Взаимосвязи

      Сонхва сидел в кресле и нервно постукивал карандашом о поверхность стола. Последние пару дней он искал информацию о Хонджуне и том загадочном мужчине, чьё имя сохранилось на обугленном документе. Пак злился на младшего, потому что тот не стал просить его о помощи. Хотя, с одной стороны, он понимал, что скорее всего отказал бы Киму, но с другой — было обидно, ведь казалось, что младший ему не доверяет.       Вообще было сложно понять, что у него в голове. Сонхва запутался в собственных мыслях и тот недельный отпуск, когда он намеренно отключил телефон и уехал, изолируясь от семьи и работы — мало чем помог. Только запутал сильнее, потому что всё, что он смог узнать, это то, что безумно соскучился по надоедливому ребёнку. Однако, он не мог разобрать природу своих чувств. То, что это влечение как к объекту романтической любви он отрицает, как может. И даже Джунхи в этом вопросе совершенно не помогает: только подливает масло в огонь, раз за разом сталкивая их вместе, а после с усмешкой напоминает про срок.       Информации о Хонджуне нет. Совершенно ничего, что итак не было бы известно. Это настораживает и пугает. Хонджун — не обычный ребёнок, он — гений. У таких детей не может быть всё так идеально.       Стук карандаша сливается в ритме со стрелкой часов, что висят на стене напротив. Сонхва бросает на них короткий взгляд, просто чтобы убедиться, что он не просидел так весь день. Но сейчас был только полдень. На улице снова слепящее солнце: дожди длились не долго, на радость жителям города. На экране рабочего компьютера открыты статьи и отчёты полицейского отдела в Каннаме, но на них нет ни одного упоминания нужного имени. Если тот человек и правда был информатором, то что-то должно было быть. Строчка поисковика менялась слишком быстро, но найти что бы то ни было об имени «Ли Донхун» было невозможно. Тысяча лиц, однофамильцев и просто похожих имён — информации много, но всё казалось не тем. Найти человека только по имени, словно искать иголку в стоге сена. Остаётся только надеяться, что слова того полицейского не были ложью, и что вскоре искомый человек сам выйдет на связь.       Это произошло на следующее утро. Открывая привычным жестом почту, придя на работу раньше положенного времени, Сонхва натыкается на новое непрочитанное сообщение. Оно было с неизвестного адреса и содержало в себе цифры. Не трудно было догадаться, что это координаты. Пак тут же звонит брату. Джунхи настаивает на сопровождении, но Сонхва отказывает.       — Я вполне способен самостоятельно опросить его. Я журналист и умею добывать нужную информацию, — самодовольно говорит Сонхва, но ему всё же приходится пообещать быть осторожным.       Координаты привели его в школу искусств, что не могло не насторожить журналиста. Сонхва оставляет байк на парковке и осматривается. Здание было большим и светлым, выполненным в европейском стиле, с колоннами и лепниной. Оно имело четыре этажа и маленький сквер у входа, где своё время коротали художники, собираясь в небольшие группки, кто с мольбертом, а кто со скетчбуком. Их взоры были прикованы к деревьям и птицам. Вероятно, они выполняли задание педагога или просто учились рисовать природу.       Пак ещё раз сверился с картой, чтобы убедиться, что он приехал в нужное место, но его не покидало чувство тревоги. Никто совершенно не обращал на него внимание, будто человек в чёрной кожаной одежде в разгар жаркого дня обыденное для всех дело. Он едва заметил, как к нему подошла девочка.       — Дяденька, меня попросили передать вам это, — малышка, которой на вид было около десяти лет в милом желтом сарафане и двумя высокими хвостами, протянула ему бумажку и спешно убежала, как только Сонхва взял записку в руки. Он даже не успел возмутиться обращению, на мгновение забыв, что для детей он уже давно «дяденька».       «1.1.17»       Приходится снова звонить Джуну, чтобы понять, что означают эти цифры. На координаты не похоже, на особый шифр тоже. Он предварительно кидает фото в сообщения брату, но как только тот берёт трубку её выхватывает Хонджун.       — Сонхва! Привет, — по голосу младшего было понятно, что тот расплылся в улыбке, как всегда, когда видит Пака.       — Хонджун, верни телефон Джунхи, — строго просит он, игнорируя совесть, что начала кусаться из-за такого холодного отношения к Киму.       — Я соскучился по твоему голосу, мы давно не виделись, — Хонджун, кажется, бессмертным себя считает, ведь он имеет наглость игнорировать просьбы старшего. На фоне слышится смех Джунхи, а после тот объясняет Киму, что этот звонок важен, и Хонджун с огорчённым вздохом возвращает телефон.       — Я поставлю на громкую связь, а то он мне руку отгрызёт, — шутит Джунхи. Сонхва слышит возмущения Кима и тихо смеётся. Хонджун тот ещё ребёнок.       — Я скинул тебе цифры. Ко мне подошла девочка и сказала, что её просили передать это, но она убежала раньше, чем я успел узнать что-то, — рассказывает Сонхва. Он вертит в руках листок, надеясь найти что-то ещё. Но кроме цифр там ничего нет.       — Погоди, я открою фото. Ага, вижу. Рядом есть какие-то здания? — Голос Джунхи звучит приглушённо, вероятно телефон находится чуть дальше, чем он сам.       — Координаты привели меня к школе искусств.       — О, к той, у которой колонны? Там ещё парк рядом? — Включается в разговор Хонджун.       — Да, откуда ты узнал? — Удивляется Сонхва.       — Тогда ошибок быть не может. Только у этой школы такая странная нумерация кабинетов. Первая цифра — это корпус, их три. Вероятно, ты у первого. Вторая цифра — это этаж, а третья — номер кабинета.       — Откуда тебе известно это? — Будто прочитав мысли Сонхва, спрашивает Джунхи.       — Там учится одна из младших воспитанниц. Я слышал, как воспитательницы обсуждали, что первое время терялись между корпусами, когда сопровождали её на занятия.       — Спасибо, Джуни, ты очень мне помог, — благодарит его Сонхва и сразу же отключает звонок. Поэтому не слышит радостного визга парня, и смех Джунхи.       Попасть в здание оказалось слишком просто. Охранник на входе лишь лениво поинтересовался куда направляется Сонхва и, услышав в ответ «кабинет №17», понятливо кивает, пропуская Пака. По коридорам снуют дети: кто-то с громоздкими тубусами и папками донельзя забитыми рисунками, кто-то с музыкальными инструментами, а кто-то идёт пританцовывая, прямо в коридоре отрабатывая связки танца. Никто даже не взглянул на Сонхва, будто его тут и вовсе не было.       Найти нужный кабинет тоже оказалось легко. Сонхва с силой толкает массивную резную дверь и оказывается внутри. Это было большое помещение: впереди у окна стоял чёрный рояль, а чуть поодаль в несколько рядов стулья; у стены слева рабочий стол и книжные полки, забитые тематической литературой и папками с нотами. Журналист не сразу замечает человека, сидячего за инструментом. Только когда прозвучали первые аккорды незатейливой мелодии, Сонхва обратил внимание на мужчину, играющего на рояле. Пак чертыхается, будучи до этого уверенным, что он здесь один. Он не понимал, как мог не заметить кого-то ещё, сидящего прямо перед ним. Мужчина продолжал играть, будто тоже не заметил хлопка двери. Его глаза были прикрыты, и он напевал мелодию, которая, вероятно, в будущем должна стать песней. Его голос красиво гармонировал с музыкой, которую он играл.       Сонхва решил занять себя изучением будущего собеседника. Он не мог не отметить, что мужчина был красив: его вьющиеся волосы оттеняли нос и подбородок, подчёркивая эстетичность профиля; его пальцы были тонки и украшены кольцами, а талия узка, что не скрывалось за слоем лёгкой ткани рубашки; осанка идеально ровная, а движения плавные. Пак смотрел на него с нескрываемым восхищением и вслушивался в столь красивый мелодичный голос. Казалось, что перед ним божество — такое же сияющее и эстетичное, какими их обычно изображают в учебниках истории и на стенах храмов.       — Рад, что Вам не долго пришлось добираться сюда, — музыка прерывается голосом музыканта. Сонхва вздрагивает от неожиданности, ругая себя за неосторожность.       — Вы Ли Донхун? — Спрашивает он с осторожностью.       — Верно-верно. Как Вам мои загадки? Они довольно простые, но я подумал, что Вам будет не так интересно, если я просто предложу Вам встретиться, — Донхун встал из-за рояля и жестом пригласил Сонхва присесть, а сам отошёл в сторону рабочего стола, вынул из ящика электрический чайник и чашки, — желаете выпить чая? Но, к сожалению, у меня остался только зелёный, — он повертел в руках упаковку пакетированного чая, убеждаясь, что не ошибся с его видом.       — Не откажусь, спасибо, — Сонхва принимает правила игры, заданные собеседником. Он терпеливо дожидается, когда Ли подаст чай и сядет напротив.       Благо было чем себя занять. Пока кипел чайник к Ли зашёл мальчик, который, как догадался Пак, был одним из его учеников. Мальчику было лет пятнадцать, он широко улыбался, бережно прижимая к груди партитуру* и с восторгом рассказывая о предстоящем отборе в хор, куда подали заявки несколько учеников Донхуна. Тот был этой новостью обрадован и всячески хвалил ученика. Сонхва сделал в голове множество пометок о мягком характере Ли и осознал, что теперь ощущает некое спокойствие. Донхун казался хорошим человеком, которого любят дети.       — Так зачем же Вы искали меня? — Интересуется он, ставя чашки на столик между ними, — сомневаюсь, что у главного редактора журнала о криминалистике вдруг появилось желание научиться петь, — а вот теперь Сонхва заметно напрягся.       — Вы знаете меня?       — Я знаю многое о многих. Это не сложно, достаточно быть наблюдательным, — неоднозначно отвечает Ли, — полагаю Вас ко мне привело какое-то важное дело?       — Знакомо ли Вам имя «Ким Хонджун»? — Пак переходит сразу к делу, решая не идти издалека. Ли на мгновение замирает, а в глазах на секунду отражается озадаченность, и это не укрывается от зоркого взгляда журналиста.       — В моей памяти есть множество людей с таким именем, кто именно Вас интересует? — Донхун уверенно держит себя в руках, всё ещё давая уклончивые ответы.       — Мальчик, который, по документам, с раннего детства жил в детском доме. И единственное имя, которое сохранилось на этих документах — Ваше.       — Так что именно Вы хотите узнать? — Взгляд Ли изменился. До этого он был игривым и мягким, а теперь в нём читалась серьёзность и тревога.       — Хонджун пытается найти своих родителей, — честно отвечает Пак, — и Вы — единственная зацепка.       — В таком случае, будет не честно, что только Вы имеете выгоду, — Донхун снова елейно улыбается и смотрит с прищуром. Кажется, он уже сделал какие-то выводы и пытается вывернуть это в свою пользу.       — И что Вы хотите? — Уточняет Сонхва.       — Пак Джунхи ведь Ваш брат, верно? — Сонхва напряжённо кивает, — он довольно красивый, — замечает Ли.       — Ваша цена — мой брат? — Догадывается Пак, — но почему?       — Что бы не делал Хонджун, чем бы он не занимался и какой жизненный путь бы он не выбрал — все пути всё равно ведут к одному. И раз уж так случилось, что он сам встал на главную дорогу, мне придётся помочь ему быть готовым к тому, что ждёт в конце. Но я бы хотел, чтобы это приносило мне хоть какое-то удовольствие, поэтому дальнейшие переговоры я буду вести только с Джунхи.       — Что Вы имеете в виду? — Сонхва чувствовал себя глупо, ведь совершенно ничего не понимал, но Ли не спешил давать ответы.       Ссылаясь на предстоящее занятие Ли выпроводил Сонхва из кабинета, даже не дав допить чай.       — И да, присмотрите за ним, он уже давно не в безопасности, — говорит Ли вдогонку, добавляя Паку ещё больше вопросов.       О ком именно говорил Донхун? Что он имел в виду, говоря о путях и финале? Все эти вопросы возбуждали кровь журналиста, решившего любым способом найти ответы. Он не любил быть в неведении. И если плата — сердце его собственного брата, он сделает всё, чтобы заплатить эту цену.