Бешенный клон

В Санзароссе по-прежнему зовут его Домом Фортесквичей, хотя семья Фортесквичей давным-давно там не живет. Дом располагается на долине виноградников, на окраине поселка, окна его зако­лочены, с крыши осыпается черепица, а фасада почти не видно за буйно разросшимся плющом. Прекрасная ког­да-то усадьба, самое красивое и огромное здание во всей ок­руге, ныне Дом Фортесквичей прозябает в пустоте и заброшен­ности. Жители Санзароссы единодушны во мнении, что в старом доме таится какая-то жуть. Двадцать шесть лет назад в нем произошло нечто кошмарное и ужасное, о чем и доныне любят посудачить деревенские старожилы, когда прочие темы для сплетен исчерпаны. Историю эту столько раз пересказывали, перевирая и приукрашивая, что теперь никто толком не знает, что в ней правда, а что нет. Начало, впрочем, всегда одинаково: двадцать шесть лет назад, в ту пору, когда Дом Фортесквичей был еще ухожен и не утратил великолепия, погожим летним утром домработница вошла в гостиную и обнаружила супругов мер­твыми. С громкими криками женщина помчалась по дороге рядом с виноградниками и подняла на ноги весь поселок. — Лежат и оба в крови ! Мозги и кишки наружу ! Явилась полиция, и вся  Санзаросса забурлила, ох­ваченная любопытством. Особой печали по поводу смер­ти  Фортесквичей, надо заметить, никто не выказывал, особенно в адрес мистера Фортесквича. Хоть и он был учителем в начальной школе , но был вспыльчив и высокомерным , такой весь из себя профессор. Кроме того он был на войне и вернулся с нее с шрамом на руке , параноей и  желанием защитить свою жену Сару, даже если опасности рядом не было.  Поговаривали , что он подвергал ее насилию. Но как утверждал сам Мистер Фортесквич и его ученики , что они хорошая семья и любят друг друга.  Но всех необычайно волновал вопрос: кто же убийца? Ясно же, что трое вполне здоровых людей не мог­ли просто так взять и в одночасье умереть. Так еще и с чудовищной жестокостью. Почему трое ? Потому что обнаружили , среди жертв был еще одна мышь. В тот вечер торговля в «Сырной роще» -  деревенской пиццерии, процветала как никогда — обсудить убийство сюда на­бился весь поселок. И собравшаяся публика была возна­граждена за то, что пожертвовала в этот час уютом домаш­него очага, — в самый разгар беседы, едва переведя дух, во­рвалась соседка Фортесквичей и в наступившей тишине объявила, что прямо сейчас ожил тот самый мужчина лежавший рядом с ними, звали его Хэнк Харибел. — Хэнк! — раздалось несколько голосов. — Быть не может! Хэнк Харибел был Фортесквичам соседом и был владельцем кондитерской фабрики. В юности Хэнк и Сара встречались до поры до времени пока она не встретила Итана Фортесквича В едином порыве общество заказало соседке выпить и приготовилась слушать подробности. — Я только что разговаривала с Хэнком, Итан был вне себя от ярости , — по­ведала она жадно внимающим слушателям после четвер­той рюмки шерри. — Бешенный, вот какой... говорит, что близко не потпустит ни одного мужчину к ней ни на метр ! — Он же страшную войну прошел, Итан-то, — воз­разила женщина у бара. — Хочет спокойной жизни. Это же не повод, чтобы... — Но не тут то было !— взвизгнула соседка. — на сей раз он превзошел самого себя ! А именно , он ворвался в дом, он накричал на Сару , потом с дикими глазами и улыбкой ринулся к Хэнку , схватил серп и всадил ему в голову. Сара плакала , пыталась его остановить , а он взял этот серп и отрубил ей пол головы... Слушатели обменялись испуганными и  мрачными взглядами. -  Неприятный он с виду, хуже некуда, — проворчал мужчина у стойки. -  Это он на войне двинулся, — заметил повар . -   Говорила же я, что с Итаном не хотела бы поссо­риться ни за какие коврижки, верно, Нэсс? — возбужден­но сказала женщина, сидевшая в углу. - Кошмарный характер, — с жаром кивнула Нэсс. — Помню, был он еще мальчишкой... На следующее утро в Санзароссе едва ли кто-то сомневался в том, что мистер Фортесквич убил свою жену и ее гостя. Но последний чудом выжил. В полиции нашли пленку с видеообращением , где Итан с лицом ужаса и отчаяния произносит последние слова перед самоубийством и застреливается. Тем временем , жители поселка переживали за здоровье Хэнка Харибела. Он лежал в больнице. Многие приходили к нему: жена , двое детей, коллеги по работе. Все поздравляли его с тем, что он выжил и хотел спасти Сару от этого злобного и психованного тирана Фортесквича. Фортесквичей похоронили на кладбище Санзароссы. Подъехали местные репортеры. Ведь Мышиный остров должен знать своих героев в лицо - Как вам удалось выжить после натиска этого негодяя ? - задала вопрос журналистка - Я просто защищался сам и защищал эту женщину даже ценой жизни , что мне оставалось делать ? - С гордостью в глазах ответил Хэнк - - Как вы расценили бы действия агрессора ? - на очереди спросил ее коллега. - - Как бы там не было , я надеюсь этот несчастный мужчина обрел покой! - ответил Хэнк с сочувствием. Он так и не уехал. Харибел остался жить со своей семьей  рядом с домом , изредка ухаживая за виноградниками. Ему шел сорок третий год , появились первые морщины , седина по бокам и ноющая спина. В доме поселилась другая семья, за ней еще одна: надолго там никто не задерживался. Возможно, виноват в этом до некоторой степени был и данный инцидент  — владельцы жаловались, что это место таит в себе что-то зловещее, и дом, в отсутствие обитателей, начал понемногу ветшать. Нынешний хозяин Дома Фортесквичей — какой-то богач — тоже там не жил и никак его не использовал; в деревне го­ворили, что воротила содержит дом «из налоговых соображений», но что это значит, никто толком объяснить не мог. Но Хэнку приходилось сражаться не только с вредителями и сорняками. Деревенские мальчишки завели привычку бро­сать камнями в окна Дома Фортесквичей. Они колесили на ве­лосипедах по виноградникам, за которыми Хэнк с таким тру­дом ухаживал; пару раз, набравшись смелости, они даже залезали в Дом. Им было прекрасно известно, как Хэнк предан Дому , и они от души веселились, когда он, бывало, бегал по виноградникам, хрипло крича и грозя кулаком. Хэнк считал, что дети вытворяют подобные шалости, что, по­добно своим отцам и дедам, считают здесь жил мерзавец и  убийца. По­этому, проснувшись как-то раз августовской ночью и за­метив, что в старом Доме творится что-то странное, он решил, что мальчишки изобрели какую-то новую па­кость. Разбудила Хэнка больная спина — к средним годам она му­чила его все сильнее. Он поднялся и побрел вниз, на кух­ню, чтобы налить себе пива . Стоя у раковины, он поднял глаза на Дом Фортесквичей — в вер­хних окнах мерцал свет. «Значит, — подумал Хэнк, — ребята снова забрались в Дом и, судя по пляшущим отсветам, развели огонь». Телефон заряжался в комнате. Он отставил банку пива и, заторопил­ся наверх. Вернувшись на кухню, уже полностью одетый, прихватив телефон , заряженный на пятьдесят процентов и видеокамеру,  Хэнк снял с крючка у двери старый ржавый ключ,  и вышел в ночь. Ни на парадной двери, ни на окнах следов взлома не было видно. Хэнк, обошел вокруг Дома, добрал­ся до задней двери, скрытой плющом, вставил ключ в скважину и беззвучно повернул. Открыв дверь, он вступил в темное пространство кух­ни. Хэнк не был здесь много лет, тем не менее, несмот­ря на темноту, он припомнил, где находится дверь в холл, и на ощупь двинулся к ней; в нос ему ударило затхлым духом, он настороженно прислушался: не донесутся ли сверху шаги или голоса? В холле было немного светлее — из-за больших окон по обе стороны парадной двери. Он включил камеру , что успеть поймать негодников с поличным. Хэнк начал подниматься по лестнице, благословляя толстый слой пыли на камне, заглушавший звук его шагов. На площадке Хэнк повернул направо и сразу же по­нял, где обосновались незваные гости, — в самом конце коридора была приоткрыта дверь, и на черный пол па­дал длинный золотой отблеск колеблющегося пламени. Держа камеру , Хэнк продвигался вперед и через не­сколько шагов уже видел в щель небольшую часть ком­наты. Огонь был разведен в камине. Это удивило Хэнка. Он остановился и стал напряженно прислушиваться к звуку , доносившемуся из комнаты, — тот звучал , будто точили что то металическое Зынь !  Дзынь ! Снова раздался этот звук. Хэнк высунулся за дверь посмотреть, что именно точили. Дзынь ! Процесс по заточке остановился. Харибел увидел , что кто то точил серп. Рука неизвестного положила его на тумбочку рядом с креслом. Ладонь была полностью покрыта в бинтах. Хэнк подумал , либо это жертва пожара или преступник. Он выдвинул камеру вперед , чтобы получше разглядеть сидящего в кресле. Левая рука, тоже была забинтована, взяла банджо. Таинственная личность наигрывала мотивы рыбацкой деревушки. Но сегодня игра не задалась. Тип в кресле не попадал в ноты. Звучала так неряшливо , что даже Хэнк убрал камеру чтобы закрыть уши. Кроме того, он не переносил подобную музыку. Хэнк Харибел был скорее мышью городских нравов. Фигура в кресле остановилась играть на инструменте. - Извини Джо ! - произнес человек высоким и хриплым голосом , словно скрипучая ржавая дверь.  - Сегодня , у меня что то ничего не получается. Видимо руки устали начищать Сессилию. - " - " Сесилия ? Джо ? - спросил у себя Хэнк. Но дома никого нет кроме него и этого парня. Ходили слухи , что в доме мерещились привидения. Естественно , это было дело рук мальчишек. Нахмурившись, Хэнк  приблизил руку с телефоном еще ближе к двери, стараясь не пропустить ни слова. Оставалось тридцать пять процентов зарядки. После паузы человек заговорил вновь: - Сегодня у меня был трудный день , я устал , не могу выкинуть из головы мысль , что уже вся Санзаросса поставлена на уши из за исчезновения Берты Чамланкис. Молодая еще совсем девчушка! - воскликнул незнакомец в кресле , взяв стакан с сидром. По прибытию Хэнка , человек уже устроил беспорядок: на полу лежали книги с изорванными страницами , а рядом с ними пустые бутылки. Парень выпил содержимое стакана залпом и грубо положил стакан на пол. - - Бедная моя Сесилия !- протяжным голосом обратился он кому то. - - Я знаю ты хорошо поработала. Тяжело было наверное уложить эту сучку. Хэнк нахмурил брови , кого уложить. На телефоне оставалось двадцать семь процентов зарядки. - Она пыталась бороться , но дротики с транквилизатором сделали свое дело.- Хэнк ничего не рас­слышал ответа от собеседницы, но ее друг рассмеялся — это был совсем невеселый смех, такой же ледяной и  скрипучий, как и его речь. - А потом , ее тело и личико приобрели мягкость и женственность. Что для нас с тобой был просто подарок. Было весело за ней бегать как в старые времена , когда я за косы ее дергал, вот гляди стала старше, крики громче и слаще, теперь я знаю все о женском теле.- Мужчина перевел взгляд на кого то еще - Макс , ты тоже хорош. Я вас люблю обоих, вместе мы сила : Крейг Кальцоне , Франческо Орегоновски , Сьюзан Пискольта и Нина Хвостокульта. Все они покинули поле игры! ха-ха-ха ! Остался лишь один , тот с которым роднимся каждой клеточкой тела. - фигура сделала паузу в разговоре - что прости ?- спросил он у пустоты. - Все верно говоришь Макс ! Джеронимо Стилтон собственной персоны , никак не могу выкинуть его из головы , что готов его убить. А в это время снаружи, в коридоре, Хэнк вдруг заметил, что его перебивало дыхание и рука, сжимающая телефон, сделалась мокрой от пота. Человек с холодным голосом убил мышей, парней и девушек. Он говорит об этом без капли раскаяния — напротив, это его забавляет. Он опасный маньяк и замышляет новые убийства. Кто бы ни был тот самый, Джеронимо Стилтон, он в опасности. Хэнк понял: самое время бежать в полицию. Необ­ходимо выбраться из Дома и прямиком к себе домой... Но вдруг предательски заскрипела одна из досок на полу. Хэнк с ужасом вздрогнул, в надежде что мужчина его не слышал. - Кто здесь ? - спросил человек в кресле. Хэнк прислонился к стене . Больше все­го на свете ему хотелось очутиться сейчас в своей постели с банкой пива. Но беда в том, что ноги перестали его слушаться. н На телефоне оставалось пятнадцать процентов зарядки. Он выключил на время видеозапись. Вдруг раздался голос: - - Сесилия ! - обратился он к собеседнице. - Макс говорит, один тип стоит возле этой комнаты и слышит каждое наше слово. Спрятаться было негде. Зазвучали выстрел , пробивший стену. — Спасибо что решился пригласить его войти, Макс.  Холодный голос раздавался из старинного кресла перед камином, но говорившего не было видно. Зато Хэнк видел руку , державшую дробовик , так вот кто был этот Макс. Человеку было одиноко в этом мире , что он решил разговаривать с оружием. -" Тяжелая у него жизнь " - подумал Хэнк и включил запись. На телефоне было десять процентов зарядки. Камин был единственным источником света в ком­нате; по стенам разбегались длинные зыбкие тени. Хэнк уставился на спинку кресла — сидевший там человек был, похоже,  крупным, но компактным—  не видел даже его затылка. — Ты все слышал, мой друг? — спросил холодный голос. - - Смелый вижу, наш Чиполлино-. - Это как вы меня назвали? — вызываю­ще ответил Хэнк. Теперь, когда он был в комнате и при­шло время действовать, он чувствовал себя смелее. Не стой у порога, Чипа!— невозмутимо пояснил голос. — Угощайся.- рука положила на тумбочку стакан с неизвестной жидкостью, похожую на водку. — Никакой я вам не  «Чипполино», — заговорил Хэнк решительным тоном, — И я вам не друг, и я слы­шал достаточно такого, что заинтересует полицию, — вот это точно. Вы совершили убийства и задумали еще одно. И еще скажу кое-что, — добавил он с внезапным вдохно­вением, — моя семья  знает, что я здесь, и если я не вернусь... - Здесь у тебя нет семьи, — промолвил ледяной голос спокой­но. — Никому не известно, что ты здесь. Не обманывай меня , Чипа. Перед тобой Бугимен..... великий и ужасный.... Да неужто? — воскликнул Хэнк без всякого почте­ния. — И в самом деле великий? Не больно-то мне нравятся ваши манеры, Буги ужасный. Почему бы вашему величеству не повернуться по-человечески ко мне лицом? Но ведь я не просто человек, — ответил холодный голос, едва различимый за треском пламени. — Я лишь его творение. Хотя... почему нет? Сесилия , надо проучить этого грубияна! Но вот незнакомец встал с кресла и повернулчя  к Хэнку, и последний увидел, кто в нем находился. Телефон  владельца кондитерской фабрики со стуком упал на пол;  по груди пробежалось , лезвие ,рот у него открылся, и он испустил стон. Полилось что то теплое и красное и он все понял. От боли он скривился и держался за ручку двери. Пять процентов: Поднялся дробовик. Три процента:  зазвучал выстрел Два процента и Хэнк Харибел умер. Один процент и спустя мгновение его мертвое тело с простреленной головой рухнуло на пол. В двухстах милях от Дома Фортесквичей Джеронимо Стилтон вздрогнул и проснулся.