НЕЗАВИСИМЫЙ ПОДРЯДЧИК
I'll be your mirror Reflect what you are, in case you don't know I'll be the wind, the rain and the sunset The light on your door to show that you're home... Velvet Underground
Глава I
Предоплату не беру
Шанхай, 2038 (Армагеддон не случился двадцать лет назад) Он был высок, строен и хорош собой ровно настолько, насколько о том позволял судить влажный сумрак, словно душное лоскутное одеяло, брошенный на набережную Бунд майским вечером. Отяжелевший от водяной взвеси туман - скользкий, точно огромная каракатица, грузно полз вверх, прочь от сонной глади Хуанпу; переваливаясь через гранитные берега, тщетно тянулся к свету фонарей и оставлял мерзкие, липкие следы на лицах и визорах беспечных прохожих, не озаботившихся защитными капюшонами. Ему же туман был нипочем: зловонные испарения не смели прикоснуться к нему, их щупальца нерешительно подрагивали, поджимаясь и замирая. Капюшоном он пренебрег, а вместо любимого обывателями визора виртуальной реальности его глаза скрывали обсидианово-черные, оправленные в серебро стекла очков Valentino - мечта любого коллекционера, антиквара или историка моды. Таких линз не делали уже порядка двух десятков лет. Человеку современному и вовсе претили аксессуары, лишенные электронной начинки... Он появился на набержной Бунд точно из ниоткуда, и тени как будто нарочно сгустились, отводя от его фигуры любопытные взгляды. Рассеянно заправив за ухо золотисто-рыжую прядь, он указательным пальцем коснулся мочки уха: коммуникатор мгновенно послал исходящий сигнал. "Вас ждут", - раздалось из крошечного динамика. - Ой... блять, - протянул он тоном измученного валиумом диктора с ВВС-4 и раскованной походкой двинулся сквозь туман.***
"Первый, первый, это пятый. Объект прибыл", - гулко пробубнил охранник в абсолютно пустом и необъятном фойе бизнес-центра, острым взглядом провожая облаченную в чёрное фигуру. "Принято", - прерывисто рявкнули в наушник. Известие о его пришествии с пиететом передавалось с этажа на этаж, до самого верха. "Он самый?" - "Так точно". - "Комм проверили?"- "Так точно". - "Он один?" - "Так точно". - "Принято". - "Входит в лифт".- "Принято". - "Поднимается". -"Принято". - "Отбой". Включилась добротная, пусть старомодная - из две тысячи двадцатых - пневматика; створки лифта - эдакие губы ненасытного металлического титана - сомкнулись с едва слышным причмокиванием, и кабина плавно поплыла ввысь. Если бы он только пожелал - его нечеловеческий слух, несомненно, различил бы, как переключение каждой кнопки этажа сопровождают прореженные статикой переговоры: "Принято!" - "Отбой". И так ровно девяносто девять раз. Ему было все равно. По старой привычке, от которой уже не надеялся избавиться, он сцепил руки в замок и с неестественно прямой спиной застыл перед хромированными створками: они резко и неожиданно потеряли способность что-либо отражать. Зеркал и прочих блестящих поверхностей он не выносил, за что один словоохотливый (ныне покойный) клиент прозвал его Упырем... Прозвище это, по очевидным причинам, к нему не пристало, да и вида крови он не терпел, что для охотника за древностями и наёмного (по совместительству) убийцы было нехарактерно, к тому же, по слухам, чрезвычайно вредно для репутации. На репутацию ему было плевать. За минувшие годы он, как сам хотел бы надеяться, научился, наконец, отделять главное от гарнира, зерна - от плевел, свинину - от бисера и прочая, прочая... Нынче у него была цель. Эта цель носила имя архангела гребаного Гавриила и с самого неслучившегося Армагеддона рожи своей поганой на Землю не казала, предпочитая, как водится, загребать жар чужими руками. "Возможно," - думал он, - "эта ниточка приведет меня поближе к нему. Мне бы только дотянуться..." Сегодня у него была его цель. У него была его месть. И с ним навсегда была его скорбь. Глухая и молчаливая скорбь, которая следовала за ним по пятам, развевалась саваном за плечами, овевая могильным холодом любого, кто подходил слишком близко. Сами не зная почему, заказчики (на безопасном расстоянии и шепотом) называли его Вдовцом. В отличие от упыря, этот ярлык прилип к нему намертво. Он, вопреки потугам опасающихся за свое здоровье и благополучие сильных мира сего, об этом, естественно, знал, но вида не показывал, лишь изредка кривил тонкие губы: на правду ведь не обижаются... Один из лучших наёмников планеты, способный проникнуть в самый укрепленный бункер, расправиться в одиночку с мексиканским наркокартелем или похитить сверхсекретные документы - да так, чтобы их еще полгода не хватились, выглядел как человек, потерявший семью и глубоко скорбящий. С одной, наверное, поправкой: из условно-человеческого у него были разве что винтажные тряпки с чужого плеча да жизненный опыт... длиной в шесть с небольшим тысячелетий. Кабина лифта на секунду замерла перед отметкой "99" и зависла в нерешительности: вверх всё-таки полметра дотянуть или в свободное падение сорваться?.. Он устало вздохнул и щелкнул длинными пальцами, подталкивая лифт к единственному верному решению. Вперед и только вперед. Вверх - и к цели. А о свободном... падении можно будет подумать позже - когда он навсегда сотрет мерзкую ухмылку с лучезарного архангельского лика. Гавриил отнял у него любимого, но зачем-то оставил в живых его самого. Как был болваном, так им и остался... Ведь даже ёжику понятно: залог идеального убийства - железное алиби плюс отстутствие улик, свидетелей и мотива. Гавриил же, непоколебимо уверенный в своей неприкосновенности, пренебрег этой житейской мудростью и сам вложил оружие - волю к мести - в руки Вдовца. Это благодаря Гавриилу ему совершенно нечего было терять и некуда было спешить: у него в запасе оставалась вечность, пером слетевшая с белоснежного крыла прямиком к обутым в ботинки из змеиной кожи ногам. Привязанный к этой планете архангельским коварством, он по камешку, по песчинке переберет все острова и континенты, пока не найдет ту нить, что приведет его на небеса. Он ни перед чем не остановится. О, Гавриил горько пожалеет, только дайте срок!..***
Охранник за секретарским столом приветствием не удостоил, повернув к вошедшему блестящую лысину, перечеркнутую наподобие андреевского флага черным ремешком визора. - И вам здравствуйте, - фыркнул в ответ на столь вопиющее хамство Вдовец и толкнул массивные деревянные двери, за которыми оказалась просторная переговорная с кипенно-белыми стенами и огромным, как озеро Байкал, полированным, из черного дерева столом. В просторном кожаном кресле за столом с видимым комфортом расположилась женщина. На звук открывающейся двери она повернулась и легко, точно земное притяжение не имело над ней власти, поднялась: щелкнули о матовый паркет каблуки туфель, скрытых подолом безразмерного - по последней моде - платья, зашуршала, струясь, металлическая ткань. Чуть склонив голову в знаке приветствия, она откинула капюшон: из-за прозрачного стекла визора на Вдовца смотрели проницательные миндалевидные глаза китаянки, канонически красивой, как ваза эпохи династии Мин. - Точность - вежливость королей, - мелодичный голос, явно измененный программой, а потому лишенный какого бы то ни было тона и выражения, прозвенел в пустом пространстве гроздью блестящих серебряных колокольчиков. - Мы ждали вас... Прошу, садитесь. Желаете чего-нибудь выпить, или перейдем сразу к делу? - Сразу к делу, если не возражаете, моя дорогая, - кивнул Вдовец, отодвигая кресло у дальнего края стола. - Мне дали понять, что это срочно. Итак? Женщина нарочито-удрученно поджала красиво очерченные губы и задумчиво провела рукой по блестящим, цвета воронова крыла волосам. Словно бы тонкая дымка затянула визор, а когда через мгновение туман рассеялся, к собеседнику был обращен взгляд по-мультяшному огромных, теперь уже совершенно голубых, как незабудки на берегу оксфордского пруда, глаз. Вдовец не выглядел впечателенным. Поправив на переносице очки, он лишь слегка приподнял бровь: - Итак? - повторил он с толикой раздражения, - дорогая, вы ведь не затем меня звали, чтоб возможности вашего визора - бесспорно, прекрасного - продемонстрировать? - Покажи мне свое лицо, и я покажу свое, - кокетливо тряхнув преобразившимися в платиновые волосами, улыбнулась женщина. "Всё один и тот же танец, и не надоест им..." - проворчал Вдовец вполголоса. Он начинал терять терпение, но изо всех сил сдерживал себя: что-то внутри - то ли сущность его эфирная, то ли опыт - как будто кричало: именно эту сделку нельзя сорвать. Такое с ним было впервые... с тех пор, как волею судеб и Гавриила он остался один. И он решил не противиться внутреннему голосу, как бы ни хотелось отругать нахалку, развернуться и уйти в шанхайский закат. Отныне у него такой роскоши не было, но зато была цель. Протяжно, с притворной усталостью вздохнув, он откинулся на спинку кожаного кресла (к черту... к кому-нибудь осанку и правила хорошего тона!), скрестил руки на груди и устремил на женщину защищенный круглыми линзами взгляд: - Моя же вы дорогая, - проговорил он обманчиво-ласково, - мы с вашим руководством не первый десяток лет сотрудничаем, а новым трюкам они ни сами не научились, ни вас научить не удосужились. Мои правила неизменны: я не открываю лица, не называю имени и сам определяю свой гонорар. Блондинка поморщилась, точно хлебнула рисового уксуса, и тут же переменила тон: - Ну, попытка не пытка, или как там у вас на Западе говорят, - без особого разочарования ответила она. - Мне были даны инструкции, и я обязана их соблюдать. Вы же знаете, с кем имеете дело... Мое начальство - то есть ваш, смею напомнить, прямой работодатель - не терпит неповиновения. И уж чего здесь особенно не любят - так это недосказанности. Вам на протяжении долгого времени делали поблажки... Мы признаем, вы один из лучших, если не лучший в своем деле, - красавица с ложной скромностью потупилась и умолкла, но Вдовца лестью было, конечно, не купить. Он принимал к оплате другую валюту, поэтому безмолвно выжидал, когда она снова сменит лицо и продолжит. Ждать долго не пришлось: представительница заказчика была либо нетерпелива, либо дурно подготовлена. Когда она заговорила вновь, Вдовцу стало даже жаль ее: с такими способностями в "Черном лотосе" она долго не протянет... - Так вот... - судя по затянувшейся паузе, женщина учила речь наизусть, но в самый неподходящий момент потеряла нить. - Так вот... - продолжила она неуверенно. С этим пора было кончать. Вдовец медленно поднялся с кресла, мягкими шагами, точно хищник, обогнул стол и остановился напротив. - Позвольте, дорогая моя, - сказал он спокойно, - я вам помогу. Сейчас тот самый момент, когда вы должны начать мне угрожать и рассказывать о том, что если я не поделюсь с вашим многоуважаемым руководством какой-нибудь глубоко личной информацией, в качестве залога долгосрочного сотрудничества, не меньше, то они сами добудут искомое, и тогда я горько пожалею. В худшем случае, они озаботятся поиском другого подрядчика... Но как вы только что сказали, работу свою я делаю лучше многих... Так что "Черному лотосу" - да-да, я прекрасно знаю, кто вы, - непросто будет найти мне замену. Угрожать моим близким смысла нет, ибо нет этих самых близких. Об этом вы, мои проницательные друзья, давно догадались, даже прозвище мне дали соответствующее. Что еще?.. Меня убить... это и вовсе смешно: ваши люди пару раз пробовали... и где они теперь? Об этом спросите у своих генералов, если осмелитесь. Я ничего не упустил? Давайте все-таки к делу уже? - с этими словами он наклонился к замершей, как кролик перед удавом, женщине и бережно приподнял края блестящего капюшона, снова скрывая ее лицо. - Простите, моя дорогая, ваш визор - чудо техники, конечно, но от мельтешения ваших личин у меня в глазах рябит. - Ладно, - голос женщины звучал монотонно и ровно, без намека на серебристые колокольчиковые переливы. - На этот раз ваша взяла. Но мне велено передать: мы внимательно следим за вами. И пусть вы непревзойденный мастер, не забывайте: незаменимых нет. Вот ваше задание. На этот раз заказ на артефакт, - она скользнула тонкой рукой куда-то в бесконечные складки мантии-платья и извлекла на свет кристалл инфочипа. - Читайте здесь. Не пытайтесь скопировать: мы это увидим. Вдовец лишь презрительно хмыкнул и протянул руку раскрытой ладонью вверх. Коснувшись его кожи, инфочип сверкнул острыми гранями и исчез. Женщина всплеснула руками и вскрикнула; он не удостоил ее даже поворота головы. - На этом я смею откланяться, дорогая моя, - он уже направился к двери. - С учетом данных, собранных в вашем подробнейшем досье, мне понадобится не менее трех суток, чтобы отыскать и изъять этот ваш артефакт... точнее метеорит, - внезапно, почти коснувшись дверной ручки, Вдовец остановился и обернулся. - Будьте добры донести до вашего достопочтенного начальства тот факт, что мне очень хотелось бы встретиться с кем-нибудь из них лично... раз уж они питают к моей персоне столь неприкрытый интерес. - А... чип... - сдавленно прошептала женщина, - чип верните, пожалуйста. - Не волнуйтесь, - Вдовец щелкнул пальцами (или ей померещилось), и хрустальный многогранник вдруг снова засверкал в его ладони. - Я чту профессиональный кодекс. Информация не покинет этот кабинет ни на одном материальном носителе, не считая моего сознания... хотя материально ли оно - это непростой и весьма спорный философский вопрос. Сказав так, он зажал инфочип между большим и указательным пальцами и неуловимым движением раскрошил его. - А также условия оплаты... - попыталась удержать его женщина. - Неизменны, как я уже говорил. Предоплату не беру. О размере гонорара сообщу, как только заказ будет выполнен. Желательно - напрямую вашим боссам, - повторил Вдовец терпеливо, как непонятливому ребенку. - Позвольте наконец с вами проститься, дорогая. И не сочтите за наглость: мне кажется, вы давно не виделись с бабушкой. Она ведь живет в деревне под Чэнду, я прав?.. Съездите к ней, навестите ее, на панд посмотрите, погостите... Может быть, не поздно еще бросить эти глупости... мафию эту... Они не будут вас искать, поверьте моему слову, дорогая. Выбор ваш, конечно, но вы подумайте. Тут Вдовец вдруг слегка улыбнулся, - в первый и последний раз за встречу, - кивнул лишенной дара речи женщине и бесшумно скрылся за дверью.