клубничный тортик

Он стоит на кухне, спиной к двери, методично режет клубничный торт на аккуратные кусочки и даже не оглядывается, когда ее тяжелые платформы оповещают о том, что блондинка зашла в кухню. Казалось бы, человек, который ожидает опасности всегда и везде, не должен так спокойно стоять спиной к двери, наклонив голову над столешницей и медленно орудовать ножом. Его движения продуманы, напыщенно аккуратны, но он далеко не такой спокойный, каким пытается казаться. Его кожа мертвецки белая и словно покрыта воском, кукла Мадам Тюссо, но Миса подозревает, что это не совсем его вина. В кухне штаба всегда неприятно яркий свет, холодный, как у дантиста в операционной, режет глаза и наполняет воздух раздражающим до безумия жужжанием. Миса его ненавидит. Да и сама кухня и не кухня вовсе. Вся из железа, металла, наполирована до блеска. Нет ни капли уюта, нету даже намека на комфорт. Не потому, что у него нету денег или возможностей обустроить здание, нет. Миса точно знает, что это психологический ход, что он даже этой металлической кухней показывает всем, какой он недоступный. Неподступный. Не такой как все, и каждый, кто попытается втиснуться в его жизнь, встретится с холодом и псевдо-спокойствием. Мисе смешно, ведь он совсем не такой. Он монотонный, но не спокойный. Он правосудие, но готов на все, дабы доказать свою честность. Он часто злится, хоть и искусно скрывает это, впивается пальцами в джинсы и смотрит в пол, хотя все его тело дрожит от переполняющих его эмоций. Мисе хочется увидеть все его чувства. Вывернуть его наизнанку и посмотреть на него изнутри, разрезать грудную клетку и влезть в легкие, узнать, чем он дышит. Она подходит вплотную, становится за ним, ближе чем дозволено, и наблюдает за тем, как его аккуратные пальцы обхватывают рукоять ножа. В воздухе парит еле уловимый запах клубники и Миса не знает, сможет ли она еще когда-либо в жизни есть эти красные, сочные ягоды без мысли о нем. Л молчит, темные пряди падают на бледную шею, и ей хочется оставить мириады синяков на его бледной коже. Хочется смотреть, как они расцветают словно фиалки, хочется давить пальчиками в эти красно-синие пятна, снова и снова. Она подходит еще ближе, вдыхает его терпко сладкий запах. Л замирает лишь на мгновение, но этого ей достаточно. Это не согласие, это смирение. Она позволяет их телам слиться, прижимается грудью к его спине, упирается подбородком в костлявое плечо. Он как всегда сутулится, ее платформы высокие, она даже чуть выше него. Контроль даже в этом. Ее пальцы находят его ширинку, мягко поглаживают. От ее цепкого, женского взгляда не ускользает тот факт, что он перестал орудовать ножом, просто держит его в молочных пальцах. Значит стены гения рушатся. Она аккуратно расстегивает его джинсы, позволяет им соскользнуть с узких бедер и разглаживает мягкий хлопок его нижнего белья. Ей нравится то, как узко оно прилегает к его коже, но ей еще больше нравится то, как его член постепенно наливается кровью, твердеет, растягивает серую ткань под свой размер. Длинные, ало-красные ноготки мягко царапают нежную, горячую плоть, но не задерживаются надолго, скользят вверх, поглаживают выпирающие тазобедренные кости. Его дыхание чуть ускоряется, но Л все также упорно держит себя в руках. Миса ухмыляется, позволяет себе нахально хлопнуть его по упругой ягодице. Ее розовые трусики стремительно промокают от того, как он вздрагивает. Восхитительно, просто восхитительно, шепчет голос в голове. Она нагло залазит ему под кофту, лапает костлявое тело, сминает соски и считает ребра. Л молчит, он всегда немногословен, но сейчас он так, так мило, упорно молчит, Миса не может сдержать смешок. Модель грубо играется с его сосками, словно он девочка, словно у него не плоская, мужская грудь, а упругая, женская. Сиськи порнозвезды. Хотя то, как он стоит с приспущенными джинсами и упираясь ладонями в столешницу, покорно смотрит вниз, прикусив бледную, обветренную губку, лучше любой порнухи. Любой бы кончил за считаные секунды. Л снова вздрагивает, когда ее нежные пальчики грубо проникает под нижнее белье сзади и спускаются ниже, ниже, ниже, пока не находят то, что ищут. Он шумно выдыхает, его голова падает вперед, бледные запястья дрожат, он слабо поддерживает вес собственного тела, пытается не сломаться, и Миса чувствует себя Богом. Она гладит подушечкой указательного пальчика узкое колечко мускулов, прежде чем медленно войти в его сухую дырку. Девушка чувствует жар его тела, знает, что ему больно – он истерично сжимается вокруг нее – но ей все равно. Его боль приносит ей наслаждение. Л зажмуривается, сильнее закусывает и без того обкусанную губу, но молчит. Он восхитительный, господи, Мисе так жаль, что у нее нет члена, и что она не принесла страпон. Ей так хотелось бы выебать его насухую, заставить хрупкие колени дрожать. Иногда ей даже хотелось бы изнасиловать его, повалить на пол и трахнуть против воли, это было бы так горячо. Заставить гения плакать и дрожать, насмехаться над его потугами отползти, а затем заставить его кончить и слизать собственную сперму с пола. Иногда эти мысли пугают ее. Иногда она пугает саму себя. Миса набирает ритм, трахает его податливое, узкое тело пальцами. Свободной рукой находит бледный сосок и больно щипает за нежную кожу. Л тихонечко всхлипывает, нож выпадает из дрожащей руки и громко падает на пол. Это реакция. Это ответ. Гений повержен. Она пошло кусает его шею, лижет нежную кожу, оставляет засосы и укусы, марает чистый, невинный снег. Все-таки они с Лайтом безумно похожи, решает Миса когда впихивает второй пальчик в его тело, трахает его словно шлюшку, словно девочку. Л и есть ее девочка. Ее маленькая покорная девочка с горячим, твёрдым членом между ног, и мягким, горячим ротиком который так и хочется заткнуть поцелуями. Эта навязчивая мысль преследует ее уже который день, с этим надо что-то делать. В следующий раз она оденет свою девочку в платице, и трахнет, да так чтобы ее маленькая шлюшка неделю не могла нормально ходить. Хороший план, так и запишем в календарь. Выебать Л в платье. Миса хихикает от этой восхитительно грязной мысли и резко добавляет третий палец. Л коротко стонет, точно от боли, хоть его голос хриплый и тихий. Любой другой человек даже и не услышал этот маленький звук поражения, но не Миса. Миса купается в этом звуке, купается в его шумном, сбитом дыхании, знает точно что Лайт бы ей гордился, хотя Лайт пошел бы еще дальше. Он бы точно сомкнул сильную руку у Л на горле и придушил как котенка. С какой-то стороны Миса знает, что это ее больное воображения, но с другой стороны Миса знает точно что поступила бы точно также. Только не сегодня. Может завтра. А может через год. Ее гибкие пальчики находят ту самую заветную точку, заставляют Л выгнутся. Его спина громко хрустит, рот открыт в немом крике, а длинные ресницы вжаты в бледные щеки. Миса чувствует как ее смазка течет по ногам, это чертовски горячо. Снова и снова она вжимает пальчики в точку его наслаждения, снова и снова он дрожит, еле держится на ногах, падает на локти и пачкает белую кофту тортиком. Он стремительно движется к грани, и на мгновение Миса обдумывает, не забрать ли ей пальчики прямо сейчас, не развернутся и уйти. заставить его хныкать и плакать, и не знать как унять эту дикую похоть, ведь он совершенно не умеет дрочить. Это заманчивая мысль, заставить его страдать. Но Миса знает, что он слишком горд. Он все равно не прийдет к ней за помощью. Он будет молча страдать и просыпаться со стояком, но не прийдет. Нет. Она хочет, чтобы он кончил. Хочет сломить его гордость, ведь это должно быть так стыдно, кончить от того, что тебя трахают пальцами, словно ты не всемирно известный детектив, а похотливая старшеклассница на первом свидании. Миса жестоко улыбается, впивается ногтиками ему в сосок, болезненно ебет пальцами его горячее тело, и наблюдает за тем как он кончает, падает на головой на руки, благо он успел в какой-то момент отодвинуть торт, и бездыханно стонет, высоким голосом, совсем не похожим на тот монотонный, бархатный тембр к которому она так привыкла. Она замирает, разглядывает этот великолепный вид который открывается ее глазам. Наверное, даже вид с Эйфелевой башни не завораживает так, как вид вытраханного Л. Он пытается отдышатся, жадно глотает воздух и пытается встать, но тело его не слушается. Миса наконец-таки решается покинуть его дырку. Ее пальцы влажные когда она их достает, и хотя ей хотелось бы заставить его их вылизать начисто, она подозревает что Л сейчас в невменяемом состоянии, поэтому отходит к раковине, и смывает напоминания о ее маленькой шалости теплой водой. Когда она поворачивается обратно, Л уже выпрямился и пытался закрыть ширинку джинсов дрожащими руками. К ее щекам приливает жар когда она видит последствия ее безумия на его шее. Но ей не стыдно. Ее трусики хлюпают когда она покидает кухню, даже не обернувшись, но Миса скорее повесится чем позволит этим длинным, нежным пальцам прикоснутся к ней. Когда она закрывает дверь своей комнаты, запирает на ключ и моментально кончает лишь прикоснувшись к нежному клитору теми пальцами которыми еще минуту назад трахала Л, Миса готова поклясться что воздух пахнет клубничным тортиком.