Знаешь, что я сегодня делала? Жила. Снова жила. Снова дышала. Снова очутилась на земле. У меня снова появились руки. И глаза, и губы… Эрих Мария Ремарк «Триумфальная арка»
1862 год. Опера Гарнье. На улице стояла невыносимая жара. Солнце припекало так сильно, что казалось задержись ты на улице больше пяти минут и по тебе будут петь заупокойную мессу. Душа требовала прохлады, но дождей во Франции не предвиделось еще около недели. В главном храме музыки- Парижской опере, тоже умирали от духоты, разумеется в переносном значении этого слова. Воздух был разогрет балетной труппой, которая день и ночь напролёт репетировала новую постановку к «Фаусту». Работа требовала колоссальных усилий, поэтому неудивительно, что после двух часов непрерывной работы, артисты трупы потребовали перерыв. Каждый из них работал в поте лица, но среди всех балерин, мой дорогой читатель, больше всего выделялись три девушки: Соррели Дюпон, лучшая прима-балерина, Жжам Луи-любительница изящных балетных па, и, наконец, последняя в списке, но не по значимости в нашей истории Мэг Жири- дочь нашей многоуважаемой мадам Жири. Ведущим солистом в балете являлся Кристоф Леру, молодой человек, который смог покорить своим талантом не только коллег и высшее руководство, но и самого императора. Все четверо были хорошими друзьями, делившими не только радости жизни, но и её невзгоды. Увлекшись беседой, молодые люди не сразу заметили господина Дебьена и Полиньи, которые уже как около пяти минут настойчиво подавали знаки о своём присутствии. -О, мои дорогие, неужели балетмейстер настолько вас утомил, что вы уже ничего не видите даже прямо перед своим носом, -слегка насмешливо спросил один из руководителей оперы. -Извините нас, господа, -Кристоф учтиво поклонилась, -мы были заняты разговорами о предстоящей постановке. Двое старых друзей расхохотались и принялись поочередно похлопывать Леру по плечу. -Да, разве это не удивительное событие, Дебьен? -Поистине удивительное, мой многоуважаемый компаньон, — директор улыбнулся.-Лишь жаль, что мы лично не сможем его лицезреть. Вся труппа удивлённо переглянулась. Никто не желал произносить общие догадки вслух, и поэтому в оперном зале на некоторое время повисла угнетающая тишина. -Неужели вы покидаете нас, уважаемые месье? — наконец решилась задать всех интересующий вопрос Соррели Дюпон. -Ах, да, — как бы забыв о цели своего прихода вдруг одновременно воскликнули директора. -Господа, у нас есть два объявления для вас, — произнёс старший из мужчин.-Во-первых, через две недели мы будем обязаны передать управление оперой Гарнье новым директорам, которых мы вскоре вам представим. По залу пробежалась волна недовольства и кое-где были слышны перешептывания. -Господа, господа, успокойтесь, — пытался унять шум Полиньи.-На этом новости не заканчиваются, — директор выждал паузу, — во- вторых, вскоре к нашей музыкальной семье присоединится величайшая скрипка современности- Мария Шатобриан-Рене! Среди артистов ещё сильнее стали слышны перешёптывания. -Это она играла для Его императорского величества? -Я слышала, что её навыки превосходят самого Паганини. И лишь только один человек в зале стоял неподвижно, прижимал руки к груди и нежно шептал: «Мария, мой ангел музыки, неужели после стольких лет ты решила вернуться ко мне?».***
Миновала неделя, и вот на пороге музыкального храма стояла двадцатипятилетняя наследница Шатобриан-Рене. Несколько прядей её волос от столь длительного путешествия выбились из общей конструкции, поэтому молодая девушка больше походила на дикую лесную нимфу- Дриаду, а не на французскую аристократку. Изящным движением руки Мария поправила складки кремового платья и ступила в царство Муз.***
Озираясь по сторонам, девушка не могла поверить, что прошло уже целых четыре года с её последнего визита здесь. Ей казалось, что буквально вчера она весело щебетала с подругами, училась в консерватории, и, наконец, аккомпанировала лучшим оперным певицам девятнадцатого века. Однако, находясь на главной лестнице, она обратила внимание на совершенно незнакомых ей молоденьких учениц балетной школы, которые что-то громко обсуждали. Нет, определено, время идёт, и на смену старому всегда приходит что-то новое. Рассуждая о бренности бытия, молодая особа чуть не пропустила кабинет нынешних руководителей оперы.***
В кабинете творился хаос. На полу лежали скомканные листы бумаги, стол был завален книгами из архива, а на креслах были раскинуты различные рулоны тканей. -Нет, это просто уму непостижимо, чтобы хористка исполняла арию примы, -возмущался господин Дебьен.-Полиньи, ты вообще меня слушаешь? Второй из директоров внимательно рассматривал персидский шёлк нежно-белого оттенка. -Как ты думаешь, из него можно будет сшить отменную рубашку? Месье Дебьен начинал закипать от ярости. -Ты вообще меня слушаешь? Друг недовольно цыкнул и закатил глаза. -Конечно я тебя слушаю, но считаю, что отдать роль мадмуазель Даэ не так уж и плохо. -Что ты только что сказал? Отложив ткани в сторону, мужчина приблизился к столу, на котором лежал распечатанный конверт и взял его содержимое в руки. Вновь пробежав глазами текст, написанный красными чернилами, он обратился к товарищу. -Посуди сам, представление будет поставлено через две недели, наши полномочия будут прекращены через одну, выгодно ли нам сейчас вмешиваться в Его дела? -Полиньи специально интонационно выделил фразу «его дела». Совладелец оперы хотел ещё что-то сказать собеседнику, но тут вдруг раздался стук в дверь и двое мужчин переглянулись. -Ты кого-то ждёшь? — спросил один приятель у другого. -Нет, — возникла пауза, — ты как я понимаю тоже. Они оба переглянулись, сглотнули и одновременно выкрикнули: «Входите.» Ручка двери потянулась вниз, у обоих друзей от всепоглощающего страха скрутило желудок и, кажется, началась пульсирующая боль в висках. Каждый из них взмолился Господу Богу о том, чтобы незваный гость не оказался Им. К их изумлению на пороге кабинета не стоял мертвец, державший в страхе всю оперу, напротив, в дверях появилась миловидная девушка, которая с неким удивлением вглядывалась в лица управленцев. -Господа, Вы столь бледны, что напоминаете накрахмаленное полотно, — девушка вошла внутрь и окинула взглядом рабочий кабинет.-Что-то произошло? -Ах, Мария, мы было подумали, — Полиньи хотел было продолжить рассказ, но Дебьен шикнул на него. -Это всё пустое, мой дорогой друг, — он отодвинул стул для мадмуазель Шатобриан-Рене и жестом пригласил её сесть. Скрипачка с сомнением взглянула на них, но приглашение присесть приняла. -Лучше скажите нам, дорогая, как Вы добрались? -Очень хорошо, господа, — на молодом лице отразилась небольшая улыбка.-Море сегодня было относительно спокойным и поездка заняла не более пяти часов. Джентльмен понимающе кивнул и вдруг обратил внимание на багаж артистки, точнее на его отсутствие. -Ах, моя милая, но где же Ваши вещи? -Я оставила их у кучера, сказав ему подождать пока Вы отправите человека за ними. -Что же, -темноволосый мужчина почесал бороду, -я распоряжусь чтобы наш сторож господин Пьер доставил ваш багаж в комнату. -Буду очень Вам признательна. Обсудив ещё некоторые дела и заключив контракт, собеседники отправились на сцену, где уже какой день подряд проходила репетиция к «Фаусту». -Прошу минуточку внимания, — обратился к артистам месье Дебьен.-Неделю назад мы говорили о пополнение в наших музыкальных рядах, так вот разрешите представить Вам Марию Шатобриан-Рене. В зале раздался громкий шум аплодисментов и все пристально начали рассматривать гостью. Девушка приветливо улыбалась и знакомилась лично с каждым, кто к ней подходил. Из всей необъятной толпы ей очень понравились три балерины, имена которых она, к сожалению, пока не запомнила, и милая хористка- Кристина Даэ. С последней они договорились встретиться завтра после репетиции.***
Было около одиннадцати часов ночи, Мария долго не могла уснуть. Её голову занимали многие вещи, в частности, смерть дедушки, новая постановка в опере и слухи, которые она услышала в первый день своего пребывания здесь. Решив больше не мучать себя, девушка накинула на себя плотный пеньюар и отправилась вдыхать свежий осенний воздух. Опера представляла собой живой организм, который трудился на благо всех своих обитателей. Утром в ней репетировали, днём и вечером выступали, а ночью путешествовали по царству Морфея или искали нечто невообразимое. Наша героиня относилась к второму типу ночных постояльцев. По прошевствию стольких лет всё казалось невесомым и сказочным. Как будто ты не ходишь внутри каменного здания, а паришь над ним. В юности она с друзьями любила посидеть на крыше парижской оперы, так почему бы не тряхнуть стариной? С этими мыслями девушка направилась на верхние этажи. Поднимаясь всё выше, Мария прислушивалась к шорохам, которые казалось раздавались совсем рядом. Она была не из пугливых, поэтому списав все странные звуки на крыс, перебирающих своими крошечными лапками в стенах строения, двинулась дальше. Открыв дверь, ведшую на крышу оперы, Шатобриан-Рене осеклась. Наверху уже кто-то находился. И этот кто-то что-то тихо напевал себе под нос. Сначала скрипачка было хотела просто уйти, но, подумав несколько минут, закрыла за собой дверь и направилась к темному силуэту. Подойдя ближе, девушка увидела знакомую рыжую макушку и произнесла:"Годы идут, а ты до сих пор не запомнил припев этой детской песни». Молодой человек обернулся, широко улыбаясь и обнял старую подругу. Они стояли так около получаса, не замечая ничего вокруг. Годы миновали, но их воспоминания, их слова о вечной дружбе всё это было свежо в памяти. Посчитав, что стоять это, конечно, не плохо, но лучше всё же присесть, Мария увлекла за собой Кристофера на выступ, напоминающий небольшую скамейку. -Я не смог тебя сегодня встретить, уезжал с визитом к матери в Марсель, — пытался оправдать своё отсутствие молодой человек. Девушка лишь кивнула, говоря, мол, понимаю. Наслаждаясь запахом осенней листвы, она вдруг вспомнила про слухи, которые ходили в опере. -Кристоф, — позвала Мари. -М? -Расскажи про Призрака Оперы. Молодые люди переглянулись друг с другом. Девушка с интересом смотрела на собеседника и нетерпеливо заерзала на каменном покрытие. -Ты ведь не отстанешь? — со вздохом произнёс он. Мария отрицательно замотала головой, девушка вкушала интересный рассказ, как вкушает запах буйабес истинный гурман. -Всё началось три года назад, хотя мне кажется, что он обитал здесь ещё с самого основания Оперы Гарнье, — юноша сделал паузу, но потом продолжил.-От него начали поступать недвусмысленные письма, в которых он прописывал все свои требования и, соответственно, последствия, если их не исполнят. Сначала всё это казалось фарсом, но, когда первые требования были проигнорированы, тут же настала расплата. Зайдя утром в зал мы с удивлением обнаружили, что все шторы валялись на сцене, а в оркестровой яме как будто прошёл слон. С тех пор мсье Полиньи и Дебьен беспрекословно выполняют его требования, а весь персонал старается держаться подальше от нижних этажей оперы. Мадмуазель внимательно слушала рассказ, но по его окончании не была испугана, напротив, она была крайне воодушевлена. -Ты веришь в Его существование, мой дорогой? — с любопытством спросила Мария. -Конечно! -воскликнул пристыженно Леру.-Поэтому пообещай мне, что ты никогда не посетишь его обитель. -Это крайне интересное дело, — огорченно заметила музыкант, — но раз ты настаиваешь, то я послушаюсь тебя. Друзья ещё несколько часов о чём-то живо разговаривали, но ни один из них не увидел следившую за ними тень вечного обитателя парижской оперы.