one more step

после сказанных юнхо слов, задумываются все. даже есан встревоженно блеснул очами в сторону пака, который словно кукла застыл и уже продолжительное время смотрел лишь в одну точку на полу. сан бегло посмотрел на юнхо. его вид говорил словно тот пожалел о своих словах. сан надеялся, что он увидел правильно. а потом на сонхва, что не двигался, стоя с осколком в руке. хва отрешенно смотрел на воду, что пролилась из разбитого стакана, непроизвольно сравнивая его с происходящим. он видел в этой стеклянной оболочке — их. а точное ее название, что до некоторого времени его оправдывало, было — дружба. она была столь же хрупка, но пак считал, что достаточно крепка, чтобы доверить свои самые потаенные тараканы. но эти тараканы в головах всех восьмерых и обстоятельства, что были непредвиденны, оказались на порядок крепче. стена прочнее, чем хрупкое стекло, поэтому даже самый надежный, непротекаемый сосуд не выдержал бы тяжелого соприкосновения. но лужа так и осталась одна на всех. взгляд сонхва стекленеет, в его уголках глаз можно заметить небольшие искры, что мужественно сглатываются вместе с комом в горле, и спустя секунду заменяются решительностью. — нет, они не знают, — голос непредвиденно дрогнул, — но боюсь, скоро им не будет, что рассказывать. он разворачивается на пятках, возвращаясь на кухню. все эмоции и смысл вложенные в слова, не щадят, неприятно находят шквалом ударов по сознанию юнхо. и чон не может отрицать, что был нокаутирован. сквозь звенящую тишину было отчетливо слышно каждый скрип половиц и шум воды из крана. сонхва на автомате находит нужные таблетки в аптечке и не задумывается, когда бросает одну из двух подготовленных в рот. нервишки уже шалят, а впереди еще целая ночь. когда он выходит с идентичным предыдущему стаканом воды в руке, не обращает внимания на парней застывших в ожидании, окидывает не сдвинувшегося ни на миллиметр с прохода юнхо острым взглядом и безмолвно ждет. парень реагирует мгновенно, кривится, но отходить не собирается, продолжая загораживать ему дорогу. — хонджуну плохо, юнхо, это то ты должен понять, — безучастно говорит пак. чон бросает взгляд на стакан, обдумывая что-то. кротко кивает, дойдя к чему-то, отходит, предоставляя возможность наконец оказать помощь хонджуну. не без презренного взгляда он сопровождает сонхва, что тут же поспешил скрыться за углом. *** как только дверь позади закрылась, пак забыл что такое спокойствие. кажется, таблетки должны начать действовать через 15 минут? почему же тогда часы показывают, что прошло не больше 5. больше не в силах сдерживать рвущиеся наружу слезы, из глаз хлещут бесконечным потоком прозрачные капли. горячие, обжигающие кожу начинают одна за другой бежать по пылающим щекам, срываясь на подбородке и падая на крепко сжимающие стакан руки. он закусывает губу, чтобы не издать всхлип. но выходит откровенно плохо, и он тут же прижимает руку ко рту. он почти вскрикивает, когда слышит тихий голос. — хен, я слышал шум, — слышно из глубины комнаты. сонхва в этот момент становится вдруг паршиво. он готов был опустить руки и сдаться, но тихий ласковый голос, от которого на душе в ту же секунду становится теплее, заставляет сжать зубы. у него все еще есть хонджун. ким приподнимается на локтях, вглядываясь через темноту комнаты размытым взглядом и пытаясь распознать очертания высокой фигуры. спустя тщетные попытки разглядеть парня в темноте, бросает эту затею, вновь укладываясь клубочком. вспышка боли и тихое шипение приводит пака в чувства и он наконец подходит к копошащемуся киму. — хен, все будет в порядке, — говорит ким, почуяв родной запах совсем близко и на инстинктах находя теплые руки. хонджун похоже немного в бреду. сонхва понимает это. он знает — нельзя воспринимать каждое его слово всерьез, но почему-то слышит это «в порядке» и верит. он верит, что все будет хорошо. — конечно, джуни, — ласково отвечает сонхва, трогаясь с места, и наконец протягивая младшему таблетки и воду. тот нехотя проглатывает горькую таблетку, мило высовывая язык и называя блокаторы "гадостью", устраивается на коленях сонхва. пак поглаживает его по голове, заправляя мягкие прядки за усеянные множеством проколов уши, тихо нашептывает успокаивающие слова. ким от чувства спокойствия и защищенности, что он неизменно чувствует рядом с паком, довольно урчит и пытается ближе приластиться к старшему. а тот и не против, позволяет почти полностью обвиться младшему вокруг своего живота и держать свою ладонь в теплых руках. хонджун засыпает даже раньше, чем начинают действовать таблетки. *** есан принимается нервно посматривать на настенные часы, надеясь, что чонхо не должен придти с минуту на минуту. однако, шум хлопающих входных дверей и тяжелых шагов из коридора становится почти оглушительным, а чонхо в проеме дверей ведущих в гостинную кажется навеянной стрессом иллюзией. все с интересом смотрят на вернувшегося макнэ, кроме есана, во взгляде которого можно заметить тревогу, что возможно спутать со страхом, и юнхо, что продолжает безнравственно смотреть в непонятно каком направлении. его взгляд совершенно пустой, хотя еще каких-то 15 минут назад он был воплощением ненависти. минки не удерживается от радостного вскрика, в знак приветствия, но тут же его голос снова оседает, а настроение катится к нулю. сейчас даже возвращение чонхо не может затмить неприятный осадок от происходящего еще пару минут назад. — что происходит? — задает по сути логичный вопрос младший. и, признаться честно, каждый из присутствующих наверное бы тоже хотел его задать. но отвечать так никто и не спешит. чонхо выглядит до невозможного удивленным, не имея конкретного домысла, что происходило в дни его отсутствия. а происходило то по-настоящему настоящее безобразие. есан легко улыбается, скрывая собственное волнение, что уже уверенно лидирует на фоне остальных эмоций, и надеясь хоть как-то расслабить младшего. но тот тут же отвлекается на шаги, что в пустынном коридоре, хоть и небольшом, отдаются негромким эхом, и ему уже явно не к его улыбкам, когда пак оглашает причину внегласного собрания. — оу, — вырывается у чхве и выглядит он при этом немного потерянным. смотрит на сонхва, иногда проскальзывая по профилю чона, взгляд которого устремлен куда-то в окно и пытается собрать логическую цепочку. но вот немного не выходит, потому что надежда, что юнхо все же просто был шокирован тогда, тлеющая до этого внутри, начинает угасать в геометрической прогрессии. — с ним все в порядке? — а что с ним может быть не в порядке, чонхо? — вдруг гаркает юнхо, что до этого казался относительно спокойным. внезапные вспышки агрессии не в состоянии объяснить даже сам чон. чонхо опешивает от резкого ответа старшего, но просто игнорирует его, снова обращаясь к паку. — все уже хорошо. он уснул, — устало потирает виски сонхва, снова устремляя взгляд на юнхо, что продолжал смотреть в окно. от вида его тяжело раздумывающей фигуры, грузно на душе становится даже тому растению, которое и стало предметом отвлечения внимания юнхо. у того, кажется, уши опустились. или возможно это из-за того, что его забывают поливать. юнхо пытается отвлечься на мысли о засыхающем растении, но вот никак не выходит, если даже у того имя схожее с именем лидера. и лишь потому, что было подарком от него же на последний день рождения кима. это был его подарок, и те эмоции, что он испытывал в тот момент — они приятны. юнхо со скорбью вспоминают яркую благодарную улыбку лидера, когда тот с дрожащими от волнения руками и красными от легкого смущения щеками принимал небольшой подарок. «чтобы твои мысли были чисты также как всегда». тогда эта фраза была брошена как поздравительная, не раздумывая, но сейчас постепенно обретала смысл. у чона как-то мысли сдвигаются с оси, и он теперь немного колеблется. правильно ли было так остро реагировать на состояние хонджуна? он же ведь тоже знает как это. но почему-то в тот момент его мозг мог лишь подумать о том, что сонхва, наверное, от запаха кима крышу уже снесло. смотря на до смерти уставшего — по другому и сказать нельзя — пака, он понимает, что сильно погорячился. ему нужно было бы извиниться? — нам стоит с хонджуном пока что освободиться от расписания, — на свой риск говорит сонхва. но ему становится как-то плевать, когда уже и так все пошло к черту. юнхо вдруг перекашивает и он таки снова не сдерживает острых словечек в сторону старших. он не хочет, но желчь изнутри так и выплескивается. — а то ему как-то совсем плохо станет без твоего члена, да? — он жалеет тут же о своих словах, но держать лицо уверенным продолжает. нельзя показаться неуверенным. стабильность во всем. даже в эмоциях. — юнхо, — шипит сан, и хочет было добавить что-то еще, но его перехватывает сонхва, не позволяя после себя сказать слово. — а ты скажешь, что тебе так легко в течку без члена в заднице? — твердо говорит пак. у него тормоза срывает конкретно. наглость юнхо его порядком уже заебала. — ты, блять, вот вроде бы сам омега, а кажется принципы так и не понял. юнхо немного притупляет свою уверенность перед сонхва. он чувствует, что и сам перебарщивает, но привычкам изменять не станет даже перед старшим. — не тебе мне приговор ставить, — юнхо незаметно сглатывает слюну. — не мне же, как ты упомянул, омеге, захотелось трахнуть нашего лидера, к слову, который тоже омега. хен, ты берега путаешь. — какие к черту берега! — сонхва вскакивает на месте, неконтролированно переходя на высокие тона. — ты вообще не понимаешь о чем я! — прекрасно! — в ответ срывается чон. чувства внутри вновь кипят и он не думает перед тем как выкрикивать слова. — да вы все совсем умом уже тронулись? не понимаю о чем ты? а словно я должен что-то понимать. это все еще отвратительно! слова ранят как кинжалы по каждому, кто находится в комнате. чонхо вдруг осознает степень запущенности всей ситуации, но в меру своего уважения к обоим хенам, молчит, не пытаясь вступиться за пака или успокоить чона. никто не вступает в диалог по той же причине, предоставляя место гробовой тишине, что успела надоесть, честно говоря, за этот вечер в той же мере что и крики. спустя недолгое время, в тишине воцарившейся над головами семи человек, послышался рваный всхлип, что разошелся небольшой луной по просторной гостиной. все как один тут же обернулись к издавшему этот звук уену, у которого из-за подступающей истерики начали мелко подрагивать плечи. — хватит, — шепчет он, прикрывая ладонями лицо. по щекам покатились первые слезы. — ты правда не веришь, юнхо? — надломленно спрашивает младший чон. чувствительная натура внутри мечется от одного к другому. он так устал от всего и даже представить не может, что происходит внутри юнхо и сонхва, что борются за одно и то же, но уже просто потеряли контроль над ситуацией. — когда ты стал ненавидеть нас, юнхо? омега сумел за один миг ощутить всепоглощающее опустошение. он переглядывается с уеном, испуганно смотря на остальных, по которым сразу можно сказать — думают так же. взгляды варьируются, но смысл остается во всех один — они его не понимают. юнхо уже, наверное, тоже. — кто сказал, что я вас ненавижу? — дрожащим голосом спрашивает чон. уен еще раз всхлипывает, его осторожно приобнимает минки, пытаясь создать хоть какую-то тень поддержки. хотя самому она тоже не помешала бы. — если бы ты относился к нам так, как прежде, всего этого сейчас бы не было, — уен не может сказать это громче надрывного шепота. голос просто сел. юнхо сглатывает. мысли понемногу возвращаются, но от этого легче не становится. он, наверное, понял. по щекам скатываются такие же горькие как на лице уена слезы. он отшатывается и, немного прихрамывая, отходит к стене. руки зарываются в отросшие русые волосы, ероша и портя и так небрежно уложенные пряди. юнхо, откинувшись на стену, съезжает вниз, усаживаясь на корточки, уже не чувствует как его тормошат за плечи и похлопывают по щекам — внутри что-то оглушительно хрускает. через пелену глаз, заметно множество нависших над ним теней, но они едва выделяются, однако, и не отстраняется. в этот момент он понимает: за него беспокоились. все это время. а он все не хотел понять, что говорил сан и почему остальные так легко согласились. — прости, хен, — еле слышно выговаривает юнхо. — простите, ребята. он не помнит как проваливается в темноту; не помнит как его поспешно заносят в комнату; не помнит как сонхва, проглатывая жуткий ком, продолжает шептать их извинения. *** — хен, не переживай. мы будем рядом с ним, а ты лучше присмотри за хонджун-хеном, — осторожно сжимает плечо сонхва уен. он в состоянии показать лишь таким способом свою поддержку. даже на мрачное лицо пака, он больше не в силах смотреть. бледная кожа покрылась небольшими красными пятнами, а бледные губы придавали его виду еще больше болезненности. — хен, все будет с порядке, — тихо говорит сан, сидя возле юнхо и аккуратно поглаживая того по голове. тот как отключился так и не просыпался уже некоторое время, но на дворе ночь и все успокоившись разошлись. кроме пака. тот чувствовал себя ужасно. это чувство уже успело поселиться в его сердце и такое состояние казалось нормальным. но не остальным, что были рядом и видели, что он не в порядке. сонхва виновато смотрит на сана, потом на уена, что одобрительно кивает. — мне правда нужно присмотреть за хонджуном, — говорит он так, словно во всех их проблемах виноват он один. — хен, тебе незачем оправдываться. мы все понимаем, — понимающе говорит уен. — хорошо. спокойной ночи, — бросает он напоследок и уходит, тихо прикрыв дверь после себя. *** для начала сонхва решает сходить в душ. слабые руки не поднимаются, чтобы поднять полы футболки, но он прикладывает максимальные усилия и, кое-как сняв свою одежду, может только постоять под холодной водой. плевать на то, что есть большая вероятность заболеть, плевать на то, что если он все же заболеет придется потом вдвойне отрабатывать расписание. не плевать лишь — за хонджуном приглядывать будет некому. и даже то, что раньше только один он и справлялся, выглядит неубедительным. пак заходит в пропитанную запахом младшего комнату, чувствует внезапный прилив сонливости. не смея противиться такому нужному телу отдыху, он минует свою кровать укладывается рядом с хонджуном, что как кот, чувствуя тепло, тут же начинает прижиматься к его казалось бы холодному телу. сонхва измученно, но так тепло улыбается, прижимая к себе горячее тело ближе, обнимает парня и тут же согревается. еще чуть-чуть.