Жизнь, как качели: то дух захватывает, то тошнит. Захар Прилепин, «Патологии».
1862 год. Графство Мерсисайд. Родовое поместье Шатобриан-Рене.
Осень-чудесная пора, чтобы природа наконец-то показала буйство всех красок. Жёлтый, словно кусочек сыра Reblochon, бордовый, словно любимое красное вино Rauzan-Gassies, которое заботливо разлито по бокалам в ресторане Beauvilliers, и, наконец, оранжевый, как слегка подгоревший Canelé. Как известно, осенняя пора богата на разного рода события. Именно в этот период года и случилось то, что собственно и должно было рано или поздно произойти. Урожденная графиня Мария Шатобриан-Рене покидала фамильное гнездышко, но главное здесь не само событие, а причина из-за которой оно по сути дела и произошло. Единственная наследница известного рода решила отправиться в Париж. Да, вы не ослышались, именно в самый красивый и элегантный город мира. Цель её визита во Францию весьма абсурдна, по крайней мере, так считал граф. Отправиться на Родину «ради выступления на сцене с какой-то скрипочкой» и променять своих «бедных родителей» на стадо обычных оперских зевах-уму непостижимо! Пока у вас, дорогой читатель, не возникло чувства отвращения к господину Шатобриан-Рене, спешу заметить, что он был достаточно образованным человеком в музыкальной сфере, порой даже сам играл на фортепьяно, который располагался в гостиной, поэтому его грубые слова на счёт оперы были ничем иным, как проявление заботы о дочери. Стоит отметить, однако, что сама Мария чувствовала себя умиротворенно. Она отдавала слугам распоряжения насчёт багажа, одновременно с этим успокаивала мать и вставляла едкие замечания в реплики отца. -Чем тебе не угодила английская опера, душа моя? -спрашивала у дочери мать. -Я уже была в Опере Гарнье, она мне понравилась, к тому же меня там уже знает руководство, — тонко подметила девушка. Отец семейства, который делал вид, что внимательно читает утреннюю газету, решил тоже принять участие в разговоре. -Руководство? — скептично приподняв бровь, уточнил мужчина. -Именно, оно самое.- Укладывая скрипку в кофр, ответила Мария.-Господа Дебьен и Полиньи. -С каких это пор недотёпы Дебьен и Полиньи стали настолько уважаемыми людьми в обществе? -спросил он. Мария решила не вступать в дискуссии с отцом по поводу профессионализма нынешнего руководства оперы, а лишь отстранено произнесла, что если национальная музыкальная академия Франции решила назначить их директорами, то значит тому так и быть. На этом все разговоры в доме между хозяевами стихли. Спустя два часа весь багаж был погружён на чёрную как смоль карету. Мария решила напоследок подняться к себе в комнату. Сегодня она сядет на пароход SS Great Britain, помашет ручкой Англии и никогда не вернётся в это чудесное имение, с которым были связаны все её детские воспоминания. Девушка упорно не хотела признаваться самой себе, что уже какие годы ненавидит семейное гнездышко Шатобриан-Рене. Не потому что здесь всё слишком тихо и спокойно, и не потому что на завтрак тебе подают яичницу с беконом, и, конечно же, не потому что её пытаюсь выдать за самых богатых соседей родителей, нет, всё дело в нём, точнее в его уходе. Он ушёл из её жизни без лишнего шума. В общем как жил, так и умер. Однако с ним ушла и она, точнее её душа. Размышляя о своей жизни, скрипачка вдруг заметила своего бывшего боевого товарища-скрипку «Вьетан». Когда-то он играл ей на ней. Дедушка говорил, что она способна выразить любые чувства и эмоции. Когда скрипка попадает в руки музыканта, то именно она решает, как будет звучать произведение. Маленькая Мари, как он любил её звать, лишь смеялась над ним, и говорила, что Ренард сам по себе виртуозный скрипач. Однако, выучив нотную грамоту и взяв в руки скрипку, уже повзрослевшая графиня была поражена тому какие ужасающие душу звуки летели из-под её смычка. Настала очередь её учителя смеяться над ней. -Я же говорил, моя милая, скрипка не просто продолжение твоей руки, она также и твоя душа. Если ты хочешь выразить свои эмоции через инструмент, то сначала пойми, как устроен твой подопечный. Почувствуй не только шейку, струны и смычок, но и саму душу. Девочка посмотрела на своего родственника с недоверием. -Не удивляйся так, моё сокровище. У каждого человека есть душа, так чем хуже инструмент? Прислушавшись к наставлениям Маэстро, как его именовала сама Мария, она смогла не только почувствовать эту самую душу, но и передать её другим. Всё началось с игры для родителей, затем для соседей, и, когда один из завсегдатых слушателей заикнулся о музыкальной академии для столь одаренного таланта, Ренард Шатобриан-Рене настоял на обучение внучки в Париже. Аннет не хотела отпускать дочь в такую даль, да ещё и совершенно одну. Но глава семейства был непреклонен в своём решение. — Наша девочка достойна лучшего, -утверждал мужчина, -и никакая консерватория в мире не даст ей более профессионального образования, чем французская. Так и началось её музыкальное поприще. Днём она училась музыке, а ночью её создавала. Да, пожалуй, это один из самых светлых моментов её жизни. -Мария! — раздался голос снизу. -Уже спускаюсь! Поразмыслив ещё минуту, девушка взяла кофр с подарком дедушки. -Сколько раз зарекалась больше тебя не брать с собой, столько раз и беру.-Выходя из комнаты причитала девушка.***
Небо, которое с утра было мрачным, вдруг посветлело и выглянуло солнце. На улице дул тёплый ветерок, а воздух был наполнен щебетом птиц, не улетевших пока на зимовку в более тёплые края. Это божий знак, поданный мне сверху, подумалось Марии. Семья Шатобриан-Рене в полном составе стояла на крыльце дома. -Ты ничего не забыла, дорогая? -поинтересовалась мадам Аннет. -Нет, всё самое необходимое вот тут.-Девушка указала на голову и вместе с родителями рассмеялась. Кучер крикнул главе семейства, что всё готово для отбытия на паром. Женщины обнялись и отец с дочерью направились к карете.***
Путь до Лондона был довольно недолгим. По крайней мере нашей героине так показалось. Возможной причиной этого были разговоры отца, которые она рассеянно слушала, а может и её собственные думы, которые занимали её с самого утра. Доехав до центра города, месье Шатобриан-Рене предложил дочери отобедать в одном из ресторанов. До отбытия парохода ещё оставалось два часа, да и к тому же желудок изрядно журчал, поэтому Мария с охотой согласилась. Их выбор пал на Rules, где в то время готовили отменный суп с зайчатиной. Утолив внутреннего гурмана, так граф именовал голод, Мария и Стефан всё же отправились на паром. Роскошный винтовой лайнер стал прорывом английского кораблестроения. Никому ещё не удавалось создать такой корабль, который смог бы расшить пассажиропоток через Атлантику в десятки раз. Даже сама королева Виктория отметила его размеры, роскошь и красоту интерьеров. Поэтому не удивительно, уважаемый читатель, что наша героиня была в лёгком предвкушении от предстоящей поездки. Циферблат часов показал три часа дня и пассажиры начали подниматься на борт. Девушка передала свой багаж персоналу, а сама спустилась вниз, чтобы проститься с отцом. Стефан стоял на брусчатке и курил трубку, забитую дорогим итальянским табаком, который получил на Рождество от своего кузена Ричарда. -Не правда ли сегодня прекрасная погода? — скорее для вида, чем из-за интереса спросил отец. -Да, такая же как в тот день, когда я уехала на учёбу в Париж и поселилась у тётушки Лили. Они стояли в метре друг от друга, такие родные, но и в тоже время такие далёкие. После смерти Ренарда они почти не оставались друг с другом наедине, не обсуждали его таинственную гибель, им было проще всё держать в себе, чем делиться с кем-нибудь своими переживаниями. В общем как говорят: «Яблоко от яблони не далеко падает». -Он всегда гордился тобой, — вдруг произнёс отец. На лице у девушки пробежало удивление, но затем она улыбнулась и произнесла:"Я знаю". Пробил звонок, который оповещал пассажиров и их провожающих о отбытие лайнера. Наклоняясь к дочери Стефан прошептал: «Береги себя, мой чертёнок», — и чмокнул её в лоб. -Ты тоже, папа, — девушка сделала реверанс и направилась к пароходу, но обернулась и произнесла, — и, пожалуйста, позаботься о матушке. Мужчина лишь кивнул.***
Через пять часов SS Great Britain причалил к бухте. Мария забрала свой багаж и спустилась на землю, где её и ещё сотню «богатеньких англичан» ждали экипажи. Забравшись в один из них девушка произнесла: «В оперу!»