Красота по-сторибрукски

      Чем меньше оставалось времени до начала финального этапа конкурса, тем больше паники чувствовали конкурсантки. Она начиналась где-то в кончиках подрагивающих пальцев, которые сводило судорогой, и свободно разливалась по трем самым соблазнительным женщинам Сторибрука горячей волной, заставляя их внутренне содрогаться в предвкушении вечера.       Дом мэра Миллс служил причиной для острых дискуссий всему городу на протяжении всей ночи: оттуда доносились злобные вскрики и молнии пополам с огненными шарами, от которых над домом стояло марево. Прекрасный сквозь сон периодически нащупывал жену рядом с собой и только удостоверившись, что это не её сейчас поджаривает Регина, спокойно вздыхал и продолжал спать дальше.       Утром изрядно помятая Кора зашла в трактир к вдове Лукас и попросила (читай: приказала не слишком сурово) "что-нибудь от головной боли". Голд, завтракавший очередной порцией фастфуда вместе с Белль, при виде непривычно потрепанной женщины поперхнулся куском гамбургера и немного удивлённо спросил у своей возлюбленной. — И что это было?       Белль пожала плечами и перевела взгляд на виновницу происходящего. Кора, которая невозмутимо разрезала поданный ей омлет на симметричные квадратики с таким кровожадным видом, что Вэйл бы стоя поаплодировал ей, признав равного, если бы он наблюдал сие действо, ответила Голду, игнорируя ревнивые взгляды Белль: — Дорогой мой, разве ты не знаешь женщин семейства Миллс? Мы просто немного повздорили, а потом помирились. Затем снова поругались и вновь помирились. Так бывает.       Затем она умело перевела разговор в другое русло и, потрапезничав, удалилась. Успокоившаяся Белль только открыла рот, чтобы что-то сказать, как в помещение ввалился Лерой и начал хлебать пиво прямо из разливного крана, подставив рот под пенную струю. Не обращая никакого внимания на гневные взгляды бабули (будь она василиском, Лерой уже свалился бы замертво), гном отдышался, утёр бороду и начал рассказ: — Вы не представляете, что я видел! Иду я, значит, вчера из женского монастыря (и нет, сестрёнка, я просто чинил там проводку) мимо дома Регины, а оттуда, помимо звяканья стекла и дикого запаха алкоголя, доносится: "— Ты убила его! — Не для него я тебя рожала!". Мне стало интересно, и я решил послушать, и не надо на меня так осуждающе смотреть, Белль. Дальше — больше: из дома вышла Регина и начала метать в свою матушку шары огня с криками: "Отстань, я не буду носить платье с цветочками, я хочу ЧЁРНОЕ!". Кора начала отчитывать её, а Регина стояла и ковыряла туфлёй землю, которая начала тихонько дымиться, а туфля — плавиться. Дальше эти ведьмы обнялись и ушли снова в дом, откуда донесся отчетливый звук разливаемого алкоголя, и запах спирта усилился, даже я так не пах в свои лучшие времена... — Э-эй, хватит! — не выдержала и возмутилась Бабуля, глядя, как приготовленная для Арчи лазанья безропотно поедается Ворчуном. Сам Арчи также безропотно наблюдал за процессом, грустно вздыхая, когда Лерой под шумок наливал себе ещё пива. Такого паскудства вдова Лукас не вынесла и выгнала его взашеи полотенцем для полировки столов (увы, легендарный арбалет не всегда был при хозяйке), чему уже сытый гном не особо-то и противился, так как платить он явно не собирался. Белль подумала, что наконец-то ей выпал звёздный час, и теперь-то уж она сможет поведать Румпелю всё, что об этом думает, включая его подозрительные отношения с Корой, но не тут-то было: в кафе зашло семейство Прекрасных в усеченном составе (без Дэвида, которому стало значительно лучше, но не настолько, чтобы ещё появляться на публике). — Нет, нет, Мэри Маргарет, оставь меня в покое! - Эмма старательно игнорировала Снежку, заказывая себе и Генри завтрак. — Но я ведь твоя мама, почему ты не делишься со мной своими переживаниями? — Что, мисс Свон, и вас не миновало выяснение отношений с родителями? — ехидно поинтересовался Голд, вновь отвлекаясь от трапезы и своей спутницы. — Вам ли это говорить, мистер Голд! Вот Вы знаете, где Ваш сын? — поинтересовалась у него Эмма, чьи нервы в последние дни стали такими же хрупкими, как та самая надколотая чашка.       Голд изменился в лице и, побледнев, схватился за сердце. Потом извинился и вернул сердце на место, схватившись теперь уже за телефон и начиная нервно строчить смс-ки сыну. Эмма достала из кармана дребезжащий телефон и, гневно потрясая им, воскликнула: — А я, к великому своему сожалению, знаю! Ещё один ухажер на мою больную ("И я с этим соглашусь", — пробормотал Голд) голову! Первый пишет под окнами, второй звонит и молча дышит в трубку! Мне дадут вообще подготовиться к этому чертовому конкурсу или нет?! К вашему сведению, я заперла Нила в участке, вот ключ! — Свон метнула в Голда ключом, погасив в себе дикое желание отправить следом телефон с дышащим Нилом, и попыталась спокойно сесть и поесть вместе с сыном, но малец будто тоже перешел на сторону зла, заявив: — Мам, со мной прекрасно позавтракает Белоснежка, а ты иди и готовься к финалу!       Эмма с сожалением посмотрела на Генри. Затем посмотрела на свежеприготовленный вдовой Лукас завтрак и погрустнела ещё больше. Затолкав в рот целый оладушек, всё такая же печальная Свон вышла из кафе, покинув столь разношерстную компанию, и отправилась облачаться в своё сшитое платье. У павильона она встретилась с лучезарно улыбающейся Руби, которая нетерпеливо мялась под дверью. Не успела Эмма открыть дверь, как девушка юркнула внутрь и почти побежала к туалету. "В таких коротких юбках немудрено и цистит подхватить" — подумала Эмма и отправилась к своей гримерке, где вчера они с Джефферсоном оставили платье. Оно было чудесное: облако воздушного тюля и кружев нежного розового оттенка и тугой корсет, расшитый крошечными бусинками. Одно не радовало Эмму, когда она его надевала: несмотря на очевидную красоту платья, подчеркивающего все её женственные черты, она словно становилась в тридцать раз неуклюжей, больше всего напоминая своего папашу, а не маму королевских кровей.       Свон включила свет и обомлела: весь удивительный подол, над которым вчера так старался Шляпник, был загажен непонятной массой, более всего напоминающей рыбьи внутренности, размятые в паштет. На зеркале, в котором отразилось шокированное лицо Эммы, чем-то неподдающимся идентификации, но не менее мерзким было написано "ТЕБЕ НИКОГДА НЕ СТАТЬ КОРОЛЕВОЙ!". В воздухе отчётливо пахло маслом и специями. — РУБИ! — не своим голосом закричала Свон. Но, так как кричала-то она не своим голосом, Руби её не узнала: девушке показалось, что это её на улице зовёт Виктор. Она поправила на себе новое платье и радостно побежала к нему похвастаться. Вэйл, который как раз направлялся в павильон, чтобы пополнить там запасы спиртного (которое исчезало из павильона просто с космической скоростью, Виктор уж начал думать, что он чересчур им грешит), столкнулся со своей девушкой прямо на пороге. Окинув её восторженным взглядом, он забыл про выпивку и увлёк Руби в самый дальний и неосвещенный угол (раньше он освещался, как и все остальные углы, но вскоре Голду надоело наблюдать за вечно хихикающими там Франкенштейном и Руби, поэтому он собственноручно разбил в непонятно почему так полюбившимся парочке углу единственную лампочку).       Естественно, исходя из всего этого, вопль Эммы остался неуслышанным.       Ну, почти. — Черт побери тебя, Вэйл... О, красавица, я не думал, что это ты! — помятый Крюк вылез из-под туалетного столика и, сильно щурясь, посмотрел на Эмму, которая находилась уже в предынфарктном состоянии. — А ты-то что здесь делаешь? — только и смогла пролепетать Эмма уже своим обычным голосом, плавно сползая по двери. Ноги в последний момент ослушались шерифа и подкосились, и Свон приземлилась ровнёхонько на пятую точку, больно стукнувшись оной об пол. — Сплю, как видишь. У Вэйла отличный вкус, его виски вообще не оставляет похмелья, в отличие от моего рома. Степень опьянения тоже как-то по-другому определяется, видимо, потому что я после первой же бутылки смог только завалиться в первую попавшуюся комнату и заснуть. Оу, да у тебя тут не прибрано. Ты не ждала гостей? — спросил Крюк, с любопытством оглядываясь по сторонам и задерживая свой взгляд на надписи на зеркале: — Чёрт, я думал, что оставлять тебе послания — это моя фишка! — Почему именно моя комната? — жалобным голосом спросила Эмма, обхватив колени руками. Крюк, не спешивший вставать с пола, попытался пригладить волосы, растрепав их в результате ещё больше, и ответил: — Ну это же очевидно, душа моя: она единственная была не заперта. — Я знаю, это всё Кора! — обведя безумным взглядом гримерку, Эмма уже собиралась подскочить и побежать прочь, чтобы навалять-таки этой дамочке, но Джонс вовремя стянул её обратно на пол: — Послушай, Эмма, Кора лишена магии, к тому же тут стоит купол, внутри которого магия не работает. Так что давай просто будем думать, что делать.       Эмма устало потёрла лицо и начала думать. Она ведь, вопреки всем своим генам, была не только красивой, но ещё и умной, как-никак, работа поручителем требовала наличие недюжинного интеллекта: — Конкурс через три часа, если я не ошибаюсь, новое платье уже не сшить и не купить. — Твоя очаровательная мать? — Впадёт в истерику. — Крокодил? — Миллион саркастических шуточек и слишком высокая цена за помощь. — Королева? — Всё те же саркастические шуточки плюс злорадство конкурентки. — Хм... Этот хмырь, который тогда лапал тебя на сцене? — Джефферсон слишком долго работал над платьем, он же умрет при виде того, во что превратился его шедевр. И он не лапал меня, я бы сломала ему руку! — О, ладно, любовь моя, вопрос снят. Ещё кандидатуры? — Да вроде никого ещё не припомню, — растерянно произнесла Эмма. Джонс, ухмыльнулся во все свои тридцать два зуба и заявил: — Повезло, что у тебя есть я, Эмма Свон. Раздевайся! — Как раздеваться? — непонимающе спросила Эмма, начиная подозревать что некая доля Прекрасных генов ей всё-таки перепала. — Медленно и с чувством, — прищёлкнул языком Крюк, но, столкнувшись с мрачным взглядом девушки, перестал флиртовать и уже нормально объяснил, протягивая испорченное платье: — Так как выбирать не из кого, Эмма, тебе придётся смириться с тем, что мы снова в одной команде. Надевай платье, а мы посмотрим, что можно с ним сделать прямо на тебе. Готова явить миру свои очаровательные ножки?       И, многозначительно улыбаясь, Киллиан Джонс поднял вверх свой очень остро заточенный крюк.

***

      В Сторибруке, как могло показаться на первый взгляд, наступил Апокалипсис.       В сгущающихся сумерках к павильону, где проходил весь конкурс красоты, двигались толпы зрителей. Учитывая специфику городка, можно было бы подумать, что это зомби идут туда, чтобы разорвать красавиц на куда менее очаровательные кусочки, а если вспомнить, что одной из участниц была Злая королева, то воображение и вовсе легко дорисовывает вилы и факелы в руках сторибрукцев, возжелавших покарать оную показательным сожжением. Однако, обошлось и без поедания мозгов, и без инквизиции: народ нетерпеливо оправлялся перед зеркалами в фойе, сдавал вещи в гардероб и шумно толпился, не спеша занимать свои места в зале.       Возле самого хорошо освещенного зеркала стояли Прекрасный и Крюк, которых Голд послал наблюдать за порядком, что было крайне в духе бывшего ростовщика, ведь мужчины едва терпели друг друга. Дэвид украдкой рассматривал себя в зеркале на наличие припухлостей (лекарства не подвели, но, полежав столько времени дома без возможности самостоятельно поесть, поневоле станешь мнительным), а Джонс умильно любовался игрой света на своем крюке. Наблюдение за однообразной толпой их быстро утомило, а потому они тут же устроили негласное соревнование, стараясь принять наиболее сексуальную и презентабельную позу, наблюдая за действиями друг друга всё в том же зеркале и иногда пихаясь локтями, когда результат соперника превосходил собственный.       Бабуля Лукас в качестве поддержки своей внучки достала из шкафа парадную красную шаль с кистями, от которой немного пахло лазаньей, и накрасилась красной же помадой благородного оттенка, которая ей дивно шла. Увидев слегка округлившуюся Эшли в сопровождении Шона, нёсшего Алекс в "кенгуру", вдова тут же начала скармливать малышке стратегический запас яблочного пюре, которое она прихватила из кафе специально для Александры, а её родителям — стратегический запас житейской мудрости (чему счастливые родители не больно-то и обрадовались). Так они вчетвером плавно переместились в зал.       Гномы пытались пронести в зал виски под прикрытием бутылочек "Кока-колы", но Белоснежка, не допустившая это непотребство, лично отпила из бутылок и, ужаснувшись, отобрала их у компании, заменив каждую флажком с надписью "Эмму — в королевы!" Гномы переглянулись и, молча скривившись, прошли в зал, заняв места поближе к судейским столам Крюка и Вэйла, у которых зоркий глаз Снежки мог и не заметить припасенную жидкость. Сама же мисс Бланшар, оплот чистоты и невинности, в процессе дегустации гномьих запасов слегка окосела и потому ретировалась, чтобы не подавать никому плохой пример.       Монахини, истосковавшиеся за время проклятья по своим куда более открытым нарядам, семенили за своей матерью-настоятельницей прямо как войско Христово, завистливо косясь на Руби, которая провожала Виктора в зал, ещё не успев переодеться во что-то более целомудренное. Занимая свои места в зале, бывшие феи хихикали и переглядывались, украдкой стреляя глазами по Капитану, который в очередной раз перещеголял Прекрасного, приосанившись в героическо-сексуальной позе. Оба мужчины быстро заметили интерес монашек, поэтому их соперничество вышло на новый виток: каждый из них думал, что они смотрят именно на него.       Пока остальные жители занимали свои места и обменивались приветствиями и теориями о том, кто же станет победительницей, за кулисами конкурсантки в последнем нервном рывке готовились к финальному выходу. Белль вилась возле мгновенно переодевшейся Руби непоседливой пчелой, то оправляя локоны в прическе подруги, то поддергивая платье в нужных местах. Платье получилось на редкость благородным: сшитое из тяжелого бархата цвета бургундского вина, оно ниспадало красивыми складками в пол, к вящему неудовольствию девушки. Однако, Джефферсон оказался действительно мастером своего дела: практически такой же длинный разрез сбоку, доходящий чуть ли не косточки бедра, компенсировал Руби непривычную для неё длину. Девушки без остановки хихикали, обсуждали конкурс и возможный его итог.       Развлекать Регину было некому, поэтому мадам мэр, стараясь не думать об ужасной тряпке, в которой она вынуждена сегодня выйти на сцену, дрессировала Лероя, настраивавшего софиты, стараясь хотя бы как-то с помощью света придать больший эффект своему выходу, раз уж платье ей не угодило, а магия под куполом не работает. Она гоняла гнома туда-сюда, заставляя направлять свет особым образом. Наконец, удостоверившись, что в его пропитой голове отложился порядок включения и выключения софитов, Регина подошла к автомату с кофе, чтобы напоследок перед подготовкой порадовать себя любимым напитком. Ворчун, который тем временем уже спустился вниз и тоже возжелал кофе (вообще, он не отказался бы и от коньяка, но автомат такие напитки не выдавал), стесняясь, подошел к бывшей Злой королеве и, мямля, спросил: — Это.. Ну, Вы вчера с матушкой своей... Это так пили, да? — на лице Лероя явно читалось неподдельное восхищение. — Я? Пить? С мамой? Увольте. — Регина пренебрежительно передернула плечиками, помешивая кофе ложечкой. Лерой нервно сглотнул, но отступать с расспросами не собирался: — Но я же сам вчера слышал! Сестрёнка, ты не думай, я это, уважаю тебя... — Он потянулся одобрительно похлопать женщину по плечу, но наткнулся на её ледяной взгляд и попытался сделать вид, что всего лишь собирался почесать затылок. — Да чем же вы вчера таким занимались тогда?! — Я и мама выводили цветочки с платья, — процедила Регина сквозь зубы, по-прежнему не поворачивая головы в сторону гнома. Лерой вконец ошалел и выдал: — Что, спиртом?! — Да каким спиртом, разве бы он справился? Кровью младенцев консервированной, это запах у неё такой специфический. Лучше бы, конечно, кровью девственниц, но, так как здесь все-таки не Зачарованный лес, оных тут не так уж и много, так что младенческой разжиться куда легче, — "любезно" объяснила Регина, любуясь тем, как лицо Лероя приобретает красивый зеленоватый оттенок. Абсолютно довольная произведенным эффектом, она усмехнулась и удалилась, внутри себя ехидно посмеиваясь.       Откуда такой дилетант в магии может знать, что всю ночь они с Корой бились над формулой магического декокта на спиртовой основе? Кровь там действительно присутствовала, но только потому, что Регина ненароком порезалась и уронила пару капель в ингредиенты.       Но Миллс не собиралась разочаровывать Лероя этой информацией.

***

      Эмма нервно ходила из угла в угол испорченной гримерки по испорченной же ткани. Запах рыбы не выветривался, несмотря на устроенный сквозняк, но Свон это уже особо не задевало. Сама-то она давно перебралась вместе со своим скарбом в чистую, соседнюю гримерку, но привычка, выработанная годами, заставила вернуться на место преступления и осмотреть каждый квадратный сантиметр. Исправленное Крюком платье в немом ожидании висело на вешалке в шкафу, на этот раз надёжно запертом, и Эмма ухмыльнулась, вспомнив его окончательный облик. Да, сказочная принцесса явно бы упала в обморок от получившегося наряда, но Эмма Свон никогда, даже после узнавания своей истории, себя таковой не считала, а потому к получившемуся результату отнеслась более, чем спокойно. Джонс же и подавно не жаловался, так как новый вариант платья его устраивал ещё больше, чем саму Эмму.       Всё ещё улыбаясь воспоминаниям процесса переделки платья,в течение которого они оба не раз приложились к рому, который, по всей видимости, не иссякал в пиратской фляге, Эмма скользила взглядом по полу, пока не зацепилась им за что-то стоящее. Ценной находкой оказался волнистый рыжий волос. Схватив его и торжествующе потрясая им в воздухе, Свон было издала торжествующий крик и приготовилась бежать и разоблачать мошенницу, но, сменив кратковременную радость, на неё навалилось осознание сразу нескольких вещей: 1) Она всё ещё участвует в конкурсе; 2) Выглядит она сейчас после стольких часов возни скорее как жертва серийного маньяка-убийцы, чем как будущая мисс Сторибрук; 3) Только выйдя на сцену и обличив нахалку перед всем городом, можно будет праздновать победу.       Против фактов Эмма пойти не смогла, а посему отправилась наводить шик и лоск, намотав найденный волос на указательный палец.

***

— Что, позлорадствовать пришел? — бросила Регина, наблюдая за улыбающимся мужчиной, появившемся в дверном проеме её гримерки.       Шляпник действительно сначала довольно наблюдал из своего особняка, с каким остервенением женщина не сдается и пытается сладить с материалом платья, не зная, что еще давным-давно Джефферсон унес с собой из Страны Чудес моток дивной ткани, из которой можно сделать что угодно каким угодно. А Шляпнику угодно тогда было отомстить Регине за разлуку с Грейс, и вот теперь, когда его допустили в жюри конкурса и поручили сшить платья, такой шанс ему представился. Одно поначалу его задевало: до дома на окраине новости о конкурсе красоты докатились слишком поздно, и в первоначальный состав жюри он не попал. Однако, наблюдая за попытками Регины извлечь максимум из такой ситуации и не ударить в грязь лицом, при этом сохранив гордость, Шляпник проникся к бывшей королеве небывалым уважением. Постепенно её потуги справиться с заколдованной в Стране Чудес тканью стали вызывать в душе мужчины отнюдь не чувство удовлетворения, а надоедливую щекотку совести. В ночь накануне финала мужчина не выдержал и, встав посреди ночи, достал из кладовой остатки чудо-материи. Долго-долго размышлял, а затем, смирившись с фактом внезапно появившихся совершенно противоположных прежней ненависти чувств к Регине, взялся за иглу. — Пришёл, но не позлорадствовать. Извиниться.       Регина вопросительно подняла правую бровь. Джефферсон отлип от полюбившегося ему косяка и прошел в гримерку, захлопнув ногой дверь. Женщина наконец-то обратила внимание на коробку, которую до он этого успешно скрывал за спиной. Опустившись перед сидящей и ничего не понимающей Миллс на одно колено, Шляпник, склонив голову и как бы признавая превосходство Регины, аккуратно открыл свою коробку и поставил её женщине на колени. Там, завернутое в тончайшую кисею, лежало последнее, лучшее творение мастера. Регина молча откинула края кисеи в стороны и задохнулась от увиденного: платье было шедевром, достойным настоящей Королевы. Невесомое, белое до легкого оттенка голубизны, сшитое из прохладного летящего шелка, украшенного кристаллами и тонкой золотой вышивкой, платье заструилось вниз из онемевших рук женщины весенним ручьем, навевая мысли о золотых брызгах солнца, мечтах, первом поцелуе, самом невинном и самом запоминающимся. — Что это? — севшим голосом произнесла Регина, стараясь больше никоим образом не выдать своих эмоций, ураган которых породил в ней этот подарок. — Твоё платье, платье Королевы красоты. Уверен, именно ты будешь победительницей. — Джефферсон, внезапно растерявшись, неловко, но крепко сжал узкую ладонь Регины в прощальном жесте и покинул её гримерку, оставив после себя в душе женщины сумбур, а на коленях — подарок, призывно переливающийся сотнями огоньком и обещающий победу. Однако Регину, с торжествующей улыбкой облачающуюся в удивительный наряд, корона и лавры победительницы почему-то уже не так уж и волновали.       И вот, когда Руби наносила сотый слой красной помады, Эмма сдувала кудряшки со лба, пытаясь сладить с усовершенствованным нарядом, а Регина, практически не шевелясь, дабы не испортить платье, меняла прическу, макияж и украшения на более подходящие, прозвенел третий звонок, оповещающий о начале финального шоу. За сценой заметались рабочие, в гримерках заметались участницы, на сцене мусор успешно заметался в углы всё теми же работниками сцены. Наконец занавес поднялся, свет погас, и зрители приготовились внимать. Нил, чувствуя себя любимцем публики, вышел вальяжным шагом на сцену и начал: — Добрый вечер, дорогие зрители! Я рад, что наше скромное шоу не оставило вас равнодушными! На протяжении этих дней всеми любимые девушки вели напряженную и ожесточённую борьбу с обстоятельствами и друг другом. Итак, вы готовы к ошеломляющему финалу? Просим наших конкурсанток на сцену!       Начала играть торжественная музыка, участницы было двинулись вперед, как вдруг в рубке звукаря что-то зашуршало, и звучащая мелодия сменилась на главную тему из "Гарри Поттера". Мистер Голд, непонятно как успевший подняться на четыре пролета вверх, юмора не оценил и вывел оттуда расшалившихся Гретель и Ганзеля за уши. Получив втык от Голда и по леденцу от бабули Лукас, дети отправились обратно в зал и успели как раз к тому моменту, как участницы завершили общий выход и выстроились посреди сцены.       Нил, всё так же лучезарно улыбаясь, выплыл из-за кулис и объявил первым дефиле Эммы, после чего любезно подхватил Руби и Регину под руки и удалился.       Поймав недовольный взгляд матери и чересчур довольный — Крюка, Эмма ухмыльнулась: до переделки подол платья выглядел, как выразилась Руби, "будто я его весь день по лесу в зубах таскала", а после нескольких часов в компании пирата и, что гораздо важнее, его фляжки, Эмма не могла рассуждать здраво, поэтому идея покромсать подол крюком за неимением ножниц показалась ей крайне удачной и забавной. В итоге платье сверху выглядело вполне пристойно (тугой расшитый корсет плотно охватывал фигуру женщины), а вот внизу больше всего напоминало ворох розоватой материи, едва достающей ей до колен и торчавшей под всеми мыслимыми и немыслимыми углами, словно перья неведомой птицы. Прическу и макияж после обыска гримерки мисс Свон тоже толком не поправила, так что образ перебравшей выпускницы, только что слезшей с байка своего парня, удался ей на славу. Услышав ядовитый шепот Коры ("И вот ЭТУ дамочку вы хотите сделать королевой?!"), Эмма послала ей улыбку и пьяненько помахала пальчиками. Она не была уверена, но вроде бы Кора поморщилась. Шляпник же, увидев, во что превратилось его творение, едва не схлопотал сердечный приступ, но его откачали гномы, невесть как протащившие одну бутылку с коньяком мимо зоркой Белоснежки. Наконец, Нил отбуксировал нетрезвую Свон за сцену, а ее сменила Руби.       Вот уж кто блистал так блистал: девушка в стремлении стать первой нацепила все свои драгоценности и надела туфли, усыпанные крошечными стразиками. Впрочем, если надеть солнечные очки и прикрыть глаза рукой, можно было бы убедиться, что Руби выглядит достаточно симпатично: тёмные волосы, уложенные крупными локонами, красиво гармонировали с красным платьем, а красная же помада выгодно оттеняла белоснежную улыбку. Раскланявшись на прощание, девушка побежала в гримерку, чтобы набрать Белль и спросить, много ли кто в зале оценил разрез. Белль, смущенно оглянувшись на миссис Лукас (та достала из сумки складной вариант арбалета и начала его собирать) шепотом ответила, что да, разрез оценили, бабуля уже взяла на мушку тех, кто отреагировал особенно восторженно, и первым на очереди уже стоит Вэйл (услышав последнюю фразу подруги, Руби победно вскинула руку, ту, что пока была без заветного колечка).       Пока Белль разговаривала с Руби и отбивалась от шикающих зрителей (которых стало значительно меньше после того, как на них пару раз хмуро оглянулся Голд), на сцену вышла Регина. Сначала платье показалось ей очень похожим на свадебное, чем вызвало море нежелательных ассоциаций, однако потом Регина заметила, что в свете софитов ткань стала едва заметного голубого оттенка и успокоилась. В зале от умиления всхлипывали все: кто-то при виде бывшей Злой королевы в потрясающем белоснежном наряде умилялся сам, а кому-то Кора показывала кулак, и те умилялись и всхлипывали насильно. Снежка перемигивалась с Арчи, помня про их план агитировать жюрейский состав голосовать именно за Регину, но Хоппер кивал на Дэвида и пожимал плечами: мол, они договаривались с ней до того, как Прекрасный выздоровел и вернулся в жюри, поэтому сделка недействительна. Снежка хмурилась и начинала подмигивать еще интенсивней, но Арчи упорно продолжал ее игнорировать. Вдруг Снежку отвлек вибрирующий телефон: смс-кой, присланной из-за кулис, Эмма интересовалась, не начался ли у миссис Чарминг нервный тик на почве волнений? Белоснежка смутилась и подмигивать прекратила. К этому моменту Регина закончила круг почёта и удалилась за кулисы.       Нил объявил перерыв. Достопочтенная публика частично устремилась в буфет, частично — в туалет, разделившись примерно на равные группы.       В буфете не обошлось без дебоша: сначала Прекрасный услышал от сплетничающих монашек, что Эмма отсидела в тюрьме, и решил поблагодарить Нила за это кулаком в нос, потом Голд не выдержал и полез защищать сыночка... Крюку прилетело просто так, но он был привыкший и потому просто философски вздохнул, прижав к подбитому глазу бокал с виски со льдом, который отобрал у Вэйла. Вэйл не обиделся и просто купил себе еще один. Руби и Белль сплетничали о членах жюри, пользуясь моментом, пока эти самые члены жюри удалились подводить итоги. Гномы отчаянно ругались друг с другом за внимание фей-монашек (Ворчун гордо сидел за одним столиком с Новой и делал вид, что их распри его не касаются). Монашки, в свою очередь, вились говорливым роем возле Крюка. Капитан их намёки и неумелый флирт всячески игнорировал и только лишь тоскливо поглядывал в сторону дверей гримёрок. Из-за одной такой двери, словно почувствовав его взгляд, появилась по-прежнему нетрезвая и помятая Эмма. Увидев её, Крюк взбодрился, оставил разочарованных фей утешаться в компании гномов, а сам подкатил к своей зазнобе.       Появление Регины в буфете прошло незамеченным, ибо, как было сказано выше, народ был занят своими делами. Обведя взглядом помещение, Регина хмыкнула и заказала себе бокал шампанского: женщина уже начала праздновать свою победу.       После ни она, ни Эмма не могли объяснить, с чего это они снова сцепились. С огромным удивлением, что одна, что вторая, обнаружили себя кружащими по центру буфета, подбоченившимися и злобно поглядывающими на соперницу. — Ты, Регина, не заслуживаешь звания королевы! — запальчиво произнесла Эмма, тыкая в Регину пальцем. — Это Вы, мисс Свон, размечтались о короне! Думаете, раз королевских кровей, то заслуживаете победу?! Советую подобрать губу с пола, а то могу ее и оттоптать случайно! — Ну ты и стерва, — выдохнула Эмма, с ненавистью глядя, как Регина расплывается в издевательской улыбке. — Не зря Генри от тебя сбежал! Да я специально этот конкурс выиграю, лишь бы тебе насолить! — А ты мне на больное не дави! — отрезала Регина, переходя на "ты". — Это мы ещё посмотрим, кто будет смеяться, а кто будет сидеть в офисе шерифа и ковыряться в бумажках!       Нил, вот уже пятнадцать минут стоящий в дверном проёме, тщетно пытался привлечь хоть чье-нибудь внимание: ещё бы, на него и так все плевать хотели, а тут такое шоу! — Ребята... Как же так... Я ведь результаты объявить собирался! — заикаясь, начинал он, но каждый раз на него возмущенно шикали и даже грозили кулаками (пока Румпеля не было, естественно). — Это бесполезно, — флегматично сказала ему Руби, наблюдая, как Миллс и Свон вот-вот начнут плеваться. — Кто хоть победил-то? — Папа с остальными членами жюри заперлись от Коры в мужском туалете, — ответил Нил, также не отрываясь от экшена, разворачивающегося в центре буфета. — Поэтому выиграла ты, поздравляю! — Что?! — почти перейдя на ультразвук, воскликнула Руби и обернулась к Нилу. — Я победила?! Бабуля, Вик, Я ПОБЕДИЛА! — и с этим криком мисс Лукас, придерживая одной рукой разрез, а другой — корсаж, помчалась на сцену, где жюри почти в полном составе дожидалось победительницу. Следом за ней в зал хлынула толпа зрителей. Регина и Эмма еще пару секунд таращились друг на друга в немом молчании, после чего Миллс прорычала: "Только не эта развратная девица!" и, развернувшись на каблуках, понеслась за зрителями. Эмма, вспомнив о своих шерифских обязанностях, решила не допустить убийства и побежала за Региной.       Миллс успела вовремя: на сцену она выбежала за несколько секунд до того, как Арчи возложил корону на голову Руби. Процокав каблучками по настилу, Регина приблизилась к Хопперу: — Королев... Ээ, мэрским приказом аннулирую результаты конкурса и признаю победительницей себя! А ты, Лукас, перебьёшься!       В этот момент, на сцену ввалилась Кора, которая одновременно махала руками и пыталась отдышаться после бега. — Не... Надевай... Корону! Чтоб вас всех, Румпель, это ведь ты, зараза, придумал меня в шкафу запереть?!       Голд согласно захихикал, но на глаза Коре предпочел не показываться. — Регина, доченька, не надевай ее! — Вот ещё, — фыркнула Регина, устраивая корону у себя на голове. — Королева я или нет?!       Не успела женщина опустить руки и торжествующе улыбнуться, как на неё обрушился поток непонятной массы, пахнувшей солью и рыбой!       Все замерли с открытыми ртами (Лукас-старшая от удивления спустила арбалетный болт, хорошо, что в потолок). В оглушающей тишине прозвучал обличительный вопль Эммы: «Ну я же говорила!», но на него никто не обратил внимания. — Это что ещё за чертовщина?! — дрожащим голосом поинтересовалась Регина, чувствуя, как сквозь её потрясающее платье протекает отвратительная рыбная масса. — Моя... Месть, — неуверенно ответила Кора, не торопясь сочувственно обнимать дочь. — Ну, тебя-то они не хотели делать победительницей, вот я и собиралась отомстить. Я же тебе рассказывала! — А я же тебя просила этого не делать! — голос Регины становился всё тоньше и дрожал всё сильнее. — Так какого чёрта я стою посреди сцены в чёрт знает в чём?! Ну, мама, погоди!       Все присутствующие могли убедиться в силе гнева Регины, глядя, как вибрирует воздух от колебаний магического купола. — Я разрушу все ваши жизни! Сердце каждого, видевшего мой позор, будет вырвано и растерто в прах! Всё, что вам дорого, будет... — Они это уже слышали, моя милая, — прервал речь Регины голос из-за спины. Она обернулась, намереваясь уничтожить говорившего и без магии, но Джефферсон, а это был именно он, успел первым: подхватив свою Злую королеву на руки и ничуть не беспокоясь о собственном костюме, он спустился вниз и повёз её в свой особняк, отпаивать чаем. Оторопевшая Регина, всё ещё находясь в глубоком шоке, просто позволила это сделать. Сорвав уже постылую корону с головы, она попыталась метнуть её в Эмму, Руби или Кору, но так ни в кого из этих трех не попала, зато Крюк схлопотал очередную шишку. Отскочив от головы пирата, корона звонко прокатилась по сцене и, немного покрутившись, улеглась в центре. — Ну так что? — поинтересовалась Руби, разрушая тишину. — Праздновать-то можно или нет? Я же вроде как победила!       Толпа ликующе взревела.

Эпилог

      Эмма, постанывая от наслаждения, сняла высокие каблуки и натянула привычные сапоги. Ничего, она выглядела и похуже, к тому же сейчас стемнело, и никто не обратит на неё внимание. Однако, она жестоко ошиблась. — Ну, и что ты не в кафе «У Бабушки» и не празднуешь? — поинтересовалась она у Крюка, одиноко сидевшего на полу возле сцены. — У меня к тебе аналогичный вопрос, — ответил он и, не оборачиваясь, протянул ей флягу. — Регина укатила с Джефферсоном, а все остальные празднуют. Я слышал, Вэйл на радостях сделал Руби предложение. — Да уж, этой парочке суждено быть вместе, — Свон фыркнула и, взяв протянутую фляжку, уселась рядом. Порывшись в карманах, Крюк отыскал небольшой стаканчик, и они быстро разобрались, кто сколько и откуда будет пить. — Ты какую из них имеешь в виду? — поинтересовался Крюк, разливая ром. — Да обе, — отмахнулась Эмма, одобрительно глядя на то, как пират не пожалел рома и налил его почти до краёв. — За почти победу? — предложил тост Джонс. — За почти победу, — согласилась Эмма, и они выпили. — Поверить не могу, наконец-то этот вертеп закончился! — Что, и скучать не будешь по всему этому? — хитро улыбнулся Крюк. Свон, немного подумав, пожала плечами и ответила: — Наверное, буду. Моя жизнь определённо заиграла новыми красками и, понятное дело, что существование в Сторибруке никогда не будет скучным, но... Одно я знаю точно: в конкурсах красоты я больше не участвую! — и, произнося последнее предложение, Эмма была готова поклясться, что точно так же думают остальные участницы.       И была права.