Глава 2 Моя/твоя/наша сторона
Тадфилд - Лондон, вечер того самого дня, который так и не стал последним На безымянной автобусной остановке, прямо под знаком "Добро пожаловать в Тадфилд!/ Приезжайте к нам еще!" ангел с демоном - снова вдвоем - сидели на деревянной скамейке и чего-то ждали. Ни один из них не сказал бы с уверенностью чего. Очевидно, автобуса - от "Бентли" осталась груда дымящегося металла. - ...А ты знаешь, - Азирафель передал Кроули початую бутылку и откинулся на жесткую спинку, невидящим взглядом провожая удаляющийся фургон доставки, - даже полегчало... я хочу сказать, во второй раз отдавать меч было как-то... проще. - Дай-то кто-нибудь, чтоб в последний... - невнятно пробормотал Кроули, отпивая из горлышка. Проглотив, он поморщился. - А что мы, собственно, пьем, ангел? - На что сил хватило, - ответил Азирафель с долей обиды. - Дай-ка мне еще попробовать, - он не глядя протянул руку и тут же сам скривился, сделав очередной глоток. - М-да... прости, дорогой, не стану обвинять тебя в переборчивости, вино и правда дрянь. Не обессудь... боюсь, что, не подумав, я призвал его из ближайшего круглосуточного магазина. Демон в ответ лишь неопределенно пожал плечами: он был настолько измотан, истощен морально и физически, что говорить просто не мог. Да и зачем?.. Ангел бросил на него сочувственно-понимающий взгляд: - Ничего, мой дорогой, всё уже позади. Осталось только дождаться автобуса. - Если бы... - Кроули методично крутил сжатую в руке бутылку: два раза вправо, два - влево, полный круг, два - вправо, два - влево, полный круг. Он вздрогнул, когда запястья неожиданно коснулись теплые пальцы. Азирафель руки не отнимал: с осторожной нежностью, точно испрашивая разрешения, поглаживал трепещущую линию пульса. Кроули сдавленно всхлипнул и разжал руку - бутылка выскользнула из ослабевшего захвата, но чудесным образом не разбилась, а выкатилась прямиком на дорогу, где остановилась аккурат перед колесом междугороднего автобуса. - О... Это, должно быть, наш...- ангел вскочил со скамейки и бережно потянул демона за собой. - Тут, конечно, сказано "Оксфорд"... - ...Но он поедет до Лондона, - проговорил Кроули, - сам не зная зачем, но поедет. Идём, - он опустил нечитаемый за стеклами очков взгляд на их всё ещё сомкнутые руки. Азирафель кивнул и уверенно, как будто все шесть тысяч лет так и делал, переплел их пальцы.***
В салоне автобуса - волею ли эфирных и оккультных сил или просто в столь поздний час - было пусто, зато вовсю работал кондиционер. Кроули зябко поёжился, собрав остатки воли в метафорический кулак, щёлкнул пальцами и, борясь с внезапно подступившей дурнотой, качнулся вправо, что не укрылось от внимания Азирафеля. - Сядь, пожалуйста, мой дорогой! - сказал ангел. - Да не сюда!.. - вдруг воскликнул он, почувствовав, как Кроули отпустил руку и направился к соседней паре сидений. - Иди ко мне!.. Кроули вскинулся на окрик и в непонимании застыл посреди прохода. Когда автобус тронулся с места, Азирафель нетерпеливо дёрнул демона за измазанный в саже рукав: - Иди ко мне! - повторил он настойчиво, и Кроули повиновался. Он опустился на обитое дешёвым, неопределенного цвета плюшем кресло и резко провел ладонью по лицу, как будто стряхивая наваждение. Черные очки едва слышно упали ему на колени, и Азирафель сразу же потянулся за ними, чтобы убрать в карман пальто... Этот заботливый жест, простой и незамысловатый, такое привычное движение - точно ангел веками прятал его очки в карман, оберегая от царапин и повреждений... Эта мелочь стала для Кроули последнией каплей. На него вдруг единовременно обрушилось всё: и "Нет никакой нашей стороны! Всё кончено!", и предсмертный визг Лигура, и горящий книжный магазин, и отсутствие ангела, и кольцевая в огне... Спрятав лицо в ладонях, он тихо застонал, будто от острой боли, и вдруг почувствовал, как вокруг него сомкнулось кольцо сильных рук. "Прости... Прости..." - шептал Азирафель, дыша ему куда-то в макушку. - За что?.. О чём ты? - изумился Кроули, против воли расслабляясь в теплых объятиях. Его щеке было так хорошо на ангельской груди; век бы так сидел... - Ты сам знаешь, - ответил Азирафель с горечью. - Я... я сказал тебе неправду. Солгал. Многажды. И особенно тогда, когда сказал, что нет никакой нашей стороны... Если бы ты только мог простить... - Прекрати, ангел, проехали, - Кроули изо всех сил пытался изобразить равнодушие, но получалось прескверно. Сложно казаться индифферентным, когда твое сердце - вместо того чтобы разлететься мириадами острых осколков - взрывается счастливым фейерверком. - Не прекращу, - срывающимся голосом просипел Азирафель, - я чуть было не потерял тебя, дорогой... - он крепко сжал руку Кроули. - А я... был уверен, что потерял тебя навсегда, - признался демон, - это было... больно. Последнее слово, пусть оно и было не громче вздоха, камнем ухнуло в гулкую тишину между ними. Азирафель приподнялся в кресле и, не размыкая объятий, аккуратно развернул Кроули к себе. Их взгляды наконец встретились, а лица их были так близко, что смешивались дыхания. "Прости, любимый", - прошептал ангел, лаская тонкие, нервные пальцы, - "я никогда больше не отпущу твоей руки. Прости... я долго шел, но наконец дошел: всегда была... и есть только одна сторона - твоя и моя. Наша. Никто не знает и не понимает меня так, как ты, а я никого и ничего не люблю так, как тебя". Лишенный дара речи, Кроули неверяще смотрел на Азирафеля огромными глазами; его вертикальные зрачки сузились в тонкие щелочки, подобные росчеркам пера на янтаре склеры - он боялся дышать, в мгновение ока он потерял способность связно мыслить. Господи, дьяволе, кто-нибудь... После стольких лет он не утратил надежду лишь потому, что не смел ее себе позволить, и тут - услышать такое... сидя в замызганном оксфордском автобусе, посреди дороги от Апокалипсиса в неизвестность... Что может быть прекраснее? Одинокая слеза скатилась по высокой скуле, но сухие горячие губы тут же накрыли влажный след. Кроули позволил себе дышать. - Ангел... - начал он несмело и тотчас смолк: в горле стоял ком. - Ничего не говори, родной, - прошептал Азирафель куда-то ему в висок. - Не говори... я всё чувствую. Кроули спрятал пылающее лицо в небесно-голубом вороте ангельской рубашки и пробормотал: - Ну вот... теперь и умирать не страшно. - О, мы не умрем, любимый, - произнес Азирафель с суровой уверенностью. - Я никому не позволю причинить нам вред. Слишком долго я был трусом, но теперь с этим покончено. Ради нас я в преисподнюю готов спуститься, если потребуется. Я на всё готов. Кроули задумчиво хмыкнул куда-то в шею Азирафелю, но внезапно напрягся и поднял на ангела внимательный взгляд. - Ну ты скажешь тоже!.. Меня одна мысль о том, что ты там, внизу, убивает. Мгм... Ужасает. Но есть в этом во всём - в твоих словах - что-то... Слушай, погоди, а... ты не мог бы еще раз показать мне пророчество?***
Старенький автобус, с честью и беспрецедентной скоростью преодолевший расстояние в сто с небольшим миль, наконец остановился, грузно осев на изношенных рессорах где-то в районе станции "Бонд-стрит". За два часа пути Кроули трижды забывался утомительным, неспокойным полусном, трижды рывком просыпался на теплом ангельском плече, трижды замирал, не веря своему счастью, от кроткого, целомудренного поцелуя в лоб. В перерывах он успевал высказать Азирафелю - не всегда связно и последовательно, зато весьма эмоционально - все идеи и теории, которые вспышками сверхновых рождались в его голове в связи с пророчеством. Ангел же по большей части молчал; на его лице застыло выражение спокойной, решительной уверенности, и слова ему были без надобности. Он то с тихой нежностью из-под полуприкрытых век наблюдал за неистово жестикулирующим демоном, то оберегал его сон, тайком прижимаясь губами к огненно-рыжим волосам и упиваясь исходящей от них смесью запахов дыма и шампуня. Они покинули автобус рука об руку и пошли по знакомым, пустынным улицам Мейфэйра. - Твое предложение остаться... - начал Азирафель, - ведь оно еще в силе?.. Кроули потрясенно взглянул на него: - Естественно, ангел... всегда. Как вообще могло быть иначе? Азирафель в ответ только крепче сжал его руку: - Дорогой мой... это, наверное, смешно звучит, но я не хочу отпускать тебя. Ни на мгновение. - Не отпускай, - выдохнул демон. - И я тебя, - добавил он вдруг как будто ни к чему. Азирафель просиял. До квартиры Кроули на самом верхнем этаже фешенебельного жилого комплекса дошли в молчании. Щелчок пальцев - щелчок замка, и дверь за ними закрылась. Они замерли, обнявшись, посреди коридора и просто дышали друг другом. - Ангел... там в кабинете... лужа... Лигур... в общем, мне пришлось твоей святой водой воспользоваться, - силился объяснить Кроули, от усталости с трудом подбирая слова. - Милый, - Азирафель с беспокойством всматривался в желтые глаза, - это важно сейчас или подождет до утра? Ты едва держишься на ногах. - А у нас есть время до утра?.. - в голосе демона слышались сомнение и тревога. - Хотелось бы надеяться, - Азирафель оглядел просторный холл, словно ища чего-то. - Сейчас нам обоим не помешает чуточку отдохнуть, как думаешь? Я, конечно, предпочел бы сказать это иначе и при других обстоятельствах, - попытался пошутить он, - но любимый, пойдем, пожалуйста, в постель. Мои силы тоже на исходе, и единственное, чего я хочу - это крепко прижать тебя к себе и хотя бы пару часов поспать. - Всё у нас с тобой не как у людей, ангел мой, - усмехнулся Кроули, но вдруг смешался и опустил глаза, - в смысле, что через пень-колоду... то есть... мгм... - он снова перевел взгляд на Азирафеля, такой ранимый, - но я ни на что бы это не променял. - Знаю, милый, и понимаю, - Азирафель приподнялся на цыпочки и осторожно поцеловал Кроули в уголок губ. - Ты - мой демон, а я - твой ангел. Такая она, наша сторона. Может быть, нелепая местами, но наша.***
Кроули снился огонь. Адское пламя. И в пламени этом сгинул его ангел. Он звал и звал, не чая дозваться. Как же так? Ведь он не успел сказать, как сильно любит... Он проснулся от своего крика: нет, это не может быть правдой!.. Только не это! - Тише, тише, родной, это был лишь дурной сон, - повторял Азирафель ему в шею, сминая пальцами черный шелк его пижамы и перемежая слова легкими поцелуями. - Всё хорошо, мы вместе. - Ангел... - Кроули заглянул в задумчивые серые глаза, в темноте казавшиеся почти черными, - я думал, что снова потерял тебя... - Никогда, никогда больше, - клятвенно заверил Азирафель демона, подушечкой большого пальца очерчивая черную змею, свернувшуюся на его виске. Истосковавшийся по ласке, Кроули щекою прильнул к этой долгожданной, желанной руке. Закрыв глаза, на выдохе он едва слышно произнес: - Люблю тебя. - И я люблю тебя, - ответил Азирафель серьезно, наклоняясь низко-низко, так что Кроули кожей ощутил его горячий шепот. - Позволь показать тебе... Кроули резко распахнул глаза, чтобы тут же сомкнуть веки, когда его губ коснулись губы ангела. Это было невыносимо, умопомрачительно, божественно. Это был поцелуй-клятва, поцелуй-обещание, поцелуй-священнодействие; это был самый долгий поцелуй на свете, тягучий, как струйка меда, стекающая по лоснящемуся свежим лаком боку амфоры в жаркий афинский полдень; этот поцелуй был всем, чего не было в их прошлом, всем, чем могло стать их настоящее, и всем, что обещало им будущее. Кроули казалось, что он слышит голос Азирафеля, песней сирены вторящий: "Отпусти себя, любимый, отпусти себя ко мне, ибо ты - мой, а я - твой, ибо ты - это я, а я - это ты..." И он пошел на этот зов, он доверился и отпустил... А когда, казалось бы, вечность спустя он вновь открыл глаза, то встретился взглядом не с ангелом, а со своим отражением, и его собственный голос с трепетом произнес: - У нас получилось, мой родной... У нас получилось. Им теперь нас ни за что не достать.