Палач по закону

Часть 1 Клонился к закату очередной день. Солнце окрашивало королевство в причудливый багровый свет, и Эда уже обрадовалась, было, что сегодня работа у нее была несложная, и оставалась уже всего пара часов до окончания смены, как вдруг все рухнуло. Нет, конечно, бывало так, что ее вызывали и ночью, и выталкивали из постели, и находили на пирах, и чего только не было, но все-таки, Эда позволила себе надеяться, что если ее не выдернули за весь день, то все уже самое основное миновало. И тут — такое огорчение! Слуга, едва ли старше самой Эды, ворвался к ней с серым лицом (здесь почти у всех были серые лица, не каждый обладал достаточной силой духа, чтобы спускаться в подземелье, а те, кто обладал, как правило, имел и власть вызывать к себе своих придворных), и докладом: -Его Величество требует к себе Королевского Дознавателя! -А я здесь причем? — сварливо осведомилась Эда, но уже поняла — с вероятностью в девяносто девять процентов сам Дознаватель — Гилот, ее учитель, ее наставник, потащит ее с собою, чтобы приобщать к делу. Но сдаваться не хотелось, к тому же, до конца основной смены оставалось всего-то ничего! Стоило побороться. -Господин Гилот через пару кабинетов от меня, — попыталась отвоевать свободный час Эда. -Так это… — слуга оказался настоящим идиотом или же просто был удивительно неловок, — так это, я уже у него был. -И? — мрачно, уже зная ответ, спросила Эда, поднимаясь из-за своего тяжелого деревянного стола, на котором никогда не было порядка. Гилот ее за это, бывало, ругал, так и говорил: «Эда, порядок в дознании означает порядок в голове. Как ты можешь вывести врага королевства на чистую воду, если не можешь даже справиться со своим беспорядком?» Эда отмахивалась — она видела порядок в этом беспорядке, точно знала, в какую кучку сложенных пергаментов надлежит метнуться, чтобы найти то, что ей действительно нужно. Не ошибалась и не задерживалась. То, что другие не могли ничего найти, не переворошив половину ее стола — так это разве ее проблемы? -И господин Гилот велел привести вас тоже, — слуга совсем побледнел и нервно оглянулся на стену позади себя, где теснились папки с делами, списками врагов и всем прочим атрибутом дознания. В основном то были папки архивные, и имена, значащиеся в них, либо не имели в себе силы, либо уже ничего не значили, но слуга был юн и труслив, а потому его пугало решительно все в этом мрачном подземельном обиталище. -А в следующий раз с этого и начинай! — не сдержалась Эда — она досадовала. Торопливо запахнув полурасстегнутый серый плащ, который и отличал служителей Дознания, она направилась к выходу, мельком взглянула на себя в зеркало, едва слышно вздохнула, увидев в нем всю ту же себя, и вышла из кабинета. Слуга бросился следом. В коридорах подземелья можно было создавать поэзию, здесь легко пробуждались образы и прекрасные слова…жуткие, но прекрасные. Подземелья — бесконечный лабиринт из одинаковых почти коридоров, различия же видит только самый острый или привычный глаз. Здесь легко потеряться: один поворот не туда и ты пришел не в Оружейную комнату, а в пыточную, пошел направо, а не налево у третьего перехода — и спустился в тюрьму. Или попал в тупик… Само дознание здесь так и ведется: каверзные вопросы, умозаключения и раскручивание коридоров словно бы жизней. В конце концов, сам запутываешься, и не знаешь, где он, выход. Слуга, сопровождавший теперь Эду, нес караул у ближнего коридора. Ему рассказали, как найти кабинет Гилота, как найти кабинет Эды, но все же, он был непривычен еще к подземелью, и его била легкая дрожь. Здесь гулял ветер, здесь блуждала смерть, почти осязаемая в своем ледяном плену. А еще, говорили ему старшие товарищи, что здесь живут призраки заключенных и замученных людей. Юноша обладал буйным воображением, и в порывах ветра ему казалось, что он слышит приглушенный стон и звон цепей. Эда шла спокойно и смело. Она была здесь полноправной хозяйкой, властительницей этих коридоров и лабиринтов, госпожой пролетов и галерей. Его Величество Вильгельм мог до одури упиваться своей властью там, наверху, но он не мог править и подземельем, и то обретало совсем иных господ в лице Эды и ее наставника — Гилота. Эда была спокойна. Она относилась к своей работе Дознавателя так, как относилась бы к любой работе: где-то подходила творчески, где-то пыталась уклониться, где-то откровенно ленилась и спихивала на других… Гилота это тоже раздражало. Он — фанатик, жаждущий уничтожить всех врагов короля и королевства, не допускал никакого послабления ни себе, ни другим, а поведение Эды противоречило этой его установке, и тем страннее казался тот факт, что именно она была его любимицей, и ее он готовил к своему посту. -Как твое имя? — спросила Эда, не оборачиваясь. Она была едва ли старше посланника, но обращалась с ним так, как с мальчишкой: ее работа сделала ей прибавку в возрасте, во всяком случае, чувствовала она себя гораздо старше. -Роберт, леди Эда, — слуга, перепуганный ее вниманием, чуть не споткнулся о ступеньку, разделяющую галереи. -Ну, осторожно! — попеняла ему спутница. — Не знаешь ли ты, Роберт, на кой черт нас вызывает Его Величество? -Нет, леди, не могу знать, — Роберт сглотнул комок в горле. Ему не терпелось добраться, наконец, до верхней галереи, что открывала путь к подземельям и остаться на своем посту. -Ну и дурак! — весело сообщила Эда, — разве тебе неинтересно? Всегда надо знать наперед. -Мы знаем только то, госпожа Эда, что нам велено знать, — Роберт заговорил спокойнее — эти галереи он уже знал. -Боишься меня, как и все? — она рассмеялась, — эх, хоть бы кто спросил, почему ты, Эда, молодая девушка, прозябаешь в этих подземельях, ан нет! ладно, спасибо, Роберт! Не дожидаясь никакой реакции, она бросилась вверх по лестнице, к силуэту, который уже стоял на верхней ступеньке и радостно протянула ему руку: -Гилот! -Пока тебя ждешь, и помереть недолго! — проворчал Гилот, протягивая ей руку и вытаскивая ее из подземелья за собою. Гилот был человеком, что называется, жутким. Он был худощавого телосложения, среднего роста, внешности непримечательной — черты лица грубоватые, северные, волосы жесткие, прямые — в целом, мимо него можно было бы пройти и не заметить, если бы не одна выдающаяся особенность этого человека. Его глаза. В них был стальной блеск, которому неизвестна слабость, сострадание или сомнение. Это был блеск проволоки, кандалов, мечей. Казалось, что он видит человека насквозь, когда только впивается в него, совсем не моргая этим страшным, холодным, жестоким взглядом. Что касается его голоса, то он отличался непримиримостью тона и корсетной сдержанностью. Этот человек никогда не повышал голоса и всегда говорил довольно тихо, но это было еще более зловещим проявлением, чем самый громкий вопль гнева. Гилот лучше всех ориентировался в замке, знал все ходы и лестницы, все ступени наперед. Он знал, о чем шепчутся по углам королевства, слышал ушами своих шпионов и делал выводы. Это был человек в самой высшей форме стали и непримиримости. Он был ангелом правосудия, мечом судилища… -Ну, прости, прости! — Эда торопливо выскользнула из подземелья и оба они поспешили по коридорам, — этот… Роберт, пока пришел, пока сказал. Сначала он вообще сказал, что требовали Королевского Дознавателя! Про меня он только сказал, когда я уже спросила, какого черта он пришел ко мне. -Роберт поступил на службу три месяца назад, проштрафился в полку, переведен в караул. Его отец погиб во время Речной Войны, его мать — обыкновенная кухарка, — мгновенно отрапортовал Гилот. — В целом, мой прогноз на то, что этот тюфяк так и проживет неизвестным и ненужным. Вряд ли он поднимется высоко. -Боги мои, — вздохнула Эда, — ну это-то тебе зачем? Что может сделать какой-то слуга-караульщик? Частушку сочинить? -Так и начинается, Эда, — Гилот смерил ученицу холодным взглядом неудовольствия и то, что это именно неудовольствие Эда поняла по той лишь причине, что знала его с самого детства. — Плохо ты усваиваешь мои уроки! -Прости, Гилот, — Эда усовестилась, — просто я еще слишком молода. Мне хочется верить в светлое, в настоящее. В то, что есть люди, которые не становятся врагами. -Врагами становятся все в силу обстоятельств, — Гилот сжалился над ней и отвел свой стальной взор. Дознаватели снова двинулись по коридору.