Верни меня домой

      Путешествие мое началось со слезного прощания с Фимвин и церемонной передачи меня с рук на руки двум женщинам, которые, как и Эорла с Руфтой, решили вернуться домой в Эдорас. Компания у нас собралась разношерстная, всего человек десять, не больше. Тот самый старик Крейорг вел под уздцы гнедую лошаденку, которая тащила за собой раздолбанную телегу с поклажей, вокруг носились парочка детей, как я поняла, они шли в Эдорас с одной из женщин, которым меня перепоручили. Еще пара женщин тащили на себе тюки с вещами и провизией, а пожилая пара до самого вечера развлекала меня рассказами о том, как лучше доить кобылу, как правильно готовить кумыс, что делать с новорожденным жеребенком и как ходить за его матерью. Слушала я вполуха, лелея надежду, что эти знания мне никогда не пригодятся, и витая в мечтах о возвращении в родной индустриальный город, в котором и кобыл, и жеребят я видела только по телевизору.       Итак, я шагала по сухой и пыльной дороге Рохана, с тоской оглядывая окружающий пейзаж. Всюду, куда ни глянь, до самого горизонта простирались необъятные пастбища, когда-то кормившие стада коней всех пород и мастей, коров и быков, овец и коз. В книжках Толкиена роханцев называли коневодами, несправедливо забывая о том, что этот трудолюбивый народ водится не только с лошадьми, но и прекрасно справляется с разведением другого скота. На сколько я успела узнать, пашни тоже были в Рохане не редки, но почва была неплодородной для выращивания пшеницы и другого зерна, а потому все ограничивалось небольшими деревенскими полями, предназначавшимися для самих жителей. Такой урожай не облагался королевским налогом и делился между деревенскими семьями.       Сейчас же война разорила этот уютный край. Я уныло рассматривала заброшенные пашни с затоптанным прошлогодним урожаем, заросшие палисадники подле чудом уцелевших домиков, с содроганием отводила взгляд от пепелищ, забитых орками непонятно чем колодцев и скромненьких курганов, в которых нашли свой последний покой местные жители.       – Кто же их хоронит? – спросила я у очень разговорчивой женщины, которая как раз что-то бормотала про чудесный узор для вышивки, который она мне даст для венчального пояса.       – Кто сбежать успел, кто мимо шел, - пожала плечами она. – Кому не страшно и не безразлично, те и хоронят, - немного помолчала, печально взглянув на серые безжизненные стены. – Ох, горе…, - сделала какой-то жест, явно выражающий уважение к мертвым, как в моем мире крестное знамение, и пошла дальше, снова заведя шарманку про вышивку и хозяйство.       Ни у кого из нашей компании и в мыслях не явилось заночевать в покинутых домах, поэтому, от греха подальше сойдя с тракта, мы устроились на ночлег. Спать на мерзлой земле то еще удовольствие, я вам скажу. То тут, то там по всему телу впиваются жесткие комья и ссохшиеся пучки подгнивающей травы. А да, стоит не забывать, где я и с кем, поэтому я прижала к себе поближе рукоятку плохенького ножика, стащенного в крепости и задремала, боясь крепче сомкнуть веки – вдруг что?       На утро второго дня, запрягая свою тщедушную лошаденку, старик Крейорг вдруг окликнул меня, и, указав пальцем на север, сказал:       – Ты вроде за раненными эльфами ходила? Глянь, поди приручила кого.       И вправду, со стороны, покинутой нами, Хельмовой Пади, по нашим следам легкой рысцой двигался небольшой отряд эльфов. Во главе этой загадочной процессии реял алый плащ командира, что немедленно испортило мне настроение. «Лориэн же в другой стороне, какого черта они прутся на юг?» - недовольно думала я, наблюдая за их приближением к нам. Все сопровождающие прекратили свои дела и тоже устремили свои взгляды на эльфов. Даже прожив с ними бок о бок два месяца, роханцы так и не привыкли к мысли, что остроухие не плод сказаний и легенд, а самые настоящие, из плоти и крови. Через полчаса они нас догнали. «Вот и канула надежда, что они бегут по своим делам», - саркастично подумала я. – «А тебе-то что от меня надо?». Командир эльфов вырос передо мной нависающей стеной.       Из короткого разговора я выяснила, что моя скромная персона разжилась легальной честью узреть саму Владычицу Золотого Леса, а именно меня настоятельно приглашали проследовать с отрядом в Лориэн.       От такого предложения я оторопела, редко мне на голову такие плюшки падают! Потом я испугалась: сказки сказками, а соваться черт знает куда с непонятно кем только из-за стереотипа, что эльфы «хорошие и они помогут», меня не тянуло. А потом, вглядевшись в суровое лицо командира, найдя глазами Амраса и целителя, выражения которых были полны подозрительной решимости, до меня дошло, что особого выбора мне сейчас не дали. Эта благодетель была из разряда «либо по-хорошему, либо сама напросилась».       Что ж, разницы особой нет куда топать в этих треклятых сапогах и трижды треклятом платье с мешающейся в ногах юбкой, а вот с кем… Скажем так, наученная неизвестным здесь общественным транспортом и толпами городского народа, я уже ловила на себе пару недвусмысленных взглядов от грузного буржуя, который в пути волочился за повозкой и с кряхтеньем обсуждал с Крейоргом достоинства какой-то породы лошадей и качество новой упряжи, выторгованной за бесценок в Пади. Нет уж, лучше холодная моська командира с вечно сжатыми зубами, чем эти сальные глазки и осклизлая бороденка, не знавшая мыла и воды, не удивлюсь, если с самого начала Войны Кольца.       И стоило мне уже открыть рот, чтобы согласиться, неожиданно встрял старик Крейорг:       – Неужто ты действительно собралась с ними? В их колдовские земли? И какое лихо тебя тянет? Личиками смазливенькие, да душами гниленькие. Вон глазками как зыркают. Стыдоба, да и только.       Чтобы обо мне не думал Крейорг, стыдливость у меня была не в пример роханским девицам, весьма демократичная. И ничего срамного в путешествии с мужчинами без сопровождения я не видела. Нет, здоровый страх слабой женщины перед мужчиной никуда не девался. Но с ними я была знакома достаточно, чтобы знать – этот народец под юбку не полезет. В отличие от людей.       В ответ старику Крейоргу я лишь пожала плечами. Женщины смотрели с немым осуждением, но выступить больше никто не решился.       – Я пойду с ними, - ответила я. – Колдунья Золотого Леса могущественна, она может мне помочь. А тетке скажите, что я сразу в Гондор пошла, напрямик.       Итак, путь мой повернул в совершенно обратном направлении от Белого города, в прекрасные леса Ка́рас Га́ладона. Эльфы замедлили свой шаг, подстраиваясь под мой. Шли в основном молча, только Амрас выразил мне свою радость, что наши позавчерашние прощания были напрасными, и теперь он с удовольствием может показать мне все красоты своего дома, о которых так много мне рассказывал. Такое красноречие вызвало у меня улыбку. Ведь действительно, думая о своем посещении Лориэна, я совсем забыла, что он является не только сосредоточением силы эльфов, но и самым прекрасным местом во всем Средиземье.       Мысли мои витали далеко, там, где заканчивалась вселенная Толкиена, и начиналась моя, родная. Там, где мама, папа, дом. Тоска с новой силой захлестнула душу, я даже не заметила, как слезы закапали мне на плащ.       – Устала? – Амрас засуетился вокруг меня.       – Нет, - я качнула головой, вытирая щеки и возвращаясь с небес на землю. На эту проклятую землю Средиземья.       – Мы можем, не останавливаясь, идти еще несколько суток, эльфы выносливее людей, - не унимался Амрас. – Но тебе нужен отдых, ты уже второй день в пути.       Ничего не ответив ему, я продолжила шагать вперед. Я устала, но останавливаться не хотелось. В конце концов, что еще я могла делать для своего спасения, кроме как идти вперед? Сейчас, как никогда, я чувствовала себя маленькой песчинкой, до которой никому нет дела. И проблемы которой приходится решать ей самой.       От этих мыслей на душе стало еще гаже, меня снова накрыло раздражение и неуемная жалость к себе несчастной. От души доставалось незадачливым комьям засохшей грязи, попадавшимся мне под ноги – отлетали дальше ярда. Амрас от меня отстал, видя, что я не в духе. Остальные эльфы с усмешкой переглядывались между собой, но присмирять меня не спешили – не опасна, а со стороны забавна, так чего силы тратить.       В потемках вечерних сумерек, я не заметила какой-то корень под ногами и едва не навернулась, что послужило причиной новым причитаниям Амраса. В конце концов он меня так достал, что я не выдержала:       – Да отстань ты от меня! Я устала, хочу спать и плохо вижу в темноте. Хватит нудеть у меня над ухом, лучше зажги какой-нибудь фонарь, и то проку будет больше.       – И привлечет орков, бродящих по округе, - отрезал Халдир, идущий рядом. – А ты, Амрас, если заботишься о ее самочувствии, отдай мне лук и возьми ее на спину. Она поспит, а мы ускоримся. И то проку будет больше, - не, ну каков гад, еще передразнивает. Даже в темноте я рассмотрела его презрительную усмешку.       Моих возмущений не слушали. Эльф отдал колчан командиру, а меня подхватил под коленки и понес. Даже со мной на плечах, он не отставал от ускорившихся сородичей.       – Нахал, - беззлобно шепнула я ему на ухо и удобнее устроила голову.       В ответ Амрас только хмыкнул, даже на секунду не снизив скорости. Спать было неудобно. Как бы не были легки эльфийские шаги и плавны движения, трясло конкретно. Пустой живот требовал еды, голова болела от усталости и слез, а настроение было хуже некуда. Мне удалось забыться всего на несколько часов, рассветные лучи разбудили меня, вырвав из блаженного сна об автобусах и поездах.       – До границы Лориэна одиннадцать дней пути, - попытался подбодрить меня Амрас, заметив, что я проснулась, но не пытаясь ссадить на землю.       – Твоими ногами или моими? – огрызнулась я, ослабляя хватку и готовясь спрыгнуть.       – Куда собралась? – почти не приложив усилий, эльф вернул меня на место. – С твоей скоростью мы доберемся разве что через месяц, - он рассмеялся, а я ткнула его пальцем в бок. – Командир приказал нести тебя до ночи, потом заночуем на берегу реки, там и разомнешь ноги.       Ближе к вечеру на горизонте завиднелась блестящая гладь реки Онодло. Завидев ее, Амрас с удовольствием рассказал мне, что с синдарина название переводится как «Энтова купель». А потом долго объяснял, кто такие энты. Пока он вещал, все больше и больше слева от нас разрасталась огромная стена деревьев, и что-то мне подсказывало, что деревья это не простые. «А вот и лес Фангорн», - подумала я, разглядывая уносившиеся в верх макушки деревьев. «Деревья там вырастают до неба, а потом оживают», - пронеслось в моей голове, и вдруг мне стало жутко. «Все оказалось не таким, как казалось. Все эти эльфы, орки, люди, все они только немного похожи на тех, из книжек и фильмов», - с ужасом размышляла я, все пристальнее вглядываясь в темноту чащи. – «Не хватало мне еще и энтов встретить, вот уже непредсказуемый народец». Эльфы тоже заметно заволновались, даже обычно говорливый Амрас примолк и все чаще настороженно косился в сторону леса. «Уж если они его опасаются, мне стоит и подавно», - решила я и дала себе слово, что ни под каким предлогом, ни при каких обстоятельствах не сунусь в Энтвальд, как называли лес в Рохане.       Уже в вечерних сумерках мы добрались до берегов речки. Меня ссадили на нагретый днем камень и велели никуда не шляться и вообще сидеть смирно. Протрясло меня знатно, все тело ныло и просило разомнуться, так что, ослушавшись Амраса, я спрыгнула на землю и пошла бродить по импровизированному лагерю, разбитому эльфами. Никаких палаток, шатров и прочей утвари, все устроились на собственных плащах у маленьких костерков.       Поймав полу моего плаща, Орофин усадил меня рядом с собой и всучил в руки плошку с каким-то варевом. Озябшие руки мгновенно согрелись от тепла глины, и сердечно поблагодарив замкомандира, я принялась за еду. Вкус был странным, незнакомым, но приятным. Что они туда намешали я не поняла, но через некоторое время почувствовала, как отступает утомленность долгой дорогой, а тело наливается блаженным теплом. На улице был май, но ночью знатно подмораживало, так что это было очень кстати.       Поужинав, эльфы разговорились между собой, тихо посмеивались, что-то обсуждали и бегло перебрасывались словами. Завернувшись в свой огромный плащ, тот самый, который набросил на меня Арагорн еще в Эдорасе, я отошла от лагеря, полюбоваться на блистающие в лунном свете воды Онодло. Река была неглубокой, но быстрой. Потоки ее стремительно разбивались о небольшие пороги, и сияли в ночи так, словно были наполнены всей жизненной силой Арды. В лесу пищали какие-то ночные птицы, хрипели и скрипели деревья, переговариваясь на своем древнем языке, журчала и поплескивала вода, переливались речи эльфов, приглушенные ночным ветром, ласково обдававшим меня легким морозцем. И все казалось таким идеальным и подходящим друг другу, словно сложились все кусочки пазла. Наслаждаясь этой прекрасной атмосферой, я не сразу заметила, что привлекла внимание командира, неслышно подошедшего со спины:       – Не стоит покидать лагерь, Этельвин, здесь может быть опасно, - его голос, раздавшийся в паре шагов от меня, был тих и тверд.       – До самого горизонта никого, кроме нас нет. Чего мне опасаться? – я повернулась к нему, зябко кутаясь в тяжелый плащ.       – Здешние земли таят опасности не только на равнинах, - не отрывая от меня взгляда, он кивнул в сторону леса.       – Говорят, лес Фангорн живой, а деревья в нем могут ходить, - повернувшись к могучей чаще, сказала я. – Амрас сказал, что его пробудили древние эльфы.       – По людским меркам, это было очень давно, - кивнул Халдир. – Если хотите добраться до Лориэна целиком, а не по частям, не теряйтесь из поля зрения дозорных. А лучше возвращайтесь в лагерь, - явно не желая продолжать со мной разговор, он коротко кивнул мне и удалился, оставив после себя неприятный осадочек.       В чем-то он был прав, и я это понимала. По разоренным равнинам Рохана сейчас бродили не только орки, остатки армий Сарумана и Саурона, но и горные народы, алчные и жестокие, подкупленные Белым Колдуном, вероломные и страшные. Днем мы видели несколько селений, разоренных не орками, а людьми. Амрас рассказал мне, как отличить, кем была уничтожена деревня – все было до банального просто, орки сжирали убитых, а люди оставляли трупы. Мне вспомнились слова Эорлы, о том, что они нашли меня с пробитой головой рядом с полыхающей кузницей. А значит не орочья палица обрушилась мне на затылок.       В таких невеселых мыслях я еще долго бродила по берегу Онодло, вглядываясь в ее сверкающие потоки, будто они могли дать мне ответы на все мои вопросы. Только глубоко затемно я вернулась в лагерь. Эльфы спали, плотно сгрудившись вокруг тлеющих костерков, только оставшийся в дозоре командир задумчиво разглядывал звездный небосвод над нашими головами. На мои шаги он даже головы не повернул, так и продолжив сидеть, прислонившись к остывающему валуну. Зуб даю, он и так слышал, как я топталась на берегу, а потом возвращалась в лагерь. Собственно, меня это мало волновало. Свернувшись клубочком у того самого камня, на который вечером меня посадил Амрас, выпуская ртом облачка пара, я снова погрузилась в мысли о том, начерта меня сюда зашвырнула и какие еще испытания и встречи выпадут на мою бедовую голову.       И пока я ворочалась, устраиваясь поудобнее на промёрзшей земле, пара темных серых глаз пристально наблюдала за моими дерганьями. О чем думал командир эльфов, так внимательно разглядывая меня в тусклом свете догорающих костров, одному Эру ведомо.       Утром мы пересекли реку вброд. Ну как «мы», меня они переправили как поклажу, передавая по рукам, так что даже подол платья не замочила. А после, не щадя ног своих, мы зашагали на север. Прекрасно выспавшийся Амрас быстро перебирал ногами и без устали чесал языком. Рассказывал мне про свои сны, расспрашивал про мои, радовался скорой встрече с семьей и друзьями, оставленными в Лориэне и сетовал на то, что я рассталась со своей тетей и кузеном. Мой измученный ночными видениями мозг не желал воспринимать его болтовню, и лишь из уважения к единственному, кто вообще здесь со мной общался, я кратко отвечала на его вопросы и к месту задавала свои.       Во второй половине дня Амрас снова закинул меня на спину – эльфы почуяли угрозу и торопились убраться подальше, а я сильно тормозила процесс. По палящим вечерним солнцем на теплой эльфийской спине я разомлела и снова задремала. Заметив это, мои спутники обменялись теми снисходительными улыбками, которые появляются у родителей, когда в дороге засыпает их дитя. Ну да, ведь по сравнению с ними, я была еще совсем младенцем.       И снова мы заночевали в чистом поле, среди камней и пожухлой травы, истоптанной орочьими сапогами и грубыми ботинками северных варваров. Эта стоянка отличалась от предыдущих. Амрас тихонько мне сказал, что они чувствуют, как кто-то идет по нашему следу и отстает всего на сутки. Пару раз Халдир припадал острым ухом к земле и что-то слушал.       Меня бил озноб, а зубы от страха отплясывали чечетку. Одно дело сидеть за стенами крепости, а совсем другое – встретиться с убийцами на равнине. Со мной были с десяток хорошо обученных бойцов и, я уверена, они не дали бы меня в обиду, но все же… Все же поджилки тряслись.       Лица эльфов выглядели настороженными. Халдир велел троим остаться в дозоре, а остальным ложиться отдыхать. Эльфы послушно сели на землю в кружок, спинами к друг другу, меня же толкнули в середину. Рядом сел командир и прикрыл глаза.       – Что происходит? – тихонько спросила я, повернув к нему голову.       – Люди с гор выслеживают нас, - в тон мне отозвался Халдир.       – Зачем мы им? – в ответ я получила сердитый взгляд. – Это же глупо.       – Что именно, по-вашему, глупо? - он снова прикрыл глаза.       – Гнаться за эльфами, - ответила я. Спать мне не хотелось, так что я села в ту же позу рядом с командиром, подтянув колени к груди и завернувшись в плащ. – Вы тысячелетиями отрабатываете военное искусство, а им и сотни не стукнуло.       – Да последнее гнилое орочье отродье может перерезать все твои умения одним подлым ударом своего моргульского ятагана, - огрызнулся Халдир, а я прикусила язык – мало ли его друзей так погибло? – А теперь помолчите, - и я замолчала, глядя на то, как эльф, закрыв глаза, цепенеет.       Я видела уже такое у эльфов, так что точно знала, что он просто отдыхает от дневного перегона и бессонной ночи в дозоре. Еще в Крепи Амрас мне хвастал, что при необходимости эльфы умеют отдыхать, не засыпая и полностью контролируя окружающее пространство. И лишь время от времени им нужно прерываться на полноценный сон. Это подтвердилось, когда через несколько часов, один из дозорных наклонился над нами и позвал:       – Командир, - большего не потребовалось.       Халдир мигом открыл глаза, вскочил сам и поднял меня за локоть. За это время я успела задремать, так что не сразу сообразила, что меня тащат в лес. В лес?! В лес Фангорн! Мама дорогая, спаси. Я было попыталась вывернуться из железной хватки Халдира, но куда уж мне против силы этого детины Илуватара? Правильно, никуда. Проку было от моих дерганий, что меня только встряхнули и потащили дальше.       – В чащу не пойдем, лезьте на деревья, - шепотом приказал командир. – Только на спящие! – и потащил меня дальше.       Лезть на дерево в длиннющем платье и грубых мужских сапогах было плохой затеей. Гладкая подошва соскальзывала, озябшие за ночь руки совсем не хотели крепко держаться за сырые ветки. Посмотрев на мои жалкие попытки побыстрее взобраться на выбранное им дерево, Халдир просто втащил меня на широкую ветку и шикнул, чтобы молчала. Но и без его указаний, я прикрыла варежку и с ужасом смотрела на огромный отряд людей, появившихся на том месте, где еще недавно была наша стоянка.       Это были жуткие подобия человекообразных, все лохматые и грязные, они говорили на каком-то гавкающем наречии, изредка вставляя слова из всеобщего языка. Оголив мечи и стрелы, они искали нас по всей опушке леса, побродили под деревьями, на которых сидел наш маленький отряд, грязно выругались и побрели дальше. И тут мне пришло в голову, что не скройся мы в кронах, никакое мастерство эльфов не спасло бы наши бренные души – они задавили бы нас числом.       Только через несколько часов, когда затихли отголоски людских речей, я наконец обернулась на командира. Тот сидел на соседней ветке, прислонившись спиной и затылком к стволу. Глаза его были закрыты, лицо заострилось, а кожа чуть-чуть отдавала зеленцой. Он словно снова лежал на больничной койке в тот день, когда я бинтовала его спину там, в госпитале Хельмовой Пади.       – Командир, - еще не отойдя от ужаса и, будто боясь, что меня услышат, я шепотом позвала его. – Халдир, - уже чуть громче окликнула я, не понимая, что происходит.       Он приоткрыл глаза и посмотрел на меня каким-то пьяным взглядом, а потом снова привалился к стволу. Осторожно, боясь свалиться с этого проклятого дерева, я подползла к нему и дернула за руку. «Да что с ним такое?!» - рассержено подумала я и отважилась окликнуть Амраса. Но никто не отозвался. Тогда я позвала Орофина, и снова Амраса, перечислила всех эльфов, но мне никто не ответил. Только слабое шевеление в кронах соседних деревьев давало знать, что они все еще там.       – Да что происходит, - я снова повернулась к командиру и тряхнула его. Ноль внимания. – Сам напросился, - я влепила ему пощечину.       На такую наглость бравый эльфийский командир тряхнул головой и уставился на меня все тем же затуманенным взглядом. Тогда я влепила затрещину другой рукой, на всякий случай. Проку никакого, он словно пьяный смотрел на меня и едва шевелил языком, пытаясь мне что-то сказать. А я не понимала его и мне становилось все страшнее и страшнее. Он ни в какую не желал приходить в себя, чтобы я не делала. Я и трясла его, и пощечины давала, и водой в лицо брызгала, и уговаривала, и даже угрожала. Лук сломать. На большее я не способна. Я даже пару раз чуть не грохнулась на землю, пытаясь растрясти командира и привести его в чувство.       – Да что же со всеми вами такое! - в сердцах воскликнула я, вытирая со щек злые слезы. – На вас что, порчу навели? Да когда успели-то? Может выпили чего, или съели, а? Дрянь всякую в рот тащат, а мне расхлебывай, заразы. Да что же мне делать, черт вас подери!       Задрав подол и заткнув его за пояс, я сбросила с плеч плащ, позаимствовала у командира кинжал и спрыгнула на землю, искать что-нибудь дурно пахнущее, и поядреней, чтобы заменить этим олухам остроухим нашатырь. Ноги мои уткнулись в мягкий мох, покрытый маленькими звездочками-цветочками, рассыпающими вокруг себя золотистую пыльцу. Выглядели красиво, но почти не пахли, так что мне не подошли.       Побродив по полянке и подергав спутников за плащи, я еще раз убедилась, что все они будто опьянели от какого-то странного дурмана. Собрав все остатки воли в кулак, отчаянно сожалея, что все происходящее совсем не плод фантазии Толкиена, а для меня настоящая действительность, я поковыляла по кочкам, внимательно смотря по сторонам и принюхиваясь. Деревья вокруг меня скрипели и охали, недовольные моим вторжением.       – Вы уж простите меня, миленькие, - со страху шептала я, затравленно оглядываясь и быстрее перебирая ногами. – Я долго вас не потревожу. Мне только друзей от гадости какой-то вылечить, а потом мы уйдем восвояси.       Солнце давно стояло в зените, когда я набрела на здоровенный белый куст, разносящий свой аромат на всю округу, который рос под раскидистым дубом. Благоухание было прекрасно, пока я была далеко, стоило подойти поближе, в нос ударил такой сильный и тяжелый запах, что даже голова чуть не закружилась.       – Надеюсь, ты не ядовитый, - прошептала я, осторожно подбираясь к кусту. Выглядела я наверняка комично, когда, выставив перед собой кинжал и рассыпаясь в извинениях, я подступала к растению, безобидно цветущему в лесу. Но я помнила, где я, и что лес Фангорн не простит мне вандализма.       «Какой дурой я выгляжу», - подумалось мне, когда я в красках расписала кусту, что произошло с моими спутниками и почему мне нужна веточка сильно пахнущего растения. Но страх оказался сильнее стыда. В ответ ли на мое красноречие, или же просто по собственной безобидности, растение подпустило меня к себе и даже не попыталось сожрать. Вот только стоило мне поднести кинжал к тоненькому прутику одной из веток, как среди скрипов и шорохов леса я явственно различила грохот доспехов, быстро приближающийся ко мне.       Присев за кустом, сквозь его прекрасные бутоны и листья, я различила незваных гостей. Мне не нужно было эльфийское зрение, чтобы узнать в них парочку орков из армий Сарумана, на мою голову уцелевших после битвы в Хельмовой Пади.       – Чуешь? – довольно прохрипел один из них, смачно втянув воздух в свои гнилые легкие.       – Ага, - прошамкал второй, тоже принюхиваясь. – Ещо и слы́хаю. Человечина тут бродит, - и продираясь сквозь заросли травы, они направились в мою сторону.       «На дерево я не успею», - судорожно размышляла я, наблюдая за каждым их шагом. - «Убежать тоже, они меня подстрелят как белку. Вон какие луки, чай не для красоты висят. Вот и сбылась мечта идиота, хотела попробовать сдохнуть? Получайте, распишитесь. Еще не факт, что проканает и не отправят меня в местный загробный мир. И эльфов этих с собой заберу, они там без меня загнутся к чертовой матери».       В пору было расплакаться. Орки все ближе подбирались к кусту, за которым я сидела, а я даже сдвинуться с места не могла. И тут я заметила, что это самое растение, которое я так слезливо упрашивала позволить мне срезать веточку, будто расступается передо мной, освобождая немного места у ствола дерева. Настолько бесшумно, насколько я была способна, я свернулась на этом пятачке, не отрывая взгляда от орочьих морд, жадно втягивающих воздух и прислушивавшихся к моим шевелениям. Ветви куста плотно сомкнулись вокруг меня, словно прижимая к дереву, скрывая от глаз изенгардских выродков. А запах какой пошел, втрое сильнее, чем до их появления! Но от страха, мне аж чихать расхотелось.       Когда же одна из черных морд сунулась прямо в куст, мне показалось, что сердце мое остановилось и кровь застыла в жилах, только бы не выдать свое присутствие. Так и не заметив меня, исторгая жуткую ругань, орки поковыляли прочь от леса, в пустоши Рохана, вслух надеясь на какое-нибудь разоренное селение, где еще не все трупы жителей сгнили или сгорели.       Я едва вспомнила, как дышать.