Отдай мне долг, Генри

Чарльз курил на балконе своей нью-йоркской квартиры. Звёзды падали за окна, заливая комнату красным светом, машины внизу перекрикивались короткими гудками и затихали, пропуская друг друга, иногда падали редкие капли осеннего вечернего дождя. Было холодно и промозгло, но Чарльз не замечал всего этого, ибо всё прочее было ничтожно рядом с мыслью, от которой его сейчас отделяли всего две минуты и, может быть, десять тысяч долларов, но только не молчание его молчаливого собеседника. Выдохнув дым с привкусом шоколада, Чарльз обернулся на Генри. — Я долго колебался, прежде чем подписать этот контракт. Я даже звонил тебе в Бостон, чтобы отказаться от дела. Чарльз говорил максимально серьёзно, настолько, что Генри даже чуть усмехнулся уголком рта, чего с ним раньше не случалось. — Понимаешь, — хрипя начал Генри, — очень хотелось испытать что- то новое. Но мне не хотелось рисковать. Собеседник встал с кресла и подошёл к окну. Там, далеко внизу, у бровки тротуара мигал оранжевым полицейский фонарь. — Рисковать? — дерзко заявил Чарльз, выкидывая сигарету в окно напротив Генри. — Да я за это год вкалывал! Ты что, не помнишь? Как тогда, в Нортгемптоне мне чуть пол «Канала» не разбили! Чарльз зло заглянул тому в иссиня-серые, глубокие и манящие глаза. — Ты хоть раз в жизни что-нибудь сам доводил до конца? — прошипел Чарльз в лицо Генри. — Конечно, — с вызовом ответил Генри, прижимая Чарльза к подоконнику, — Тебя до оргазма, например. — Ч-что?! — взвился Чарльз. — Да ты… Да у меня просто руки тряслись, когда я тебя трахал! — Ври больше! — сказал Генри. — Какие же они у тебя тряслись? Ты же у меня прямо камикадзе был. Не наебся всего один раз и всю жизнь будешь меня ревновать. Подумаешь, пролил на ковёр коньяку. Ничего, переживу. Я знаешь какой ревнивый. И вообще. Генри впился в губы Чарльза и вдруг дёрнул его на себя. Тот с треском впечатался в окно и, насколько возможно, вжался в стену. С его ботинок упало несколько кусков жеваного шпагата. Генри не ослабил хватки и заглянул ему в лицо. — А ты, оказывается, ничего, — сказал он, — Правдолюб. Только за эту правду надо чем- нибудь платить. Я тебе денег дам. У меня теперь много денег. Скоро все на Майская отдам. Как, согласен? Ну? Иди сюда… Кыс-кыс… Генри стал стягивать с Чарльза его резиновые перчатки. Хмыкнув, тот повернулся и плюнул ему в лицо. Генри отступил на шаг и вытер плевок с подбородка. Чарльз решительно двинулся на него, выставив вперёд руку с зажатым в кулаке пистолетным стволом. — Я тебе в пузо сейчас пущу, — прошипел он. — А потом в рот. Понял? Иди сюда, я сказал! Генри не на шутку испугался. Он понял, что снова влез в ту же историю, откуда чуть было не выбрался сам. Как тут можно было не захотеть отомстить Чарльзу, зная, что от него не только зависит его жизнь, но и жизнь Элли, да и, возможно, чья-то ещё? Раздался выстрел, Генри упал на колени, схватившись за истекающую кровью рану на животе. Чарльз присел перед ним на корточки. Лицо его было мокрым от пота. Генри увидел его глаза, полные безумного, совершенно неземного восторга. Чарльз поднялся, начав расстёгивать свой армейский ремень. — Может, не надо? — прошептал Генри, отплёвываясь кровью. — Ну, не надо… Я тебя сейчас… Я же сам захотел… Я за всё… Только не надо… Пожалуйста, — Генри молил Чарльза, достающего из ширинки брюк свой набухающий пенис. — Не надо… Я всё сделаю… Только не стреляй… Пожалуйста, не надо… Я всё сделаю, я тебя сейчас… Я тебя… Я тебя… — стонал Генри, стараясь отвернуться, но Чарльз крепко держал его за волосы. — Умница, — сказал Чарльз, поднося член к его рту, — не говори так больше… Он у тебя вкусный, — он надавил членом на губы Генри, и тот почувствовал, как что- то мокрое и горячее входит в его горло, обдав его нестерпимой горечью. Чарльз стал ритмично двигать членом во рту Генри, и в тот момент, когда весь мир исчез, и осталась только тупая боль, когда стало нечем дышать, когда было совершенно всё равно, что с ним происходит, наконец-то произошла эрекция, и Генри, не в силах вынести её сразу, стал орать, давясь и истекая слезами. — Я подписал контракт, а ты что в ответ? Полжизни убиваешься… Я только что из Парижа! Представляешь? Сидел в машине, которая едет к ней домой, а она смотрела в это время с крыши на свои отражения! Я бы мог трахнуть её прямо там… Прямо так… С балкона. А сейчас я здесь, в Нью-Йорке, с тобой в одной квартире, сукин ты сын, а она одна где-то там! Чарльз сам уже не мог разобрать своих гневных выкриков среди стонов и хрипов, доносящихся из открытого рта Генри. Он слышал только собственные слова, и было не совсем ясно, про что он говорит. Чарльз приставил к голове Генри пистолет, не переставая одновременно двигать членом в его рту, словно вонзая что-то глубоко-глубоко в человеческую плоть. — Я подписал контракт, так где мои денежки? — кричал Чарльз. — Мы оба подписались, идиот! Где мои деньжата? Давай, заткнись и соси, пока я не перестрелял всю твою гребаную банду! Генри жмурился в агонии, пока Чарльз не кончил, рыча и содрогаясь, изливаясь горячим потоком спермы ему в горло. Затем Генри выплюнул большой комок, похожий на остаток его ужина, и растерянно посмотрел на кровь, текущую изо рта. На его красном лице с набухшими жилами отражались страх и отвращение. Чарльз шагнул вперед и несколько раз врезал Генри кулаком по челюсти. — Завтра до полудня, — сказал Чарльз, застёгивая брюки, — я вручаю тебе билет на самолет, собирай вещи и вылетай первым же рейсом в обратно в свой Бостон. И ради Бога, не делай вид, что ты не понял! Ты понял? Если ты мне не отдашь деньги — пеняй на себя! Это понятно? Генри в знак согласия кивнул и всхлипнул. Чарльз повернулся и направился к двери. На пороге он остановился и поглядел на Генри, который снова выглядел испуганным и униженным. Чарльз улыбнулся и вышел. Дверь за ним захлопнулась. Весь оставшийся вечер Генри пребывал в оцепенении и никак не мог понять, каким образом все это произошло с ним.