Переступая заветы

«Чрево» никак не отпускало своих гостей. Прошло уже больше недели с момента странного, почти ничего не решившего собрания, на котором Моно сам для себя решил, что больше на такие уловки он не поведётся. Время в пустую, мог бы, кстати, потратить его куда лучше. Конечно, были в нём и свои плюсы. Ну он, например, узнал, что в городе творится хуетень. Полезная информация, сам бы и не увидел, спасибо. Ну, а что про краткое пособие по географии, так вот это и правда было надо, жить бы не смог, глазёнки бы отмерли, глянь Моно в карту. Но ладно, это ещё ничего… …что нельзя было сказать про то, что торчат на месте они уже куда больше месяца. Моно ни капли не умел ориентироваться во времени, а потому прикидывал лишь примерно, ставя себе небольшие маячки в длительные промежутки по типу месяцев. Дни он не считал. Не хотел да и надобности в этом не видел. Сейчас они втроём: сам Моно, его маленькая Миртл, которую он опасался оставлять одну и прибившийся за все время своеобразного «отдыха» Морник — сидели за прочным, массивным, но очень аккуратно сделанным столом на одной из обеденных террас «Чрева» и увлечённо поедали здешние коронные блюда — все как на подбор из мяса. Другие мэры предпочли уединённое общество на других таких же балкончиках, с которых был только один вид — на огромный общий зал для «Гостей», в котором те неделями ранее шумели, громко набивая брюхо. Сейчас их уже не было. Странно. Моно взглянул на лежащий перед ним на блюде нарезанный кусок запечённого мяса. «Человечина.» — Как думаешь, Третий, что не так с этим мясом? — спросил Моно у сидящего рядом мэра, увлечённо жевавшего предоставленное им блюдо. Третий замялся, явно не понимая к чему этот вопрос был задан. Он непонимающе взглянул на затихшего в ожидании Моно, повертел в руках вилку и направил её в сторону тарелки. — Э-э-э… ниче? Что такое, Пятый? — он подцепил на вилку кусочек и поднёс к носу, обнюхивая. — Вроде нормальное, совершенно обычное мясо… — Да нет… — Моно, сглотнув невольно набежавшую слюну, положил в рот ещё немного. Верно, это точно человечина. Немного грубоватая — точно взрослого человека. У детей оно иное, нежное и очень мягкое, словно у молочного телёнка. Он растёр мелкую кашицу по нёбу языком. Свежее. — Слушай, — тянуть с этим не хотелось — больно уж сильно было любопытство. — Это ведь те Гости, которых мы видели с самого момента прибытия на борт и которые пару дней назад внезапно исчезли в количестве нескольких сотен? Ну конечно это были они. Моно отчётливо помнил как залы «Чрева» полнились огромными, заплывшими жиром тушами, под которыми проламывались даже самые крепкие из скамей. Они поглощали всё, что попадало им под руку, будь то колбаса, перевязанные в сеточку окорочка, сосиски или даже мелкое живое существо, нечаянно попавшее на стол. Моно нахмурился. Какими бы не были противоречивыми его чувства к «уродцам», их всё же было даже немного жаль. Странное это чувство, жалость. Он на самом деле и сам не понимал, почему же «уродцы», несмотря на свой преимерзейший вид так привлекали его внимание. Что-то внутри сжималось. С ними точно не всё в порядке… только что? Миртл их любила. Почему? Моно покосился на сидящую рядом девочку. Она с удовольствием пихала в рот сочную большую сосиску — и как она вообще у неё помещалась? Сосиска тоже из человечины. Он в этом уверен. — Ага, — легко бросил в ответ Морник. — И это нам, кстати, ещё повезло. — он заговорчески наклонился к уху Моно — для этого ему пришлось перевеситься через стол, едва не цепляя блюдо с огромными кусками перевязанной человечины. — Мы-то свежее всё едим, считай, только из-под ножа вышло, а вот сами Гости давнишнее жрут всегда, чуть ли не годовалое. И не думаю, что здешние хоть немного заботятся о сохранности этого же самого мяса. Прикинь, насколько этим плевать что жрать, если даже тухлятину они с озверением в рот запихивали? Еба-а-ать… А представляешь, если им говна подсунуть? Моно хохотнул. — Знаешь, а мне раньше тоже приходилось есть полежавшую человечину. Я просто маленький совсем был, свежак убивать сил не хватало. — он потянул на тарелку новый кусок на замену уже съеденному. Разрезал тугую плоть острым ножом и на время отложил приборы в сторону, уделяя внимание вновь Морнику. — Голод-то жал. Вот и приходилось довольствоваться тем, что имел. Ну, трупы есть то-есть. Гыгыкавший рядом Третий затих, ошарашенно уставившись на своего соседа. — Я..... — он замялся, подбирая слова. Закусил губу, щёлкнул языком и потёр затылок кулаком, испытывая неловкость от зашедшей в разговоре темы. — Я не знал… Но почему? — Я же сказал — мелкий был больно, самому охотится не получалось. Так что трупы в лесу — это вообще лучшее, что со мной тогда могло случится. — И ты, типо, так легко это вспоминаешь? В этот момент справа раздался кашель — Миртл всё же подавилась сосиской. Моно этого ожидал, приготовившись к данному повороту событий заранее. Он с излишним скептицизмом повернул к ней голову, протянул руки. Приподнял и повернул Миртл вниз лицом, хлопая бедную девочку по маленькой спине. Из горла вылетел небольшой кусочек сосиски, который был видимо ей втянут во время дыхания из-за чрезмерно быстрого поглощения еды. Моно усадил её на место, безразлично пожал плечами. — Возможно, раньше тяжело бы было. А сейчас привык. Мысль прижилась. Моно молча уставился на тарелку. Картинки сами всплывали перед глазами, принимали формы утаённых воспоминаний далёкого прошлого, которые не смогли смыть ни прошедшие долгие годы, ни собственное желание. Моно захлёбывался слезами. Живот крутило и рвало изнутри, напоминая ему о том, что это продолжаться больше не может. Последний раз он ел почти две недели назад. Перед глазами всё плыло, размыто показывая Моно покрытую запёкшейся кровью конечность трупа, сиротливо лежащего посреди поляны. Честно говоря, еды в лесу было немного и попадалась она редко. Да и как можно было насытиться одними лишь ягодами (грибов там давно уже не водилось)? По ушам бил нарастающий гул колышащихся на ветру макушек деревьев. Он закрыл уши руками, сжимаясь в маленький комок у самого мёртвого тела и судорожно всхлипнул. Боль становилась сильнее, а частые бурлящие схватки лишь её усугубляли. Моно поднял голову, еле видя уставился на тело. Он с трудом оторвал от живота правую руку, протягивая её к трупу, и ухватился за него, подтаскивая себя ближе. Он понимал, что это неправильно. Что есть и другой выход, гуманный и по его мнению верный. Но на это, к сожалению, не было времени и сил — он и так с этим слишком долго тянул. Моно честно пытался избежать этого. Около полутора недель назад, когда он ещё не бился от голода в судорогах, он гонялся за воронами по земле, пытаясь ухватить, пока те не взлетали. Эти попытки успехом не оканчивались никогда — что может сделать семилетний мальчик с живым созданием, которое чуть ли не превосходило его в размерах? Ничего. А вот с мёртвыми таких проблем не было. С трудом Моно поднёс ко рту трупье предплечье — свои руки тряслись, а леденелые пальцы еле сгибались и держали окоченелую конечность. Укус был сложным. Трудным для понимания. Моно заскулил, сильнее стискивая челюсти — был бы рот свободным, он бы орал. Понимая, что если он помедлит ещё хоть миг его точно вырвет, Моно через слёзы стал рвать куски плоти только выросшими новыми зубами. Пелена застилала глаза, железный вкус сырого тухловатого мяса смешивался во рту со слезами, создавая воистину ужасающую смесь для восприятия. К своему ужасу Моно понял — ему оно нравится. Тело требовало больше, тогда как внутри всё переворачивалось от осознания того, что он творит. Он мог найти дохлую птицу. Крысу. Всё что угодно, кроме чел-... Он подавил рвотный позыв. Кроме че-... Человечины. Охваченный долгим голодом живот хотел ещё — и сейчас было совершенно плевать, что есть. Сознание тихо затуплялось, оставляя место чистым инстинктам — этому Моно был несказанно рад, потому что терпеть эти мучения хоть ещё минутой дольше он бы не смог. Привыкшая к дискомфорту челюсть больше не болела от укусов. Он проглотил очередной почти неразжёванеый кусок. Этот вкус… странно… — Пятый..... Такой знакомый вкус… словно… словно и сейчас… — Пятый?..... — Да? Моно легко поднял голову, уставился на Третьего. Тот непонимающе смотрел на коллегу, зависшего на месте на добрые несколько минут и упрямо смотревшего на содержимое своей тарелки. Он вдруг понял, что наелся. Моно размеренно поднялся, попрощался с охуевшим от жизни Третьим и схватил за шиворот, поднимая, Миртл. Девочка недовольно заурчала, когда оказалась у него на руках и Моно пришлось взять со стола ещё одну сосиску, чтобы та осталась довольной. Правда, это не помешало ей рвануться вперёд, до усрачки пугая Морника и упасть прямо лицом в миску с остальными колбасками, пачкая новое платье и надкусывая каждую. В каюту они с Миртл шли с огромной посудиной этих самых злостных колбасок. Измазанная в жире и соусе девочка в одной руке крепко держала сосиску, а другую счастливо облизывала от солоноватого привкуса жареного мяса. Моно с нечитаемым выражением лица плыл по длинным коридорам — он чувствовал, как на костюме расплываются такие же противные, въедчивые жирные пятна. «Было бы неплохо отнести его в химчистку.» — подумал он, на ходу вспоминая есть ли в их Бледном вообще такое заведение. Поняв, что в своих суждениях и надеждах на развитости города он ошибся, Моно недовольно сжал губы. — «Надо будет позаботиться об её открытии.» В каюту он вошёл быстро и, сжав ткань платья девочки, рванул в ванную комнату, где опустил Миртл на пол и навалился всем весом на дверь, запирая её с помощью небольшой доли магии — до замка она могла дотянуться с поражающей лёгкостью, а потому так просто закрыть дверь никогда не получалось. Моно стянул с взвизгнувшей Миртл перепачканное платье и швырнул его в сторону, после чего засунул её ворчащую в ванну, включая воду. Он подставил руку под бегущую струю чтобы отрегулировать нужную температуру. — Вот так нормально? — спросил он у Миртл, недовольно надувшейся у другого конца ванной. — Да… Тщательно «простирнув» девочку он завернул её в плотное вафельное полотенце, присутствующее в каждой каюте «Чрева» и отпустил бегать в комнату. Вздохнув, Моно снял с себя загрязнённый пиджак и убрал его вместе с поднятым с пола платьем в мусорную корзину. До города они ещё неизвестно когда доберутся, пятна наверняка успеют впитаться до победного конца и навсегда останутся вместе с ними. Он лениво выплелся в комнату следом за Миртл. Белая рубашка на нём изрядно помялась. На сгибах рук, пояснице и заправленной в брюки области виднелись множественные мелкие складки. Что-либо делать с ней Моно был не намерен: единственное, что ему сейчас хотелось — это залечь до самого утра в крепкий сон с Миртл в обнимку. Он со вздохом плюхнулся на постель и прикрыл глаза. Судя по пыхтению рядом следом за ним пыталась забраться Миртл, для которой местные кровати — да и в принципе кровати всего этого мира — были слишком высокими. Моно протянул руку туда, где предположительно находилась девочка, схватил её за шкирку и подтащил вверх, поближе к себе. Стоило только им вдвоём улечься как полагается, в дверь постучались. Слева послышался гулкий шлепок и топот маленьких ног по направлению к выходу из каюты — Око, помилуй! Какая всё же Миртл неугомонная! Хотя-я-я… Моно лениво повернулся на бок, чуть приоткрывая глаз. — Что там, Миртл? Девочка в углу разрывала бумажный конверт, пытаясь подобраться к записке внутри. Достав, она повернула её в руках, принюхалась. На обратной стороне на неё пялился большой чёрный глаз, который, стоило повернуть бумажку из стороны в сторону, совершенно не сводил с Миртл своего странного, надоедливого взгляда. — Моно, это тебе! — воскликнула она. — Здесь написано, чтобы ты завтра с первыми лучами солнца явился в покои Хозяйки… — Миртл недоуменно замолчала и повернулась к Моно. — А как мы под водой солнце увидим? — он незнающе пожал плечами, а после кивнул головой, побуждая девочку читать дальше. — Вход через хозяйский лифт который ещё рядом с главным залом находится. Просьба не брать с собой… — Миртл поднесла листок поближе к носу, лучше вчитываясь в последнее предложение. — Не брать с собой детей. Эт меня, что-ли? Моно кивнул. Девочка недовольно запыхтела, откинула злополучный листок куда-то в край комнаты и стала вновь забираться на кровать. На этот раз он не стал её подсаживать — она вполне хорошо залезла и сама.

***

«С первыми лучами солнца», ага, как же! Проснулся Моно совсем не от этого. Ему неведанно откуда вывалившись, прямо на лицо шлёпнулся «уродец», тут же резво сиганувший в дальний угол комнаты, ближе к двери. Вырванный из сна, парень подскочил словно ошпаренный и рванул следом за «уродцем», уже успевшим выбраться наружу через ранее незамеченную Моно широкую щель в стене, по коридорам «Чрева». «Уродец» был неумолим в своём желании съебать как можно быстрее — при всей своей скорости Моно было за ним не угнаться даже в своих мечтах. Более того, он, словно насмехаясь над пятым мэром, через некие промежутки пути останавливался, поджидая, пока разъярённый Моно почти настигнет его, после чего снова трогался с места. Вместе они петляли по длинным, совершенно одинаковым коридорам, постепенно переменяющимся в своих оттенках и убранстве. Неожиданно маленький «уродец» нырнул в один из тёмных углов, проваливаясь под пол — и был таков. Моно на всей скорости столкнулся со стеной с такой силой, что покачнулись ближайшие, висящие на ней искуссные фонарики. Он зло зарычал и кинулся на колени, шаря руками по деревянным половицам в попытках отыскать предательскую расщелину, сожравшую надоедливое существо. — Блять, иди нахуй! — в злом отчаянии воскликнул Моно, ударом кулака проломив одну из половиц. Он поднялся с пола, стряхивая с брюк ненужные частицы грязи. Моно огляделся. «Уродец» завёл его в совершенно неизвестную ему ранее секцию корабля. Здесь все было… куда дороже, чем во всём остальном «Чреве». Откуда-то справа отчаянно несло ароматом отборных, занимательных благовоний. Он принюхался. Великолепный запах. Исходил он от тех самых настенных фонариков, освещавших небольшой аппендикс коридора тускловатым, тёплым свечением. Отследив взглядом каждый из них, Моно понял, что стоит напротив механических дверей лифта который, судя по указанному над ним порядку этажей, следовал исключительно на верхние этажи «Чрева». «Это же тот самый лифт из записки,» — неожиданно осенило Моно. Он подошёл ближе и только протянул руку к кнопке вызова, как двери, поскрипывая, разъехались перед ним. — «Ух, ебать!» Стоило только ему зайти внутрь, как дверцы тут же захлопнулись, а кабина покачнулась, начав свой путь наверх. Неосознанно Моно задержал дыхание — последний раз, когда он так катался на лифте был ещё 16 лет тому назад, когда они с Шестой пытались выбраться вместе из Бледного. Кстати о лифтах. Тут Моно и вспомнил, почему в последние дни до пленения у Ока он ими не пользовался — он попросту перемещался через выпуклые экраны телевизоров, так распространённых у него в городе. Наверное они, конечно, имеются и в других местностях, как, например, здесь на «Чреве». Прокрутив в голове расплывчатое воспоминание о его своеобразных похождениях через не материальную часть мира, Моно впервые задумался о их природе. Возможно, он каким-то образом умел управлять материей и расщеплять её на мельчайших её уровнях, недоступных для простого человеческого видения. Допустим этот вариант, но при нём всё ещё остаются вопросы, и самый главный из них — как? Дверцы, протяжно проскрипев, с сопровождающим треском механизмов, разбежались. Моно осторожно шагнул из узкого пространства лифта, оглядываясь. В тусклом тёплом освещении представший его виду жилой коридор казался куда темнее должного. Здесь было, пожалуй, слишком много фиолетового: ковры, лежащие узкими дорожками на полу от комнаты к комнате; шапки настенных светильников; обивка пухлого, стоящего под лестничным перелётом кресла и переплёты книг на стеллаже. Здесь стоял явно ощутимый запах всё тех же благовоний, чуть неприятно резавший Моно его чувствительный нюх. Он так и не смог разобрать, чем именно пахнет, но мнение о истинной его приятности очень быстро утекало. Он сморщился и подавил рвотный позыв. Запах давил на голову изнутри и Моно подумал о том, как хорошо бы было хоть ненадолго лишиться обоняния. Осознание накатило словно удар волной Передачи. Моно напряг мозги, пытаясь вспомнить, как и что должно работать в его магическом «я». Однажды — хотя даже и не однажды — он провернул подобную фишку с энергией, но то было иное — направлена она была на других, а сейчас Моно предстояло преодолеть совсем иной порог своих умений и применить на себе свою же магию. Запах становился с каждым мигом всё отчётливее, обступая со всех сторон и заставляя думать критически быстро. Моно крутил в голове одну единственную мысль: «Лишись нюха. Лишись нюха. Лишись нюха. Дьявол! Пусть запах вокруг меня исчезнет!» Из груди рванул тонкий стремительный поток тёмно-фиолетового оттенка, завихрился вокруг тела ошалевшего Моно и за несколько секунд вытянул запах за пределы своего поля. Через струи энергии Моно вполне себе мог видеть, но цвет немного смущал. Он попытался его вывести, но вышло из этого мало чего — поток лишь потускнел, оставляя Моно стоять как большого чумного светляка. Сверху послышались хлопки: — Браво, Моно, браво! — Шестая, перевесившись через перила, радостно стучала ладошками друг по другу. В один миг та оказалась сбоку от Моно, вероятно ожидая выбить из него испуг. Парень же лишь заинтересованно уставился на бывшую подругу — фокусы данного плана на него давно не работали. Жизнь научила. — Пф! Хорошо справился, слабачьё, ничего не скажешь. Кстати, — она пальцем ткнула в поток — тот мгновенно поменялся в раскраске, принимая некий цветовой нейтралитет. — Не беспокойся об этом, ты не всемогущий и точно не осо… — она запнулась на полуслове. — Научишься. — Хуйню девка несёт. Моно встрепенулся. Последний раз голос всплывал на собрании, когда так же хаял ситуацию в зале. Честно, это было странно — с одной стороны это твоё сознание, а с другой мысли не твои. «Опять ты?» — Не опять, а снова, долбан. Вот хуй дождёшься меня ещё раз если возмущаться подумаешь. Еблан мелкий… чё задумал. «Ладно, прости.» — Моно стушевался. Второе «я» было чем-то противным и если бы оно существовало в здешних суровых реалиях, Моно бы предпочёл с ним не встречаться. — Хуй с тобой. Ладно… Девка, говорю, ваще пиздит. Жопой чую, что ты не вот магический отщепенец, малой. «В смысле?» — не понял Моно. — Блять, — устало вздохнул голос. — Башкой своей подумай: ты вроде как одним лишь желанием растворяешь бабок в воздухе прямо, ради тебя отложили, блять, собрание высшего сословия и девка никак на «особенности» твоей и осеклась. Нет, а? Моно задумался. «Возможно. Я не знаю.» — А ты узнай, тупая ты башка! — словно предугадав его следующий вопрос, голос с раздражением фыркнул. — Да плевать у кого. У кого хочешь, у того спроси. Хоть, вон, у девки этой. — Что-то не так, Моно? Про Шестую, стоящую в этой же комнате, Моно совершенно забыл, разговориашись внутри с самим собой. Он отрицательно покачал головой, шагнул под вопросительный взгляд девушки на шаг назад: — Нет, всё хорошо. — он почесал затылок. — Это, — развел руками, показывая на вихрящийся вокруг него поток. — Всё, что ты от меня хотела? Шестая хихикнула. — Нет, конечно. — она схватила его за руку, утягивая его следом за собой на лестницу. — Нам ещё много о чём стоит поговорить.