Холодный расчёт

Снежная скалистая местность Ётунхайма сменялась разнообразной палитрой Мидгарда со скоростью калейдоскопа. Один ощущал себя слепцом, глупо мыкающимся по углам в попытках найти одну-единственную дверь, что вела к пропавшему сыну. Ни единого следа, ни единой зацепки! Вороны выбились из сил: целый месяц они рыскали по мирам, отчаянно ища намёк на присутствие Локи. В зеркальной глади мидгардских озёр и рек, в ледяных стёклах жилищ ётунов Один видел запыленных, замёрзших, посеревших и усталых воронов, которые более не напоминали своей мощью достойных спутников царя Высшего из миров. Ныне Хугин и Мунин больше походили на помойных птиц, да и чувствовали они себя также. Среди серых домов, белого снега, пустынь, оврагов, жарких джунглей и промозглых пропастей найти маленький, столь кропотливо огранённый самим Всеотцом изумруд было практически невозможно. Драгоценность, казалось, была утеряна навсегда. Асгард превратился в тёмное, слепое пятно. Высший мир, мир, в котором он был царём, мир, который строил его дед, остался забыт. Сын стал главнее, важнее всех дрязг, всех интриг и власти. Только бы не потерять его ещё раз. Изумруд, треснувший под давлением извне и изнутри, паршивый для многих камень, испорченная драгоценность была ценнее всех прочих. Локи надо найти. Второй раз он уже не позволит отмыть себя от смолы горьких обид и собрать воедино. Не найти младшего сына сейчас означало потерять его навсегда. Такого Один не мог допустить. Чуть шаркающий шаг и гулкий стук костыля о каменный пол отвлёк Всеотца от просмотра в сотый, тысячный раз одного и того же места в Мидгарде. Хугин в Срединном мире удовлетворённо каркнул и отлетел подальше от каменного, серого прямоугольника, хмуро усевшись на удивительный, колючий забор. Раскрытый рот человеческого мага, знакомого Тора, стал наградой за долгое и изматывающее наблюдение в местах, где ворону казалось, что небо поменялось местами с земной твердью. Придерживая незнакомую Хугину рыжеволосую деву за локоть, маг недоумённо посмотрел на птицу, пробормотал что-то то ли о прожарке, то ли о молниях – помощник Всеотца так и не смог уразуметь полубезумную речь бородача – и направился ко входу в здание, что располагалось в центре проклятого клочка земли. - Ограда под напряжением! – бормотал себе под нос Тони Старк, постоянно оборачиваясь, чтобы ещё раз смерить подозрительным взглядом птицу, выглядящую чрезвычайно хамоватой. – Он должен был в гриль превратиться! Хугин не любил разговаривать, хотя и умел*. Это Мунин мог часами напролёт издеваться над хозяином и его семьёй, изображая из себя невоспитанную клушу и передразнивая услышанные им фразы. Обычно все его представления, созданные приободрить хмурых асов, оканчивались одинаково. Несчастный собрат улепётывал, что есть сил, от разъярённого Одина. Но маг перешёл уже все границы терпения! - Те-бя бы в гриал превра-ар-тит, – прокаркал Хугин, втайне гордясь, сколь похожим вышел голос на человеческий. - Ты слышала? Нет, Пеппер, ты слышала?! – Тони Старк замер словно вкопанный. – Да я сейчас сам из тебя гриль сделаю, пернатый гопник! Хриплое издевательское карканье прокатилось над парковкой, пока мисс Поттс уводила в здание Щ.И.Т.а разгорячённого Тони и уверяла, что драться с глупой птицей не только противозаконно, привлекут из-за жестокого обращения с животными, но и просто глупо. Хугин приметил металлическую, как он понял, колесницу человека, и едва тот со своей девой скрылись в дверях, подлетел к человеческому подобию нормальной лошади поближе. Ворон не привык уходить без «подарка». Особенно, когда хозяин ничего не узнает о его фривольной выходке. Хугин прикрыл глаза, прислушиваясь... Скрип придвигаемой к ложу табуретки и тяжёлое дыхание старого, уставшего человека. Уже только по одному звуку шагов Один мог понять, кто к нему пожаловал. Ормульв, с которым было пройдено столь много дорог плечом к плечу. Старый друг, не убоявшийся солгать, глядя в глаза Бору о том, что Локи – ас. Верный товарищ, прикрывавший спину в боях, пострадавший из-за царской семьи и положивший жизнь, чтобы сберечь «непутёвого одноглазого задаваку». Ас, которого бы Один с радостью назвал братом, если бы тот позволил. Он не бросил царя одного, согласился стать глазами Всеотца в Асгарде на момент сна и отсутствия воронов. Один сомневался, что хоть когда-нибудь сможет выказать старику всю положенную тому благодарность. - Прохлаждаешься, сморчок? – Если бы царь мог, он бы нахмурился. Несмотря на привычные оскорбления и презрительный тон, голос друга звучал безжизненно. – А-а-а… – зевнул Ормульв. – А вот даже твой цепной пёс рыщет своими глазищами по мирам. Да всё без толку. Сказал, вот, давеча, что в Мидгарде какая-то странная активность намылилась, да ничего определённого… Люди, вроде бы, скипетр того болвана, что твоя любовница с моста в Бездну швырнула… В общем, сломали они его. Кто сломал, дурак твой не увидал. Он только звук услышал… Пуф-ф-ф! И всё… Так и сказал Фригг… Дурак. Я-то надеялся на представление, что жёнушка твоя, как в старые времена, своей маменьке скандалы закатывала, когда та, мудрая женщина, не желала её к твоему дуралейскому высочеству пускать, так и сейчас покажет этому молодчику, какой у Фригг голос, когда она желает доказать свою правоту… Нет, только глазками хлоп-хлоп и иди-ка ты, дорогой Хеймдаль, к Хэле. Мне ещё Вёлунда присмирять надо, а то проснётся муженёк, а альв его снова «зажравшимся дятлом» обзовёт… – Ормульв замолчал. Один слышал только шелест ткани, словно лекарь сминал её в руках. Нервничает. – Фригг надеется, что альв сможет помочь Локи искать, всё же Вёлунд учил его, когда они с царицей у них в лесу гостили… А как тогда Тор знатно отчебучил, когда альвы были у нас! Вмазать деревяшкой царю иного мира и разбить тому нос! – друг не говорил ворчливо, он словно одобрял поступок маленького престолонаследника. Впрочем, Всеотец помнил, что с Вёлундом у Ормульва были долгие отношения, зиждущиеся на том, кто кого поизворотливее оскорбит. Фригг тогда ещё шутила, что нашлись две одиночки, любящие ругать всё и всех. И пока сам Один пытался быть отцом, объясняя Тору, что швыряться в гостей молотом – неприлично и может довести до войны, престолонаследник упрямо смотрел на брата, который с видимым удовольствием, под дружный смех окружающих, перебрасывался фруктами с суровым царём альвов. Локи хихикал и демонстрировал свои любимые огоньки. Всеотцу же пришлось сдерживать старшего царевича от объявления войны «зазнайкам-альвам». А уж как Тор обижался, что мама и Локи отправились одни в Альфахайм нанести ответный дружеский визит Вёлунду, и словами не передать. По возвращению из обители альвов младшего брата престолонаследник одного разве что только в уборную отпускал. Тор всегда, с самого своего рождения, был грубым, неотёсанным алмазом. Крепче и упрямее его не сыскать было во всём Асгарде, своей силой он мог пробить любую преграду, пройти сквозь многие и многие испытания, но, когда дело касалось более тонких материй, его острые углы и предельная прочность только портили хрупкие творения. Громовержец держал брата при себе, зачастую насмехался над «трюками» Локи. Так он думал, что ведёт себя не слишком по-девчоночьи, минимально показывая брату, насколько сильно любит и ценит его. Чувства, на его взгляд, были присущи трепетным девам. Тор просто не думал, что грубая сила может вызвать трещину в отношениях. Один и Фригг пытались образумить престолонаследника. Не в лоб, а исподволь они старались превратить алмаз в бриллиант, который ярко воссияет на троне Асгарда. Локи был примерным сыном, Тор упрямился. В какой-то миг все силы царской четы были брошены на воспитание старшего из сыновей. Никто не подумал, что младший ощутит себя забытым и покинутым. Один множество раз повторял в своей голове тот разговор с Локи в Хранилище. Да, Всеотец выделял Тора. Но не потому что младший сын был хуже. Потому что царь даже не предполагал, что Локи нуждается в одобрении или поощрении. Тора необходимо было изменить и подбодрить, демонстрируя, в какую сторону тому стоит двигаться. И как хитрейший из асов этого не понял? - Одд прислал весточку, – Ормульв продолжал свой доклад. – Тор уже в Вальгарде, что хорошо. Ринд напугана репутацией твоего сына, что тоже хорошо… Плохо то, что я не верю в то, что у твоего сына есть разум, чтобы не соваться туда, куда не следует. Если он никуда не влезет, да я… да я… я Хеймдалю в любви нетленной признаюсь! Всё ж пиетет ванахаймского правителя к Асгарду – это замечательно, но расшаркиваться Одд будет не только пред тобой, но и пред твоим сыном… Я не знаю… «После» было неловко вырвавшееся «нет». А что ещё мог сказать отец своему сыну, когда тот своими планами едва мать не погубил?! Когда повис над Бездной, словно помешавшийся?! Нет, сын, так дела не делаются. Нет, сын, нельзя прыгать с моста. В мгновение ока Локи и Тор вновь поменялись местами. Отчего-то разум покинул младшего сына и перешёл к старшему. Правда, в Мидгарде всё вновь вернулось на свои места. Локи чудил, Тор рычал и требовал, позабыв, что чем больше повышаешь голос на принца, тем больнее он ответит. И ответил же. Так ответил, что Тор к отцу уже месяц не приходит, предпочтя отправиться в Ванахайм, нежели объясниться с Одином. - Вот лежишь ты тут, отдыхаешь, – лекарь замолчал, будто собираясь с силами. Один услышал, как громко вдохнул его старый товарищ, набирая в грудь побольше воздуха. – Один, мы с тобой знакомы давно… Я помню тебя ещё мелочью, получавшей затрещины от Ингемара на тренировках. Я не хочу ходить вокруг да около… Не люблю этого, сам знаешь… Я устал, – голос Ормульва треснул, старик сдерживал слёзы. – Я так больше не могу. Слишком стар стал для всего… этого. Ещё и Локи… Понимаю, вы надеетесь, что он выжил, но, Один… я же знаю, что для того, чтобы облететь все миры, твоим воронам и недели не нужно. Сколько ты ещё будешь лелеять в себе надежду? Локи мёртв, и я в этом виноват. Я поверил в ванахаймские сказки, я убедил его отправиться в миры без Бездны… Да лучше бы я его спрятал! – скрип табуретки перемежался со звуком от соприкосновения древесины о каменный пол. Ормульв встал на ноги – Один почувствовал, как справа от него прогнулось ложе. Лекарь опёрся руками на кровать. – Мне лучше уйти… Любой из моих учеников справится лучше с лекарством. Они расторопные, не такие развалины. Один, когда ты проснёшься, я уйду в Валгаллу. Мне больше нечего делать в Асгарде, и так достаточно натворил. Некоторое время вокруг было тихо. До слуха Одина донёсся тихий звук удаляющихся шаркающих шагов. Хлопнула дверь. И вновь настала тишина. Вокруг свистел ветер. Песок царапал открытую кожу, забивался в одежду и мешал дышать. Лёгкий шарф, данный Фрейей, неуловимо пах какими-то цветами, от которых свербело в носу. А Хэла, величественная и улыбающаяся, по-прежнему нерушимо стояла на рассыпающейся под воздействием бури дюне и словно не замечала буйства природы. Прищурившись, Тор раскрутил свой молот и метнул прямиком в царицу мёртвых. Владычица Нифльхайма и Хельхайма даже не шевельнулась – Мьёльнир прошёл сквозь её тело, будто бы Хэлы здесь и не было. Хотя так оно и являлось. - Хамишь? – на лице девы не дрогнул ни единый мускул. – Твоё воспитание по-прежнему оставляет желать лучшего! Истерики ты закатывать всегда был мастер! - Ты не получишь Локи! – приглушенно прорычал из-под шарфа Тор, взмахивая ладонью, чтобы призвать молот обратно к хозяину. Однако ничего не произошло. - Это мёртвые земли, Тор, – промолвила Хэла, склоняя голову на бок, будто приметив нечто интересное. Тонких губ коснулась лёгкая, издевательская усмешка. – Тут всё возвращается на свои места, все сделки прекращают своё существование, а чужая магия – бессильна… А твой… хм… – царица мёртвых на мгновение прикрыла глаза, словно смакуя хорошую шутку. По позвоночнику Тора пробежал мороз, а в голову закралась предательская мысль вырубить Огуна, если Хэле захочется пооткровенничать о происхождении Локи. Но дева встрепенулась и со смешком продолжила: – А что касается малыша Локи, то он мне не принадлежит. Я не могу его ни получить, ни забрать, ни даже навестить… Такие дела, мой милый Тор. Громовержец и воин переглянулись. Локи у неё нет. - Ну, хоть точно не мёртв, – облегчённо улыбнулся Тор. - Или в Валгалле, – осторожно возразил Огун, неловко переминаясь с ноги на ногу под пристальным взглядом царицы мёртвых. - Или в Бездне, или в Ётунхайме, или в Мидгарде… – добавила Хэла, с каждым мигом она становилась всё веселее и веселее. – О, точно!.. Мидгард невозможен. Это же Локи со своей хвалёной предсказуемостью! Его ненависть к Мидгарду и слабым людям так сильна, что он скорее сдохнет, нежели обратится к ним за помощью. Верно? Хэла внимательно рассматривала двух воинов Асгарда. Те кивнули на её слова. Под маской, прикрывающей верхнюю половину лица, ни один из них так и не увидел, как недоумённо вскинула бровь царица мёртвых, поражаясь скудоумию асов. Притчей во языцех была их прямолинейность, но чтоб настолько не уловить намёк! С лица девы пропала даже тень улыбки. Похоже, придётся действовать в лоб, иначе поймут совершенно превратно. - Так зачем ты ко мне торопишься, Тор? – спросила Хэла, словно не замечая другого воина, что довеском, хоть и благоразумным, плёлся вслед за престолонаследником, представителем всего самого, что было в Высшем из миров. Самый прямолинейный, самый гонорливый, привыкший решать всё силой, не понимающий намёков блондин. Один породил квинтэссенцию всего того, чем являлся Асгард, в одном своём ребёнке. Неудивительно, что Тор чуть не погиб. – Соскучился? Мне лестно, но в третий раз я свою книгу переписывать не стану, несмотря на все слёзы и просьбы Фригг. Огун из последних сил сдерживался, стараясь по возможности не привлекать внимание образа девы. Сама Хэла не могла пройтись ни по одному из миров, её доля лежала проживать в холодных, туманных землях Хельхайма. Мёртвым – не место среди живых, как и живым нет места среди мёртвых. Но это не значило, что полуживая, полумёртвая по поверьям Хэла не могла появиться там, где ей быть не надлежало. По слухам изредка и не во всех мирах дева представала в собственном образе, создавала иллюзию своего присутствия. Как оказалось, слухи были правдой. Полной неожиданностью стала новость о том, что Хэла по просьбе Фригг переписала свою книгу, где была написана дата смерти каждого живого существа. Ещё один миф, ставший явью. От новых сведений и от присутствия царицы мёртвых кружилась голова. К горлу подступила тошнота: Огун не мог понять, как он пропустил смерть царевича. Когда это было? Во время ссылки в Мидгарде? Разрушитель всего лишь отмахнулся от громовержца, это был не смертельный удар! Но Тор был в смертном теле человека, а они такие хрупкие. Или это был Ётунхайм? Тор тогда чересчур оторвался от отряда, улетев далеко вперёд. Или же… Или же… Сотни, тысячи различных событий проносились перед глазами Огуна, поклявшегося перед царём Асгарда защищать его сыновей даже ценой собственной жизни, однако воин так и не смог отобрать среди многих грозивших смертельным исходом ситуаций одну, которая и закончилась путешествием Тора к Хэле. - Я надеюсь вообще к тебе не попасть! – прорычал Тор. Огун схватил друга за рукав, мешая тому рвануть к деве. Гнев гневом, но злить царицу мёртвых себе дороже. - Как знать, Тор, как знать, – Хэла легко улыбнулась. – Если корни и крона по-прежнему будут вместе, а ствол преломится посередине… Тогда уже никого не будет. Последние слова она произнесла шёпотом, глядя куда-то поверх их голов, вдаль. - Корни и крона не могут быть вместе, – повторила дева. – Запомни это, Тор. И не спеши ко мне. Возвращайся к живым, к своим делам… Дерись, глупи, напивайся – делай всё, что и раньше у тебя прекрасно получалось. А ко мне спешить не надо… – она по-змеиному улыбнулась, прищурив свои светящиеся зелёным глаза. – Всё равно от меня не скроешься… Буря стихала. Песчаные вихри больше не заслоняли светило, а колючий ветер прекратил морозить асов. Тор моргнул, не понимая, что несёт сумасшедшая мёртвая девица. Ясно было только одно: к норнам идти нет смысла. Локи – жив, а значит он в каком-то из миров. Или вороны, или друзья отыщут пропавшего брата. Сквозь тело Хэлы невдалеке виднелся застрявший в дюне молот. Вздохнув, Тор быстро добежал до Мьёльнира и, подняв его, засунул в крепление на поясе. Проклятые мёртвые земли и их дурацкие законы! Хэла молча наблюдала за его действиями, кутаясь в свою мантию, словно холод этих земель добрался даже до неё в Хельхайме. Не попрощавшись и не сказав ни слова, громовержец возвратился к другу и кивнул в сторону Вальгарда. Ещё нужно было хорошенько напугать Ринд. - Ещё увидимся, Тор, – одними губами прошептала Хэла в спины уходящим асам. – И с тобой, и с Локи тоже. Но Тор её уже не услышал. Он громко хохотал, рассказывая бледному, не отошедшему от нежданной встречи Огуну, свой план по укрощению строптивой ванки. - Безумная мерзавка! – какофония нескольких голосов густым эхом пробежалась по тёмному залу. Сквозь кованые решётки на окнах проникало недостаточно света, чтобы рассмотреть всё в деталях, но Хэла и так знала это помещение как свои пять пальцев. В конце концов, Норнхайм – единственный мир, который позволил ей приходить к ним и вырваться из тлетворных, гнилых туманов Нифльхайма и Хельхайма. Издеваться над обесчещенными надоедает уже на третьем тысячелетии. Каблуки туфель царицы мёртвых не стучали по тёмному каменному полу, мантия, развевающаяся за спиной, не шелестела. Все звуки, кроме звука её голоса, остались там, где им и надлежало быть – в Хельхайме. Хэла обернулась, когда её невидимая норнам помощница Леа** угодливо поправила своей создательнице мантию и украдкой показала большой палец, подбадривая её. Царица нервно улыбнулась девчушке – она никому и никогда бы не призналась даже под пытками, что многоглавое чудовище девяти миров пугало её, мёртвую, до дрожи. - Старые зазнайки, – вскинула подбородок Хэла, подходя к тускло светящемуся в полумраке зала незаконченному полотну. Царица всмотрелась в ткань и цокнула языком: края материи казались обугленными. – Я одна хоть что-то делаю, пока вы свои задницы незнамо где отсиживаете! Зато в тепле и уюте. Помимо полотна и самой Хэлы в зале никого не было. За всё время никто, даже царица мёртвых, не видела материального воплощения норн. Только голос. Мерзкий отвратный голос больше похожий на сонм воплей томящихся в Нифльхайме, нежели на то, что в воображении должно было бы походить на глас судьбы. - Беспечная девчонка! – завопил голос. – Спешка ни к чему! - Ежели вы желаете подохнуть, то Гунгнир вам под зад и вперёд в Бездну! – Хэла раздражённо повела плечами, завидев, как в центре полотна появилось отображение руин какого-то здания. Царица прищурилась. Она никогда подобных строений не видела. Вокруг валялись разломанными удивительные коробки, какие-то бумаги были смяты и подраны, а всё пространство комнаты тонким слоем покрывала кровавая пыль. Сквозь проломленную стену виднелась более ужасная картина – незнакомый город дымил, где-то на горизонте вспыхивало пламя пожаров. Хэле показалось, что она услышала нарастающий вой. Царица отпрянула от полотна, успев увидеть напоследок бледного, испуганного Локи, который со слезами, стоящими в глазах, кричал куда-то в пустоту. - Я и так мёртвая, мне путь только в никуда, – закончила свою мысль Хэла. - Всё должно идти своим чередом! – от скользящего в голосе недовольства, казалось, начали сотрясаться стены. Но дева не обратила никакого внимания на представление медлительных норн. Голос же продолжал: – Если он не дойдёт до края, если он сам не возжелает этого, ни мы, ни ты ничего не сможем сделать. Сейчас ещё не время! - Проклятье! А вы сами не можете… ну, я не знаю, – скривилась царица мёртвых. – Ну, например… оторвать свою ленивую задницу и почикать всё до того, как начнётся свистопляска с этой тварью?! - Всё должно идти так, как идёт, – голос был неумолим. – Ты и так сыну Одина сказала больше, нежели требовалось. Хэла раздражённо втянула воздух сквозь зубы. Как будто Тор хоть что-то понял. Царица мёртвых никогда не думала, что вопрос выживания станет для неё наиглавнейшим. Кто ж знал, что эта тварь настолько прожорлива. Дева отвернулась от полотна и теперь рассматривала узорчатые рисунки света на полу и стенах, которые создавали фигурные решётки. В воздухе мелко кружилась пыль. Сложив ладони вместе и поднеся их к губам, Хэла глубоко вдохнула, размышляя. - Да будет так! Но! Если я исчезну, старые идиотки, – прошипела она, – я вас сама лично убью. Найду способ и убью! И взмахнув напоследок мантией, Хэла исчезла под полный боли и тоски вздох норн. На полотне кричал Локи. Призрачно-синий свет, исходящий от сферы, играл на его лице. И внезапно вспыхнуло пламя, поглотив сбежавшего сына Асгарда. Укрыв капюшоном голову, Фригг продвигалась по улицам Асгарда, мимолётно прислушиваясь к обычным, маловажным разговорам горожан. Кто-то обсуждал чью-то свадьбу, кто-то жаловался на цены в таверне Гуды, кто-то говорил о путешествии старшего сына царской четы в Ванахайм. Царица, не замечаемая асами, гуляла по столице Высшего из миров и размышляла. Пока её муж был во сне, а сын не взял Гунгнир, хотя и навесил на себя часть из обязанностей владыки, царице не выдавалось даже минутки отдохнуть. Что было хорошо: времени подумать о судьбе младшего сына почти не было. Лавируя в толпе асов, спешащих затовариться в лавках, Фригг плакала, скрывая бегущие по щекам слёзы капюшоном. Далеко не один раз она ловила себя на том, что каждый раз оборачивается на открывавшуюся дверь или звук шагов, надеясь увидеть своего сына. Сколько раз царица без сна стояла на балконе Золотого чертога, ожидая увидеть оживление Бифрёста, возвещающего о возвращении Локи домой. Сидя за бумагами в кабинете мужа, она постоянно прислушивалась: ей казалось, что она слышит стук клюва ворона о стекло, который принёс благие вести. Но ничего не происходило. Локи будто окружила тишина, и даже Вёлунд, старый добрый друг, не смог найти следов царевича, хоть и пытался. Сминая в руке письмо короля Альфахайма, Фригг свернула в проулок, выходя к каналу, где некогда – бесконечность назад – она гуляла с сыном, веря, что в этот раз сможет удержать его от глупостей. Опершись обеими руками на ограду вокруг канала, царица смотрела на собственное отражение в воде, не замечая ничего вокруг. Пальцы всё ещё цепко сжимали письмо альва, отказываясь отпустить лист, где значилось всего одно слово, доведшее Фригг до такого состояния: «Сожалею». Звук детских голосов вывел женщину из отрешённости. Царица осторожно повернула голову, глядя на мост, перекинувшийся через канал. Там, прямо на перилах, к ней спиной стоял мальчик с чёрными, как смоль, волосами. Расширенными от ужаса глазами Фригг с затаённой надеждой всматривалась в худую мальчишескую спину. Но детский голос разрушил её невероятные мечтания. - Альрик! – недовольно вскрикнул мальчик-блондин. – Я тоже хочу быть Локи! - Ты Тор! – ас, названный Альриком, легко спрыгнул с ограждения. Фригг разочарованно опустила глаза. Это был не её сын. – Смирись и не лезь. В этом весь твой смысл. К груди мальчишка прижимал деревянный куб. Царица с трудом улыбнулась, заприметив самодельную копию Тессеракта. Альрик пригладил ладонью растрепавшиеся от ветра волосы, и Фригг отметила, что та окрасилась в чёрный. Асинья удивлённо ахнула, прижав пальцы ко рту и сдерживая хихиканье. Мальчик использовал уголь, чтобы добиться сходства с младшим царевичем? Жаль, что Локи этого не видит, он был бы польщён. Сколько раз сам с завистью в детстве смотрел на светлые волосы прочих асов, смущаясь своего отличия! Потом, правда, вступил в чудесный возраст юношества и уже гордо обзывал Тора «типичностью» и «серостью», считая себя выдающимся. Но это всё же было лучше, чем платить за смешок над собой от маленькой Сиф шуткой в виде срезанных волос. Или это была демонстрация влюблённости? Фригг не помнила. Зато прекрасно помнила, как Локи хвастался, что может всё вернуть обратно. И вернул же! Только Сиф стала брюнеткой. Спасаясь от гнева воспитанницы матери, младший принц прятался в покоях Фригг и разводил руками, доказывая, что на Торе «всё действовало, как надо». - Это не я неправильно делал! – куксился Локи, обиженно потирая красное ухо. – Это Сиф неправильная! Потому что злюка! Тор же блондин? Блондин. Потому что Тор – хороший… Колдовство только на девчонок и злюк, наверное, действует неправильно, а Сиф – гадина! Ребёнок сидел на материной кровати и демонстрировал обиду на весь свет в лице Сиф, не оценившей порывы доброй души. Тор в это время успокаивал девочку под дверями спальни Фригг и не пускал её в комнату к Локи, потому что действительно испугался за брата. Будущая воительница была невероятно зла. Впрочем, старший принц тогда впервые применил навыки мирного урегулирования вооружённых конфликтов, после чего ко всей миротворческой деятельности потерял всякий интерес. Отрезать свои светлые волосы и свалить их кулем на тёмную макушку Сиф – первоначально показалось прекрасной затеей. Девчонка получила своё, успокоится как-нибудь. Но воспитанница Фригг, вероятно, вообще не понимала благородства принцев: теперь в покоях царицы скрывались уже оба сына и хором жаловались на «злюку Сиф». Фригг перевела взгляд на группу детей, что, громко перекрикивая друг друга, выясняли, кому же суждено стать Малекитом в этой игре. Царица думала о том, насколько же всё меняется. «Злюка Сиф» теперь костьми ляжет, но перероет Свартальфахайм от и до, пока не убедится, что Локи там нет. - Не буду я Малекитом! – возопил, судя по всему, старший из мальчиков. – Альвы мелкие, а я выше вас всех! Я буду Локи! - Ляснулся? – ахнул Альрик. – Как ты можешь не знать, что Локи ниже Тора! Стоящие в стороне от моста взрослые асы, по всей видимости, родители, наблюдали за спорящими детьми с улыбками и вспоминали, как сами также бегали по мощёным закоулкам города, воображая себя Одином-Всеотцом. У каждого поколения свои герои. Многие из них помнили, как два царских мальчонка носились здесь же, около каналов, угрожая прохожим деревянными мечами, а маленькая воспитанница Фригг упрямо, капризно кривя губы, требовала дать и ей поиграть. У нынешних асиний не было таких проблем. Каждая могла почувствовать себя героиней и достойной воительницей. Правда, ругались девчушки уже по другому поводу. Их было много, а роль Сиф – одна. - А вы… – одна из девочек вступила в спор мальчишек, решавших, кто из них будет героем, а кто – негодяем. – Вы думаете, Локи жив? Он смог? Ну… выжить… там. Девчушка неловко перекатилась с пятки на носок, спрятав руки за спиной. Смущённо закусив нижнюю губу, она смотрела на мальчишек, широко распахнув глаза, будто сама удивившись тому, что посмела задать такой вопрос. Маленькие асы переглянулись между собой. - Конечно, смог! – Альрик ответил самым первым, ни на секунду не задумавшись над ответом. – Он маг, герой, принц… Норны за такими следят во все свои слепые глазищи! - Ты уверен? – задал резонный вопрос другой ребёнок. Фригг с интересом взглянула на Альрика. Тот перехватил поудобнее деревянный куб и неожиданно серьёзно осмотрел своих товарищей, словно он знал то, о чём остальные дети, глупые и маленькие, даже не подозревали. Слишком взрослый взгляд для ребёнка, отметила про себя царица. - Вспомни, сколь много времени ушло, прежде чем Локи возвратился в прошлый раз! – отрезал Альрик, ребром ладони рубанув воздух, будто отсекая ненужные сомнения. – Ныне прошёл только месяц… Не спешите готовить ему погребальную ладью, вы… Мальчик не договорил. Раскрыв от изумления рот, он вглядывался в небо Асгарда, будто не веря собственным глазам. Фригг нахмурилась и посмотрела в ту же сторону, куда и Альрик. Царица ахнула. В небе тяжело парили две птицы, в которых с трудом можно было узнать двух прекрасных помощников Одина. Подхватив юбку, Фригг резко развернулась и, что есть сил, помчалась в Золотой чертог, расталкивая по дороге зазевавшихся асов. За несколько шагов до внутреннего двора, царица вновь перешла на шаг и оправила юбку, невозмутимо взглянув на стражников, опешивших от столь непривычного поведения жены Одина. Расправив плечи и гордо вздёрнув подбородок, асинья прошествовала во внутренний двор и стала на ступенях, дожидаясь птиц, которые должны были, просто обязаны принести благие вести. Вороны приближались ко входу. Фригг нетерпеливо притоптывала ногой, её взгляд нервно метался между измотанными, посеревшими Хугином и Мунином. Выставив вперёд согнутый локоть, царица указывала, куда необходимо сесть одной из птиц, но вороны пролетели над её головой, игнорируя выставленную руку. И в миг лицо асиньи изменилось. Всякая надежда, любые мечтания разбились в тот момент, когда помощники её мужа скрылись в коридорах дворца. У воронов либо не было вестей, либо новости были неутешительны. Земля словно ушла из-под ног царицы. Мгновенно около женщины оказалась стража, чтобы поддержать Фригг, не дав ей осесть на каменные ступени. Но царица воинов даже не заметила. Слёзы вновь катились по её щекам. Как и по щекам её мужа. Фьюри с каменным лицом ушёл от летящего в него снаряда. Планшет с треском врезался в стену, ломаясь и демонстрируя окружающим всю свою начинку из микросхем. Ник никогда в жизни не думал, что выпереть из камеры заключённого будет в разы сложнее, нежели засунуть его туда. А ведь всё так прекрасно начиналось! Приехавшая по зову Старка мисс Поттс тут же взяла Локи в оборот, объясняя, что сейчас, когда пришелец владеет необходимой информацией, можно стребовать со Щ.И.Т.а уступки за содействие следствию. Фьюри не возмущался: его достало, что жертва асгардского шовинизма совращает добропорядочных людей, агентов, которые, что стадо крыс, велись на дудочку инопланетных сказаний ётунского крысолова. Перевести Локи подальше от толпы фанатов в спецовках было прекрасным решением проблемы. - Я не сойду с этого места! – рычал Локи в переговорной. – И вы меня с места не сдвинете, слабые, ничтожные муравьи! - Добрался до насекомых, – шепнул Клинт Наташе. – Сейчас ещё пойдут сапоги, потом скипетры, а потом встрянет мисс Поттс… смотри, её уже достала реинкарнация Старка!.. В общем, сейчас сапог раздавит шпилька адвоката. Спорим? - Ты дурак, Клинт, – зевнула Наташа, потягиваясь. – Если и есть супергерой, в которого я верю, то это не Супермен-Трусы-Наружу, а мисс Пеппер Поттс! Сама супергероиня сидела рядом с бушующим, швыряющимся всем, что под руку попадёт, Локи, и не обращала внимания на очередную великовозрастную истеричку с членом. Работа на Тони Старка приучала не только не удивляться различным чудачествам, вроде прочистки реактора от слизи, но и адекватно не реагировать, когда её клиент начинал сходить с ума. Побуянит, выпустит пар, выдохнется, успокоится. Главное, чтобы потом не пришлось возмещать ущерб Фьюри за второй, выбитый в припадке инопланетного разрушительного вдохновения, глаз. - Слышь, рогатик, тебя же никто не заставляет в твои хлева возвращаться, – в показательные выступления пришельца встрял Тони Старк. – Под моё поручительство, пока не вылечишь Пеппер, пока не доработаем сыворотку… в общем, ты сможешь пожить у меня. Не думаю, что моя башня хуже ваших дворцов. - Я непритязателен к жилищу, – быстро ответил Локи, оглядываясь вокруг в поисках того, чем бы ещё можно было проверить реакции Фьюри. Из близлежащих объектов были только Пеппер и Беннер. И то, и другое, использованное в качестве снаряда, грозило нехилыми проблемами. Локи фыркнул: – Здесь я нахожусь под защитой, а твой дом – это прекрасно просматриваемая площадка. - Эй, ты! – Тони вскочил на ноги и погрозил пришельцу пальцем. – Между прочим, я тебе тут не идиот! Ты хоть представляешь, сколько раз на меня покушались? Да у меня новейшие средства защиты, чтоб знали твои утерянные рога! - Н-да? – заключённый потерял всякий интерес к Фьюри и скрестил руки на груди, наметив для себя более интересного противника – эго Старка. – А от глаз видящего они защитят? От магии, Старк, они защитят? От той магии, от которой ты столь усердно плюёшься? Позволь тебе сообщить, что на Бифрёсте стоит Страж, который видит взмах крыльев бабочки в Свартальфахайме и слышит пук шмеля в Мидгарде. И это не преувеличение! Так оно и есть! - Взмах крыльев бабочки, – сонно повторила Наташа, но тут же встрепенулась и резко скрестила руки, прикрыв свою грудь. Она испуганно посмотрела на Локи и почему-то шёпотом осведомилась: – Погоди… Этот… Страж… может и меня в душе увидеть? Нахмурившись, маг недоумённо взглянул на девушку, но, тем не менее, кивнул. - Ebannye izvraschency! – вскрикнула Романофф, от шока переходя на свой родной язык. Все находящиеся в переговорной с изумлением вслушивались в витиеватые, непонятные речи русской шпионки, которая, судя по тону, уже успела проклясть всех прошлых и будущих видящих Асгарда вплоть до самого Рагнарёка. - Допустим. Но чем камера защищается от вашего Большого Брата? – осторожно поинтересовался Беннер, стараясь не привлекать внимания разошедшейся Наташи. – Этим рунным кругом? - Не только, – в тон ему ответил Локи. – Есть ещё полог, который я накладываю каждый раз, когда покидаю камеру, но так… да. Только рунный круг. Это постоянная защита. - Проклятые вуайеристы! – Наташа нашла в себе силы перейти обратно на понятную всем английскую речь. – Ты просто обязан научить меня этой вашей каллиграфии. Я не позволю, что какой-то пришелец рукоблудил, пока я душ принимаю! Извращенцы… Мисс Поттс ошарашенно уставилась на агента Романофф и повторила её жест, перекрестив руки на груди. Внезапной скромностью также отличился и Стив Роджерс, который пробурчал себе под нос нечто о «совсем потерявших стыд пришельцах». - Не по-божески это! – пояснил он. Девушки синхронно кивнули, соглашаясь со словами капитана Америки. Троица разом взглянула на Локи. Старк гаденько усмехнулся и подмигнул инопланетному чудищу. Вот сейчас убожество и поймёт, насколько тяжелы хлеба учительские! Ник Фьюри вздохнул и подошёл к окну, за которым стояла глубокая ночь. На тёмном небе не было ни облачка, ярко светила полная луна. Ближайшие несколько часов, пока стыдливые девушки и прочие воспитанные в консервативных тридцатых личности не удостоверятся в правильности своих рисунков, ни о каких переговорах о переводе на домашний арест не может быть и речи. Ник внимательно посмотрел на широкую дугу одного из лучей спирали Млечного пути. Если сюда идёт Танос, пусть поработают «Мстители». Они должны заручиться хорошим расположением пришельца и выведать все слабые места древнегреческого титана. Самому Нику Локи об этом не расскажет. Возможно, Фьюри переусердствовал, строя из себя «плохого копа», но мгновенное превращение в «хорошего копа» только усугубит и без того паршивую ситуацию. Внезапно ожил наушник. Агент Мюррей, который сегодня дежурил на пропускном въезде в базу, дрожащим голосом сообщил о том, что на базу прорвался зомби. - Чего?! – рявкнул Фьюри, чтобы спрятанный в воротнике микрофон уж точно донёс всю степень возмущения директора до агента, который, очевидно, курнул чего-то противозаконного. - Агент Коулсон, сэр, только что сшиб шлагбаум, когда я запретил ему въезд на территорию базы в связи с его… эм… мёртвостью, – бухтел Мюррей. - Коулсон? Сюда едет?! – из-за неожиданных обстоятельств появления ушедшего на повышение по служебной лестнице агента Ник позабыл, что в переговорной он далеко не один. – У него крыша совсем поехала от работы с Советом? - Я же говорил, что не мог убить его, – улыбнулся Наташе Локи и заговорщически подмигнул. – Я слишком хорошо владею холодным оружием, а это не ваши… пистоны. Тут умения нужны. - Пистолеты, – автоматически поправила заключённого Романофф, растерянно глядя на исчерченный подобием рунного круга лист бумаги. Стоящий рядом с девушкой пришелец невинно ткнул пальцем в угол листа, заметив ошибку. Но Наташе уже было плевать на защиту от инопланетных онанистов – она разминала кулаки. Пришло время надрать задницу зомби! И пока Ник орал в микрофон на идиота Мюррея, русская шпионка резво неслась по коридорам базы, стремясь встретить Коулсона по-русски и с душой. Выбежав на улицу, Наташа едва успела отпрыгнуть от взвизгнувшей колёсами тормозящей машины. Из экологического Приуса буквально вывалился растрёпанный, полубезумный, официально мёртвый агент. Его галстук был ослаблен и заброшен на плечо, пиджак отсутствовал, а рубашка была невообразимо помята. Всё говорило о чрезвычайной степени нервозности Коулсона. Что-то заставило его вскочить посреди ночи и примчаться на базу, наплевав на конспирацию. Однако мыслить логически в ситуациях с внезапными воскрешениями Наташа не умела. В следующий миг Коулсон уже лежал на асфальте, держась за разбитый нос. - Вот тебе хлеб и соль! С возвращением, скотина! – прошипела девушка, нависая над агентом-зомби. - Что произошло? – Ник Фьюри, прибывший на парковку спустя несколько минут после Наташи, обалдело переводил взгляд с поверженного Коулсона на шипящую разозлённой кошкой Романофф и обратно. Наташа обернулась. В окне переговорной комнаты маячили смутные, человекообразные тени. Значит, у её представления было достаточно свидетелей. Она не спятила. Коулсон здесь, Коулсон лежит, а, судя по тому, что из носа течёт кровь, до состояния ожившего мертвяка агенту ещё очень далеко. Мозги всех присутствующих на базе в безопасности! Фьюри подал Коулсону руку, помогая подняться на ноги. Отмахнувшись от расспросов, бывший мёртвый агент торопливо перебил директора Щ.И.Т.а: - У меня плохие новости, Ник… Совет счёл Локи угрозой. Им плевать, идёт ли Танос. Я смог немного оттянуть, но завтра с утра к вам направят приказ. Совет решил устранить Локи… Ник, они собираются его убить. _____________________ * Что, кстати, правда. Вороны – лучшие подражатели, нежели попугаи. ** Леа – тоже создание из комиксов времён, когда Локи оказался заперт в теле ребёнка. Плохо помню эту вселенную, но Leah, как в оригинале зовут эту девушку, это анаграмма на имя Hela. Если я правильно помню, то она такое же порождение Хэлы, как и ворон Икол (прочитайте наоборот), который держал в себе «старую» душу и память Локи.