Пока смерть не разлучит нас

      Стоя на пороге, я не решалась зайти внутрь. Что там меня ждёт? Очередные плохие новости? Или все не так плохо, как мне кажется? Может это всего лишь очередной осмотр, просто спонтанный? Это обязательно так. Иначе... иначе я не знаю, за что Бог так наказывает нас.       Дверь с тихим скрипом отворилась. В коридоре никого не было, только обрывки разговоров, нечеткие, долетающие из спальни родителей. Скользнув в дом, я на цыпочках приблизилась к двери и голоса стали различимы.       -Это ведь может быть простым перенапряжением. В последнее время она очень возится с нами, вот и устала, - донесся папин голос. В нем скорее звучала надежда, чем уверенность.       -Завтра с утра вам обязательно необходимо явиться для осмотра в больницу. Это, конечно, может быть усталость, но нам нужно убедиться. Рисковать не стоит, - узнала я голос доктора Уотсона.       -Конечно, конечно. Мы и так собирались. Я завтра отпрошусь с работы и с утра поедем, - произнёс папа.       Я тихонько толкнула дверь. Четыре пары глаз уставились на меня. С доктором была какая-то медсестра.       -Добрый вечер, - поздоровалась я и быстро метнула взгляд на маму.       -Мам, что с тобой? - осторожно спросила я. Знала, что она скажет, но все равно спросила.       -Все хорошо, солнышко. Просто выборочный осмотр, - улыбнулась она мне.       -Здравствуй, Ева. Как дела в школе? В прошлый раз, когда мы виделись, ты готовила проект по биологии. Сдала его? - поинтересовался доктор Уотсон.       Я как-то неуверенно кивнула головой. Несмотря на всю его дружелюбность, встречи с ним у меня ассоциировались с чем-то нехорошим. Он был для меня предвестником плохих новостей. Детям вообще кажется, что все все болезни можно вылечить: вот ранка на коленке, мама на неё подула- стало легче, скрутило живот-выпиваешь таблетку и все проходит, болит зуб-вырываешь его и боли нет. Но вот когда появлялся доктор Уотсон, болезнь тянулась и тянулась, высасывая из человека все соки жизни, будто пытаясь понять, сколько ещё человек выдержит боли и страданий. Головой я понимала, что он в этом не виноват, скорее наоборот, ему самому трудно смотреть на эти мучения, но сердце отказывалось называть его другом.       Ночь была бессонной, и, как я догадывалась, не только для меня одной       Утром я приготовилась к визиту с родителями в больницу. Но меня наотрез отказались брать с собой. Я не могла понять, почему? Ведь раньше я много раз была на осмотрах мамы или подолгу гуляла по коридорам больницы, пока они с врачом обсуждали лечение. Меня отправили в школу и обещали рассказать, как все пройдёт.       На занятиях я была рассеянной , толком сосредоточиться не могла, а последний урок вовсе решила прогулять. Ники на занятиях не было, она ещё пару дней назад, сообщила, что собирается на съёмки какой-то рекламы. Спускаясь по школьной лестнице, я оступилась и с грохотом свалилась на пол, вещи разлетелись во все стороны. И в этот момент я почувствовала себя такой слабой, такой... бесполезной, что захотелось разрыдаться прямо здесь. Я с силой сжала кулаки, так, что ногти впивались в ладони, чтоб не зареветь. И в этот миг перед моими глазами возникли носки чьих-то ботинок. Я подняла голову, чтоб разглядеть, кто это и натолкнулась на тёплый взгляд зелёных глаз. В ту же секунду чувство безысходности отступило. Протянув руку, он так же, как когда-то в детстве, одним движением поднял меня на ноги. Отряхнул одежду и стал собирать мои вещи.       -Быстрее! - произнёс он и, схватив меня за руку, побежал к выходу. Сообразив, что нас не должны видеть, я, крепче сжав его руку, тоже набрала скорость. Рядом был парк, где гуляли сбежавшие с занятий школьники. Мы направились туда. Выбрав скамейку, уселись и он задал вопрос, который держал в себе всю дорогу.       -С каких пор ты сбегаешь с занятий?       Глубоко вздохнув, рассказала ему про ситуацию с мамой. Некоторое время он молчал, потом произнёс:       -Ты же понимаешь, что заранее думаешь о плохом? Твоя мама долго болела, может она просто приходит в свое прежнее состояние, может на самом деле перенапряглась, как сказал твой папа. Всё может быть.       -Вот именно, - ответила я. - Может быть все.       -Думай о хорошем и оно обязательно произойдёт, - ободряюще сжал он мою руку. Я кивнула ему в ответ.       Мы посидели ещё немного, болтая и просто наслаждаясь тёплым, осенним днём и затем он проводил меня домой.       Вернувшись, я сразу побежала к маме в комнату, но там её не было. Услышав голоса из кухни, помчалась туда. Родители сидели за столом и что-то обсуждали. Завидев меня папа оборвался на полуслове и как-то замялся.       -Как все прошло? Что сказал врач? Все хорошо? Он ведь сказал, что все хорошо? - вопросы из меня сыпались градом.       -Ева, тише, тише,-мама потянула меня за рукав к себе и уткнулась мне в шею. Я обвила её руками и ещё ближе притянула к себе.       -Доктор сказал, что ещё пару осмотров мне не помешают. Они просто будут наблюдать за мной. Ещё чуть-чуть,-прошептала она мне в плечо.       Лицо папы как-то исказилось и он повернулся к окну. За неприлично короткое время ясное, солнечное небо заполонило тучами и дождь мелкими каплями стал бить в окно. * * *       Родители познакомились во времена своей "бурной молодости" , как отец любил говорить. Это произошло на танцах под открытым небом. К маме приставал один тип, с которым она отказывалась танцевать и папа, как рыцарь в сияющих доспехах, пришёл ей на выручку, считая, что ему то она не откажет. Но для мамы одного такого подвига оказалось недостаточно и тоже его отвергла. Папу это так задело и одновременно восхитило , что он с того вечера, каждый день совершал для неё небольшой новый подвиг: то взобравшись на второй этаж, оставлял букет её любимых цветов на подоконнике, то мог достать тот самый экземпляр книги, которую мама так искала. В один из вечеров, когда он по своей настойчивости провожал её до дома, спас от собаки, встав между ней и мамой. И пол ночи они провели в больнице, где ему зашивали рану.       Я смеялась с того, что держала она оборону всего недели две, но ей казалось, будто это было неимоверно долгое время.       -Если быть честной, то влюбилась я в него в тот же самый вечер, но показывать этого не хотела. А потом, просто с каждым днём все больше убеждалась, что сделала правильный выбор, -признавалась она мне.       Я перебирала в памяти эту историю, лёжа у себя в кровати и думала, смогу ли я так же кого-то полюбить и полюбят ли меня в ответ столь же сильно? Время покажет.       Нестерпимо захотелось пить и я, преодолев дремоту, спустилась на кухню. Удовлетворив жажду я уже было направилась спать, но услышала обрывок разговора, доносящийся из чуть приоткрытой двери спальни родителей. Я не хотела подслушивать, но чувствовала, что надо.       -Это не поможет, -произнёс мамин голос. - Ты ведь сам это понимаешь.       -Мы можем попробовать. Мы должны. Нельзя знать наверняка. Мы всегда находили способ и сейчас он наверняка есть, только нельзя сдаваться, прошу тебя, - взмолился отец. Я одним глазком заглянула в просвет. На мамином лице не было эмоций, словно безбрежное море без волн в разгар штиля, но на лице отца эмоции сменялись словно бушующие волны друг друга во время шторма. И вот он, словно обессилев, сел на кровать рядом с ней.       Мама повернула голову отца к себе:       -Пообещай, что позаботишься о ней.       -Ты сама о ней позаботишься.       Мама упорно молчала глядя в его глаза.       -Обещай мне.       После недолгой паузы:       -Обещаю...       И он, рывком притянув её к себе, сжал в объятиях, словно она в тот же миг могла исчезнуть, раствориться. И заблестели слезы в его глазах. Если до этого момента было тревожно, то сейчас мне стало страшно. По-настоящему. Ноги были ватными, негнущимися и я даже не сразу поняла, как очутилась в своей комнате. Слезы полились сами собой. Закрыв дверь я стекла по ней на пол.       Спать не хотелось, хотелось умереть. Эту ночь без сомнений можно назвать самой худшей ночью за все годы моей жизни.       Дальше жизнь превратилась в бесконечную череду серых, угрюмых дней, когда на душе было тяжело, сердце разрывалось, а ты должна была делать вид, что все в порядке и ничего не знаешь. Мне казалось, я была бы рада ничего не знать, что черт меня дёрнул, подслушать разговор родителей, но вместе с тем, сейчас все мое внимание и любовь были направлены на маму, каждый миг был важен. Но она словно таяла на глазах.        Говорят, что хуже чем болеть раком, только иметь ребёнка, умирающего от рака. Но разве иметь маму, умирающую от рака, легче? Разве смотреть на жену, бьющуюся в агонии в борьбе с болезнью легче? Не думаю.       В школе было только 3 человека, осведомленных о том, что происходит в моей жизни: Ники, Кристофер и, похоже, Эдвард. Близнецы лишились мамы ещё два года назад. Несчастный случай оставил этих двоих без материнского тепла. Пережить такой период мальчикам было трудно, что не скажешь об их отце. Лукас Кадоган славился своей слабостью к женскому полу. Даже будучи женатым он оказывал знаки внимания другим дамам, как поговаривали. И смерть жены хотя и была утратой, но не стала для него непомерной ношей. Мальчики несмотря на то, что внешние черты переняли от отца, внутри были похожи на свою мать. Даже Эдвард, несмотря на свою заносчивость, сейчас обходил меня стороной, стараясь лишний раз не задеть. А Ники и Кристофер поддерживали меня настолько, насколько это было возможно.       Всё больше времени мама проводила в постели, а папа, насколько я поняла, взял отпуск на работе и был с ней рядом. Прогуливать школу мне не разрешали, так что я послушно делала что мне велели.       Был обычный понедельник. Нас с Ники поставили в пару и поручили проект на двоих. Зная любовь Ники к проектам, да и всецело к учёбе, я мысленно взвыла и, схватив её за рукав, проронила:       -Даже не мечтай слиться. Будем делать вместе, у меня дома. Она поникла, но кивнула головой. После занятий мы направились ко мне домой. По дороге дурачились, смеялись над ерундой, а на душе скреблись кошки. Подойдя поближе я увидела на пороге Миссис Морстен, нашу соседку. Душа ушла в пятки. Она подбежала ко мне и с нескрываемой тревогой произнесла :       -Ева, я ждала, пока ты вернёшься домой. Твой отец попросил меня передать, что они поехали в больницу. Ты знаешь в какую. Твоей маме стало совсем плохо, - с жалостью произнесла она. Я кинулась в рюкзак, за телефоном. Беззвучный режим не дал мне услышать звонок. Много звонков и сообщение о том, что я как можно быстрее должна приехать в больницу.        Все звуки вокруг слились в оглушительную какофонию. И я побежала. Ники бежала за мной. На остановке запрыгнули в подъехавший автобус и уже через 15 минут мы были у ворот больницы. Я знала весь маршрут, двигалась чисто механически, интуитивно. Только добравшись до нужного этажа, я пришла в себя. Ники побежала вперёд, схватив меня за руку. Я рассмотрела папу в коридоре. Завидев нас, он подбежал. Я не моргая смотрела на него с выпученными от страха глазами и ждала слов из-за которых вот-вот рухнет мой мир. Он посадил меня на скамейку, сел передо мной на корточки и охватил мои ладони своими руками.       -Милая, - слова ему давались с трудом.       - Маме сейчас очень плохо... с ней врач, но после того, как он выйдет, она бы хотела побыть с тобой наедине,- боль в его глазах, голосе говорила сама за себя.       -Ты же посидишь с ней, да? - спросил он меня. Я молчала. Он прижал меня и крепко обнял. Его окликнули о он, пообещав, что сейчас вернётся, отлучился. А я стремглав выскочила наружу.       Я бежала очень быстро. Просто бежала. Не знала зачем, куда, но мне хотелось убежать, скрыться, забиться в какой-нибудь угол и громко рыдать. Без остановки, пока вся боль не вытечет наружу и внутри не останется ничего.       Я не хотела видеть маму такой - на последнем издыхании, белую, как полотно. Хотела оставить её в памяти другой-здоровой, излучающей энергию и невероятно красивой, как это было не так давно. Слезы застилали глаза, так что не сразу поняла, где очутилась. Я была на крыше. На той самой крыше, где выплёскивала всю свою боль и обретала надежду. И в этот раз я пыталась здесь что-то найти, какой-то смысл, но все было тщетно.       Я заорала что было силы, упала на колени и стала рыдать что есть сил и бить кулаками по земле. Физическая боль не шла ни в какое сравнение с той, что сейчас бушевала внутри меня. Выплеснув эмоции и обессилив, я просто сидела и смотрела на город над которым сгустились сумерки. Редкими каплями слезы скатывались по щекам и падали на землю.       Я услышала шаги позади себя. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто пришёл. Я взяла всю свою злость и направила на него:       -Уходи! - прокричала я.       -Пойдём вместе.       -Нет, я никуда не пойду. И я тебя не звала, не хочу тебя видеть! Не хочу никого видеть! - проорала я.       -Если бы это было так, ты бы сюда не пришла, - уверенно ответил Крис.       Я подскочила и подбежав к нему стала бить кулаками по груди, то и дело крича, чтобы он ушёл.       А он стоял и спокойно ждал, пока меня отпустит.       -Она меня бросает, - кричала я. - И ты меня бросишь, вы все бросите меня.       Он перехватил мои руки, посмотрел в глаза и произнес:       -Я никогда тебя не оставлю. Обещаю. И она бы не оставила, если бы могла. Она ждёт тебя.       И в который раз зарыдав я бросилась ему на шею. Я плакала не стесняясь, а он гладил меня по спине и молчал. Когда я была в силах что-либо произнести, промолвила:       -Я не хочу видеть её такой, хочу запомнить её живой.       -Если бы меня спросили, что я готов отдать за возможность попрощаться с мамой, я бы ответил, что весь мир.       Я отстранилась, посмотрела ему в глаза:       -Обещаешь, что будешь со мной, пойдёшь со мной туда? - в моих глазах ясно читалась мольба.       Он протянул мизинец и сказал:       -Пока смерть не разлучит нас.       Я протянула мизинец в ответ:       -Пока смерть не разлучит нас. * * *       До больницы обратно добрались скоро. Вбежав на нужный этаж я заволновалась, что могла не успеть и, сломя голову, мы бросились к палате. Ники все ещё была здесь, папы не было.       Окинув меня взглядом с головы до ног , она оторопела - лицо опухло от слез, волосы спутались, а на руках были ссадины и царапины. Но мне не было дела до этого.       -Где они? - встревоженно крутила я головой.       -Там-, она указала на палату. - Всё ещё ждут тебя. Блондинка быстро начала приводить меня в порядок, хотя получалось так себе. Кристофер, сжав мою руку, подтолкнул меня к двери. Сглотнув комок в горле, я дрожащими руками открыла дверь.       Папа тут же встрепенувшись, подбежал ко мне и обнял со словами "Слава Богу!", затем уступил место рядом с мамой. Я села и окинула ее медленным взглядом. Она и сейчас была прекрасна, только очень слаба. Улыбнулась мне и сплела наши пальцы вместе. Папа сказав, что скоро вернётся, вышел, а я не знала, что сказать, кроме:       -Я люблю тебя, - и сжала её ладонь в своей.       - Кристофер тебя всё-таки нашёл. Он очень хороший, заботится о тебе. Как и Ники - проговорила она с улыбкой. Я почувствовала укол совести, что думала только о себе и оставила её здесь." Если мне было так плохо, то каково же ей" , пронеслось в голове. Я мотнула головой и виновато прошептала:       -Прости, что я такая трусиха у тебя.       -Ты самая смелая девочка, которую я знаю. Самая умная и самая добрая. И ты должна стать самой счастливой, - прошептала она, - Как бы тебе не мешали.       Протянув руки, она заключила меня в объятия. Мы так и пролежали, пока папа не вернулся.       Спустя несколько часов мамы не стало...