Взаимосвязи

      Вечер был прохладным. Юнхо ёжится от колючего ветра, натягивая ворот тонкого летнего пальто выше. Он не знал, что его ждёт, и что задумал Минги. Тот лишь прислал сообщение с местом встречи — небольшое, но уютное на вид кафе на окраине города. Посетителей было не много. Чон решил не входить первым, а дождаться мужчину снаружи.       После сегодняшней встречи с госпожой Ли вопросов в голове стало больше, чем было. Но самый важный для него: почему он так спокоен? В последние пару лет он вполне спокойно реагирует на убийства и другие ужасы, с которыми сталкивается на работе, но то, что происходит сейчас остаётся за гранью возможного.       Он перестал верить в мистику и волшебство лет в 6, когда впервые нашёл труп, гуляя с родителями в заповеднике, где они подрабатывали летом. Тогда маленькому Чону пришлось отвечать на вопросы полицейских, и он был сильно впечатлён их формой и харизмой. Поэтому тоже решил посвятить свою жизнь поимке преступников.       — Рад, что ты всё-таки пришёл, — вместо приветствия говорит внезапно возникший рядом Минги. Юнхо и правда, его не заметил — настолько погрузился в свои мысли.       Красноволосый по-свойски притягивает Чона к себе, обнимая. Такое полицейский не одобряет, поэтому давит тому на плечи, отстраняясь.       — У меня к Вам слишком много вопросов, я не мог не прийти, — строго информирует полицейский. Недавние события требуют разъяснений.       — Ты так холоден, — наигранно недовольно бурчит Минги, но довольно быстро сдаётся, и на его лице расцветает привычная улыбка, — я надеялся, что не я один жду этого свидания, — бармен игриво подмигивает, из-за чего Юнхо невольно робеет. Он не привык к такому отношению к себе. Мужчина перед ним — загадка, и, вероятно, именно этим так цепляет.       — Ты знаешь мою позицию, — холодно отвечает детектив.       — Конечно. Именно поэтому мы здесь. Я собираюсь рассказать тебе всё, что ты можешь знать о том, что уже видел, — Минги подмигивает ему и, не дав задать вопрос, скрывается за дверью кафе. Он стремительно подходит к бариста и о чём-то с ней говорит. Молодая девушка за барной стойкой скрывается за дверями комнаты для сотрудников, но быстро возвращается. Она передаёт Сону небольшой пакет. На них совершенно никто не обращает внимания, хотя посетителей достаточно много. Среди них и молодые девушки, которые не могли бы не проследить взглядом за красивым молодым человеком, которым, без сомнений, Минги и является. Но от посетителей никакой реакции, будто они не видят человека с ярко-красными волосами. Юнхо решил, что обязательно спросит об этом позже.       Они не стали сидеть в кафе. Сон быстро покинул здание, утаскивая за собой не сопротивляющегося детектива. Почему-то Минги решил не расцеплять рук, а наоборот, переплестись пальцами. Юнхо не сразу заметил. Только когда заледеневшую до этого ладонь стало покалывать от приятного тепла. Чон в целом был будто в прострации. Минги не произнёс ни слова, пока они шли, и Юнхо будто погряз в своих мыслях. Ему было тепло и легко, и их маршрут не вызывал никаких вопросов.       Он осознал себя сидящим на мягком бежевом диване. В изумлении распахнув глаза, он стал оглядывать комнату, в которой очутился. Он не мог вспомнить, как тут оказался, и Минги рядом тоже не было. Комната оказалась гостиной: напротив дивана, где он сидит, расположен камин, а над ним большой телевизор; под ногами мягкий ковёр, тоже светлый; стены украшены картинами с пейзажами; рядом с книжными полками оказалось дубовое пианино, заметно покрывшееся пылью. Казалось, что музыкальный инструмент — единственное, что нетронуто веками.       Не успел Юнхо испугаться, в комнату, с подносом в руках вошёл Минги. Он поставил посуду на столик рядом и стал заваривать чай. Чон заворожено наблюдал за маленьким ритуалом.       — Вижу, что ты уже пришёл в себя, — замечает Минги, улыбаясь, почему-то, виновато.       — Я… Что-то не понимаю, — честно признался Юнхо. Вся ситуация, хоть и не пугала, но запутывала мысли.       — Такое иногда случается, когда я на эмоциях. Порой мне становится трудно контролировать свои мысли и силу. Скорее всего она повлияла на тебя, поэтому ты потерял сознание, пока мы шли, — попытался объяснить Сон.       — О чём ты? — хмуро уточнил детектив.       — Выпей чай, он избавит тебя от головокружения. Сейчас ты его не ощущаешь, но поверь, встать не сможешь, — он вручает в руки мужчины чашку и тот послушно делает глоток напитка. Брови Юнхо приподнимаются, выдавая удивление. Детектив слабо улыбнулся и облизал губы. Эта реакция понравилась Минги, он был горд, что смог удовлетворить вкусы столь недоступного человека. Но Сон нервничал.       — Думаю, нет смысла тянуть. Ты заслуживаешь знать правду, и, я буду не удивлён, если ты назовёшь меня сумасшедшим и уйдёшь. В любом случае, давай начнём, — Минги разминает плечи, а затем заваливается на спинку дивана, упираясь в неё локтем и подпирая голову рукой. Он цепко смотрит в глаза Юнхо, в которых видит лишь профессиональное любопытство, — ты ведь слышал легенду о человеке, который создал всех волшебных существ? — начал он издалека.       — В истории, которую мне рассказали, ещё до его появления были волшебные существа, — вспоминая, уточнил Чон, — ты сейчас будешь говорить мне о том, что магия реальна? — детектив напрягся, выдавая весь свой скепсис. Минги ожидал такую реакцию.       — Тогда ты должен помнить, что в этой легенде говорилось, что людям намерено стёрли воспоминания о магии, — проигнорировав вопрос, продолжил Сон. Юнхо в ответ кивнул.       Он не до конца понимал, как относиться к тому, что ему пытается рассказать красноволосый. Юнхо в последнее время так часто сталкивается с чем-то необъяснимым, что глубоко в душе готов поверить мужчине. Но он всё-таки детектив, он не будет верить легендам.       — Тот человек ставил эксперименты. И над волшебными существами, и над людьми. Больше всего его, конечно же, интересовал вопрос бессмертия. Этот вопрос волновал всех людей в то время. В результате появились те, кого вы называете божествами и духами, в том числе и я. Таких как я вы называете Токкэби.       — Серьёзно? Ты сказок начитался? — Некогда серьёзная атмосфера была нарушена смехом Юнхо. Но он резко замолк, когда взглянул на лицо собеседника.       Волосы Минги были по-прежнему красными, но теперь из них проглядывали рожки. Его лицо было серьёзным, а взгляд даже пугающим. По телу Юнхо прошёл озноб. Пугающий оскал отразился на губах Сона, и детектив нервно сглотнул вязкую слюну, с ужасом наблюдая за пальцами демона, что играли с небольшим голубым огоньком. От пламени исходил сильный жар, от чего дышать становилось труднее. Но всё закончилось также внезапно, как началось. Больше нет огня, а улыбка сменилась на озорную. Минги выглядит больше как нашкодивший подросток, нежели страшный демон. Он только рога не спрятал, решая, что детектив должен к ним привыкнуть.       — Так значит, это правда… — хрипло произнёс Юнхо, смотря отрешённо, будто в пустоту.       — Прости, что напугал. У меня не было цели причинить тебе вред, — искренне раскаиваясь, говорит Минги.       Юнхо молчит, обдумывая, и Сон даёт ему это время. Туман в голове детектива слишком быстро развеялся, позволяя увидеть так много всего, что глаза разбегаются. Он отпивает чай, чтобы успокоиться.       — Говорят, что Токкэби — это перерождённые души предметов, это так? — его глаза вдруг загораются любопытством. Он подумал, что ему будет проще осознать всё, если он будет знать как можно больше.       — Отчасти. Зависит от того, какой это предмет и кем он сделан. Душа не может возникнуть в предмете, если её туда намеренно не поместить. Тот учёный искал разные способы бессмертия, в том числе переселение душ. Он создал предметы, которые забирали души у тех, кто их использует, а затем переносил их в тела либо беременных девушек, либо мёртвых людей. Но большая часть этих экспериментов оказалась провалом, поэтому Токкэби не так много, — несмотря на то, что эта история не вызывала у Минги никаких чувств, на лице Юнхо отразились грусть и сожаление. Личность Сона сейчас была для него как никогда интересна, но это был не научный или профессиональный интерес. Минги заметил это в глазах напротив, и в груди его зародилась надежда, что детектив не станет отталкивать его, узнав всё.       — А кем был ты? — Спросил Юнхо, но осёкся, — прости, можешь не говорить, если не хочешь.       — Если тебя это интересует, я расскажу, — улыбаясь, ответил Минги, — видишь это пианино? — он указывает глазами на музыкальный инструмент, ранее замеченный Чоном, — когда-то давно оно принадлежало одной большой семье с фамилией Ким. У них было, если память мне не изменяет, около 5 или 6 детей. Все разного возраста и пола, и абсолютно все играли на этом пианино. Думаю, во мне сохранились частички каждого из них. К сожалению, дети были слишком малы, а их души хрупки. Для их родителей они все умерли из-за болезни, — на дне глаз Минги Юнхо заметил проблески грусти, и ему стало жаль его. Несмотря на свою сущность, Сон был нежен с ним и терпелив. Чон это оценил и решил, что попробует пойти против своих принципов, ради себя в том числе.       — Ты говорил, что тебе трудно контролировать силу. Почему? — Вспоминает Юнхо. Минги на это губу закусывает и взгляд отводит, что удивляет детектива.       — Потому что ты нравишься мне, Юнхо, — несмотря на внезапное смущение, твердо ответил Сон. Юнхо раскрыл глаза в удивлении, ошарашенный внезапным признанием. Хотя, почему он удивляется, если сейчас они буквально на свидании? Может, потому что до недавнего времени он не относился к этому, как встрече с понравившимся человеком? Не дожидаясь ответа, Минги продолжил:       — Ты буквально с первой встречи засел в моей голове, и минуты не мог не думать о тебе. За долгие годы жизни со мной такое впервые. Поэтому, рядом с тобой я волнуюсь и теряю контроль. Я демон, Юнхо, и довольно сильный. Прости, если тебя это оттолкнёт, — он опускает голову, пряча глаза за чёлкой. Чон ловит себя на мысли, что хочет успокоить его, подбодрить.       Это он и делает: аккуратно, боясь напугать, он касается рукой красной макушки и чуть более смело опускает всю ладонь, зарывается в мягкие пряди пальцами и тормошит. Так делал когда-то его папа, чтобы приободрить расстроенного чем-то сына. Минги замирает и недоверчиво смотрит на детектива.       — Прости, — Юнхо отдёргивает руку, — тебе не стоит переживать, я не… Я не против нашего общения и дальше, — заверяет его Чон.       — Я рад. Но я беспокоюсь, потому что уже использовал силу против тебя намеренно. В тот день, когда ты застал Сэюна и Бёнквана, — напоминает он.       Юнхо замирает, вспоминая: красные глаза, кровь и ужас, застывший на лице девушки; руки Минги, утягивающие его прочь; свою слабость и безвольность, пока тот нависал над ним и жар, окутавший его с поцелуем и прикосновениями. Минги обманул его тогда, сказав, что не будет стирать память.       — Почему я не помнил об этом? Вернее, я же помнил, но, — Юнхо снова пытается собрать мысли в кучу и смотрит на Сона, взглядом требуя объяснений.       — Потому что я притупил твоё восприятие. Тебе казалось всё сном, но ты помнил о нашем свидании. Я сделал это для того, чтобы тебе было проще осознать всё сейчас, когда перед тобой открыта правда. И, к слову, Бёнкван и Сэюн вампиры, и они пьют кровь только тех, кто приходит к ним добровольно. Всё, что ты тогда видел, было в рамках наших законов, — заверил его Минги.       — Тогда ты не был со мной так любезен, как сейчас, — замечает детектив и кусает себя за язык, потому что тон вырвался недовольный. Минги улавливает эти нотки и хищно улыбается, как тогда. Но он делает это лишь на пробу и реакция Юнхо его более чем радует. Тот замирает, впивается взглядом, но не со страхом, а любопытством. Это льстило и даже успокаивало. Он позволяет магии незаметно просочиться. Но Юнхо узнаёт знакомые уже ощущения. Тело становится будто чужим, хотя разумом он понимает происходящее. Лицо Минги оказывается непозволительно близко, но он медлит.       — Когда ты такой: податливый, предвкушающий — сложно сдерживать себя в руках, — шёпот на ухо вызывает табун мурашек. Юнхо прикрывает глаза и посылает к чёрту все свои принципы. То ли длительное одиночество, то ли магия, то ли сам Минги так на него влияет — ему уже не важно. Он разберётся потом, а сейчас он может позволить себе насладиться этим свиданием.       — Всё происходящее тогда и правда казалось мне сном, но я не могу отрицать, что часть этого сна принесла мне удовольствие, — томно произнёс в ответ Юнхо.       Минги отпускает себя, и они вместе падают на диван. Чон обвивает шею мужчины и целует первым. Настроение меняется в мгновение ока. Сон целует жадно, мокро, невозможно возбуждающе. Юнхо, несмотря на немалый опыт, теряется от такой страсти. Он собирает волосы на затылке Сона в кулак и оттягивает, потому что дышать становится трудно. Тот отстраняется нехотя, напоследок оставляя мимолётные поцелуи на опухших губах и смотрит. Так проницательно, будто в душу. От этого Юнхо ощущает себя голым, хоть и был ещё в одежде. Горячая ладонь касается кожи живота. Минги не теряет время, проникает под одежду, принимаясь жадно изучать. Считает пальцами рёбра и сбавляет темп, когда слышит в ответ смех. Он не сразу понимает, но когда до него доходит, что его неприступный детектив боится щекотки, сам не удерживается от смешка.       — Могу я потрогать их? — успокоившись, спрашивает Юнхо, смотря на рожки, которые Минги так и не спрятал.       — Они не чувствительные, но если хочешь, то конечно, — разрешает тот.       Юнхо касается их осторожно. Не заметив ничего странного в реакции мужчины, он обхватывает их сильнее. Но, видимо, Сон и правда ничего не чувствует, так что Юнхо просто решает притянуть его к себе, чтобы снова поцеловать. Минги возобновляет изучение тела детектива руками, к которым чуть позже присоединяются губы. Он целует бледную кожу, ласково касаясь каждого шрама, мысленно гадая в каких обстоятельствах, они могли появиться. Тело Сона было горячим. Буквально. Он до этого обратил внимание на тепло рук бармена, но сейчас они кажутся обжигающими. Дыхание сбивается, когда пальцы касаются сосков, а губы смыкаются на шее. Минги кусается, втягивает кожу, оставляя следы, но Юнхо не в силах, да и не хочет сопротивляться этому. Наигравшись с шеей, он спускается ниже, оставляя ещё пару засосов на ключицах, а затем его губы смыкаются на затвердевших горошинах сосков. Он ласкает их языком поочерёдно, вслушиваясь в сбитое дыхание, а руками сжимает талию, что теперь кажется очень тонкой. Сердце Юнхо глухо стучит, отдаваясь эхом в ушах, и Минги умиротворяет этот звук.       Красноволосый отстраняется, чтобы раздеться. Но он также пользуется этой паузой, чтобы рассмотреть мужчину под ним. Сила Юнхо видна невооружённым взглядом: его мышцы перекатываются при каждом движении, пока он раздевается тоже. Сам Чон так же не отказывает себе в удовольствии рассмотреть тело Минги. Их взгляды пересекаются и оба улыбаются. Взаимность их чувств ощущалась почти физически. Никакого напряжения не осталось, только желание: целовать, касаться, дарить удовольствие.       Одежда теряется где-то под столиком, а Минги снова нависает над Юнхо. Теперь ему доступно больше пространства и он пользуется возможностью, чтобы расцеловать его бёдра и насладиться первыми стонами, когда его ладонь смыкается кольцом на чужом члене. Они оба не в том возрасте, чтобы смущаться и Чон не сдерживает себя. Наоборот, он толкается бёдрами, демонстрируя, как ему нравится. Минги быстро учится, и подстраивается под ритм, ловя тихие стоны губами.       — У нас нет ничего, — утыкаясь лбом в чужое плечо, вспоминает Минги, — я, если честно, не планировал ничего такого сегодня.       Искреннее сожаление в голосе демона вызывает у Юнхо новый приступ смеха. Смеётся он беззлобно, по-доброму. Он вдруг понимает, насколько спонтанно всё произошло, и слова Минги подкупают. Если так подумать, тот и правда забоится о его чувствах, не торопит и позволяет привыкнуть к себе. Юнхо целует Минги в лоб. Его охватывает нежность, которую не терпелось выплеснуть, поэтому он покрывает поцелуями всё лицо Сона, обхватив его обеими руками.       — Всё в порядке, — успокаивает его детектив.       Он скрещивает ноги за спиной Минги, прижимая ближе. Их члены соприкасаются, от чего оба несдержанно стонут. Чон берёт возбуждение Сона в руку, большим пальцем проводит по головке, размазывая предэякулят, и жадно следит за лицом, на котором слишком хорошо читаются эмоции. Минги не в себе от удовольствия и чувств. Но он не даёт себе забыться. Он возобновляет движение рукой на члене Юнхо, а потом и вовсе убирает чонову руку, чтобы потереться своим членом о его. Так даже приятнее. Их смазка смешивается, пачкая животы, но их это не смущает. Минги это даже кажется возбуждающим, поэтому он с удовольствием размазывает её по животу и бёдрам мужчины. Юнхо действительно давно ни с кем не был, и его не хватает надолго. Он подмахивает бёдрами, стараясь попадать в один ритм с Минги, но вскоре оба сбиваются, беспорядочно толкаясь в кольце рук. Свои же Юнхо разместил на плечах демона, чуть царапая их в момент кульминации. Чон запрокидывает голову и стонет протяжно, пока тело его пробивает дрожь. Один только вид такого Юнхо подводит Минги к краю, и он кончает следом, напоследок оставляя поцелуй на шее.       Они тяжело дышат, приходя в себя. Усталость растекается по их телам и Сон падает на грудь Юнхо, наплевав на испачканные в сперме тела. Чон лениво перебирает красные пряди, глядя в потолок. Он не жалеет о случившемся, и не портит себе настроение вопросом ответственности. Он хочет быть честным с собой и человеком, который его полюбил. В прочем, Минги и не требует от него каких-то громких слов.       Они не обсуждают это. Минги предлагает принять душ, где урывает ещё парочку поцелуев и предлагает остаться, потому что уже поздно. Юнхо соглашается, и они проводят остаток вечера за разговорами, не произнеся ни слова о магии или работе.