Валентинка

      Клиа не имел обыкновения подслушивать — просто в силу своей природы обладал исключительным слухом. По крайней мере, после фатального повреждения на одно ухо слух по-прежнему оставался достаточно острым. А ещё Клиа всегда появлялся неожиданно и не так чтобы заставал Аобу врасплох, но частенько ухватывал хвостики его фраз, адресованных другим. Вот как сейчас.       — ...рассчитываю на тебя.       — И чего ты так привязался к этому андроиду? — с явным пренебрежением бросил Нойз. — Он же тормозит не по-детски.       Клиа понял, что речь пойдёт о нём, поэтому свесился с крыши тихой летучей мышкой и навострил уши. Подслушивать особой надобности не было. Нойз был из тех людей, что если уж кого-то презирают или считают бесполезным, то так и заявят ему это в лицо без промедления. Но в сознании юркнула шальная идея послушать, что ответит Аоба.       — Ну тут ты прав. Он неактуальный и совсем не тянет. Яркость и чувствительность отстойные, да и хватает его всего на несколько часов. Но в любом случае мне много и не нужно. Парой фраз переброситься — и на том спасибо.       Клиа чуть не свалился с крыши от такой наглой клеветы из уст любимого человека, но вовремя зацепился ручкой зонта за карниз. Ну, допустим, что в постели он не всегда был мустангом и подчас слишком нежничал, сдерживался, чтобы нечаянно не навредить, но готов был ласкать Аобу без устали и брать его снова и снова от заката до рассвета. Или говорить до хрипоты, до первых петухов, часами напролёт, а не просто парой фраз переброситься.       — Место ему на свалке с такими характеристиками. Оно тебе надо с ним возиться? Запаришься ремонтировать.       А вот и неправда! Клиа угодил "в реанимацию" лишь единожды. Уж такой зуботычины от Нойза он не ожидал, всегда считал его другом.       — Зато он симпатяга. С ним как-то привычно, что ли, удобно. Слишком долго мне служил.       Клиа был любителем покопаться в своём внутреннем мире, но исключительно душевном. Он предпочёл бы забыть о том, как устроено его тело внутри, какие имеет технические характеристики и что у него выполняет функцию сердца… но сейчас это что-то сжималось до мурашечного ужаса. Хозяин с ним только из-за его миловидного личика? Только из опостылевшей привычки… Хозяин подумывает бросить его, раз вывел Нойза на этот разговор.       — IOS круче. Попробуй с ним.       Клиа только сердито фыркнул — ай да Нойз-сан, ай да сводник бессовестный! Подсовывает Аобе какого-то мутного Айоса. Клиа перемахнул обратно на крышу и напоследок услышал насмешку Нойза:       — И нафига этому пузатому роботу сердце?       Тонкой берёзкой Клиа себя не считал — как-никак он мужчина, но до сих пор находил в себе всё довольно пропорциональным. Он застыл, словно ледяная скульптура в лунном свете, задрал рубашку, позволяя морозному ветерку облизывать свой плоский живот, и покосился вниз. Виднелись мыски белых сапог, пряжка ремня... Никакого брюшка не торчало.       "Что с вами, хозяин? Почему вы так изменились?"       Клиа вспомнил сказку, которую когда-то давно ему рассказывал дедушка. В ней мальчику в глаз попал осколок заколдованного зеркала, и он больше не видел любви и доброты.

***

      До самого рассвета Клиа бродил среди магазинчиков и кафешек с закрытыми ставнями и запертыми дверьми, среди необитаемых офисов-стекляшек, припорошённых снегом деревьев с тонкими стволами и круглыми кронами, что напоминали одуванчиков-мутантов. Погрузившись в свои безрадостные мысли, он наблюдал медленную трансформацию восточной Мидоридзимы из тихого спящего гиганта в кишащий муравейник.       Утром муравейник почему-то украсился несметным количеством сердечек и ангелочков, пропах шоколадом, карамелью, сладкой ватой и со всех баннеров, голограмм и вывесок вопил о дне какого-то святого Валентина. Любопытство немного отвлекло Клиа от его страданий.       — Леди, кто такой этот святой Валентин? — спросил он у кучки девчонок, которые изучали доску меню ближайшей закусочной у станции.       — Какой оригинальный способ подкатить!       — Ты один?       — Угостишь нас крепами?       Девчонки налетели на него, как стая пираньюшек. Он попятился назад, не зная, что ответить. Один ли он? Возможно, уже очень скоро ответ на этот вопрос будет положительным. Клиа открыл уже было рот, чтобы объявить о том, что он ещё не один и будет с хозяином до конца, пока тот не прогонит его, но в этот же миг его потянули за рукав и потащили.       Рука, сжимавшая его ладонь, была тёплой, крепкой и уверенной, одним словом, хозяйской. Аоба как всегда улыбался ему так чисто и искренне, что хотелось эту улыбку при расставании унести с собой. В меховых наушниках он выглядел слишком мило, чтобы на него обижаться.       — Я везде тебя ищу, а ты, значит, с девушками флиртуешь. Эй... — Аоба вдруг остановился в одном из обезображенных бездарными граффити проулков и озадаченно посмотрел на него. — Что случилось? На тебе лица нет.       Клиа взял его за подбородок и взглянул испытующе, серьезно, словно пытаясь отыскать в его глазах осколок того заколдованного зеркала.       — Я приму любое ваше решение. Даже если вы решите бросить меня.       — Клиа?.. Ты чего такое несёшь?       — Я хочу быть рядом с хозяином, но также я хочу, чтобы хозяин был счастлив. Если мне нужно выбрать межу своим счастьем и счастьем хозяина…       — Да с какого дуба ты опять рухнул?       — Я знаю, что я неактуальный.       — Разве так говорят о людях?       — И пузатый.       Аоба непонимающе заморгал на него.       — Просто удобный и понятный андроид, который слишком долго вам служил. Я понимаю, что для яркости эмоций этого слишком мало. Только ответьте мне, хозяин, кто такой Айос? Вы уверены, что вам с ним будет хорошо?       Аоба засмеялся и осыпал его поцелуями, похлопал по спине, как раскапризничавшегося младенца.       — Ха! Ты о себе слишком высокого мнения. Никакой ты не понятный. После твоего харакири я даже не знаю, что ты выкинешь в следующий раз.       С губ Клиа в студёный воздух вырвалось облачко пара. Он зарылся холодным носом куда-то под воротник куртки Аобы и пробурчал:       — Харакири — это когда живот вспарывают.       Аоба залез ему под рубашку и погладил по животу.       — Ты не пузатый и нифига не удобный, особенно, когда придавливаешь меня к кровати. Я люблю тебя, дубина стоеросовая! IOS и Android — операционные системы для цифровых устройств.       Клиа подхватил его под попу, поднял и закружил, дурея от радости.       — Всё равно я должен доказать хозяину что я ещё ого-го и до свалки мне далеко!       — Ты живёшь на свалке, — беспощадно напомнил Аоба.       — Вы расскажете про день святого Валентина?       — Ага. Как только мы отобьёмся от тех фурий.       Аоба указал за спину Клиа, где возникли брошенные им девчонки, приглашавшие угостить их крепами. Вид у них был такой, что не оставалось сомнений: выгрызут печень.       — Это же тот смазливый друг Коджаку-сана!       — Решил у нас и этого няшку отбить! Бей его, девочки!       — Хозяин, что значит «и этого»?       — Перестань уже меня ревновать без повода! И гони со всех ног!

***

      Аоба дожевал последний креп с шоколадом, клубникой и нежной заботой Клиа, вытер руки, вытащил из кармана коммуникатор-браслет и почти торжественно надел его на руку своего возлюбленного, рядом с его механическими часами. Над циферблатом всплыл голографический экран с эмблемой операционной системы — коренастым бочонком-роботом с антенками и… красным сердечком в груди.       — Моя валентинка. Попросил Нойза пририсовать этому пузатому андроиду сердце и сделать графический ключ-сердечко, — пояснил Аоба, пламенея от смущения. — Чтобы всегда быть на связи.       — Я вас услышу и почувствую даже за тысячу миль без всяких штук.       — Значит, не хочешь получать от меня любовные смс? — строго прищурился Аоба. — Ну, это слишком старомодно, знаю…       Клиа принялся жарко благодарить и извиняться в перерывах между поцелуями.       — Аоба-сан… Только… Может, не нужно больше сюрпризов, а то я чуть не поседел. Ой, то есть я хотел сказать, что вы меня слишком балуете.       — Ах ты брехло неблагодарное! Андроиды не седеют! И нефиг больше подслушивать!       — Хазяи-и-ин, вы мне ухо оторвёте! Больно!