Реалити-шоу "Выживший"

      Северус Снейп сидел с каменным выражением лица. Еще бы, задница на этих нелепых трибунах тоже грозилась закаменеть. Кажется, Дамблдор в погоне за красивой картинкой в реалити-шоу совершенно не думал о том, как бессмысленно наблюдать за лабиринтом, в недрах которого чемпионы сражаются с чудищами и друг с другом. Хорошо хоть погода не подвела и было относительно тепло. А еще неимоверно радовало то, что самому Снейпу не придется участвовать в фарсе под названием «Возрождение Темного Лорда». Тут основная роль была отведена Питеру Петтигрю, Седрику Диггори и новому привлеченному актеру Тому Риддлу. Тот был старым знакомым Дамблдора, можно даже сказать, другом, насколько это возможно в анонском шоу-бизнесе, и, без сомнения, прекрасным актером. Мистер Риддл, помимо прочих своих талантов, немало преуспел в самотрансфигурации, и то, что он сотворил со своим лицом, действительно пугало: не знай Снейп заранее, подумал бы, что такая внешность — результат очень темного проклятия. Чтобы немножко занять свои мысли, Снейп перебирал в памяти события, предшествовавшие третьему туру.       Во-первых, Андромеда Тонкс наконец-то дала разрешение на участие в съемках Сириуса Блэка, который успешно прошел реабилитацию, чем не мог не воспользоваться Дамблдор. Надо отдать должное доктору Тонкс — она действительно поставила Блэка на ноги. По сравнению с прошлым годом он выглядел куда лучше, не тупил так отчаянно над сценарием и практически не забывал слова, а если и забывал, то весьма ловко выкручивался. По крайней мере, Блэк успешно справлялся с ролью ненормального крестного, который предпочитает бомжевать в окрестностях Хогсмида, обернувшись огромным псом, и все ради того, чтобы оказывать моральную поддержку крестнику.       Во-вторых, Дамблдор решил подготовить Гарри к созерцанию трупов, протестировать его стрессоустойчивость, а заодно логически обосновать кое-какие нестыковки. И Снейп не мог не отметить, что в ситуации с Краучем Поттер действовал хоть и вполне по-поттеровски, но в целом неплохо. Не мог же он в самом деле знать, что Крама вырубят, а Грюму доверять не стоит. Хотя логичнее, конечно, было не оставлять Крауча, лепечущего о возвращении Волдеморта, в лесу, а отвести его в Хогвартс — невооруженным взглядом было видно, что человеку нужна помощь. Но, конечно, Поттеру и в голову не пришло, что вдвоем с Крамом они вполне могли доставить Крауча к Дамблдору. Крам же, конечно, действовал по сценарию и не собирался брать инициативу на себя. Хочет Поттер ломиться в кабинет директора — его право. Тем более, что с основными задачами — вызвать Поттера на прогулку, поговорить с ним о Гермионе, показать, что не такие уж дурмштранговцы злодеи, а главное, привести его на условную полянку, где их будет ждать Крауч — Крам справился отлично. Снейп же на всякий случай караулил героя в замке, и как только Поттер оказался у входа в директорский кабинет, отправил Дамблдору сигнал. Пока директор добирался, Снейп развлекался тем, что бесил Поттера. К счастью, в основной сцене его участие не понадобилось, тем более, что важнее было скомпрометировать Грюма, который так подозрительно вовремя оказался на месте преступления.       В-третьих, все окружили Поттера чрезмерной заботой, чтобы он почувствовал, насколько все серьезно. Грейнджер теперь усиленно занималась с ним, пытаясь научить его как можно большему количеству заклинаний, а заодно практиковалась сама. Хагрид водил его на экскурсии по лабиринту, Блэк слал письма, в которых призывал быть осторожным, Грюм напоминал, что нужна постоянная бдительность… Но Поттера было не так-то легко пронять. Пришлось Дамблдору организовать ему «вещий сон» на уроке Трелони, что было в общем-то несложно, учитывая, что в голову к Поттеру директор ходил как к себе домой. И, чтобы два раза не напрягаться, Дамблдор еще организовал подслушанный разговор с Фаджем и Грюмом, а также незаконный просмотр воспоминаний. Снейп искренне не понимал, зачем приучать мальчишку к тому, что вся информация ему достается путем подсматривания и подслушивания, но даже не пытался что-то говорить Дамблдору. Собственно, он бы и обо всей этой ситуации не узнал, но ведь нужно было еще отснять «воспоминания». А для этого еще пришлось варить омолаживающее зелье чуть ли не в промышленных масштабах для Дамблдора, обоих Краучей, Лестрейнджей и Каркарова. А Грюма отыгрывал другой актер, потому как зелье временно возвращало молодость, но не конечности и органы. Самому Снейпу тоже пришлось отыграть несколько коротких сцен с фразочками «Он возвращается… Каркаров тоже… Метка гораздо четче, чем раньше…» Снейп подумал, что осталось только вывесить в большом зале транспарант «Волдеморт возвращается», чтобы до всех, включая Поттера, наверняка дошла эта информация.       Но, вероятно, Поттер настолько верил в могущество Дамблдора, что сосредоточился в первую очередь на задании третьего тура. Но все же из колеи его выбило очередное сочинение Риты Скитер. Снейп с некоторым удивлением читал статью, в которой практически прямо писалось о психической нестабильности Поттера. Что ж, это было сильно: теперь все узнали правду, что Поттер живет в мире иллюзий, сам мальчишка еще больше проникнется доверием к тем, кто поддерживает его точку зрения на мир, пусть она и не соответствует реальности, а Дамблдор развязал себе руки во всех отношениях.       Само же мероприятие было на диво скучным. Конечно, Снейп понимал, зачем состязание назначили на вечер — чтобы Поттер оказался на кладбище Литтл Уингинга уже в темноте, но вот в чем радость для зрителей, было совершенно непонятно. Людо Бэгмен изо всех сил пыжился, стараясь развлечь публику, но комментировать по большому счету было нечего. Время от времени над лабиринтом появлялись вспышки заклинаний, и по их цвету и интенсивности можно было попытаться угадать, что же там происходило, но внятная картина не складывалась. Один Дамблдор за судейским столом безмятежно улыбался и время от времени скашивал глаза вниз. Наверняка у директора была возможность следить за трансляцией в живом режиме. Снейп же следил, чтобы его подопечные вели себя прилично и не мерзли — в сумерках было довольно прохладно, несмотря на разгар лета. Вот наконец-то по очереди выбыли из игры Делакур и Крам. Значит, уже скоро. Снейп на мгновение закрыл глаза. На этот вечер у Дамблдора были большие планы.

***

      Уже после, просматривая запись сцены на кладбище, Снейп не мог не восхититься работой, проделанной Дамблдором. Ладно, с Петтигрю у него была договоренность, а создать иллюзию отсекания руки мог даже слабенький маг. А вот мистер Риддл действительно был мастером самотрансфигурации: так изменить свое лицо, чтобы оно выглядело мордой жуткого рептилоида! Ну и, конечно, как актеру Снейпу было чему поучиться у Реддла. Тот мастерски отыгрывал столько оттенков ненависти, которые прекрасно читались даже на безносом лице. А еще Дамблдор как-то уговорил мисс Нагини Неру принять участие в этом действе. Все же привлекать анимага для таких съемок куда эффективнее, чем делать голема, как это было с троллем, или подвергать настоящее животное империо, как в первом туре. Слишком тесное предполагалось взаимодействие, и кроме того, роль Нагини не ограничивалась одной сценой — ей еще придется принять участие в будущих съемках. А вот Люциус не захотел участвовать в этом фарсе. Снейп даже вздрогнул, вспомнив ту попойку, которую пришлось незапланированно устроить по поводу страданий несчастного Малфоя. — Дамблдор считает, что может требовать от меня все, что угодно… Нет, нет, это совершенно не-воз-мож-но! — то, что Малфой начал растягивать слова сильнее обычного, лучше прочего говорило Снейпу, что друг надрался до зеленых соплей. А еще приходилось время от времени мягко пресекать поползновения друга слегка облапать его. Все-таки Люциус ослабил контроль, а интереса к заднице Снейпа не потерял. — Люциус, так не отправляйся сам — просто дай Дамблдору свой волос. И он от тебя отвяжется. — Северус! Ты гений! За это надо выпить!       И они выпили. А потом Снейп сварил усовершенствованное оборотное зелье, которое приводило к изменениям на более глубоком уровне и позволяло менять не только внешность, но и голос. Дамблдор не сказать, чтобы был особенно доволен таким результатом, но, видимо, Люциус приложил еще несколько весомых аргументов в виде щедрых пожертвований школе. Но зелье все равно пришлось бы варить — по крайней мере для Барти Крауча-младшего, который первое время должен был побыть в глазах Гарри профессором Грюмом.       Видимо, часть этих денег пошла на создание спецэффектов. Все же нанять хороших иллюзионистов, которые создали эффект Приори Инкантатем, да еще такой реалистичный, было недешево. А вот заплатить гонорар настоящим Лили Эванс и Джеймсу Поттеру явно денег не хватило. И если «Джеймс Поттер» еще более-менее походил на оригинал (если не считать возраста, конечно), то с «Лили Эванс» явно вышел мискаст. Впрочем, Хагрид что-то такое говорил еще пару лет назад, когда подарил мальчишке альбом с фотографиями. Дамблдор скорее всего решил изначально сэкономить на этом.       Впрочем, и сцену в Хогвартсе Дамблдор срежессировал прекрасно — Снейп и сам принимал в ней активное участие, а потому мог убедиться лично. Когда Поттер вернулся с Диггори, который весьма достоверно изображал из себя мертвого, поднялась изрядная шумиха. По крайней мере, так выглядело со стороны. На деле же директор очень четко все распределил. Поттера сдал на поруки псевдо-Грюму, а сам успокоил всех присутствующих. Диггори отправил в больничное крыло, предварительно успокоив отца.       Дальше все тоже шло как по нотам — допрос Крауча, с целью создать у Поттера «логичную картину» происходящего, разговор с министром, чтобы потом мальчишка не удивлялся, почему ему никто не верит и считает сумасшедшим, ну и, конечно, Дамблдор не забыл еще раз обсудить все произошедшее, чтобы у героя были правильно расставлены приоритеты.       От Снейпа же не требовалось ничего необычного — играть злобного мудака, можно сказать, было его призванием. И он, как всегда, справился на ура. Тем более, когда Дамблдор потребовал от него пожать руку Сириусу Блэку, особенную ненависть и изображать не пришлось. Хотя на деле Снейп испытывал к тому скорее брезгливость, но разница невелика. Куда сложнее оказалось отыграть мрачную решимость. Тем более, что диалог, который подразумевал, что Дамблдор отправляет его шпионить в стан врага, был до смешного короток: — Северус, ты знаешь, что я должен попросить. Если… если ты готов это сделать… — Да.       Собственно, и все. В это «да» Снейп вложил столько смысла, сколько смог — отчаяние, страх, решимость, долг… Пожалуй, монолог Гамлета было бы легче прочитать. Снейп и сам не понимал, чего он так выкладывается — даже приемлемой игры было бы достаточно, Дамблдор явно не планировал избавляться от него, но дурацкий перфекционизм требовал свое. По крайней мере, именно так Снейп попробовал это объяснить в разговоре с Нарциссой, которая наведалась в его покои уже глубокой ночью.       Она посмотрела на него как-то странно: — Честно говоря, не понимаю, зачем ты вообще так стараешься, тем более ради Дамблдора. — Возможно, это оценит кто-нибудь еще? — Будущие работодатели? — Нарцисса слегка изогнула бровь и отстранилась от Северуса, а он разом почувствовал себя неуютно. — Я думала, ты рвешься туда ради зелий, науки. Вряд ли этот твой профессор Медичи оценит степень убийственности взглядов, которыми ты награждаешь Поттера или моего кузена.       Снейп открыл было рот, чтоб возразить ей. Мол, актерская карьера — этот способ закрепиться там, а уж потом он всецело отдастся зельеварению, но тут до него дошло, что даже в его голове это звучит жалко. Надо быть честным перед самим собой. Если он и попадет на Олимп благодаря сделке с Эванс, или еще как-либо, то это никак не приблизит его к лаборатории Медичи. Вероятнее, даже отдалит.       Снейп вместо ответа попытался обнять Нарциссу покрепче и увлечь в поцелуй. Но та не позволила углубить его, а мягко остановила. — Ладно, Северус, у тебя был тяжелый день, завтра будет не легче. Обсудим все после.       Она как-то грустно улыбнулась ему и шагнула в камин. — Нарцисса… — Увидимся, — донеслось уже по ту сторону пламени, и Снейп почувствовал себя дураком.       Северус уже почти решился отправиться вслед за ней, но почувствовал, что момент был упущен — делать это надо было сразу. Ничего, у него еще будет время.

***

      Нарцисса, как это часто с ней бывало, оказалась права. Следующий день тоже был нелегким. Как и все оставшееся время до конца учебного года. А все потому, что приходилось жить на две реальности. В одной, настоящей, все было хорошо: Волдеморта не существовало, Седрик Диггори отправился покорять Америку, дети радовались завершению Турнира, пытались проводить как можно времени с новыми друзьями и ждали каникул. Во второй, той, в которой Гарри Поттер жил практически всю жизнь, все было плохо: Волдеморт вернулся, Диггори был мертв, дементоры убили Крауча, Фадж казался самодуром, а все вокруг ходили подавленными и несчастными. Объединяло же эти две реальности гениальное решение Дамблдора. Во-первых, весь круг общения Гарри Поттера сводился к Грейнджер, Уизли и Хагриду. А те никак не могли открыть ему глаза на истину. А во-вторых, пока Гарри Поттер отлеживался после всех этих бурных событий, заботливо напоенный зельем сна-без-сновидений, Дамблдор провел общее собрание в большом зале. — Наши дорогие гости, коллеги, ученики! Я чрезвычайно горд, что именно ученик Хогвартса стал победителем в нашем славном турнире. Но не зря мы настаивали на том, что принимать участие в нем могут только совершеннолетние волшебники. К сожалению, психика мистера Поттера не выдержала такого потрясения.       Седобородый старец сокрушенно покачал головой. А в глазах всех присутствующих сквозило понимание — о том, что Гарри Поттер чокнутый, в газетах писали уже давно. — По советам колдомедиков, Гарри сейчас нужно проработать эту психотравму, как если бы она была реальной. Я думаю, наш чемпион заслужил немного сочувствия. А поэтому мы все должны подыграть ему в этой невероятной истории, что он рассказал. И тогда, возможно, он придет в норму.       Дамблдор распинался еще довольно долго, но в конечном итоге убедил всех. А дабы никто не проговорился, еще и заставил подписать лист — в случае, если бы человек, чье имя было там записано, случайно или намеренно попытался открыть Гарри Поттеру правду, у него бы просто онемел язык.       Вот так, просто и довольно изящно, Дамблдор заставил целую школу плясать под свою дудку. Возможно, у него ничего не получилось, но директор умел извлекать выгоду из всего, что попадало в поле его зрения. Так случилось и с аэрозольным применением зелий, которое предложил Снейп для имитации взгляда василиска. Только в этот раз в большом зале было распылено зелье доверия. Концентрация слабенькая, но вполне достаточная, чтобы школьники подписали контракт. А приезжие гости и так были нанятыми актерами, которым все равно, что написано в сценарии — лишь бы платили вовремя. Так что речь на прощальном пиру никого не удивила — все понимали, что это всего лишь терапия для Гарри Поттера.       Единственное, что удивляло Снейпа, так это то, что Грейнджер восприняла это все довольно спокойно и не примчалась к нему возмущаться происходящим. Удивляло настолько, что он даже сам затронул эту тему, когда несносная мисс Грейнджер забежала к нему перед отъездом, чтобы попрощаться. — Профессор Снейп, хороших вам каникул. Отдохните от нас как следует.       Снейп хмыкнул. Девчонка знала, как его порадовать. — Что, Грейнджер, мы даже «случайно» не встретимся? Или вы действительно планируете просто отдыхать? Никаких Малфоев? Никаких Поттеров или Уизли?       Мисс Грейнджер чуть смутилась на фамилии Малфой: — Нет, сэр, по крайней мере первую половину каникул. А там, вы же знаете, директор что-нибудь придумает для развлечения Гарри.       Врала, конечно, но глаза были честными-честными. Так что Снейп решил, что ничего страшнее мыслей о тайных свиданиях с Драко в этой кудрявой голове не водится. — Ладно, мисс Грейнджер. Отдохните как следует. И постарайтесь не слишком себя загонять подготовкой к поступлению. — Разве что самую малость, — улыбнулась Грейнджер. — Ой, совсем забыла! У вас не найдется лишней склянки? Я, конечно, могу трансфигурировать, но лучше бы мне настоящую.       Снейп призвал пустую банку с притертой крышкой, передал Грейнджер и поинтересовался: — Вам зачем? — Спасибо, профессор. Я посажу туда жука.       И Грейнджер тут же подтвердила свои слова. Она извлекла из кармана бумажный конверт и ловко вытряхнула в банку довольно крупную бронзовку.       Снейп приподнял бровь, надеясь, что девочка прокомментирует, зачем ей понадобился жук в банке. — Пол-утра его ловила… — Проснулась любовь к энтомологии?       Девушка усмехнулась: — Не совсем. У Риты Скитер анимаформа — бронзовка. Надо же как-то объяснить мальчишкам, почему она ничего не писала о сумасшедшем Гарри Поттере и мертвом Седрике Диггори. — А на самом деле что вы сделали с этой тайной? Не посадили же мисс Скитер в банку? — О нет, я с ней договорилась! — Да неужели?       Глаза мисс Грейнджер чуть расширились, но она тут же нашлась, как избежать неприятного разговора: — Ой, сэр, простите! Но мне уже пора на поезд! — Мисс Грэйнджер! — До свидания, профессор!       И нахалка убежала, оставив Снейпа с еще большим недоумением. Конечно, ему было интересно, что же задумала Грейнджер. Но он знал, что сможет узнать это практически из первых рук, ведь Драко куда болтливее своей подружки.       Что ж, Снейп наконец-то мог вздохнуть полной грудью — каникулы начались.