Верни меня домой

      И снова потекла вереница будней.       Ночи становились холоднее, а дни голоднее. К Гондору все ближе подкатывал спутник всех воин и смертей – голод. Как и любые другие города этого мира, Минас-Тирит в лучшие годы жил за счет даней и торговли. Со всей страны собирался народ по праздникам, ярмаркам, съезжались купцы, проводились встречи, совершались сделки. Город не знал недостатка провианта, одновременно считаясь неприступной крепостью. С самого начала войны Кольца появились перебои с поставками, орки и прочие разбойники разоряли караваны едва они переступали границу государства. Дезинформация населения, ослабленная безумием власть (в лице наместника) и полное разорение окружающих земель сделали свое черное дело. После затяжных боев едва ли не под родными стенами, скромные запасы были истощены, а новых поставок провианта не предвиделось.       Сейчас переход на самообеспечение был невозможен. Окружающие на многие мили поля Пеленнора были выжжены дотла и отравлены пролитой на них орочей кровью. Эльфы знали, как можно возродить плодородие некогда благословенного края, и уже разрабатывали совместно со старостой планы. Но для этого необходимо было дождаться весны. А впереди была суровая зима.       Каждый день сокращалось количество и качество выдаваемой еды. Тем, кто работал на благо общества, давали дополнительную порцию. Нам с Таун приносили каждый день. И каждый день она правдами и неправдами старалась втолкнуть в меня свою, я отказывалась, и мы ссорились. И каждый день заканчивался одинаково – ослиное упрямство эльфийке переспорить было невозможно, так что каждая съедала свои порции, и мы приступали к работе.       Где и как столовались мужчины, мы не знали. Мы их вообще почти не видели. С тех пор, как я начала вставать и работать, они перестали ночевать с нами в одной комнате и спали теперь в соседней каморке. К нам заходили редко и совсем ненадолго, проверить как мы, не обижает ли кто.       Чаще всего заглядывал Сумларад, он много разговаривал, помогал кроить, шить и стягивать и вообще оказался толковым портным. Несколько раз он относил за нас белье в лазарет и дом сирот, а вечером возвращал корзинку, в которую обязательно подкладывал какую-нибудь вкусность, будь то пару кусочков сыра или хлеба, несколько яблок или горстка сушеных ягод. Воинов кормили лучше, чем горожан, а потому мы прекрасно знали откуда он все это брал и ругали его, на чем свет стоит. А он отмахивался, улыбался и упрямился похуже моего. Таун сердилась, краснела и долго распиналась в суровых нравоучениях, а скромный парень слушал ее в пол острого уха, кивал и делал по-своему.       Командир заходил всего пару раз. Он был привычно молчалив, мрачен и суров. Коротко осведомившись о здоровье, он окидывал меня взглядом и отворачивался к Таун, обстоятельно докладывавшей ему о наших текущих делах.       Насколько мы знали от Сумларада, не далее, чем в начале декабря был взят Осгилиат, и орки были полностью выбиты за пределы Раммас Эхора – стены, некогда построенной одним из наместников Гондора для защиты от тварей, захвативших крепость Минас-Итиль, позднее ставшую оплотом тьмы Минас-Моргул. Приказом короля Элессара ее следовало уничтожить, но злобные чудовища крепко обороняли свои рубежи. Планированием операции занимался весь Военный Совет во главе с самим королем и эльфийскими владыками. Халдир пропадал на заседаниях от зари и до зари, и, опять же, если верить длинному языку замкомандира, внес решающие поправки в окончательный план, принятый к исполнению. Так что его усталое и даже измученное выражение лица и редкие визиты были вполне оправданы.       Чем холоднее становилось на улице, тем меньше мы старались выходить наружу. Если осенью Таун считала своим долгом отправить меня на прогулку в чьем-нибудь сопровождении, чтобы размять мое вялое тельце, то теперь мы вместе отсиживались в комнате, позатыкав все видимые и невидимые щели в тонких рамах. Грелись мы у замысловатого очага, выстроенного на совсем незнакомый мне манер. Он чем-то напоминал мне камин из дворца Топкапы, который я углядела в каком-то турецком сериале. Тепла он давал не много, да и дров у нас было тоже с гулькин нос, так что мы подтащили все рукоделие поближе к огоньку и грелись работой и долгой болтовней.       Шить мне очень нравилось. Я быстро училась замысловатым швам, подолгу отрабатывая их на многочисленных однотипных рубахах из грубоватого льна, а после осторожно тоненькой иголкой выводила на ласковых тканях. Эльфийская наставница показала мне множество вариантов кроя всех вещей, которые просили нас сшить. В конце концов, достаточно навострившись, я собрала все кусочки мягких тканей, какие только попадали нам в руки, и с трепетом в душе сшила себе трусики. Выкройку я отработала на грубой рогожке, так что кроить уже не боялась. Да, вышли они не совсем привычные, зато удобные! Конечно, не любимый трикотаж, по которому я скучала едва ли не сильнее, чем по поездам и прочему, но тоже хорошо. А по сравнению с теми задрипанными панталонами, судьба которых затерялась где-то в Лориэне, эти трусишки можно было посчитать манной небесной.       Таун наблюдала за моим усердием с полным недоумением. Однако, когда я продемонстрировала ей готовое изделие и способ его использования, задумчиво сказала, что иногда она была бы согласна такое надеть. Естественно, ведь эльфийское нижнее белье, как и человеческое, здесь предусматривало только нательную рубашку. И задумавшись о естественных женских потребностях, я вдруг кое-что поняла и ошалело покосилась на Таун.       – Что-то не так, госпожа? – она отвлеклась от шитья и подняла на меня глаза.       – Я просто подумала, - я запнулась, думая, как корректней выразиться. В этом мире пуританские нравы, а я тут со своими вопросами. – Просто я подумала, что их удобно носить в… хм, дни крови.       – Я тоже об этом подумала, госпожа, - без тени насмешки согласилась Таун. – Ваша идея просто великолепна, - ага, я пока шила, еще вспомнила защитниц природы с их тканевыми прокладками на пуговицах.       – У меня давно их не было, - а точнее, с момента попадания сюда. А это уже сколько? Почти год? Нет, я не рвусь рожать в этом жутком мире, где по земле шарятся орки, бродят разбойники, царит голод и разруха. Но на подсознательном уровне мысль о проблемах с репродуктивными органами меня пугала. – Вот совсем, и я… не знаю, почему.       Таун внимательно смотрела на меня с минуту, а после просто сказала:       – В наши времена такое бывает с людскими женщинами. Вы, простите, госпожа, сейчас слишком хрупки и измождены, чтобы носить дитя, а потому ваше тело стремится поддержать собственную жизнь, не распыляя силы на создание новой. Будьте покойны, когда окрепнете, все придет в свою обычную норму.       – Мне нравится, что ты говоришь «когда», а не «если», - улыбнулась я, чуть успокоившись.       – Госпожа Этельвин, рано или поздно это «когда» наступает, даже когда кажется, что оно уже стало «если», - с поучительной интонацией сказала Таун, вернувшись к своему шитью.       – Должно быть, ты права, - задумчиво ответила я, любуясь язычками пламени в очаге. – Если жить сотни лет.       Таун ничего не ответила, только покачала головой.       Уже много дней мне мерещилась тревога. Нутро свербело о надвигающейся опасности. Страх повсюду витал в воздухе, разносился по улицам города, дергал прохожих за полы одежды, подгонял усталые ноги, плескался в глазах сжавших губы горожан. Улицы пустели, люди пытались как можно быстрее укрыться в своих домах. Тени бегали по стенам, прячась в углах, прячась от света тусклых фонарей и редких факелов. Голоса становились тише, слова короче. Город замер в безмолвном ожидании. Этот мир снова подбрасывал мне сюрприз, и я с мрачной решимостью и свербящим ужасом ждала, какой на этот раз. Волнение накаляло крепость лучше всякого огня. Двигалось что-то важное, опасное, жуткое, необъяснимое, злое. Выражаясь местным языком, тьма снова вернулась в сердца и души. Даже спокойные эльфы с вечно постными лицами казались настороженными и как никогда собранными.       Следующим вечером после разговора с Таун мне многое стало ясно, хотя облегчения это и не принесло.       Мы торопливо собирали корзину с бельем для дома сироток, когда в наши покои постучались. Таун любезно впустила наших добрых друзей и вернулась к прежнему занятию – нам обязательно нужно было успеть до захода солнца, пока улицы Минас-Ти́рита еще казались хотя бы каплю безопасными.       – Прошу простить за нашу суматоху, - торопливо проговорила я, прошмыгнув мимо командира с охапкой одежды. – Боюсь, это очень срочно.       Халдир величественно кивнул, проворно отступив в сторону, чтобы я в него не врезалась. Сумларад мгновенно подключился к суетливым сборам, ловко помогая Таун складывать и связывать между собой стопки с одеждой. Управившись, наставница передала мне в руки получившиеся тюки, а я утрамбовала их в объемную корзину.       – Это все, госпожа, - плавно отбросив на спину волосы, сказала Таун, а я краем глаза поймала короткий взгляд скромняги-замкомандира, украдкой скользнувший за ее рукой. – Я сейчас же пойду в лазарет, отнесу оставшиеся одеяла, они будут тяжелы для вас. Вам стоит поторопиться и вернуться до того, как сядет солнце. Уверены, что не стоит подождать до завтра?       – Ни в коем случае, - отмахнулась я. – Староста настаивал именно на сегодня. Дети мерзнут, для обогрева не хватает топлива, уголь и дрова уже на исходе, спасаются одеждой, - пока говорила, я поудобнее перехватила несколько тюков и вцепилась обеими руками в корзину.       Спиной я не видела, как молча переглянулись гости, какое мрачное выражение застыло на их лицах, как сурово поджались губы и кивнул командир.       – Позвольте, я сопровожу вас и помогу с поклажей, - учтиво произнес Сумларад, забирая из рук Таун тюки с тяжелеными стегаными одеялами.       – Благодарю, - отозвалась она, подхватывая оставшиеся свертки, и выпорхнула за дверь, попутно попрощавшись с командиром. Сумларад быстро шмыгнул вслед за ней.       – Еще раз простите, что не можем сейчас составить вам компанию, - совсем не элегантно я сдула с лица упавшие волосы. – Может вам удастся зайти в другой раз? – да, идея так себе, да и собеседники мы с ним скверные, так что вряд ли он примет приглашение.       Смерив меня нечитаемым взглядом, Халдир покачал головой и произнес:       – Боюсь, в ближайшее время я буду занят, - чего и следовало ожидать. – Уже поздно, вам следовало последовать совету Таун и отложить дела. Я передам старейшине о задержке, думаю, он не будет против.       – Это очень мило с вашей стороны, но не стоит - дети будут мерзнуть, - покачала головой я.       – Я настаиваю, госпожа Этельвин, - с нажимом произнес командир.       Я озадаченно посмотрела на него снизу вверх:       – У вас ко мне какое-то дело? – надо отметить, его решительный настрой меня насторожил.       Халдир сделал приглашающий жест рукой в сторону камина, а сам плотно закрыл дверь и даже запер ее на массивную защелку. Инертно подчинившись молчаливому приказу, я сделала несколько шагов к потухшему, но еще теплому очагу и повернулась к эльфу лицом.       – Завтра на рассвете мы отбываем в Минас-Моргул, - без каких-либо вступлений произнес командир, подходя ближе ко мне.       Вот это новость. Значит, свербевшее чувство надвигающейся беды не обмануло. Рот сам собой открылся на вздохе ужаса: опять кровь, боль, крики и смерть. Мне до сих пор снились по ночам коридоры, заваленные стонущими ранеными в Хельмовой Пади. Одно напоминание о тех жутких неделях заставляло меня содрогнуться.       – Вы готовите взятие крепости? – не знаю почему едва слышно, проговорила я.       – Темные твари слишком долго оскверняли великую твердыню, - губы командира дрогнули в скрытом гневе. – Настало время вытравить эту заразу с лица Арды, - голос его был полон жажды крови. Черной, вязкой, прогнившей и смердящей. – Нам предстоит серьезное сражение, возможно, оно затянется.       – Надолго? – наивно ляпнула я.       – Несколько месяцев, - ровно ответил Халдир.       Я ничего не ответила на его слова, закрыла рот и нервно скрипнула зубами. Несколько месяцев… Не знаю отчего, но душа наполнилась тревогой, а внутренности скрутил нехилый спазм. Мозг быстро обработал информацию и решительно выдал знакомый кадр из фильма Питера Джексона: поверженный Халдир с застывшими стеклянными глазами.       – Вижу, эта новость произвела на вас сильное впечатление, - заметил вполне себе живой командир, с толикой любопытства всматривавшийся в мое лицо. Кажется, у меня дернулся глаз.       – Вы можете погибнуть, - выпалила я. Видно от шока язык сработал быстрее мозга.       – Это война, госпожа Этельвин, мужчины на ней сражаются и погибают, - с мягкой усмешкой в голосе сказал командир. – Не отягощайте свое маленькое сердечко волнением обо мне. Достаточно того, что вас самой не будет в этом пекле.       – Вы в этом уверены? – естественно, не будет, и он это знает. Но удержаться от шпильки не смогла.       – Довольно с вас увиденного в Пади, - он укоризненно покачал головой. – Не вздумайте туда соваться. Хотя ума не приложу, что вам может там понадобиться, кроме как путаться под ногами, - добавил он, негромко фыркнув.       – Вы оскорбляете мои лучшие чувства, - без энтузиазма отбрила я. – Торжественно клянусь, что не сунусь в клоаку дьявола без вашего разрешения, лады? – командир не удостоил меня ответом на шуточное обещание. – Сомневаюсь, что вы пришли за этим. О чем вы хотели говорить со мной?       – Думаю, нам еще долго может не представиться случай поговорить наедине, - величественный кивок на мой вопрос. – Сомневаюсь, что вы хотите поделиться своими планами и чаяниями с Таун или Сумларадом. Так уж вышло, что из вашего окружения я один в курсе вашего длинного путешествия и его цели. К сожалению, насколько мне известно, успехом оно не увенчалось, - он смерил меня полувопросительным взглядом. Я кивнула в ответ: пускай он не знает всей правды, но сказал все как есть.       – Во время нашего путешествия вы рассказали, что желаете встретиться с волшебником и просить его о помощи. Однако потерпели неудачу, - как сухо и скупо прозвучали его слова, резанув по самому больному. – Мой брат, оказавший вам помощь в Пади, упоминал о сути вашей проблемы. Он сказал о следах темной сущности на вашей... хм, ауре, ментальном фоне и еще чем-то, - с легкой досадой на собственное невежество сказал командир. – В любом случае, вам стоило рассказать мне о вашей беде. Если то, что я видел на ваших руках, вы считаете проблемой, и за этим тащились через половину Средиземья, то вам стоит успокоиться – никакой опасности в этом нет.       – Странно, что вы не посчитали нужным сказать мне это раньше, - язвительно поддела его я. – Неведение грызет не лучше дурных вестей.       – Прошу прощения, мне казалось, волшебник ввел вас в курс дела, - немного помолчав, произнес Халдир. – Судя по вашему лицу, он даже не знает об этих метаморфозах, - секунду спустя выдал он. Зришь в корень, ушастый. – И, предполагаю, ваше путешествие никак с ними не связано.       – Понятия не имею, - честно ответила я. – Я вообще не знаю, что со мной происходит. А волшебнику этому откровенно фиолетово на, как вы выразились, мои «метаморфозы», - я надулась, поднимая на поверхность все свои обиды на Гэндальфа. Халдир бросил на меня озадаченный взгляд.       – Значит…       – Послушайте, командир, - совершенно беспардонно перебила его я. – Давайте проясним мое положение, в котором вы поразительно заинтересованы. Как вам известно, все мое долгое путешествие имело конкретную цель: встретиться с волшебником и просить его о помощи. Какой именно, полагаю, вам знать не стоит. Гэндальф мне не помог. Более того, он вообще плевать хотел на мои проблемы, сейчас у него есть дела поважнее, например, спасти Средиземье от сауроновых тварей и прочей нечисти. В принципе, с этой точки зрения, звучит даже почти адекватно, - я коротко вздохнула и продолжила: - Что касается светящихся вен на моих руках, которые вы так изящно обозвали «метаморфозами», я мало чем могу с вами поделиться. Знает об этом волшебник, или нет, мне не известно. Хотя скорее всего знает, как и леди Галадрим, и прочая эльфийская братия во главе с вами. Вероятно, я где-то подцепила какую-то магическую дрянь, с которой вы, на мое спасение, прекрасно справились. Теперь же я застряла здесь, в Гондоре, в совершенно подвешенном состоянии, не имея представления, что мне делать дальше.       Халдир некоторое время внимательно смотрел на меня, обдумывая мои слова. Затем он вдруг произнес:       – Вам так удобно?       Я ошалело вытаращилась на командира, но, спохватившись, проследила за его насмешливым взглядом. А, вот в чем дело. Ха, вот я клуша. Мы болтали уже с полчаса, а я так и не выпустила из рук тяжелые тюки с одеждой. Поглощенная собственной бедой, я даже не заметила их веса!       Под ироничный кивок командира я опустила свертки на рабочий стол. Руки разорвало тысячами маленьких иголочек, и я судорожно принялась растирать их, восстанавливая кровоток. В который раз смерив меня загадочным отрешенным взглядом, Халдир глянул на затухающий закат в окне, отвернулся от меня к едва теплому очагу и принялся его затапливать.       – Садитесь, госпожа Этельвин, - произнес он, поджигая от растопки пару лучин и крепя их на светец. – Разговор нам предстоит дольше, чем я рассчитывал.