Верни меня домой

      Эдорас, я не скучала.       Мрачно окинув взглядом деревянный город, примостившийся на вершине огромного холма, я бросила вопрошающий взгляд на шедшую рядом Арвен.       – Мы разобьём лагерь внизу с подветренной стороны, - ответила она на мой немой вопрос.       Я была довольна этим, меня ничуть не радовала перспектива схлопотать люлей за свое самоуправство от Эорлы и Руфты. Эти женщины вызывали во мне смешанные чувства. Обе добрые, заботливые и самоотверженные, они с самого первого дня дали мне понять, что не потерпят моего «неподобающего» поведения, тщательно наставляя меня и оберегая от общества мужчин, которые хоть как-то могли бросить тень на мою добродетель.       Честно говоря, эльфы придерживались подобных традиций. И хотя ответ был один и тот же, в этих задачках были разные условия – сами мужчины. Людские воины еще в госпитале Хельмовой Пади не гнушались включать режим самца и стараться заглянуть в те глубины девичьей души, которых им видеть не следовало. В этом плане мне повезло больше, чем остальным девицам – я все время околачивалась рядом с эльфами, которых мужики побаивались и руки не распускали. Сами же остроухие вольностей себе не позволяли, строго очерчивая границы разумного и дозволенного. И если в общих палатах я вечно держала ухо востро, а наготове что-нибудь потяжелее крепкого словца, то в эльфийской зале точно знала, что ни одна изящная рука не посягнет на мои честь и целомудрие, не говоря уже о потрепанной юбке.       Должно быть именно поэтому я так легко ушла вместе с ними в Лотлориэн – я их не боялась. Ей Богу, как и любой девушке, попавшей в это подобие Средневековья, мне стоило опасаться подобных притязаний. Типичная городская девчонка из индустриального города, что я могла сделать против огромного мужлана в броне, если его сладострастный глаз падет на мою скромную персону? Вот и еще одна из причин смыться к эльфам, а не терпеть похабные шуточки пять дней дороги. Лучше одной уж пробираться через половину Средиземья, чем каждую ночь засыпать, нащупывая пальцем рукоять тупого ножа.       Как теперь объяснить это тетушкам, я не знала. Учитывая их предвзятое отношение к эльфам и их природной красоте, любой план казался провальным.       Все мои чаяния оказались напрасными, меня, будто неразумное дитя, из поля зрения выпускать не желали и повели вместе с собой в город на приветствие к наследнику престола – будущему конунгу Эомеру. Кстати, меня познакомили с братьями Арвен – близнецами Элладаном и Элрохиром. Честно, мне захотелось протереть глаза, когда я их увидела, настолько они были похожи между собой. Видно, для них такое поведение было привычным, потому что не в пример сестре смешливые братья мигом рассмеялись, но так и не дали подсказки кто из них кто.       Итак, смешавшись с толпой эльфов, я скрылась за их широкими спинами и уповала на свой мелкий рост. И все равно слышала шепотки в окружившей нас толпе людей. Ну, естественно, только глухой здесь не знал о полоумной племяннице Эорлы, что хвостом увилась за эльфами в колдовские земли. Моя репутация пала ниже плинтуса.       Кара настигла меня внезапно. Я как раз спешилась с помощью одного из эльфов и собиралась присоединиться к Арвен и ее братьям, когда на мою несчастную голову обрушился праведный гнев Эорлы в виде мокрой тряпки, которой она меня огрела. Жалобно взвизгнув, я отскочила на добрые парочку ярдов и настороженно воззрилась на разъяренную тетушку.       – Ах ты дрянь! – крикнула она мне, потрясая тряпкой, которой, судя по всему, была мокрая юбка. Приезд эльфов застал ее за стиркой. – Свербигузка доморощенная! Иди сюда, срамная девка! Уж я тебя угощу, уж я тебе покажу, как по го́стям шляться! – итак, расплата началась, пора и делать ноги.       Ух, давно я не улепетывала от разозленной матери, прямо молодость вспомнила свою бурную. Я ведь так же от нее бегала, когда за полночь от подружек возвращалась. Получала я тогда знатно, но обиды не держала – знала, что ослушалась. Вот и сейчас, петляя между смеющимися эльфами и людьми, подлезая под лошадиные животы и отчаянно вопя о пощаде, я ни на миг не держала зла на эту по-своему любящую и волнующуюся женщину, что наконец добралась до нерадивого дитяти и принялась за воспитание.       Переполох мы устроили знатный. Лошади в испуге ржали, люди смеялись над такой домашней и давно забытой на войне сценой, эльфы снисходительно улыбались, успокаивали коней и вовремя отходили в сторону, чтобы и им ненароком не прилетело мокрой поневой. Насмешили всех, включая наследника Рохана и бессмертных владык. Их высокородная компания взирала на происходящее с высоты дворцовой террасы Медусельда. Я уже говорила, что они отнеслись ко мне, как к ребенку? Вот теперь это заслуженно.       Тряпкой я все-таки отхватила, вся спина была мокрой и в мыльной пене. Волосы, так заботливо уложенные утром Таун, растрепались и слиплись, походный камзол промок и сбился, а лицо пылало от вдруг взыгравшего адреналина. Пора было прекращать игру, так весь день пробегать можно. Понадеявшись, что уж на знакомого ей командира Эорла с тряпкой точно не пойдет, я разыскала в толпе знакомый алый плащ и юркнула за широкую спину его обладателя, громогласно заголосив:       – Пощади, тетушка! Не посмею больше против воли твоей идти! – ишь голос как у меня прорезался, Халдир даже ухо потер от такого фальцета.       Финт хвостом сработал, сыплющиеся на меня ругательства прекратились, а окружающие застыли в ожидании продолжения спектакля. Подождав пару мгновений, я выглянула из-за командира и тут же встретилась с суровым взглядом тетушки Эорлы. Представляю, как это выглядело со стороны. Рассвирепевшая женщина стояла, уперев руки в бока, и сверлила взглядом съежившуюся меня, а между нами, почти скалой, возвышался бравый воин, словно выгораживающий меня перед праведным гневом старшей родственницы.       Лицо Эорлы медленно смягчилось, она опустила руки и с ласковой усмешкой сказала:       – А ты за защитничка не прячься, ишь схоронилась за командирской спиной, - губы ее расплылись в доброй, но очень усталой улыбке. – Выползай, не стану хлестать. Иди сюда, пусто́шное дитя, - она расставила руки для объятий.       Сухие губы коснулись моего лба, а натруженные руки крепко прижали к себе, когда я обняла эту странную сухопарую женщину, взявшуюся меня воспитывать. Как бы то ни было, она заботилась обо мне так, словно я была ей дочерью, даром что я ей родственницей приходилась весьма условной. И волновалась за меня неподдельно – кому в голову взбредет отчитывать сиротскую девчонку, сбежавшую к эльфам, как не семье?       – Растрепа, - с улыбкой укорила Эорла, проводя по моим разметавшимся волосам рукой и одергивая сбившийся камзол. – Это тебя эльфы так вырядили? – я кивнула. – Срамота, мужицкий костюм напялила, - не было в ее голосе злости, только укор. – Идем домой, переодену в платье, да хоть умою с дороги.       Получив немое дозволение от Арвен, я засеменила вслед за тетушкой. Руфта и мальчики встретили меня у порога, словно знали, что Эорла приведет меня домой. Надо же, как быстро я назвала это место домом. Вроде и не связывает меня с ним никаких добрых воспоминаний, а поди ж ты, как определила.       Руфта отчитала меня по всей строгости, на какую была способна. А потом крепко обняла и погнала умываться и снимать «срамное мужицкое платье», каким она окрестила мой походный камзол, сшитый по примеру формы лориэнских стражников. Пока я переодевалась, женщины с восхищением и даже благоговением рассматривали швы, щупали ткань и изучали скромную вышивку. Каким неудобным оказалось грубое платье после нежной гладкости эльфийской одежды. Э, да я привередой стала, раньше и сапогам с чужой ноги рада была! И все-таки, ткань царапала плечи, рукава сковывали руки, а длинный подол путался в ногах. Только походные сапоги менять не стала, уж больно уютными и мягкими они оказались в сравнении с грубыми башмаками, которые я носила раньше.       Допрашивали меня со всей суровостью и женским любопытством, а после, когда солнце давно село и тетки погнали сыновей спать, Эорла подсела ко мне поближе и тихонько, совсем неслышно, начала:       – Дитятко мое родное, - и замерла, будто не решаясь продолжить. – Поди эльфы все на лицо вышли, да и плечами широки, а уж к солнцу как вымахали, так хоть голову не задирай, все равно мало чего разглядишь. Ты все красоты их стороны описываешь, а про мужиков ни слова. Али обидели они тебя, али… - и снова замерла, пожевав губу.       – Не стыдись вопросов, не тебе тут краснеть, - в горницу вернулась Руфта и села напротив меня. – Голову прятать поздно, вся столица знает про твою стыдную прогулку. Говори, осрамила ты себя или есть еще крупица добродетели? – ее внимательные глаза впились меня не хуже клещей.       – Стыд и срам мне, что ослушалась вас, что свернула с пути мне под ногами проложенного и соблазнилась приглашением в эльфийский край, - эта заумная фраза дала мне микроскопическую фору на заворачивание прямого ответа. – Эльфы существа благородные и порядочные, им чужды людские страсти и метания. Для них я лишь дитя малое, по чьему-то недоглядению оставшееся без защиты и воспитания, а потому нет им интереса до меня, как и у меня до них. Вот охота за тысячелетними стариками увиваться! – хмыкнула я напоследок, внимательно вглядываясь в разгладившиеся лица тетушек.       – Ну и славно, что так, - наконец сказала Руфта. – Сплетни долго еще бродить будут, люди любят языками чесать. Да ты теперь под присмотром нашим будешь, поди через пару лет и найдется какой простофиля, что замуж тебя возьмет. А там уж косы заплетешь и все само собой уляжется.       – Не уляжется, - тихо возразила я. – Мое путешествие не окончено, послезавтра я снова вас покину. На ближайшее время я состою в свите ее высочества Арвен и не могу покинуть ее на пути на свадьбу в Гондор, - этим добрым женщинам ни к чему знать о подорожной грамоте и указе самого короля, не то появятся вопросы, чем же я так заинтересовала этих светлейших особ.       – Это еще что за новости! – злым шепотом взъярилась Руфта. – Ты нам тут зубы-то не заговаривай! Ишь чего удумала, в Гондор ей надобно! В свите пресветлейшей эльфийской княжны она! Да на кой ты ей сдалась-то, а? Брешешь все, поди подле командира крутишься, а он-то и рад, что девчонке голову вскружил. Благородные и порядочные, как же! Народ-то не врет, что эти мужики лесные горазды девкам души травить, вот и ты попалась. Нет уж, дудки, пташка. Дома сиди, неча по забугорьям шляться, нагулялась уже.       Собственно, ничего другого я от них не ожидала. Эорла молчала, позволяя сестре распекать меня на чем свет стоит, а сама комкала пальцами юбку и с укором смотрела на меня. «Интересно, а почему именно подле командира?», - мелькнула в голове мысль, отфильтровывая поток брани, обрушившийся на мою голову. – «Вроде и рассказ на нем не заостряла, да и сам он мне не приглянулся, чтобы болтать о нем больше остальных. Или я чего не догоняю, или им видится больше, чем есть на самом деле».       В ответ на ругань я рта не раскрывала, нечего провоцировать еще больше. В известность поставила и ладно, дозволения у них не спрашивала, все равно завтра на закате в лагерь спущусь, не стану здесь задерживаться. А запрут, так в окно вылезу, чай не в первый раз, в детстве налазилась, знаю, как это делается. Только бы не в погреб, оттуда ходу нет.       Рассвирепевшая Руфта бушевала не долго, погнав меня и сестру спать. И строго-настрого запретила мне ночью драпать вон, даже высечь пригрозила. А с первыми петухами отправила в стойло, лошадей кормить, да яиц с парочки несушек к завтраку принести. Так в хлопотах и день пролетел, на закате, Эорла снова отправила меня в конюшню, за каким-то пустяковым делом.       – Скучал по мне, Аруф? – я провела рукой по лошадиному носу и потрепала холку.       Конь довольно фыркнул и подставил шею для ласки. Как он мне нравился! Спокойный, добрый, сильный, да и красавец к тому же. Темная масть переливалась в лучах закатного солнца, сильные ноги переступали по свежерасстеленной соломе, а умные глаза ловили мой взгляд, словно ища ответы на свои немые вопросы.       – Этель, - тихо позвала меня взявшаяся из-ниоткуда Эорла.       – Тетушка? – я распрямилась, отставляя в сторону ведро из-под поила.       Вид у женщины был смущенный, будто она не решалась что-то сделать. Бросив мне в руки сверток, она вдруг резко сказала:       – Переодевайся, - и кивнула в сторону денника.       Дважды предлагать было не надо. Шмыгнув за круп Аруфа, я резво сбросила платье и натянула ставший родным камзол.       – Разумеется, я против твоей затеи, - зашептала Эорла, когда я вышла к ней. – Не пристало девке на выданье без родных по чужим сторонам бродить да в окружении посторонних мужчин. Руфта права, стоило бы тебя запереть, хотя бы в кладовке, да не могу я, рука не поднимается, - она нежно потрепала меня по щеке. – Помню я, как ты кровью истекала на моих руках, как едва душу Создателю не отдала, как металась и стонала в моей телеге, а после, будто мертвая ходила близ дома, не откликаясь и заливая слезами платье. Лесной народ тебя не обидит, я знаю, с ними ты расцвела, мой цветочек. Будто самой жизнью наполнилась. Беги, торопись жить, нам ли не знать, как быстро уходят в мир душ? – она крепко-крепко обняла меня, смахнула слезу и, уцепившись за руку, повела окольными огородами вниз, к воротам города.       – Спасибо, тетушка, - искренне поблагодарила я добрую женщину, заглядывавшую мне в глаза на прощанье.       – Прошу, только возвращайся, - она нежно поцеловала меня в лоб, а после расцеловала обе щеки. – Возвращайся и стань моей отрадой, милая. Ты так похожа на мужа моего, такой же непоседа был. Я буду ждать тебя, вернись, - она еще раз прижалась губами к моему лбу.       – Вернусь, - скрепя сердце пролепетала я и тоже крепко обняла ее.       Внизу меня уже ждала Таун, места себе не находившая в мое отсутствие. И пока она что-то говорила о моем мятом камзоле и колтунах в сбившихся волосах, я поймала на себе тяжелый долгий взгляд эльфийского командира.       – Госпожа! – Таун тронула меня за локоть, привлекая к себе внимание.       Когда я обернулась снова, Халдира на месте уже не было, а воспоминание о его серых глазах казалось надуманным и фантомным.