Холодный расчёт

Молодое высокое дерево с тонким станом гордо возвышалось среди более мелких юных собратьев, выделялось своей мощной кроной издалека, привлекая внимание каждого путника, что путешествовал по землям светлых альвов. Но немногие из путешественников подходили к нему, чтобы устроиться в его тени и передохнуть от долгой дороги. Огромное пятно мёртвой, словно выжженной земли вокруг дерева пугало и заставляло держаться подальше от смертоносного растения. Вёлунд, царь Альфахайма, удовлетворённо, с восхищением смотрел на пышную, мощную крону, сильный ствол и ветви, на кору, в которой таились тысячи мелких, острых, ядовитых шипов. Стоит только коснуться не в том месте, и смертоносный яд практически мгновенно попадёт в кровь, начнёт медленно, мучительно убивать свою жертву, отрезая путь к противоядию – своим же листьям, что росли высоко на ветвях. Но если знать, как обходиться с деревом, оно не убьёт, а раскроется с другой стороны, как добрый друг, спасёт от любой бури и выдержит любые невзгоды. Вёлунд осторожно прошёлся пальцами по коре и зашипел от боли, задев один из острых шипов. Дерево было капризным. Оно не травило альва, не могло быть сильнее царя Альфахайма на его же территории, но периодически напоминало о том, что не является трепетной геранью. Однако Вёлунд не расстроился. Полтора года назад он едва не прощался с древом, со страхом наблюдая, как быстро тускнеют листья, как увядают и чернеют ветви, как дряхлеет и болеет самое опасное существо в сакральной, новой роще, символизирующей приход смены на место старых, ворчливых пущ. - Я рад, что тебе лучше, мой добрый друг, и ты вновь ворчлив, как прежде, – рассмеялся Вёлунд, размазывая выступившую каплю крови по подушечке пальца. – Но не стоит и тебе забывать, что ты здесь лишь гость, хотя я и желал это изменить. Твоя родная среда тебе не подходила, не давала достаточно места под тёплыми, ласковыми лучами. Скудная, проклятая почва тех мест не могла позволить тебе расцвести во всём величии. Но и мы, как бы ни желали тебя спасти, не смогли бы дать тебе того же, что ты нашёл сам. Я всем своим сердцем всегда жаждал, чтобы ты нашёл своё место… В кои-то веки я могу быть спокоен за твою судьбу. Свободолюбивый, капризный ветер Альфахайма играючи коснулся листьев дерева и тут же унёсся в сторону побережья моря, брезгливо отряхиваясь от липкой, чёрной паутины, вцепившейся, словно клещ, в древо. Вёлунд с ненавистью уставился на плывущую в чистом воздухе чёрную, проклятую вуаль, которая тлела прямо на глазах и таяла ещё до того, как коснулась бы земли. Альв перевёл взгляд вновь на дерево, внимательно осматривая крону, и недовольно цокнул языком, приметив тёмный, матовый блеск на большей части листьев. - Ты не можешь даже вообразить себе, сколь мне жаль, что мы ничем не можем тебе помочь, – царь Альфахайма покачал головой, отступая от древа. – С этой бедой ты можешь справиться только сам. Только ты сам знаешь, как избавиться от паразита… Я лишь могу надеяться на твою выносливость. Я не желаю вновь видеть, как эта тварь пожирает тебя, и знать, что никак не могу тебе помочь. Нет хуже проклятия для меня, чем беспомощность и невозможность изменить что-либо. Юная Бейла стремительно мчалась к своему царю, спеша принести весть о появившемся в заливе драккаре из проклятых земель. Хохотушка-красавица, развлекающаяся через смущение мужей любого из миров, была непривычно серьёзна. Она почтительно склонила голову перед царём и, встряхнув своими белыми волосами, с тоской посмотрела на древо. Тонкие пальцы осторожно прошлись по коре, здороваясь. - Корабль асов вскоре уже причалит, Жрец, – тихо произнесла Бейла, пытаясь счистить с коры тёмные ворсинки паутины, но та никак не поддавалась. Альв нахмурилась, но от бесполезного, как она прекрасно знала, дела упорно не отступала. – Только один корабль, Жрец. Видимо, Фригг всё же вновь пришла усмирять ваш гнев… – Бейла хмуро взглянула на царя Альфахайма. – Один, как обычно, трусит с вами связываться. Забрал Каскет у Лафея и побоялся к вам отправиться. И сынок его таков! Проклятая порода! Всё профукали! - Бейла! – грозно окрикнул девушку Вёлунд. – Даже не вздумай сказать подобное Фригг. Она наш добрый друг, и не она виновата в глупости своего мужа и его сына. - Но вы же сами… – ахнула альв и недовольно скуксилась. – Сами «сожалеете»! - У меня спросили, где её сын, – царь Альфахайма и единственный оставшийся в живых Жрец магии легко постучал согнутым пальцем по лбу Бейлы. – А я на самом деле не ведаю, где Локи. Жив, становится сильнее – вот и всё, что нам известно. Однако паутина меня смущает, – Вёлунд вновь взглянул на матово блестящие чёрным листья, – как и мертвечина вокруг него. Где бы он ни был, он одинок. - Но пятно же было здесь всегда, – развела руками Бейла. – Сколько раз во время равноденствий сюда бегали мы все, смотрели, а не появилось ли тут что-то… Он же ничего и никогда не замечал! Упёрся рогами в свои проклятые земли и по сторонам не оглядывался! Вепрь! Дальше знакомых желудей, что в грязи высокомерия погрязли, смотреть не желал! - Не ревнуй, Бейла, альвам это не к чести, – Вёлунд с тоской взглянул на тропинку, ведущую к побережью, по которой и прибежала девушка. Внезапно он аккуратно дотронулся до подбородка альва и призвал её посмотреть вверх. – Видишь? Видишь высоко в ветвях прячется вьюнок? Его мать ещё не утратила надежду, она, как и прежде, цепляется за него. Наш сильный Локи укрывает от посторонних глаз своего единственного друга в Асгарде, который всё ещё ждёт его и которого ждёт он сам. Бейла придирчиво рассматривала ветви древа, чей росток посадил Локи сам много-много веков назад, когда впервые приехал с матерью в Альфахайм. Юный принц счёл это немного нудной обязанностью, чем-то вроде необходимых церемониалов Асгарда, когда вся царская семья приветствовала гостей на ступенях дворца и устраивала долгие пиры по случаю. Саннарлег* не был ритуалом вежливости, а являлся наивысшей почестью, которая очень редко представлялась жителям иных миров. Посаженный росток становился отражением души и жизни того, кто и дал ему приют на плодородной почве Альфахайма. Создание подобного зеркала для своих было необходимостью, уж очень светлые альвы славились своей любовью до путешествий. Тогда Жрецы, на тот момент их было семь, по числу живых и не зазнавшихся миров, сделали дар альвам, создав первый росток саннарлега, который и дал начало священной роще в центре лесного озера слёз. Первое древо и давало ростки для создания зеркал душ. Увы, с уходом Жрецов в туманные земли Хэлы перводрево тоже начало умирать. Сперва погиб Жрец Нидавеллира, защищая пещеры своего народа от нашествия дракона. Сурт убил властителя Муспельхайма; тёмный альв исчез в один миг, и никто не сумел его найти; слишком скоро вышло время человека, он не нашёл себе замену, и тогда пришла Гея, сильная, но всего лишь ворожея – до Жрецов ей было далеко. Вздорная девица заключила союз с Асгардом, и оставшиеся в живых властители не пожелали иметь ничего общего с ней. Ванахаймский Жрец был пленён Бури во время войны меж теми мирами и был казнён прилюдно в назидании остальным ванам и магам. Среди травников Настронда никогда не рождались маги, а Хэлу и норн просто не интересовала такая суета. В живых остались двое: Вёлунд и Лафей. Бэйла с грустью вспоминала сколь резко вспыхнули ветви перводрева, когда погиб Жрец Ётунхайма. Тот думал, что Асгард слаб без Одина и Тора, а он оказался сильнее прочих миров. Без Каскета Лафей многое потерял, так и не поняв, что сын Фригг не просто ас, а равный ему ас. Удивительная, непозволительная недальновидность царя самых древних существ Вселенной окончилась для него плачевно. Но на жёсткой почве мироздания выжить может лишь сильнейшее древо. Лафей оказался слаб и поплатился за свою слабость. «Наверное, – думала Бейла, всматриваясь в крону саннарлега Локи, – властительница Хэла хорошо сейчас отыгрывается на Жрецах за своё изуродованное лицо и пленение». - Скоро Фригг здесь будет, дитя? – Вёлунд отпустил лицо девушки, которая даже не обратила на это внимания, полностью погрузившись в созерцание древа. В саннарлеге что-то неуловимо изменилось, и Бейла не понимала, что не так. - Час-два… – пожала она плечами на вопрос царя. – Это же асы! Они такие… такие… – Бейла развела руками и сморщилась, подставив лицо тени древа. – Ну… такие. Фу! И царёк их будущий им под стать! Нечего магу там делать… Да чтоб они его не нашли! - Не поверишь, Бейла, – вздохнул Жрец Альфахайма, – я полностью с тобою солидарен. Так было бы лучше для всех. Но, увы, боюсь, Локи мыслит по-иному. Вёлунд слегка склонил голову и медленно, нехотя, направился прочь от рощи саннарлегов по узкой, извилистой тропинке через многовековой лес в сторону побережья моря Марморы. Оказавшись подле края новой рощи Жрец обернулся, чтобы увидеть, как Бейла обхватывает ствол саннарлега и прижимается щекой к коре, что-то яростно проговаривая. Царь Альфахайма покачал головой. Древа чужаков не умеют говорить, а чужаки не хотят слышать. Вздохнув, Вёлунд развернулся и всё же отправился встречать асгардскую ворожею, что так глупо потратила свой дар. В голове у альва никак не укладывалось, с чего бы властительнице мёртвых понадобилась столь нелепая плата. Впрочем, Жрец не мог отказать Хэле в чувстве юмора: жизнь Тора явно не стоила больше, нежели магия средней ворожеи проклятого мира. Сквозь кроны многовековых деревьев пробивались редкие лучи светила. Казалось, что в древней пуще идёт приглушённый, тёплый дождь из сплошного света. Вёлунд не смотрел по сторонам, шёл вперёд, не оглядываясь, а полностью сконцентрировавшись на предстоящей встрече с царицей Асгарда. Жрец не понимал, в какие игры вздумали играть норны с судьбой мира, что гордо и безосновательно звал себя «Высшим», но мешать вздорным существам не желал. Иначе демоны Норнхайма, слуги норн, могут навестить его однажды ночью и забросить в далёкий, холодный Нифльхайм, где с распростёртыми объятиями дыбы его будет ждать властительница мёртвых. Альв тряхнул головой. Не время думать о Хэле. Ей всё равно запрещено появляться здесь. С моря дохнул свежий ветер, оставив солёный поцелуй на губах царя Альфахайма. Лёгкий, игривый шёпот листьев сообщил, что драккар асов уже причалил. Вёлунду стоило поторопиться. Словно мальчишка, Жрец побежал к пристани, перепрыгивая через коряги и многочисленные корни древних деревьев. Опалая, преющая листва шумела под ногами, разноцветными кляксами взлетала в воздух и плавно вновь опускалась на землю, кружа в ливне света. Впрочем, когда до края пущи осталось чуть более тридцати шагов, Вёлунд остановился и перевёл дух. Перед царицей должен предстать царь, а не юнец, превосходящий по возрасту её мужа. Прямо за пущей начинался обрыв, под которым и раскинулась широкая деревянная пристань. Спускаясь по пологой дороге вниз к морю, Жрец расправил плечи и придал своему лицу скучающее выражение. Почему-то для асов мудрость выражалась в умении красиво говорить чушь, сурово нахмурив брови. Если Один вдруг начнёт бегать по Золотому Чертогу, радуясь погожему дню и хорошим вестям, его сочтут безумным. Вёлунд с гордостью посмотрел на глубокое синее море Марморы, которое блестело под лучами светила до того ярко, что от этого блеска болели глаза. Волны с белой шапкой пены бойко бежали к скалистому обрыву и бросались на них, стараясь забросить пену повыше. Фригг уже ждала Вёлунда на пристани. Обхватив себя ладонями, она будто старалась согреться в этот тёплый, солнечный день, когда любое дуновение ветерка считалось за благословение. Жрец нахмурился. Мыслями Фригг была далеко, и чувствовало сердце альва, что надолго в его гостеприимных лесах она не задержится. Путь царицы Асгарда лежал дальше, много дальше. - Приветствую тебя, Фригг, в землях светлых альвов, – церемониально отвесил поклон женщине Вёлунд. От неожиданности Фригг вздрогнула и резко развернулась. В расширенных глазах плескался испуг. Но асинья тут же расправила плечи и добродушно улыбнулась альву. - Я рада тебя вновь видеть, мой старый друг, – мягко произнесла она. – Пусть норны ткут золотой нитью судьбу твоего царства. Вокруг Фригг толпилась стража, но царица резко взмахнула рукой, отдавая приказ оставить их, и выжидающе посмотрела на альва. Жрец кивком головы предложил ей проследовать на свои территории. Стражники попытались было пойти за ними следом, но грозный окрик асиньи остановил их. В землях светлых альвов ей не грозит опасность – был дан им ответ. А соваться в леса со стражей – оскорблять этот миролюбивый, но грозный народ. В пущу войти легко, но столь же легко там заплутать навеки. В Альфахайм Фригг отправилась в гордом одиночестве, стража осталась нести караул около драккара. И едва Вёлунд с асиньей отошли достаточно далеко, чтобы вооружённые асы их не услышали, как Жрец без обиняков и каких-либо церемоний спросил: - Так зачем ты пришла сюда, Фригг? Куда ты так спешишь без своей стражи? Царица Асгарда молчала и торопливо шла вперёд, словно свежий морской ветер гнал её в спину. Альв с лёгкостью поспевал за практически бегущей асиньей. - Ты же сам знаешь, – с надломом ответила Фригг, не оборачиваясь. - Локи, – кивнул Вёлунд и, поравнявшись с асиньей, предложил ей локоть. Они уже поднялись на вершину оврага, дальше начинался пролесок. Альв задумчиво взглянул вправо, где чуть дальше вдоль линии берега находилась незаметная простому взору тропинка, коей он и пришёл к пристани. Но, будто передумав, он вновь обратился к Фригг: – К норнам? - Я даже своё оружие из закромов достала, – натянуто улыбнулась асинья. – Помню, что там демоны. Помню, какие они. Гулльвейг же скрывалась именно там. - Твой муж? - Обезумел?! – вскрикнула асинья, резко останавливаясь. – Считаешь, он бы меня отпустил туда? Ваши с Тором разборки показались мне наилучшим временем. - Избалованный ребёнок, – вздохнул Вёлунд, ступая по широкой тропе сквозь достаточно редкий лес. – Думал, Один хорошо научил его вашему воинскому кодексу. Война со мной, а отомстил он всем альвам! - Он мстил не только тебе, – пальцы Фригг чуть крепче сжали локоть альва, – но и за брата. Из-за Малекита. - Его брату нужна эта месть? – зло поджал губы Жрец. – Или глупый акт нужен был для успокоения совести твоего пасынка? - Вёлунд, прошу… – царица Асгарда заглянула альву в глаза. – Не надо. Я же не спрашиваю, является ли убийство всей семьи провинившихся пред тобой справедливым возмездием или глупым актом мелочности. Малекит. Вёлунд отвёл взгляд в сторону и выдохнул. Разумеется, Фригг говорила о Малеките. Этом жалком трусе, что сперва попытался захватить власть, а потом сбежал, поджав хвост, едва впереди замаячило правосудие, и бросил свою семью. Если бы не это, его дети и жена ещё могли бы выжить. Альв прикрыл глаза: под веками мгновенно всплыл образ дерева с сочившейся гноем раной в стволе, вокруг которого были разбросаны ветви иных, спиленных под корни юных ростков. Вёлунд нахмурился. Оправдываться перед асами он никогда не станет. И растить себе врагов с колыбели он не намеревался. Жрец – не погрязший в собственной избранности ас, чтобы терять связь с реальностью и приводить домой дикое животное, которое после вырастет и сожрёт пригревшего его. - Я знаю, о чём ты думаешь, – прервала мысли альва Фригг. – Асы не убивают детей своих врагов и сами растят погибель своего мира. Скажу тебе вот что, друг мой, такие дети – не угроза для моего мира, а иногда даже его спасение. И не ругай Тора. Мой сын учится, растёт… Пусть медленно, но он всё же старается. - Наломает дров, а потом вновь их сажает и не понимает, почему не растёт лес, – фыркнул Вёлунд и поднял ладонь, прерывая новые возражения асиньи. – Но мы говорим не о том, что ты чересчур любящая мать. Ты же знаешь, что я смогу проводить тебя только до границы с Норнхаймом. - Я думала, будешь меня отговаривать. - Альвы почитают свободу воли, ты, Фригг, должна это помнить, – разозлился Вёлунд. Иначе Локи давно бы уже покинул Асгард. – Норны лишь дают нам семена, а что мы взрастим – дело нас самих. - Вёлунд, – тихо позвала Фригг альва. - Что? - Спасибо, – кивнула асинья. Дальнейший путь до хижины царя Альфахайма они проделали в полном молчании. Вёлунд осторожно, незаметно для Фригг, касался пальцами необходимых ему саннарлегов, прося остальных альвов об услугах. Асинье нужна была лошадь, обученная ходить под седлом, запас пищи и воды на пару дней пути и прочие мелочи. «И оружие, – подумал Вёлунд. – Кинжал хорош, но и сталь нужно обновлять». Фригг казалось, что этот кошмар никогда не закончится. Она уже давно позабыла, сколь сложно пробраться в обитель норн, особенно, когда те не желают никого видеть. Спрятавшись за деревом и опираясь одной рукой на воткнутый в землю меч, асинья прижала плашмя покрытый чёрной кровью скрамасакс*** к груди, переводя дух. Десяток демонов стенал и похабно завывал в десятке шагов от неё. Сердце женщины колотилось где-то в горле, пот градом стекал по лицу, а мужская простая одежда, данная альвами вместо неудобного для боя платья, липла к взмокшей коже. Фригг вздрогнула и испуганно прикусила внутреннюю поверхность щёк, чтобы не вскрикнуть, заслышав скрежет жёстких когтей по коре дерева. По всей территории леса норн были разбросаны кости и куски плоти разнообразных существ. Стоял ужасающий смрад разлагающегося тела, который перемежался с гнусным запахом от преследующих асинью демонов. Царица Асгарда с решимостью взглянула вперёд. До дворца норн осталось ещё около часа пути. Она выдержит. Обязана выдержать. Подготовленное письмо Одину с признанием в совершении подобного безумства осталось лежать в хижине Вёлунда. Незачем из-за глупой, слабой женщины устраивать войну между двумя царствами. Когда-то давным-давно ещё живая Гея хохоча рассказывала незамужней Фригг историю из своих земель о красавице, из-за которой погибли сотни-тысячи людей, а жёны долгие годы не видели своих мужей. Идунн ещё очень сильно удивлялась, каким это образом яблоки из её сада стали причиной дрязг среди мидгардских богинь. Все сочли историю хорошей шуткой, а Фригг было жалко тех матерей и жён, что из-за двух кобелей, не поделивших суку, не дождались обратно своих детей и мужей. Но жальче всего ей было одну женщину – асинья даже её имя запомнила – которая сделала всё, чтобы её сын остался невредим, и проиграла. Фетида**. Оказаться на месте этой бедной женщины Фригг не желала, но она, также как и Фетида, была готова пойти на всё ради сына. Даже в пасть к норнхаймским демонам, чтобы узнать о судьбе Локи. Она женщина. Норны, по историям, тоже. Раз Хэла поняла Фригг и помогла ей, то, может, и норны будут милостивыми и приоткроют завесу тайны? Пальцы крепче стиснули рукоятку скрамасакса, что была увенчана головой ворона. Один дарил этот кинжал со словами надежды на его неиспользование, даже несмотря на то, что в Мидгарде и Ётунхайме уже вовсю шла война. Спустя несколько месяцев скрамасакс впервые принял свою кровавую жертву. Фригг подняла голову и осмотрелась. Гулльвейг была убита этим кинжалом совсем недалеко отсюда. Поддев остриём с земли череп альва за глазницу, асинья отвела руку в бок и изо всех сил метнула кость подальше от себя и от нужного ей пути. От столкновения с деревом череп с глухим треском проломился пополам. Демоны взвыли и бросились на звук, а Фригг что есть духу устремилась прочь от них к дворцу норн. Хитрость если и удалась, то частично. Перепрыгивая через нагромождения костей и трупов, асинья петляла меж деревьями, стараясь уйти от преследования троицы демонов. От быстрого бега кололо в боку, но царица упорно продолжала бежать вперёд. Дыхания не хватало, слёзы боли застилали глаза, а от звука крошащихся под ногами костей едва не тошнило. Фригг надеялась, что вот-вот настанет момент облегчения, что тело перейдёт через порог своего «не могу», но этот миг никак не наступал. Налетев на ствол дерева, асинья резко оттолкнулась от него кулаками с зажатым оружием и развернулась, прижимаясь спиной к коре дерева. Три демона щерили в подобиях ухмылок свои кривые рты, наполненные бритвенно острыми зубами, но подступать ближе опасались. Взгляд царицы метался с одного противника на другого, меч дрожал в её руке. В голове звучал ровный, лишённый эмоций, голос матери, которая снаряжала свою дочь в Норнхайм, надеясь, что смерть ведьмы сможет спасти её внука. В этом лесу мать Фригг и нашла свою погибель, до последнего защищая свою девочку от демонов и давая ей время на поединок с Гулльвейг. Былая ненависть к демонам, что на глазах асиньи разорвали её мать, вновь взыграла в крови. С диким криком, не думая ни о чём, Фригг бросилась на самых мерзких существ. Она не видела, как меч раскроил одному демону череп, как рухнул второй, подкошенный ударом кинжала в центр груди, не чувствовала, что третий впился зубами ей в руку, пока она сама методично из неудобного положения кромсала ему шею, не успокоившись даже тогда, когда демон окончательно затих. Мать тогда не кричала, не хотела отвлекать дочь. Рухнув на колени перед трупами трёх демонов Фригг зашлась в беззвучных рыданиях. Новый вопль преследователей заставил асинью с опаской вскинуть голову. Вытерев окровавленной рукой лицо, царица с трудом, опираясь на меч, поднялась с колен и вновь направилась ко дворцу, стараясь шуметь, как можно меньше. Когда Тор принёсся на своём молоте в Золотой чертог и, схватив ничего не понимающего Ормульва, улетел с ним к горам, никто ничего не понял. Когда спустя сутки старик вернулся злой, взъерошенный, словно не спавший всю ночь, и отослал Фригг прочь в нелестных выражениях, царица испугалась. Ночью она тихо пробралась в покои Ормульва, чтобы увидеть крепко спящего, мертвенно бледного Локи, чья рука напоминала наспех сшитое лоскутное одеяло. Ни старик, ни муж ничего не хотели говорить ей, и, когда они той ночью пришли навестить младшего царевича и вновь наложить целебные мази ему на руку, Один и Ормульв застали Фригг спящей, свернувшейся калачиком рядом с сыном. Пара звонких пощёчин были наградой асам за молчание, а сами дети после того, как Локи оправился от ранения, надолго застряли во дворце, будучи вынужденными разгребать завалы в хламовниках дворца по приказу своей матери. Хлама было много, а помогать сглупившим сыновьям царица запретила под страхом камер Бури. И Тор, и Локи за свои «труды» на почве поисков славы в землях норн получили долгие часы наказания и полное игнорирование со стороны матери на несколько недель. Впереди уже виднелись массивные, чёрные шпили дворца норн. Фригг ускорила свой шаг. Оторвав от подола рубашки полосу ткани, она наспех перевязала рану, зажимая кровоток чуть повыше укуса, и вспоминала, сколь долго ластились к ней оба сына, пытаясь вымолить прощение за своё «приключение». Беда была в том, что ни Локи, ни Тор никак не могли уразуметь, что же такого плохого они натворили. Царица стиснула зубы и, постоянно оглядываясь назад, прошла под сводом каменной арки, вступая на территорию дворца. Придворцовые земли походили на заброшенный сад. Среди густых зарослей кустов, древних плодовых деревьев с мелкими, полусгнившими плодами, Фригг с трудом разбирала каменную дорогу с заросшими мхом щелями между плит. Асинье чудилось, что страшные, сухие ветви деревьев тянутся к ней, норовя хлестнуть по лицу или задеть по рукам. Колючие ползучие растения путались под ногами, мешая идти, и цеплялись своими шипами за штаны. Буквально прорубая себе путь скрамасаксом, царица упорно шла вперёд. Осталось слишком мало, чтобы повернуть назад. В закрытых кованными, мрачными решётками окнах дворца постоянно мерещились чьи-то лица. По коже пробежал озноб беспричинного страха. На мгновение Фригг застыла, но, встряхнув головой, гордо расправила плечи и без малейшей тени испуга взглянула на укрытый тенями вход во дворец. У неё есть необходимость быть здесь. Двери убежища норн поддались с трудом. Явно никогда не смазываемые петли ржаво проскрипели, когда Фригг попыталась их открыть. Во всяком случае, ей удалось сделать меж створками небольшой зазор и протиснуться в тёмное, пыльное помещение. Асинья обернулась: позади неё на каменном полу чётко выделялись в пыли её следы. Царица удовлетворённо выдохнула. Выход она найдёт, не заплутает. И она уверенно пошла вперёд. - Странные нынче дела творятся. – Фригг застыла. Этот голос она знала слишком хорошо. Такие встречи не забываются. Развернувшись, асинья встретилась взглядом с зелёными глазами. Чересчур знакомыми, мёртвыми глазами. Призрачная Хэла стояла, словно облокачиваясь на грубо отёсанные камни стен дворца, и странно кривилась, будто чему-то удивляясь. - Приветствую тебя, властительница мёртвых, – прошептала Фригг, стискивая покрепче абсолютно бесполезный кинжал. - О, Локи, – закатила глаза Хэла. Асинья вздрогнула. Она сказала «Локи»? Царица Нифльхайма, тем временем, продолжила: – Оставим церемонии, Фригг, мы знакомы. Ни к чему расшаркиваться, мы не в Золотом чертоге… Как я понимаю, желать себе смерти у вас семейное? Или это по воздуху передаётся, как чума? - Хэла, я… – царица Асгарда осеклась. – Что ты тут делаешь? Полумёртвая, полуживая дева повела головой в сторону и хихикнула: - Я тут что-то наподобие вашего Стража. Ну, они так думают, а я не желаю их разочаровывать… Только никому не говори! Изо рта Фригг вырвался немного истеричный смешок. Хэла довольно улыбнулась, будто она всё это и планировала. - Локи, он же не… - Нет, – отрицательно мотнула головой Хэла. Фригг мелко кивала головой, лихорадочно соображая. Локи нет у Хэлы. Это хорошо. Но это не значит, что Локи нет у Бездны. Взгляд асиньи против её воли скользнул на покрытый нетронутым слоем пыли переход дворца. - Не тот путь, – встряла Хэла, завидев направление взгляда царицы Асгарда. В мгновение ока она очутилась подле Фригг и полупрозрачным пальцем ткнула в другой коридор. – Тем путём короче, этим будешь плутать до маловероятного Рагнарёка. Разумеется, если твой сын разродится, – прошептала мёртвая дева, но асинья её не услышала, с подозрением поглядывая на переход. – Я тебя хоть раз обманывала? - Я думала, что мой сын, тот, кого я носила под своим сердцем, выживет, – печально отозвалась царица Асгарда, не глядя на Хэлу. - Таков закон. Жизнь – за жизнь, – недовольно поджала губы царица мёртвых. – Не я его придумала, я лишь его чту. - Что?! Хэла! – воскликнула Фригг и повернулась. Но мёртвой девы уже нигде не было. Смутно надеясь, что её всё же услышат, асинья тихо извинилась перед Хэлой и, недолго потоптавшись на месте, свернула в тот коридор, который ей указали. Сквозь кованные решётки просачивалось совсем немного света, но и этого хватило, чтобы увидеть, что коридор оканчивается дверьми. Фригг подошла поближе, рассматривая вырезанные на дереве узоры в виде кружева, оплетающего Иггдрасиль. Хэла не обманула. - Мёртвые не врут. Но не договаривают, – пробурчала себе под нос асинья и толкнула створки двери. Те поддались с невыразимой лёгкостью, и Фригг очутилась в каменном зале. На небольшом возвышении в конце помещения тускло сияло всеми цветами Бифрёста удивительное, постоянно меняющееся полотно. Царица Асгарда непонимающе нахмурилась. Ей показалось, или края ткани судеб действительно обуглены? - Фригг, – из ниоткуда раздался голос. Голоса. Или всё же голос? Асинья не понимала, лишь резко оборачивалась, пытаясь отыскать своего невидимого собеседника. Но никого, кроме неё, в зале не было. А голос, в котором звучали одновременно тысячи голосов живущих, живших и будущих жить со всеми их страданиями и счастьем, продолжал стенать: – Что ты ищешь в нашей обители, Фригг? - Ответ на свой вопрос, – осознав бесполезность своих попыток найти норн, асинья замерла, глядя в пол. – Прошу вас, великие пряхи судьбы, мне нужен лишь один ответ. - О Локи, – голос не спрашивал, а просто сообщал, как факт. – Ты прошла столь долгий путь, чтобы узнать судьбу человека? Ты же видишь судьбы людей. Так отчего же ты не видишь судьбу иного человека? Пусть и необычного. Пусть и другого. Пусть и чужого даже в родных краях. - Я не вижу его судьбу, – прошептала Фригг, прикрывая глаза. По щекам потекли горячие слёзы горечи. – Не вижу… Даже смутно, даже намёками… нет ничего! И был лишь один-единственный вариант, при котором это было возможно. Локи, её сын, её маленький маг, мёртв. Словно разом обессилев, Фригг рухнула на колени и взвыла так, как не смогли бы взвыть все души прокажённых разом. Норны молчали. В полной тишине зала от стен отражался лишь вой убитой горем матери. - Почему-почему-почему? – шептала Фригг. – Почему? Неужели мало? Неужели мало было забрать у меня мать, убить моего сына, так вы ещё и другого сына решили отнять? За что? Я вас спрашиваю: за что?! - Такова судьба, – прозвучал ответ норн. - Шли бы вы… со своей судьбой. – Эмоции покинули Фригг. Душа болела настолько, что в какой-то момент просто прекратила чувствовать. Поднявшись с колен, асинья пошатываясь побрела к выходу, больше ничего не спросив и ни разу не оглянувшись. Хэла наблюдала, как царица Асгарда, перехватив поудобнее меч и скрамасакс, вышла из дворца и направилась к лесу. У демонов сегодня явно неудачный день. - Какие же вы гадины! – прошептала властительница мёртвых, глядя на предельно выпрямленную спину Фригг. – Почему вы не могли сказать, что Локи отринул ваши установки и нет у него сейчас судьбы?.. Знаете, не отвечайте. Я и так знаю. Такова судьба! И выплюнув это, Хэла взметнула мантией, исчезая из дворца норн. - Подарок, – процедила сквозь зубы Фригг, швыряя отрезанную голову демона прямо на колени сидящего под деревом и дожидающегося асинью, Вёлунда. Жрец взглянул на царицу Асгарда. Прекрасная асинья была с ног до головы перемазана чёрной кровью, волосы растрепались и слиплись от пота, а руки дрожали от долгого напряжения. Видимо, всё прошло даже хуже, нежели Вёлунд думал. - Удивительный дар, – скривился альв, подымая голову за шерсть на загривке на уровень собственных глаз. – Но, право, не стоило. Удобрения из демонов так себе. Даже в посмертии они лишь портят всё, к чему прикасаются. Фригг с пустым лицом смотрела вглубь леса, в сторону моря Марморы, и молчала. Вздохнув, царь Альфахайма коснулся её плеча и легко встряхнул, спрашивая, что ей сказали норны. - Ничего, – тряхнула волосами асинья, отшвыривая от себя альфахаймский меч. – Я хочу домой. Отмыться и домой. - Как ты того пожелаешь, – кивнул Вёлунд. – Знаешь, я держать не буду. Но, может, подождёшь, пока рана заживёт? Альв осторожно коснулся ранения на руке. Фригг резко дёрнулась, уходя от прикосновения Вёлунда, и серьёзно взглянула старому другу в глаза, отчеканив: - Я хочу домой. - Что они сказали, Фригг? – настаивал Жрец, желая узнать хоть намёк на игрища норн. – Фригг, пожалуйста, ответь. - Я хочу домой, – практически рычала царица Асгарда. - Фригг, что они сказали тебе? - Я же сказала: ничего! – рявкнула асинья. – Что-то про то, что я вижу судьбы, а раз я не вижу судьбу своего сына, то могла бы и догадаться, глупая, безмозглая женщина, что твой сын мёртв, а не плыть за сотни миль в надежде узнать о том, что и так должна знать!.. А теперь я могу пойти домой? Мне ещё надо как-то Одину сообщить плохие вести… Бейла с ужасом смотрела, как на её глазах вянет спрятанный в кроне саннарлега вьюнок. Быстро, слишком быстро вяли листья, а мелкие розовые цветы превращались в своё гнилое подобие. Фригг. Альв развернулась и со скоростью ветра помчалась к пристани, успев застать лишь уже отплывающий драккар асов. Фригг нигде не было видно. - Вьюнок… он… – задыхаясь, выдавила из себя Бейла, сгибаясь и опираясь ладонями на бёдра в попытке отдышаться. - Фригг утратила надежду, – кивнул Вёлунд, хмуро глядя вслед кораблю асов. – Знаю. Она убедила себя, что Локи мёртв. - Но саннарлег… вы же могли… – юная альв растерянно взглянула на своего царя. - У меня никто не спрашивал, Бейла, – вздохнул Жрец. – А я не привык давать ответы на незаданные вопросы. Локи всегда подозревал людей в умственной неполноценности, но теперь убедился в этом окончательно. Пять героев мира не могли победить теневое правительство. Пять героев Мидгарда не могли победить. С точки зрения мага, это звучало поистине странно. Если уж один герой чуть Асгард на колени не поставил своим величием, – Локи усмехнулся, но тут же, заприметив недоумённый взгляд Пеппер, стёр усмешку с лица – то что мешало людям? Только их ограниченность. О чём маг с невероятным удовольствием им же и сообщил. «Мстители», в лице Тони Старка только что пережившего исцеление, поразились, хлопнули себя по лбу, а потом развили буйную деятельность в, как они назвали, «прессе». - Мне это не нравится, – покачал головой Стив Роджерс, читая, как выяснил Локи, газету с напечатанными не совсем приличными словами Тони Старка в адрес неких «шишек», что «мешают гению творить». Красочно, с подробностями и прозрачными намёками Старк жаловался на некий «клуб», обложивший его дом со всех сторон. Среди простых жителей Мидгарда зрело неудовольствие, когда гений «случайно» обмолвился о том, каким образом «Мстители» нашли тогда главаря банды инопланетян, используя доступ ко всем камерам мира. И как оказалось, люди были полностью на стороне Локи в вопросах всяких видящих: подсматривающие ублюдки не нравились никому. Этот мир даже начинал нравиться магу. Но об этом знать людям было совсем не обязательно. - Стив, это наш шанс, – Пеппер поставила на блюдечко чашку с кофе и серьёзно взглянула на капитана. – Они отвлекутся на этот «скандал». Есть вероятность, что они сами выдадут себя. Это называется «ловить на живца»… Ну, ты-то должен понимать! - Я понимаю, – кивнул Роджерс. – Но мне это всё равно не нравится. Где гарантии, что они раньше на нас не выйдут? - Чем-то надо рисковать, – вступил в разговор Локи, поглядывая на часы. Скоро должен был смениться караул: нудного Роджерса заменит не такая нудная Романофф. – Чем выше ставка, тем больше риск. - Чувак, с такими взглядами надо на бирже играть, – Клинт откинулся на спинку стула и закинул руки за голову, рассматривая потолок. – Или в покер… Если тебе бы ещё фартило, совсем бы супер было. Хотя покер-фейс у тебя зачётный… Слушай, а давай, когда вся эта шарашка закончится, махнём в казино? Выпивка, девочки, азартные игры, тигр в номере отеля и Майк Тайсон… Круто же! - А ещё недовольство Романофф, злая Романофф, невыразимо злая Романофф, – ответил Локи. – Я что-то не готов собой рисковать в угоду твоему желанию причинить себе боль. Или умереть. Медленно. Мучительно. - А где она, кстати? – спросила Пеппер, недоумённо оглядываясь по сторонам, будто Наташа должна была тут же выскочить откуда-нибудь из-за угла с транспарантом «А вот и я». - На задании, – произнёс Бартон. – Должна позвонить в час и отчитаться. Локи, Стив и Пеппер переглянулись. Часы показывали уже пол-третьего. - Ты не перепутал? В час? – осторожно поинтересовалась мисс Поттс. - Час-полтора задержки – это не смертельно, – спокойно отозвался Клинт, пожимая плечами. – Мало ли кого она там допрашивает. Я, вот, однажды на целые сутки с отчётом опоздал, потому что заплутал в горах, а там со связью таки-и-ие проблемы, что… Бартон не договорил. Внезапно на столе ожил мобильный телефон. Локи мельком глянул на экран, отмечая высветившееся на нём лицо агента Романофф, и неслышно выдохнул. Клинт со словами «А вот и она» схватил телефон и ответил на звонок, отходя подальше от сидящей за столом компании. Пеппер улыбнулась и пригубила кофе, качая головой на столь детское поведение лучника. «Тили-тили-тесто», – подумала она и подмигнула Роджерсу. Локи же прислушивался к разговору Бартона. До его ушей долетали лишь обрывки фраз, но, судя по ним, а также по чрезвычайно напряжённой спине Клинта, что-то явно было не так. Лучник не поворачивался лицом к компании, а глупо тыкал пальцем в стекло и что-то переспрашивал. Маг прищурился. - Вы уверены? – донеслось до Локи. – Значит, в Бронксе… Эм… Больше ничего рядом не было?.. Ну, не знаю… чего-нибудь подозрительного там? Типов каких-нибудь криминальной наружности? Нет?.. Спасибо… Я заеду, заберу. Ещё раз спасибо. Клинт засунул телефон в карман, но так и остался стоять спиной к магу. Сжав пальцами переносицу, Бартон вздохнул и кулаком другой руки со всей силы врезал по стеклу, привлекая к себе внимание людей. Локи встал со стула и подошёл к Хоукаю. Положив ладонь ему на плечо, пришелец насильно развернул человека лицом к себе и осторожно спросил: - Что-то случилось? - Звонил какой-то чувак, – Клинт выглядел ошарашенным, будто сам не верил в то, что говорит. Между его бровей залегла тревожная складка. Он не смотрел в глаза Локи, а опустил взгляд в пол, словно искал ответ на блестящей глади паркета. – Он нашёл телефон Наташи в Бронксе. Без самой Наташи. - Она не могла его потерять? – осведомилась Пеппер. – Знаешь, вещи теряются, быть может, она вскоре нам позвонит… Мисс Поттс нервно хихикнула. Все прекрасно понимали, что предельно собранная русская никогда и ничего не забывала. Это просто было не в её характере. В комнате повисла тревожная тишина. - Ты думаешь?.. – начал говорить Роджерс, но оборвал себя на полуслове. - Ага, – скорбно кивнул головой Клинт. – Кажется, ты был прав… Они всё же вышли на нас первыми… Сквозь тёмную ткань неба корабль неуклонно летел к светящейся впереди спирали. Огромный, кажущийся высеченным из цельной скалы, титан внимательно вглядывался в показатели на приборной панели. Его суровое, безбровое лицо, испещрённое шрамами, жутко кривилось в смутных отблесках оранжевого и зелёного света приборов. Тонкая оранжевая линия вела сквозь центр спирали прямиком к маленькой, голубой точке в углу. Гайа. Танос довольно улыбнулся. Пусть скипетр и исчез, вероятно, израсходовав весь свой запас сил, его энергии хватило, чтобы отыскать среди бесконечной Вселенной одну-единственную крошечную планету, что по своему скудоумию так глупо обошлась с титаном. Скоро он будет там. И армия, его новая армия олгуадов****, взамен струсивших читаури, камня на камне не оставит от Гайи. А потом… Танос довольно прищурился. Потом и Один ответит за сделку с Геей. Асгард падёт. _____________ * Продолжаю измываться над вашими мозгами. Sannarlega (исл.) – душа. ** Фетида – мать Ахиллеса, окунувшая его в воды священной реки и сделавшая таким образом его практически неуязвимым. *** Скрамасакс (скандинавского типа) – тяжёлый кинжал с остриём длинной более 30 сантиметров, достаточно тяжёлый, способный пробить и кольчугу, и кожаные доспехи. Обычно использовался в паре с мечом. **** Всё моё. Угу.