***
После ужина Дин провел Сэма в прихожую, чтобы показать ему доску убытия. Это была огромная белая доска, перманентно расчерченная аккуратными линиями на строки и столбцы, подписанные: «Кто», «Куда», «На чем», «Время убытия», «Ожидаемое время возвращения» и «Опоздание». — Ты должен поклясться мне, что ВСЕГДА будешь отмечаться здесь, если уходишь один, — потребовал Дин, указав на ложбинку с маркерами под доской. — Если собираешься сделать хотя бы шаг за пределы лагеря — за периметр трейлеров, — берешь маркер и заполняешь строку — без исключений. Вот так. — Он вписал в строку в таблице: Кто: Дин и Сэм Куда: сауна На чем: пешком («Или пишешь "авто", — объяснил Дин. — Или "снегоход", "шлюпка" — на чем бы ни передвигался». — «Волчья упряжка»? — с улыбкой предложил пример Сэм.) Время убытия: 20:00 Ожидаемое время возвращения: 0:00 Опоздание: 2:00 Дин окинул взглядом свою запись, поставив руки на бедра. — Ну, в общем, ты понял. Мы должны знать, куда ты отбыл. Колонка «пешком»/«на авто»/«на велосипеде» нужна затем, чтобы мы знали, что высматривать: припаркованную машину, велосипед, или на чем ты уехал — чтобы найти, где на тебя напал медведь, или что там с тобой случилось… Или, если ты ушел пешком, мы можем прикинуть, как далеко ты мог зайти. А «опоздание» — это, по сути, подсказка нам, когда начинать волноваться. Например, мы с тобой можем расслабиться в сауне чуть дольше, чем я планирую, но, если мы не вернемся к двум утра, остальной персонал начнет поиски. После этого Дин провел Сэма через боковую дверь в кабинет коменданта — в свое владение на ближайшие несколько недель. — У меня еще целая лекция на тему безопасности, которую я прочту тебе завтра, — сказал Дин. — Включающая просмотр видео про медведей — и да, тебе придется посмотреть его целиком, или университет будет недоволен. И я тоже. — Но медведи же тут редко встречаются? — спросил Сэм. — К счастью, да, весьма редко, — согласился Дин и бросил рюкзак Сэма к ногам брата. — Ну… они тут есть, но у нас тут хорошие медведи. Мы следим, чтобы не оставлять мусор, так что они никогда ничего не ели у людей и не ассоциируют нас с едой, поэтому к нам не суются. Но никогда не знаешь наверняка. Я всегда ношу с собой перцовый баллончик — всегда. И пистолет у меня всегда при себе. — Он наклонился к собственному рюкзаку и похлопал по непромокаемой кобуре, уже пристегнутой к левой лямке. В ней был кольт отца с ручкой из слоновой кости — он останется там на весь сезон. Это было первое, что Дин распаковал по приезде. Дробовик был вторым — теперь он лежал в их комнате общежития в собственном непромокаемом чехле, готовый к путешествию на снегоходе завтра. Охотничья винтовка, хранившаяся в этом самом кабинете, была распакована третьей. Защита от медведей всегда шла первым приоритетом. Сэм молча посмотрел на кобуру. Он знал, кому раньше принадлежал этот пистолет. И где был найден. Дин продолжил как можно непринужденнее: — Гризли тут к людям не подходят. Им тоже проблемы не нужны. Но мама с детенышем может выйти, и тогда нужно быть осторожным. Однако это маловероятно, так что особо не волнуйся. Я тебе выдам перцовый баллончик. Ладно, все это мы проговорим завтра. Пока надо подумать о погоде. Есть вещи, которые здесь всегда нужно иметь при себе, даже если выходишь ненадолго. Может образоваться туман, ты можешь быть вынужден свернуть с пути… Оглянуться не успеешь — а уже заблудился. — Говоря все это, Дин пристально смотрел Сэму в глаза, надеясь, что тот осознает важность сказанного. На самом деле во многом поэтому Дин и хотел, чтобы Сэм начал свое лето в Арктике с четырех дней с братом: он хотел лично дать ему инструктаж по поводу безопасности. Потому что это было принципиально. — Тут есть поговорка: «Достаточно одной ошибки», — продолжил Дин. — Одной незначительной ошибки. Одной проблемы. Машина сломается. Ногу подвернешь. GPS потеряешь. Одна проблема — и, если погода изменится, все может закончиться очень быстро. Так что давай уж я тебя оснащу, чтобы проблем не было. Иди сюда. Дин подозвал брата к длинному столу, на котором был выложен ряд мелких приборов в зарядных станциях. Беря их по одному, Дин начал вручать оборудование Сэму, одновременно отмечая пункты в списке на планшете. — Рация, — сказал Дин, отдав Сэму одну из нескольких десятков рабочих раций Купалука. — Обычная приемопередаточная. Эта будет твоя, пока ты здесь, и вот к ней зарядка. Заряжай каждый вечер. — Похожа на детскую, какие отец нам когда-то подарил, — заметил Сэм, повертев рацию в руках. Это была компактная модель с длинной тонкой антенной и прищепкой на ремень, а также с красной ленточкой длиной в фут, привязанной к концу антенны. — Точно такая, только профессиональная, — объяснил Дин. — С батареей получше, водонепроницаемая и со штыревой антенной для лучшего покрытия. Здесь они добивают на три мили в прямой зоне видимости — например, с холма на холм. Пока Сэм разглядывал рацию, с любопытством крутя ее ручки, Дин выбрал второй прибор: широкий серый кирпичик с жидкокристаллическим экраном. На этом тоже была красная ленточка, привязанная к прищепке на ремень. — GPS, — сказал Дин, вручив прибор Сэму. — Телефон твой тут не работает, так что, если хочешь знать, где ты на карте, пользоваться надо этим. — Дин передал брату и третье устройство, ярко-желтое. — Это экстренный передатчик, который связывается со спутниками. По сути, вместо службы экстренной помощи. Если вдруг попадешь в беду, нажми красную кнопку, и спутниковый приемник получит пинг с твоими координатами — с твоим точным местонахождением. Мы запрограммировали его так, чтобы пинг шел прямо сюда, ко мне в кабинет. Но тогда уже не шевелись — потому что я поеду ровно в то место, откуда был послан сигнал! И еще через него можно посылать мне короткие сообщения. У Сэма уже были полны руки оборудования, но Дин добавил еще несколько вещей. — Вот компас — настоящий, магнитный, по старинке. Он будет работать, даже когда все остальное сдохнет. А, и вот перцовый баллончик для медведей — только помни: брызгать надо, когда ветер в спину. Завтра потренируемся. И последнее правило: всегда нужно иметь с собой рюкзак с едой, водой и теплой одеждой, и я еще люблю брать запасную пару носков. — А зачем красные ленточки? — поинтересовался Сэм, стараясь удержать всю охапку оборудования. У него в руках было уже не меньше пяти приборов: каждый с ремешком на шею и маленькой антенной, и к каждому была привязана ярко-красная лента длиной в фут. Дин улыбнулся ему: — Это маркировочная лента, про которую говорил Фил. Когда ты неизбежно уронишь один из них в сугроб — что, зная тебя, случится завтра же, — то, если повезет, красная лента останется видна. И это спасет тебя от смерти от моих рук, особенно если ты уронишь спутниковый передатчик. У тебя в руках сейчас оборудования на полторы тысячи долларов, так что не потеряй ничего! — Дин остановился, посмеиваясь: ремешки и ленточки в руках у Сэма уже все перепутались. Сэм поднял на него глаза с легким смятением во взгляде. — Ты отлично справляешься! — одобрил Дин. — Прогулка в Арктике считается успешной, если все твое навигационное оборудование запуталось в ремешке для солнечных очков. Птичники всегда побеждают, потому что у них поверх всего прочего еще и бинокль висит. Постоянно находим их полузадушенными в ивовых кустах. — А стадо мулов ко всей этой фигне не прилагается? — проворчал Сэм, пытаясь выпутать ленточку компаса из ремешка GPS. — Тут ты сам себе мул, — пожал плечами Дин. — Это досаждает, да. Но у нас пока не было ни одной смерти, и я не собираюсь открывать этот счет в свою смену. И уж определенно не с тобой. Сэм сумел разделить электронные приборы на две части, которые засунул в два кармана куртки. Он облегченно вздохнул и поглядел на маленький компас. — Ну хоть компас просто показывает на север… С этим я справлюсь, — сказал он. — Вообще-то он показывает немного на северо-восток, — ответил Дин. Сэм поднял на него глаза. — Как это? — Магнитный север находится не совсем на Северном полюсе, — объяснил Дин. — Мы настолько далеко на севере, что магнитный полюс от нас на северо-восток. Сэм только моргнул, глядя на него. Дин хлопнул брата по плечу. — Постепенно все поймешь, — пообещал он. — А теперь — пора в сауну! Пошли, это та выстроенная тут сауна, о которой я тебе рассказывал — прямо на озере, просто офигенная. Лучший способ помыться — вся пыль Грузовой трассы выйдет с потом, а затем можно и на озеро… — Провалиться под лед и умереть, — закончил Сэм. — Быстро учишься! — похвалил Дин. — Пошли! Надо взять пижамы. И чистые трусы заодно. — Мы будем в сауне в пижамах? — В сауне мы будем без пижам, — ответил Дин. — В пижамы мы оденемся после. — В ответ на удивленный взгляд Сэма Дин засмеялся: — Это лучший способ помыться — поверь мне!***
Стоило им ступить на улицу, как на них с силой налетел холодный ветер, пробиравший даже через слои верхней одежды, в которую они снова укутались. Метель действительно пришла в лагерь вслед за ними: Брукс исчез за стеной темно-серых облаков, еще когда они ужинали, и теперь в лицо хлестал снег. Братьям пришлось натянуть капюшоны даже для короткой перебежки до трейлера-общежития, где Дин схватил сумку для сауны со свертком полотенец, мылом и принадлежностями для бритья, которую собрал еще в Лоренсе. Там даже уже была его флисовая пижама и комплект нижнего белья. Сэм бросил ему свою сменную одежду. Дин запихнул в ту же сумку и ее, они взяли несколько бутылок воды и снова выскочили на пронизывающий ветер. Братья пошли прямо навстречу ветру, хрустя ботинками по снегу. Сэм обмотал шарф вокруг лица для дополнительного тепла. Месиво грязи от колес машин на просторной стоянке уже исчезло под тонким слоем белого. Дин указал на их цель: в четверти мили впереди на самом-самом краю лагеря виднелось маленькое деревянное строение. У него была короткая толстенькая труба, из которой равномерно шел дым. — Сауна Купалука, — сказал Дин. — Построенная давно, когда еще не было душевого трейлера. Я помогал ее ремонтировать в свой первый сезон здесь. Раньше помыться можно было только в ней. И до сих пор это лучший вариант, на мой взгляд. Я развел там огонь, пока ты распаковывал вещи перед ужином, — сейчас температурка уже должна быть в самый раз. Они прошли мимо Малыша — любимого старого Шеви Дина, теперь аккуратно припаркованного среди других лагерных внедорожников. На нем было уже полдюйма снега, как и на всем ряду стоявших позади него тоже в основном сорока- и пятидесятилетних автомобилей. («Купалук — это место, куда университет отправляет старые машины умирать, — заметил Дин. — Но я этого не допускаю, если у них крепкий костяк».) Они миновали шесть снегоходов Купалука, затем покрытый брезентом ряд квадроциклов и горных велосипедов, ждавших таяния снегов, и три перевернутых ялика, до которых не дойдет очередь, пока на озере не сойдет лед. По пути Дин машинально осматривал лагерь на предмет повреждений после зимы. Сэм, конечно, тоже с любопытством вертел головой, и Дин начал называть строения, которые они проходили, и объяснять их назначение: зимний склад, огромный тент, где будут жить аспиранты, экспериментальные теплицы, машинный цех, новый душевой трейлер, где можно было принять драгоценный кратковременный «душ» — на самом деле просто постоять под слабым распылителем на протяжении пяти минут, но и эти пять минут иногда были блаженством. Вся станция была своего рода чудом. Здесь, на участке дикой природы, где не было ничего кроме тундры (ни проточной воды, ни телефонной связи, ни интернета, ни зданий, ни канализации — ничего) Дин и его предшественники смогли построить полнофункциональную научно-исследовательскую станцию. Где была еда, вода, постели, где были надежные уголки тепла — станцию, которая почти не наносила вреда окружающей среде (они вывозили весь мусор и сточную воду, и каждую неделю Райан доставлял вторсырье аж в самый Фэрбенкс). Тут были лаборатории, были центрифуги, были морозильники ультранизких температур. Был транспорт всевозможных видов, от лодок до снегоходов, и парк автомобилей на ходу (благодаря Дину). Тут даже были два маленьких исследовательских вертолета, в данный момент пылившиеся в Фэрбэнксе, но ожидавшиеся здесь к концу месяца. И, как ни удивительно, все это работало — что в данной местности было настоящим достижением. Когда они миновали «большую маму» в ее массивном звукопоглощающем трейлере, у Дина даже на сердце потеплело от низкого урчания мощного генератора. Воду и еду сюда привозили по расписанию грузовиками, преодолевавшими для этого тысячи миль. Сточную воду, мусор и канализационные отходы так же по расписанию грузовиками вывозили. Скоро сюда понаедут научные руководители, заведовавшие грантами Национального научного фонда, и рой аспирантов и кандидатов наук… и все будут здоровы, накормлены, в тепле и безопасности. — Знаешь, — сказал Дин Сэму, — когда я только начинал здесь, я очень робел перед учеными. Я ни за что бы в этом не признался, конечно, но я был уверен, что они смотрят на меня сверху вниз. — А так и было? — спросил Сэм, слегка нахмурившись, словно готов был рассердиться на ученых. Дин фыркнул. — Я и двух часов тут не провел, когда три самых уважаемых на континенте эколога — кандидата наук притащились ко мне все в грязи, умоляя помочь вытащить их машину из канавы. Они пешком прошли час до лагеря только за мной. Классные ребята. Мы вытянули машину, и они были страшно признательны! Подарили мне бутылку виски в благодарность, и мы потом пили с ними всю ночь. С тех пор я перестал об этом тревожиться. — Дин помолчал и добавил задумчиво: — Теперь они уже как будто мои люди. И это была правда. Они стали для Дина практически его летней сезонной семьей. Эти ученые и работники лагеря были под его ответственностью, и задача Дина была за ними присматривать. И даже с учетом всех медведей, снежных бурь, лопнувших шин, сломанных костей и льда на озере он пока не потерял никого. Может быть, в юности он представлял себе свою жизнь не такой, но это ничего не значило. Конечно, у него до сих пор иногда бывали мечты. Мечты о какой-нибудь бесконечной поездке на машине на юг, о приключениях на основном материке, о том, чтобы кататься из штата в штат по узким сельским дорогам, выпивать по пути в барах — жить как в романах Керуака. Иногда ему даже снилось, что он водит настоящую Шевроле Импалу. (Черную. Всегда черную, как и его универсал.) Но он нашел работу здесь: работу, в которой преуспевал, в которой было к чему приложить руки и голову, не надо было днями напролет сидеть за столом и можно было даже иметь оружие. И ему приятно было думать, что он заботился о своих людях. Может быть, Сэм был прав: может быть, Дину всегда хотелось защищать людей. От погоды, от медведей… от… чего-то. Но каким все это представлялось Сэму? Они приближались к разбросанным складам на краю лагеря, и Дин с сомнением огляделся, пытаясь увидеть обстановку глазами Сэма. Да, с одной стороны, само существование этого лагеря было чудом, но с другой стороны, тут всегда царила некоторая разруха. Обветшалые трейлеры как будто попадали с неба как попало. Урон от зимы и погодных условий был нескончаемым: иногда создавалось впечатление, что весь лагерь держался на скотче и нейлоновых стяжках. Оснастка была свалена кругом громоздкими кучами: груда капканов для леммингов тут, гора оленьих рогов там… Даже долгосрочные эксперименты мирового класса, спонсированные научным фондом, всегда выглядели беспорядочными и организованными на скорую руку, с разбросанными по тундре коробками из плексигласа и странными конструкциями из арматуры, проволоки и фанеры. Здесь, в лагере, не было даже тротуаров — и никакого асфальтового покрытия. Одна грязь и гравий с проложенными по земле где попало трубами и изоляционными трубками. Все это выглядело весьма неряшливо. Сэм, наверное, решит, что ничего в этом нет особенного… Сэм сказал: — Знаешь, это удивительное место… Дин почувствовал, как расплывается в улыбке. Он повернулся к брату. — Ты так думаешь? — С ума сойти… — сказал Сэм, глядя по сторонам. — Сколько ж вы здесь всего построили! Это же глушь, а у вас тут буквально все есть! Невероятно… И честно… я до сих пор не могу поверить, что я в Арктике. В Арктике, Дин. Я в Арктике! Для тебя это обычное дело, но я как подумаю — аж мороз по коже! — В прямом смысле, — вставил Дин, и они засмеялись.***
Сауна была простой низенькой деревянной избушкой, расположенной на самом краю замерзшего озера. Ряд смастеренных вручную деревянных ступеней вел вниз на узкий пирс, выдававшийся в лед озера. Сбоку пирса во льду была высечена прорубь; рядом лежал топор и стояло несколько ведер. Дин взял топор и указал Сэму на ведра. Немного расширив прорубь, они набрали четыре ведра ледяной воды, которую отнесли в сауну. Там они разделись в тесном предбаннике, где вдоль стен были набиты крючки для полотенец. Как Дин и предупредил, они обнажились полностью. С самой постройки лагеря одежда в сауне была опциональной, и Дин уже оставил на главной доске заметку, гласившую, что с восьми до полуночи сауна «мужская или смешанная, одежда по желанию». Таким образом, все в лагере были предупреждены. Потом братья расположились на полотенцах в обжигающем жару парилки, где как следует пропотели, чтобы вышла вся пыль и грязь. Время от времени Дин выливал ведро воды на раскаленные камни, окружавшие приземистую железную дровяную печку. От камней поднимались валы пара, орошавшие тело дополнительной влагой. Первые минут десять братья просто отогревались, растянувшись на полотенцах на длинных деревянных скамьях и чувствуя, как теплый пар прогревает тело до самых косточек. Со временем они разговорились. О летней работе Сэма в «Аляске Петролеум» — о том, что он пока о ней знал. Оказалось, он уже получил e-mail от своего «наставника» — какой-то девицы по имени Руби, которая заведовала его стажировкой. Она подтвердила, что она и ее начальник ожидают Сэма в Дэдхорсе через три дня. Конечно, Сэм начал расспрашивать про Купалук и его историю, и Дин с неожиданным для себя удовольствием стал потчевать его лучшими лагерными байками, какие мог вспомнить. Некоторые истории Сэм уже слышал раньше: например, про тот раз, когда разъяренный медведь гризли порвал вертолетную площадку на глазах у всего лагеря. Но теперь Дину хотелось добавить всевозможные красочные детали. Например, про то, как ему пришлось встать между медведем и людьми со своей винтовкой Винчестер «Аляска» (которую он изначально и купил-то только за идеально подходящее название модели, но которая с тех пор стала одним из основных лагерных орудий для защиты от медведей). — И тут этот гриз встает на задние лапы в какой-то сотне ярдов от меня! — рассказывал Дин, растянувшись на полотенце и глядя в деревянный потолок. — Они ведь встают, только когда оценивают, стоит ли напасть. Я ору: «Все внутрь!» А этот чертов бриташка, зав. кафедрой биологии оксфордского университета или что-то в этом роде, стоит и фотографирует! Я ему: «Какого хуя?!» — а он: «Это самое американское, что я тут видел: Винчестер с Аляски с Винчестером “Аляска” защищает меня от гризли — я должен это запечатлеть!» Сэм засмеялся — он смеялся над каждой историей. Так что Дин рассказал ему и о том случае, когда тент, полный ценных исследовательских заметок, снесло ураганным ветром и выкатило целиком на лед озера, а одна аспирантка в отчаянии бросилась за ним. («Она провалилась под лед и умерла?» — спросил Сэм. — «Только не в мою смену, — ответил Дин. — Я выехал на снегоходе и подобрал ее, и потом мы гонялись за этим тентом. Его несло со скоростью миль тридцать в час — не меньше».) Потом Сэм, конечно, захотел услышать про волков, и Дин начал вспоминать, какие истории о волках он знал. Но эти истории были не очень-то остросюжетными — в основном в стиле «и вдалеке я увидел точку-волка, которая потом исчезла за холмом». Они поговорили немного и о Бобби. Дин сделал мысленную заметку послать Бобби e-mail позже вечером и сообщить, что они с Сэмом в целости добрались до Купалука. Они поговорили об автомастерской и старом участке отца в Лебаноне — о никудышной старой ферме, где не было ничего, кроме полуразвалившегося амбара. Зачем отец так стремился купить этот участок, оставалось загадкой. Хорошо было побеседовать даже о заурядных вещах. Просто оттого, что Сэм был рядом, уже было хорошо. Они много лет не проводили времени вместе. Но в остальном об отце они не разговаривали. И совсем не разговаривали о маме. И о девушках тоже. Дин сумел невзначай вставить в разговор тот факт, что Шелли проводила отпуск с женой. После этого Сэм больше ни о ком не спрашивал. Это было вполне обычно. Неловкие вопросы в Дэдхорсе были аномалией. Как правило, Сэм не спрашивал и Дин не делился. Что же касалось самого Сэма… бедняга прошел через череду неудачных отношений, и ничего у него так и не складывалось. Когда на личном фронте у него было глухо, говорить об этом он не любил. Дину всегда хотелось как-то поддержать брата, но он понимал, что он худший в мире кандидат на роль советчика в вопросах личных отношений. По крайней мере, у Сэма было еще много времени. К десяти вечера они допили воду из бутылок и почти спеклись. — Подошло время для самой приятной части процедуры, — объявил Дин. — Помнишь прорубь, где мы набирали воду? — Сэм кивнул, и Дин объяснил: — Ты, может, заметил, что я ее расширил. Расширил для двоих. Значит, процедура такая: ты сидишь тут, в сауне, пока не почувствуешь, что уже на грани теплового удара. Тогда ты выбегаешь к озеру и прыгаешь. — В озеро? — спросил Сэм, с сомнением взглянув в маленькое окошко на полностью замерзшее озеро, которое отсюда выглядело однородным белым полотном. На улице шел густой снег. — Что, буквально? В замерзшее озеро? — Угу. И держись за перила, когда будешь спускаться по ступеням — они скользкие. Да, и захвати несколько полотенец из сумки — бросим их на пирсе. Кстати, в воде ты скончаешься от переохлаждения примерно через пять минут, так что долго не задерживайся. Готов? Улыбка на лице Сэма и его энергичный кивок были достаточным ответом. Они выскочили из сауны в снегопад — босиком, в чем мать родила, — зажав в руках свернутые полотенца. После раскаленной парилки морозный воздух снаружи казался сказочно приятным. Снег падал каплями блаженного холода на перегретую кожу. Они спустились по деревянным ступеням, вцепившись в перила и поскальзываясь на льду, и бросили полотенца на пирсе. У проруби Сэм даже не колебался: они прыгнули вместе, одновременно. Ледяная вода знакомо сковала тело шоком, будто их обнял сам Мороз. Дин нарочно ушел с головой под воду, задержав дыхание. Он вынырнул мгновением позже под неистовый крик. — БЛЯДЬ, КАК ХОЛОДНО, ЕБ ТВОЮ МАТЬ!!! — орал Сэм. — ХОЛОДНО, ХОЛОДНО, БЛЯДЬ, БЛЯДЬ, БЛЯДЬ!!! Сэм был совершенно прав, но Дин не мог перестать смеяться над его ошалелыми криками, и Сэм в итоге тоже начал смеяться. Он буквально взлетел на пирс, подтянувшись за одно дюжее усилие на своих длинных ручищах. Дин, хотя из него самого выбило дух холодом, знал, что это лишь поверхностное ощущение: тело будет сохранять тепло еще пару минут. Он для виду проплыл немного — пару гребков туда и обратно, и спокойно заметил: «Ну уж не знаю, о чем ты, Сэм, — водичка чудесная!» — пока Сэм продолжал чертыхаться во весь голос, стоя на пирсе и лихорадочно оборачивая вокруг себя полотенце. Наконец Дин подтянулся к маленькой деревянной лесенке и выбрался на пирс к Сэму. Зимний воздух и даже падавший снег казались практически теплыми в сравнении с ледяной водой озера. — Ладно, признаю, это и правда потрясающее ощущение, — сказал Сэм, обернув второе полотенце вокруг плеч. — Точнее, оно потрясающее теперь, когда я вылез. Боже, ты взгляни на нас — от нас пар идет! От их тел действительно толстыми кольцами поднимался в воздух пар испарявшейся воды. Падавшие снежинки таяли на коже. Дин поднял свое полотенце и плотно обернул вокруг талии. Сэм сказал: — Дин, это было… — Он остановился на полуслове. Дин поднял глаза и увидел, что Сэм смотрел на берег. Его глаза были круглыми, как плошки, и даже рот приоткрылся. Дин повернулся, чтобы проследить его взгляд. Прямо на пирсе, на пути между братьями и берегом, был волк. Он сидел на задних лапах там, где пирс сочленялся с берегом, в нескольких футах от двери сауны. Всего шагах в двадцати от братьев. Белый волк с оттенком светло-серого на ушах и спине. Сидел абсолютно неподвижно, глядя на братьев яркими зелеными глазами. Волки в тундре на самом деле были некрупные. Дин знал, что они меньше южных волков. Но их относительно малый размер компенсировался свирепым видом и жилистой конституцией, предупреждавшими о готовности сразиться со всем, что ни преподнесет волкам на пути мать-природа. И взгляд в этих глазах… Спокойный. Холодный. Умный. Встретившись взглядом с волком, Дин почувствовал холодок по позвоночнику. Волк смотрел прямо на него. Он был так близко, что Дин мог различить черные зрачки в его зеленых глазах. Мог различить каждый палец на передних лапах, каждый клочок шерсти на косматой шее, и даже то, как снежинки опускались, не тая, на серые кончики его ушей. Волк посмотрел на братьев по очереди: сначала на Дина, который был ближе, и затем на Сэма, стоявшего рядом с Дином. Его глаза сфокусировались на Сэме. «У меня нет при себе оружия, — подумал Дин. — Ни пистолета, ни дробовика. Даже ножа нет». Он бросил взгляд сожаления на топор, который теперь стоял прислоненный у двери сауны позади волка. «У меня ничего нет. Я вообще, блядь, голый! Одно полотенце!» Волки практически никогда не атаковали людей. Во всяком случае, так все говорили. В отличие от медведей, волки не нервничали, не отличались непредсказуемостью и не были вспыльчивы, как, например, лоси. Они просто не подходили к людям… Во всяком случае, так все говорили. Так должны были вести себя волки. Но всему есть редкое исключение, так? Обычно волк вообще не приблизился бы. Уже по тому, что этот волк сидел так близко, было ясно, что он не вел себя как нормальный волк. И что это могло означать? Необычно агрессивный волк? Волк с волчатами поблизости? Бешеный волк? Волк медленно моргнул, глядя на братьев. Он поднял свой белый нос и протяжно взвыл в падающий снег. Дин слышал вой волков и раньше, но никогда — с такого близкого расстояния. Вой был поразительно громким и гортанным, так что пробирал до самых костей. Он начался низко, но потом, прискорбно преломившись в процессе, поднялся на октаву выше. От этого звука у Дина встали дыбом волосы и мурашки пробежали до самых кончиков пальцев. Он услышал рядом дрожащий вздох Сэма. Волк прекратил вой и посмотрел в сторону, навострив уши. Похоже, его внимание привлекло что-то в ивовых кустах, шелестевших на ветру примерно в четверти мили по берегу. Из кустов поднялась стайка маленьких белых птичек, как будто чем-то потревоженных. Они пролетели над озером и затерялись в падавшем снеге. Волк отряхнулся, встал и направился прямо к Сэму с Дином. Дин поспешно шагнул к Сэму и протянул руку, чтобы положить ее брату на плечо. У него был план: если волк атакует, он толкнет Сэма обратно в воду. Там Сэм будет в чуть большей безопасности, а волк отвлечется на Дина. «Я одолею волка, — думал Дин. — Если он прыгнет, пусть прыгнет на меня, я отражу атаку локтем. Пусть вцепится в локоть, и я протащу его дальше по пирсу, а Сэм тем временем сможет выбраться и побежать за помощью. По крайней мере, так он будет в безопасности». Все это пронеслось в голове Дина за секунду, как мысленное кино об отражении гипотетической волчьей атаки. Он остановился рядом с Сэмом, готовый к действию, хотя Сэм ему совсем не помогал: наоборот, он пытался обойти Дина, словно задумал ровно то же, но наоборот, и собирался столкнуть в воду Дина. Через секунду братья сцепились в абсурдной схватке: каждый пытался занять позицию между своим братом и волком. Но волк только с сомнением посмотрел на них, чуть посторонившись при приближении, и Дин понял, что он намеренно отходил к дальнему краю пирса, чтобы дать им место. Братья замерли, так и вцепившись в руки друг друга. Волк прошел мимо всего в нескольких футах от них. Дин сумел-таки оказаться с ближайшей к волку стороны и, когда тот миновал их, смог бы при желании дотянуться до его шерсти. Волк взглянул на Дина и слегка принюхался к воздуху. И пошел дальше. Дойдя до конца пирса, он воспарил в ленивом длинном прыжке, бесшумно приземлился на заснеженный лед и отправился прочь по льду озера. Теперь он двигался проворно, широкими шагами, оставляя за собой абсолютно ровную линию следов. Дин и Сэм стояли с открытыми ртами, глядя на белого волка, удалявшегося по озеру. Он уменьшался вдали, пока не превратился в нечеткую серую тень, и потом даже кончик его хвоста исчез из виду, растворившись в пелене падавшего снега. Братья к этому времени уже дрожали от холода, но еще несколько секунд ни один из них не мог заговорить. — Е-мое… — прошептал наконец Сэм. — Твою ж мать… — согласился Дин. Сделав глубокий дрожащий вдох, он добавил: — Ну что ж, чувак, ты хотел историю про волка — вот уж тебе история! Лучшая история, что я слышал за все время на Купалуке!