский голос послышался откуда-то с площадки второго этажа. Кроули нахмурился, мужчина резко обернулся, а Сесилия сорвалась с места и побежала к лестнице. — Валентин…        — Мама, — Сесилия взлетела по лестнице так быстро, словно и не касалась ногами ступеней, обхватила за бёдра, до которых сумела достать, застывшую на верхней ступеньке как каменное изваяние женщину, и почти скороговоркой выдала: — Я так скучала, мамочка. Я жила в раю и там был Люциан, но не было тебя и папочки. Я так хотела к вам обратно, и…        — Изыди, сатана, — неожиданно воскликнула женщина, резко отмерла и с силой оттолкнула Сесилию от себя. — Прочь от меня, дьявольское отродье.       Сесилия потеряла равновесие и скатилась бы с лестницы, если бы Кроули не успел подхватить её волной силы. Валентин, мгновенно бросившийся вперёд, только судорожно схватил Сесилию и прижал к себе, когда та оказалась стоящей на ногах. Женщина окинула их взглядом, полным ужаса, и начала быстро спускаться вниз. Кроули скрипнул зубами, понимая, что проблем прибавилось.        — Летиция, дорогая, выслушай меня, — как-то совсем неуверенно, осторожным и слишком спокойным тоном начал говорить Валентин, но осёкся, когда женщина приблизилась, а в её руке неизвестным образом появился нож. — Милая, это не то…       Кроули взмахнул рукой, и женщину, которая успела замахнуться, целясь то ли в Валентина, то ли в Сесилию, которую тот крепко прижимал к себе и закрывал руками, впечатало в стену. Она мгновенно рванулась вперёд, но силу демона преодолеть не смогла и зло зашипела проклятия, смешивая итальянский язык и латынь. Валентин обернулся к Кроули, но не успел ничего произнести.        — Будьте прокляты во веки веков, — Летиция явно не собиралась успокаиваться и яростно рвалась из невидимых пут, не считаясь с бесполезностью действий.        — Что вы с ней сделали? — Валентин стойко проигнорировал звучащие проклятия и не сводил с Кроули пристального взгляда, продолжая обнимать Сесилию, которая тихо всхлипывала. — Это какие-то чары? Вы действительно демон?        — Я действительно по-другому представлял радостное воссоединение семьи, — с нескрываемым сарказмом отозвался Кроули, интенсивно размышляя, что предпринять.        — Послушайте, я всё ещё плохо понимаю, кто вы такой, но всё это очень неожиданно, — Валентин напряжённо сглотнул и странно передёрнул плечами. — Моя жена… Летиция, она не в себе. После гибели Сесиль, Летиция тронулась рассудком. Врачи не смогли остановить быстро прогрессирующее расстройство психики. Она не осознает себя до конца и может увидеть врага даже в котёнке, забредшем на газон.        — Какая ценная информация, — пробормотал Кроули, который так и не сменил саркастичный тон, но теперь смотрел на женщину задумчивым, цепким взглядом. Выражение его лица изменилось, когда он перевёл взгляд на умолкнувшего Валентина. — Вы должны что-либо пожелать. Сейчас. И быть готовым продать за это душу. Выздоровление вашей дражайшей супруги в меню не входит.        — Что, простите? — Валентин вскинул брови и, видимо, от удивления даже разжал руки, давая Сесилии свободу движения. — Продать душу? О чём вы говорите?        — Предлагаю вам сделку, которая решит все ваши проблемы, — Кроули широко улыбнулся, но глаза его оставались серьёзными. — Ну же, запустите вращение винтиков в вашем мозгу. Чего вы желаете? Машину? Яхту? Самолёт? Вы можете выбрать что угодно. Это вы всё равно не получите.        — Погоди, что? — Валентин явно терялся всё больше и больше. — Я должен пожелать какую-то ерунду, отдать за её получение душу, но в итоге остаться без неё?        — Папа, — тихо окликнула Сесилия раньше, чем Кроули успел ответить. — Дядя Кроули может помочь маме. Я знаю.        — Эта очаровательная малышка даст вам фору в быстром реагировании, — усмехнулся Кроули и поторопил: — Выбирайте. Ну же.        — Да ради всего… — начал Валентин, но осекся под умоляющим взглядом Сесилии. Покосился на Летицию, продолжающую извергать проклятия, и опустил плечи. — Что же, я не понимаю, но если вы можете помочь… Машина. Дьявол. Я не знаю, пусть будет Ламборджини.        — Красная, — преувеличенно серьёзным тоном добавил Кроули, неожиданно ухватил Валентина за рубашку, дёрнул на себя и впился в его губы коротким поцелуем. — Вот и ладушки.        — Что вы?.. — начал было возмущаться Валентин, имеющий ошарашенный вид с того момента, как Кроули его опустил, но закончить фразу ему не удалось.        — Вы хотите лицезреть свою половину в добром здравии? — перебил Кроули. Дождался чуть неуверенного согласного кивка и вновь широко улыбнулся. — Чудно.       Взгляд Кроули стал напряжённым и устремился вверх, будто на потолке содержался важный ответ или что-то интересное. С силой сжав пальцы левой руки, Кроули будто прислушался к чему-то, а затем чуть прищурился и едва заметно кивнул самому себе. Сесилия смотрела на него во все глаза, в которых явно читалось любопытство, а Валентин неожиданно ахнул и дёрнул свою рубашку вверх.        — Что это такое? — он с недоумением всмотрелся в строку, опоясывающую его рёбра. — Как вы?..        — Я, исключительно по доброте душевной, внёс в контракт, который вы заключили со мной, незначительный, но немаловажный пункт, — любезным, но откровенно самодовольным тоном проинформировал Кроули. — И сохранил его, когда возвращал вам душу, что контракт аннулирует. Согласно этому пункту, ваша ненаглядная супруга пребывает отныне в добром здравии.        — Что?.. — Валентин, который, казалось, уже даже удивляться не мог, перевёл взгляд на растерянную Летицию, которая выронила из руки нож и оглядывалась с ужасом и непониманием.        — Ты вылечил маму, дядя Кроули, — Сесилия, сияя глазами, подбежала к нему и неожиданно крепко обняла, уткнувшись носом куда-то в живот. Кроули замер. — Ты такой же замечательный, как и мой папа. Спасибо.       Эхо слов, произнесённых звонким детским голосом, ещё отдавалось в воздухе, а Сесилия уже подбежала к матери и прижалась к ней, заставив Валентина, который неверяще гладил лицо плачущей Летиции и что-то тихо ей шептал, сдвинуться в сторону. Кроули с непроницаемым выражением лица некоторое время наблюдал за воссоединением семьи, которое теперь выглядело даже трогательным.        — Я должен вас поблагодарить, — Валентин наконец отошёл от Летиции, которая теперь держала Сесилию на руках и чуть покачивала её, продолжая плакать и быстро что-то говорить. — Я не знаю, кто вы и зачем помогли нам, но я очень вам обязан.        — Не стоит благодарности, — Кроули натянуто улыбнулся, сделал вид, что не заметил протянутую руку и куда более мрачным тоном добавил: — Ангелы не смогут найти её так, как в тот раз. Но, уверяю, память у них абсолютная. Ваше местопребывания им известно. И когда они поймут, что душа уплыла у них из-под носа, они придут за вашей дочерью.        — Но… — Валентин сглотнул, быстро оглянулся на Летицию и Сесилию, которые теперь плакали и смеялись одновременно, и растерянно продолжил, — что нам делать?        — Уезжать. Далеко и быстро, — хмуро и лаконично сообщил Кроули, борясь с желанием оставить семейство разбираться со своими проблемами самостоятельно.        — Я… — Валентин сжал пальцами переносицу, глубоко вздохнул, а затем неожиданно уверенно расправил плечи. — Моя сводная сестра Карен живёт в Америке, штат Огайо. Связь мы поддерживаем весьма условно, у нас разные фамилии. Этого ведь будет достаточно?        — Сойдёт, — бросил Кроули, мимолётно закатил глаза и опасно ласковым тоном поинтересовался: — Вы так и будете стоять? Собирайтесь.        — Зачем? — Валентин вновь выглядел сбитым с толку. — Сейчас глубокая ночь и…        — Папа, мы с дядей Кроули были на кладбище, а через секунду оказались дома, — неожиданно вмешалась Сесилия, которая крепко держала Летицию за руку, но явно слушала их разговор. — Дядя Кроули, ты же сможешь перенести нас к тёте Карен?        — Да, конфетка, — Кроули и сам не понял, как по губам скользнула совершенно несвойственная ему обычная и почти тёплая улыбка.        — Мы сейчас возьмём необходимые вещи, — Валентин будто бы резко смирился с происходящим, больше не задавал вопросов и, казалось, запоздало проникся серьёзностью ситуации. — Вы… О, дьявол я даже не предложил вам выпить…        — Вам стоит думать не об этом, — резко оборвал Кроули, опустился на диван и взглядом дал понять, что ждать долго не намерен.        — Мама, я хочу взять своего мистера Твиглза, — уже на лестнице воскликнула Сесилия, поднимаясь вслед за родителями наверх, и Кроули перестал обращать внимание на окружающую обстановку.       Время складывалось в минуты, а Кроули бесцельно смотрел на стену, отказываясь серьёзно обдумывать свои действия. Но мысли упрямо мелькали в голове. Смутные картинки, которые не представлялось возможным ни рассмотреть, ни удержать выплывали откуда-то из глубин памяти, недвусмысленно подтверждая сделанные ранее выводы о том, что ангелы стерли ему некоторые воспоминания.        — Дядя Кроули, мы готовы, — громкое восклицание Сесилии, в голосе которой причудливо смешались страх и предвкушение, вывело Кроули из почти ступора.       Он поднялся на ноги и быстро оглядел Валентина, держащего в руках спортивную сумку внушительных размеров, Сесилию, которая едва не подпрыгивала на месте и прижимала к груди огромного плюшевого кролика, и Летицию, которая выглядела очень растерянной, но крепко держала полосатый кофр одной рукой, а плечо дочери — другой.        — Лучше вам сюда не возвращаться, — предупредил Кроули, с силой сжал руки Валентина и Летиции, попутно выуживая из головы первого точный адрес и картинку стандартного дома, которых в Америке было полным-полно, и телепортировался.        — Ничего себе, — Валентин моргнул и ошалевшим взглядом уставился на дом своей сестры. — Это… Вы…       Кроули быстро осмотрелся. В Америке был не особо поздний вечер, но улица, на обочине которой они оказались, была пуста. Жители домов явно больше интересовались своим ужином, чем происходящим снаружи. Кроули мысленно отметил, что их внезапное появление не привлекло нежеланного внимания, а потом скрипнул зубами, осознав, что его в принципе стали волновать такие мелочи.        — Дядя Кроули, — Сесилия потянула его руку, и Кроули опустил взгляд. Ясные голубые глаза смотрели очень серьёзно. — Ты же придёшь ещё? Я тебя снова увижу? Ты хороший. И ты мог бы быть моим тайным крёстным.        — Крёстным, — на автомате повторил Кроули, выискивая в памяти значение озвученного титула. Вскинул брови, когда знание отыскалось, и неожиданно для себя принял очередное спонтанное решение. Он присел на корточки. — А знаешь, конфетка, у меня будет для тебя важное задание. Справишься?        — Конечно, дядя Кроули, — тут же закивала Сесилия и, явно стараясь изобразить серьёзность, сложила брови домиком, что выглядело умилительно. — Вы спасли меня и вылечили маму. Я для вас всё сделаю.        — Тогда возьми вот это, — Кроули сглотнул, когда достал из внутреннего кармана пальто часть кулона в виде расколотой капли и на миг сжал её в руке. — Спрячь и береги. А я однажды проведаю тебя и заберу эту вещь обратно. Договорились, конфетка?        — Да, — твёрдо ответила Сесилия и закрыла ладошку, на которую Кроули опустил часть кулона. — Я буду очень хорошо её хранить, дядя Кроули. И никогда не сниму твой подарок, — она свободной рукой коснулась амулета, висящего на шее. — И так я буду знать, что ты ещё придёшь.        — По рукам, — Кроули чуть прищурился, быстро выпрямился, коротко кивнул Валентину и Летиции, которые переговаривались между собой, но отвлеклись и послали ему одинаково растерянные и благодарные взгляды, и коротко улыбнулся Сесилии, прежде чем исчезнуть. — Не скучай, конфетка.       И только оказавшись в тёмной гостиной особняка, который он приобрёл недавно и пользовался им крайне редко, Кроули позволил себе прикрыть глаза. Постоял так с минуту, а потом зашагал к бару, откуда извлёк бутылку виски. Щедро плеснул в бокал, выпил залпом, налил ещё порцию, ослабил узёл галстука и опустился в кресло. Предстояло многое обдумать. Ночь обещала быть долгой.