Ты — путеводная звезда не моего пути. Дорога в рай, но не мне по ней идти… ©
🤲🏻
Хёнджин решил взять перерыв. Целую неделю не общаться с Феликсом, не встречаться с Ыну, чтобы попытаться расставить в своей голове всё по полочкам. В агентстве с головой ушёл в работу, разбирая экспертизы, а ещё Гону сообщил о том, что приезжали клиенты по той самой картине. Интересовались сдвигами в деле, и босс пообещал им скорое разрешение. — Как там с этим Ли Феликсом дела обстоят? — спрашивает в четверг Гону. — Собирается возвращать краденое? — После пятой встречи, — отвечает Хван, — осталась только одна. — Сроки, Хёнджин. Обозначь сроки. — Да скоро, — буркает эксперт. — Дайте мне ещё совсем немного времени. Босс хмыкает, смотрит на работника с подозрением, ведь тот определённо что-то скрывает — это видно невооружённым глазом. — Хёнджин, если тебя беспокоит что-то — ты всегда можешь поделиться со мной тем, что на душе, — напоминает Гону. — Мне помогло в прошлый раз выговориться тебе. — Правда? — подняв глаза на мужчину. — Правда. У нас всё хорошо с Аран, потому что я успокоился и принял в себе эти чувства. Не хочу спешить, но, думаю, в начале нового года мы съедемся. Если, конечно, она не будет против. — О, она будет только за! — улыбается Хёнджин, вспоминая все переживания подруги по поводу босса. — Я уверен. Они перебрасываются ещё несколькими фразами, а потом расходятся. За четвергом наступает очередная пятница, и Хван понимает, что не может больше сидеть в засаде. Он должен всё решить для себя окончательно. У него было достаточно времени, чтобы подумать, а потому после работы он набирает Ыну. Предлагает встретиться и прогуляться, если тот не занят. — Свободен, Хёнджин, я свободен. Где встречаемся? — Подъезжай к «Небесному саду», я буду ждать тебя там. Попрощавшись с коллегами на выходе, Хван едет к назначенному месту встречи. Огромный пешеходный мост над железной дорогой, что носит гордое название «Небесный сад». С эстакады открывается вид на город, освещённый вечерними огнями вывесок, витрин и фонарей. В необычном парке зелено — здесь множество деревьев и кустарников, пруд с лотосами, даже кафе, библиотека и цветочный магазин. Хёнджин, дожидаясь Ыну, решает заглянуть туда, чтобы купить небольшой букет. В их паре чаще всего Ыну дарит цветы, но сегодня у Хвана возникает желание сделать всё наоборот. Он останавливает свой выбор на ярких рыжих герберах, несущих в себе тепло и воспоминания об ушедшем лете. О лете, где всё ещё было по-другому… — Джини? — Ыну подходит со спины, мягко обнимает, не привлекая внимания. — Оу… Букет? — Для тебя. — Хван протягивает цветы своему парню, внимательно наблюдая за его реакцией, а ещё стараясь прислушаться к собственным ощущениям. Несмотря на то, что он долго раздумывал над сложившейся ситуацией — он так и не пришёл к чему-то конкретному, и рассчитывает получить ответы на все свои внутренние вопросы именно сегодня. — Красивые, — улыбается Ыну и принимает букет. — Спасибо. Они молча проходят несколько метров, думая о своём. Ыну понимает, что скучал, очень скучал всю неделю, а Хёнджин… Тоже, если честно. Вот только скучал он не по одному Ыну. — Как твои дела, Джини? Как работа? Что интересного произошло за эти дни? — На работе практически без новостей, — отвечает Хван. — Сделал несколько экспертиз, отдал результаты заказчикам. Босс в добром расположении духа, даже премию мне начислил. — Это хорошие новости. — А у тебя? — переведя взгляд на Ыну. — Чем ты занимался всю эту неделю? — Если честно, отдохнуть не удалось. Помимо работы на севере, всегда куча бумажной волокиты в главном офисе, потому я проторчал там четыре дня из пяти, — рассказывает тот. — А ещё… У нас случилось кое-что. — Что? — Хёнджин даже останавливается. Ыну выглядит одновременно опечаленным и встревоженным, а Хван чувствует свою вину за то, что ни разу за все дни даже не поинтересовался его делами… — Что-то плохое? — Да, Джини, — вздыхая. — С бригадой, что отправилась на вахту на два месяца, произошёл несчастный случай. — Боже… И что теперь? — Хван прикрывает рот ладонью. Он, если честно, никогда не видел Ыну настолько озадаченным. — Боюсь, мне придётся уехать, — отвечает тот, пряча взгляд. — Не сейчас, через несколько дней… Никто не погиб, к счастью, но несколько человек в тяжёлом состоянии, а потому нужны руки. Нужен кто-то, кто сможет руководить рабочим процессом, а это — только я и мой заместитель. Но заместитель, увы, тоже в больнице. — Какой ужас… Надеюсь, они пойдут на поправку и не будет никаких осложнений… — Я тоже на это надеюсь, Джини. — Ыну останавливается, останавливает и своего парня за запястье, притягивает к себе поближе. — Я так скучал всё это время, пока был на работе… Потом приехал, думал, что мы будем всегда вместе, рядом… Не получилось. И Хёнджина снова охватывает стыд. Во-первых, он действительно мог бы проводить больше времени с Ыну, а во-вторых — есть нечто, что он от него скрывает. Нечто, чем он обязан с ним поделиться. — Мне очень жаль, правда, — продолжает тот, взяв Хвана за руки. — А теперь мне придётся уехать. Надолго, Джини… Самый минимум — три месяца. Но я уверен, что этим не ограничится. Возможно, полгода… — Пол… Полгода? — У Хёнджина всё внутри падает вниз со скоростью света. Обрывается, катится ко всем чертям… Как же ему разобраться со всем, когда его парень уезжает на такой долгий срок? И Ыну рассказывает о необходимости присутствия на работе. Рассказывает о том, что точно никогда не оставит это дело, что вахты будут и дальше, они будут всегда, а потому он так сильно хотел съехаться, чтобы проводить время вместе, но… — Знаешь, я ведь не в праве так тебя мучить, — заканчивает свой монолог Ыну, когда они, сделав круг по мосту, уже возвращаются обратно. — Я понимаю, что это тяжело… Не видеться столько месяцев — безумие! Мне самому не по себе, Джини… А потому… — Он вздыхает. — В общем, выбор за тобой, а я приму любое твоё решение. Больно. Хёнджину очень больно слышать такое. Он сам себя ненавидит в эту минуту, потому что не был рядом с Ыну все эти дни, пока мог… Потому что думал совершенно о другом человеке. Потому что к тому человеку хочется нестерпимо, но Ыну… Он замечательный, добрый, порядочный, заботливый, понимающий… Но любовь ли это? Настоящие ли чувства? Раньше Хван не сомневался в таком: думал, что раз у них всё хорошо и спокойно — это та самая любовь, а теперь… Он отчётливо понимает, что душа требует совсем другого. И снова эта злость и негодование на себя самого… — Я люблю тебя, малыш, но не могу тебя держать. — Они уже стоят у своих машин, когда Ыну говорит эти слова. — Не говори мне ничего. Не отвечай. Подумай, ладно? Напиши мне потом, когда всё решишь… — Я тоже тебя люблю. — Хёнджин не лукавит. Ни капельки. Но любовь эта иная… Не та самая, не с тем самым. Ыну — очень близкий, дорогой, родной, но нет у Хвана чувства абсолютного счастья. Нет, да и не было, видимо… Они прощаются, крепко обнявшись. Расходятся по машинам. Ыну уезжает первым, а Хёнджин ещё некоторое время сидит, упершись взглядом в лобовое стекло. Слишком много мыслей в голове, слишком сложно всё стало за какой-то месяц… И это не может продолжаться… Ыну прав. Необходимо принять решение.🤲🏻
— Рад, что ты мне позвонил. — Гону присаживается на барный стул напротив Хвана, что уже заказал себе порцию коньяка — сегодня захотелось выпить чего покрепче. — Я правильно понимаю, что настал твой черёд выговориться? — Всё так. Не сомкнув глаз прошлой ночью, после встречи с Ыну, Хёнджин маялся весь день субботы. Ходил из угла в угол, два раза случайно наступил на Мандарина, ничего не ел, но выпил половину бутылки вина, которую нашёл на дверце в холодильнике. А вечером набрал Гону и пригласил его в бар. У Хёнджина есть приятели, есть те, с кем можно провести вечер за выпивкой, но сегодня очень хочется выговориться — пришёл и его черёд. А босс — самый идеальный вариант. И Хёнджина прорывает. Он рассказывает Гону всё. Буквально всё, что творится на душе… Про знакомство с Феликсом, про его эти условия со свиданиями, про их сближение… Про свои чувства, которые сводят с ума и не дают ни спать, ни есть. Про переживания по поводу Ыну, про его срочный выезд по работе, про вчерашний разговор. Босс слушает внимательно, не перебивает, лишь кивает время от времени. А Хван говорит и говорит… О веснушках, о руках, об аромате парфюма… О первом свидании у него дома, о Ботаническом саде, о заводе по производству варенья, о концерте любимой группы… О снах, ночных разговорах, о взглядах, о руках, случайно столкнувшихся на концерте. О сердце, которое бьётся бешено — стоит только вспомнить этого картинного вора… О поганой ненависти к себе из-за ситуации с Ыну… Хёнджин рассказывает всё, даже больше, чем всё. Не утаивает, ничего не скрывает, а Гону… У него уже есть ответы на все внутренние вопросы парня. — Знаешь, я далеко не психолог и не эксперт в любовных делах, — отвечает в итоге Гону, открывая вторую бутылку алкоголя. — Но, судя по твоим рассказам, всё очевидно. Не вини себя слишком сильно, Хёнджин. Судьба — она такая штука… Непредсказуемая. Единственное, в чём вы с Феликсом перешли границы дозволенного — концерт. Держаться за руки — было лишним. Но все мы живые люди, понимаешь? Все мы совершаем ошибки, на них же учимся… Нет идеальных людей. — Я должен рассказать обо всём Ыну. — Тут ты совершенно прав. Тебе станет легче, если ты не будешь больше держать всё в тайне от него, ведь Ыну всё-таки близкий для тебя человек, — поддерживает босс. — Ему будет больно. Кому-то из вас точно было бы больно… И знаешь, что я хочу тебе сказать? Ты не можешь жертвовать собственным счастьем ради счастья другого человека. — Он делает паузу, отпивает из бокала, закусывает. — Жизнь одна, Хёнджин. И ты должен провести её в гармонии с собой, а ещё рядом с тем человеком, к которому тянется душа… Оставаясь с Ыну, ты пожертвуешь собственными чувствами. Ты знаешь такое понятие, как здоровый эгоизм? — Знаю, — вздыхает Хван, — не зря ведь учусь на психолога. — Вот. Каждому человеку необходимо осознать, что здоровый эгоизм — замечательная вещь! Что нельзя жить в угоду кому-то, нельзя бояться потерять кого-то, пуская на самотёк собственную жизнь. Но нужно быть честным, Хёнджин. Вам действительно стоит поговорить с Ыну… Даже, если ему будет тяжело, а ему будет тяжело, — он уедет скоро. Работа порой спасает. — Мне так жаль, что всё так складывается… — Хван роняет голову на собственные руки. — У меня душа и сердце кровью обливаются. Никогда я не думал, что окажусь в такой ситуации… — Никто от этого не застрахован, парень. — Гону хлопает его по плечу. — А по поводу Феликса… Мне всё очевидно. Не знаю, что у вас из всего этого выйдет, но то, что вы оба тянетесь друг к другу — факт. Знаешь, что я думаю? Сложно встретить в этом мире истинную любовь, и неизвестно ещё — она ли будет между вами, но… Беречь её надо, любовь свою, коли нашёл. А потеряв, другую такую не встретишь. — Наверное, так и есть… — Хван участливо кивает. — Знаете, он будто с другой планеты… С моей родины будто… Боже, я несу бред. — Нет, вовсе не бред, — успокаивает его Гону. — Мы, путешествуя по реке жизни, встречаем разных людей. С кем-то из них параллельно плывём на соседних лодках, но так и не пересекаемся. Это как параллели на ладонях, Хёнджин. Посмотри сам. Ты ведь специалист по отпечаткам. Есть те, что рядом, совсем рядом, но им не судьба, понимаешь? Они никогда не смогут пересечься. Есть те, что встречаясь в каком-то месте, пересекаются, но расходятся в разные стороны. Возможно, они проходят часть пути вместе, но это быстро заканчивается. А ещё есть линии, что сталкиваясь, превращаются в единое целое. Вот они — самые важные, именно они, эти пересечения, уготовлены нам по судьбе. Хёнджину от этой теории Гону хочется кричать. Она так прекрасна! Она показывает наглядно всё, буквально… И он, сидя в баре сильно выпившим, рассматривает сейчас свои ладони, вспоминая и руки Феликса. Аккуратные, нежные… Так может, они и есть те самые параллели друг друга, что пересекаясь, превращаются в единое целое?.. Они сидят в баре ещё добрый час. Разговаривают о разном, но в основном о Ыну и предстоящих объяснениях с ним. Хван решительно настроен всё рассказать, потому что тот абсолютно точно имеет право знать правду. Потому что он играет в его жизни важную роль. Потому что Хёнджин не может сказать, что разлюбил его… Просто понял, что эта любовь — другая. Босс, расплатившись за двоих, вызывает такси, помогает Хвану добраться до машины, а ещё берёт с него обещание набрать, когда доедет домой. И Хёнджин доезжает, набирает, отчитывается, потому что не хочет заставлять босса переживать. А потом пишет сообщение Ыну, после чего ложится спать, даже не приняв душ, — на него уже не остаётся сил. «Если у тебя найдётся время — приезжай ко мне завтра в обед. Нам многое нужно обсудить, Ыну».🤲🏻
— Не молчи, Хёнджин. — Ыну сидит напротив хозяина квартиры за кухонным столом. На подоконнике восседает Мандарин. — Прошу, не молчи. Хван перебирает в руках салфетку, смотрит на неё стеклянным взглядом, но понимает, что как бы ни было тяжело — пришло время во всём разобраться. — Я догадываюсь обо всём, что ты мне скажешь… — Не обо всём, — буркает под нос Хёнджин. — Далеко не обо всём, Ыну. — Так поведай. Я готов выслушать и принять любое твоё решение, потому что уважаю тебя. — Мне вот интересно, а ты умеешь злиться? — Хван поднимает на него глаза. — Или ты робот? — Почему же? Умею. Но ты не даёшь мне повода… — отвечает тот, наливая себе в стакан сок из графина. — Не даю? — нервно усмехается Хёнджин. — Что, если я скажу тебе, что я влюбился в другого человека? Стакан летит на пол. Тёмно-вишнёвая жидкость растекается среди осколков, а Ыну… Он сжимает кулаки, играет желваками, смотрит на своего парня в упор. У него сейчас такой взрыв в голове… Такое смешение эмоций и чувств, что не поддаётся описанию… Влюбился? В другого? — Что это значит, Хван? — Он впервые называет его по фамилии, но в ответ лишь тишина. — Я тебя ещё раз спрашиваю. Что это значит, Хван Хёнджин? — Ты всё слышал. — Хозяин квартиры поднимается с места, не зная, куда себя деть — такие разговоры ведь не каждый день случаются, а у кого-то и ни разу за всю жизнь. Он подметает осколки, приносит швабру из ванной, протирает пол, пока Ыну разглядывает стол. — Сядь, будь так добр. И Хёнджин возвращается на своё место. — Прости меня, Ыну… Прости. — Хван понимал, что это будет тяжело. Он растирает виски — голова болит нещадно, и продолжает: — Я многое тебе должен рассказать, но, забегая вперёд, хочу отметить: я не изменял тебе. И не стал бы никогда, клянусь. — Хоть что-то… — выдыхает тот, потом поднимается с места, шарит по кухонным шкафчикам в поисках спиртного. Находит бутылку вермута. Садится обратно за стол, наливает в стакан, не найдя бокал, и выпивает залпом. — Рассказывай, Хёнджин. Рассказывай мне всё, чего я не знаю. Разговор получается долгим. До самой ночи… Сначала Хёнджин рассказывает обо всём, что произошло с ним за последний месяц. О клиентах, картине, найденном воре… Ыну ушам своим поверить не может. — Влюбился в воришку картин??? — чуть охмелев, спрашивает он. — Не суть вообще… — отвечает Хёнджин, а потом идёт открывать дверь — курьер привёз ещё алкоголь, такой необходимый сегодня обоим. Он продолжает свой рассказ о снах, о их встречах, которые до последнего не хотел принимать за свидания. Делится всем, чем поделился вчера с Гону. Рассказывает даже о Роне — подруге Феликса, и о том, как Ли выбирался целый месяц через её окно, чтобы выйти на улицу, потому что возле дома дежурила охрана из детективного агентства. — Как же мы далеки друг от друга… — В какой-то момент к Ыну приходит осознание. — Что вообще нас связывает? Связывало… Я не знаю о твоей жизни ничего, чёрт бы тебя побрал, Хван! — И лупит кулаком по столу, наконец выпуская эмоции. — Вообще ничего! Чем ты живёшь, чем дышишь… Что у тебя происходит на работе, что случается с твоими друзьями… — К слову о друзьях. Аран, моя подруга с работы, сошлась с моим боссом, представляешь? Он отличный мужик. Вот такой! — Показывает большой палец. — А Феликс… — Феликс… Я не знаю, Хван, не знаю… Мне так больно… Вы целовались?.. — Нет! — выпаливает эксперт. — Конечно, нет! Но… Ох, блять… — Хёнджин плескает себе ещё алкоголь в стакан, а потом рассказывает о случае на концерте. Раз уж решил быть честным — будь честным до конца, не утаивая. Ыну закусывает до боли губу, жмурится, потом встряхивает головой. У него внутри чёрт знает что происходит… Он снова стучит кулаком по столу, потом встаёт, чтобы открыть окно и подышать воздухом. — Я люблю тебя, Джини… — говорит через плечо. — Люблю, но не держу… Это очень красивая история. Та, что ты мне поведал. Очень красивая… — Поворачивается. — Но не о нас. Не о нас с тобой, Джини… Возвращается за стол, выпивает ещё порцию. — Ты — настоящее чудо, случившееся в моей жизни, но… Мы — не судьба, Джини. — Ты так быстро это понял? — Я вижу твои горящие глаза. — Смотрит с такой болью невозможной, но и с пониманием… Хван не представляет, как можно совмещать в себе это. — Ты никогда не смотрел на меня так. А ты ведь даже не смотришь на него, лишь рассказываешь… — Прости меня… — Хёнджин берёт Ыну за руку. За окном уже совсем темно, во дворе срабатывает сигнализация чьей-то машины, и этот звук будто отрезвляет, приводит в чувство. — Я не хотел, чтобы всё у нас вышло так. — Ты ни в чём не виноват, — качает головой Ыну, оглаживая пальцы уже бывшего, получается, парня. — Банальная фраза, но сердцу не прикажешь. Простые истины… Очередная бутылка оказывается пустой. Очередной круг проходят часы на стене. А они говорят и говорят, будто стараются наверстать упущенное за всё это время… Давно перевалило за полночь, парни успевают напиться, протрезветь, снова напиться, даже поплакать, обнявшись. Хёнджин окончательно понимает, что Ыну — очень мягкий человек. Что даже в такой момент он его не бросил, не уехал, а остался, чтобы выслушать до конца всю исповедь, несмотря на собственное состояние. — Знаешь, Ыну… Тебе пора кое-чему научиться, — бормочет Хван, когда они лежат на полу в гостиной, потому что обоим после алкоголя стало дико жарко, и они не нашли выхода лучше. — Да? — Ыну смотрит на него, но не может поймать фокус — всё расплывается. — Чему? — Здоровому эгоизму, Ыну. Здоровому эгоизму. А потом он уезжает. Не остаётся, чтобы выспаться… Вызывает такси, обнимает на прощание, говорит, что злится на Хёнджина, но всё равно желает ему только самого лучшего. С ним не могло быть иначе. А Хван, засыпая под утро, набирает на телефоне текст, от которого, если честно, дрожат руки. Смотрит на сообщение несколько минут, а потом, выдохнув, отправляет. «Как насчёт пятого свидания, Ли Феликс?»