Черное солнце

— Я могу помочь. Элис остановилась за спиной Эдварда, наблюдая за тем, как он готовит машину к поездке. — Я почти закончил. Милн наклонился над пассажирским сидением, в котором обычно сидела Эл, и поднял с коврового покрытия крохотную, мятую ромашку. Выпрямившись, он покрутил цветок в руке, и аккуратно положил его между двумя камнями. — Можешь садиться в машину, Агна. Дверца приятно щелкнула, закрываясь за девушкой, и она принялась расправлять вечернее платье. Прошло уже несколько минут, и Элис подумала, что Эдвард ждет, пока она закончит возиться с нарядом, но он молчал, задумавшись о чем-то своем. — Харри, что случилось? Эл коснулась локтя Милна, но он резко отдернул руку в сторону. Послышался глубокий, медленный вдох. — Сегодня утром, возле мэрии, мы с тобой видели Херманна Гиринга, «министра без портфеля», рейхсминистра авиации, или, что еще проще, — того, кто входит в ближайший круг Грубера. Сейчас мы едем в дом другого приближенного… — Министра пропаганды, который тоже входит в этот круг, — в тон Эдварду продолжила Элисон. — Зачем ты говоришь мне все это? — Я хочу быть уверен, Агна Кельнер, что вы в полной мере понимаете, куда именно мы сейчас отправимся. Милн так пристально посмотрел на Элисон, что она не выдержала его взгляда и отвела глаза в сторону. — Ты все помнишь? — Да. Я — Агна Кельнер, твоя жена. Сегодня утром мы поженились в мэрии, а в конце церемонии купили это. Элис ткнула пальцем в книгу с заголовком «Mein Kampf» и угодила прямо в глаз Груберу. — Ты — Харри Кельнер, сотрудник… — Где твое кольцо? — резко спросил Милн, прерывая Элисон. Послышалось тихое «merde!», и зеленое платье исчезло в темноте. Элисон вернулась очень быстро. Вытянув вперед левую руку, она продемонстрировала Эдварду массивное обручальное кольцо, закрывшее всю фалангу ее безымянного пальца. Оно было сделано в форме ромба. Острые вершины расходились вверх и вниз, а центр кольца, где соединялись грани, выполненные из золота и серебра, украшало множество бриллиантов. Милн коротко кивнул и поднес руку к замку зажигания, когда Элисон спросила: — Как мне себя вести? — Просто хорошо сыграй свою роль. И притворись, что любишь меня. *** Особняк на Рейсхканцлер-платц светился огнями, когда Харри и Агна Кельнер шли к широкой мраморной лестнице. Харри подал руку, и Агна, улыбаясь, сжала его ладонь. — Я была влюблена в тебя. То Рождество, помнишь? И потом, долго после него. Черные, блестящие ботинки Кельнера застыли на месте. — Я хотела, чтобы… Громадная входная дверь особняка медленно отъехала в сторону, и слова Элис, сказанные шепотом по-французски, исчезли в темноте. Служанка с дежурной улыбкой смотрела на то, как они медленно приближаются к дому ее хозяина, Йозефа Гиббельса. Фрау Кельнер любезно улыбнулась девушке, а Харри, сняв с плеч своей супруги накидку, расшитую золотой нитью по темно-зеленому бархату, застыл на месте, уставившись на спину Агны. На обнаженную красивым вырезом платья спину Агны. Почти соприкасаясь с краями выреза, по спине девушки спускалась вниз тонкая золотая цепочка. Харри пробежал взглядом по спине Агны, удивляясь тому, как точно все грани цепочки образуют идеальный золотой треугольник, и, посмотрев на его перевернутую вершину, увидел ответ: внизу, в той точке, где сходились грани, раскачивался маленький бриллиант. Сверкая разноцветными огнями, он едва касался ложбинки на спине фрау Кельнер, и снова уходил назад, создавая эффект драгоценного маятника, к которому неизменно возвращался взгляд стороннего наблюдателя. Тихо выругавшись, Кельнер прикрыл глаза. А открыв их, увидел как Агна, улыбаясь, идет навстречу Гирингу, который уже заметил и ждал ее. Левая ладонь министра скользнула по спине девушки и вернулась обратно, вытягиваясь вдоль толстого тела своего хозяина. Харри быстрым шагом прошел по гостиной, остановился рядом со своей женой и обнял ее за талию. — А вот и он! Министр, страдая манерами устаревшей театральности, широко улыбнулся Кельнеру, и, изучив его лицо за пару секунд, энергично выбросил вперед правую руку для приветствия. — А я подумал, вы не придете. — Мы не могли оставить без внимания такое приглашение, — ответила Агна. Ее голос прозвучал так близко, что Харри почувствовал дыхание девушки. Фрау Кельнер перевела взгляд на мужа, и чудесно улыбнулась ему. — Рад это слышать, фрау Кельнер. Такой случайностью нельзя пренебрегать, тем более в день свадьбы. Оркестр заиграл «Ich Steh mit Ruth gut», и последние слова Гиринг прокричал, наклонившись вплотную к Агне. Затем он отошел к большой группе гостей и Харри пригласил жену на танец. Незатейливая песня звучала в точности как рождественские мелодии, и Агна очень старалась танцевать как можно лучше, хотя все время, что длился танец, ее не покидало ощущение нереальности происходящего. Музыка еще звучала, когда Гиббельс кривой, медленной походкой подошел к Кельнерам, и остановил их танец. Не утруждая себя приветствием или хорошими манерами, он остановился в двух шагах от Агны, подробно рассмотрел ее фигуру мертвым взглядом темных глаз, и сказал так громко, чтобы его слышало как можно больше гостей: — Кто вы? Повернувшись к Гиббельсу, и едва успев посмотреть на Харри, Агна ответила: — Здравствуйте, министр. Я Агна Кельнер, а это мой супруг, Харри. Восхищенный взгляд первого карлика третьего рейха остановился на темно-рыжих волосах Агны. — Я знаю, что вы приехали в Берлин только сегодня утром. Для чего? — Я назначен на должность в одном из филиалов фармацевтической компании «Байер», министр, — учтиво ответил Харри, переводя внимание министра пропаганды и просвещения на себя. — Супруга сопровождает меня в поездке. К тому же, мы не могли отказать себе в удовольствии пожениться в таком прекрасном городе, как Берлин. Пепельно-черный взгляд Гиббельса обратился к Кельнеру, и в эту минуту к ним присоединился Гиринг. — В самом деле, Йозеф! Я могу сам рассказать тебе о них буквально все! Грузный министр рассмеялся собственной фразе, проверяя взглядом наличие улыбок на лицах Кельнеров. Их лица действительно улыбались, а большим пальцем левой руки, которую она завела за спину, Агна не переставая трогала обруч своего кольца. Министры заговорили, и медленным шагом ушли в противоположный угол зала. Отвечая своему коллеге, Гиббельс вдруг оглянулся на Агну, и вновь остановил на ней свой выжженный взгляд. Кольцо на безымянном пальце фрау Кельнер снова сдвинулось в сторону. *** Элисон забежала в свою комнату, на ходу закрывая перед Милном дверь. Но это не помогло: стеклянная дверная ручка, ударившись о стену, разбилась на мелкие осколки. — Ответь мне! — Нет, я не стану с тобой говорить, когда ты так злишься. Элис вернула Милну его же слова, сказанные им несколько часов назад, и теперь смотрела на него в ожидании ответной реакции. — Как ты могла надеть такое платье?! Это безумие! — Неужели? А, по-моему, всем оно очень понравилось! Девушка попыталась пройти мимо Эдварда, но он преградил ей путь. — Что ты сказал перед тем, как мы поехали туда? «Сегодня важный вечер, Агна. От того, как он пройдет, будет зависеть очень многое». Элисон так точно изобразила голос Эдварда, что он забыл о своем гневе, и в удивлении посмотрел на нее. — И вечер прошел так, как было нужно, Харри Кельнер. Спроси у Гиринга. — Лучше у Гиббельса. Лицо Милна скривилось в отвращении. — Он не отстанет от тебя, Эл. И может случиться так, что никто не сможет тебя от него защитить. Эдвард почувствовал рядом с собой движение, мгновенно проснулся, выхватил из-под подушки нож, и со свистом рассек им ночную темноту. Нож разрезал воздух, но не встретил никакой преграды. Спрятав лезвие, Милн поднялся с кровати. Элис стояла перед ним в длинной белой сорочке, застегнутой под самым горлом. Ее правая рука заметно дрожала. — Ты… они убьют нас, да? Убьют, Эд? В глазах Элис блестели слезы, и у нее никак не получалось сфокусировать взгляд на фигуре Эдварда: вместо того, чтобы быть высокой и четкой, она расплывалась и распадалась на светлое и темное пятно. Девушка почувствовала, как Эдвард обнял ее, и заплакала еще сильнее. И если бы он не обнимал ее так тепло, и так крепко, кто знает, сколько бы еще она мучилась от того жуткого страха, что не давал ей заснуть, напоминая о том, что Милн, конечно, оказался прав: ей не стоило надевать то зеленое платье. Спокойный, глубокий стук его сердца, и слова, которые Эдвард шептал ей на ухо, постепенно успокоили Эл, вытаскивая ее из омутов бесконечного страха. Обняв Милна, она вдруг почувствовала, как сильно устала, и, глубоко вздохнув, уткнулась носом в грудь Эдварда, который, подхватив Элисон на руки, отнес девушку в ее спальню.