Палач по закону

-Именем Его Величества, выйти! — Эда стучалась в очередную дверь. Иногда открывали сразу, некоторые выходили из соседних помещений, не дожидаясь, пока заглянут к ним, но их бравые солдаты, сопровождавшие Эду, загоняли обратно: -Не ваш черед! Много найдено было, конечно, дурного. Запрещенные артефакты, оружие, снадобье, и трупы. Тут же Эда сразу же нашла и парочку воров, которые пытались спрятать награбленное в соломенный тюфяк, но были пойманы врасплох. Солдаты сменялись. Отводили особенно подозрительные элементы в сторону, готовя к отправке в замок, где должно было вестись дознание из числа каких-нибудь начинающих дознавателей, других — теснили в другую сторону, где записывали имена и выдавали строгое предупреждение в городе не появляться во время визита, и всяческие делишки прекратить. Конечно, не все были мирными. Так, в одном доме, некий, находящийся не то в дурмане, не то в хмелю, горожанин, вдруг схватился нож и бросился им на Эду. Она не испугалась, была приучена не бояться преступников, особенно из числа отребья, а потому только увернулась, пока горожанина скручивали солдаты. Один из них вопросительно взглянул на Эду и та разрешила: -Можно, но без следов. Чтобы не видеть, как помнут нападавшего, Эда отвернулась, щелкнула пальцами и указала двум подскочившим солдатам: -Перевернуть тщательней, чем у других. Я хочу знать, что здесь скрыто. В голове уже промелькнул образ найденной Веховой Воды и того, как удачно ей повезло зайти именно в этот дом, но обыск не дал ни одного нарушения. Беднота, пойло, ошметки от гнилых кочанов капусты — так содержать свой дом в бардаке это не преступление. Эда только с досадой измазалась гнилой, уже потекшей капустой, и вышла, брезгливо перешагнув через распростертое тело. Удача ей не улыбнулась ни в одном из домов. Да, нарушения были, но все…как обычно. Кое-что изымали сразу, кое-где применяли и силу, в один дом, где по знанию Эды таился трактирчик, их не пустили. Пришлось выламывать дверь, но и снова, кроме контрабандного вина, привезенного с Седых Берегов, ничего не было найдено. Солдаты хищно поглядывали на бочонки с настоящим, незаконно ввезенным вином, но Эда предупредила: -Каждого, кто хотя бы сделает глоток, отправлю в подземелья! Хотя, и ей было до одури жаль этого замечательного, дорого вина. -Да что же вы делаете…- начал, было, хозяин трактирчика, — да это же все мои вложения! -Они незаконные, — возразила Эда. — Если бы ты сделал все, как нужно, оформил бы… -На это нужно деньги и время! — хозяин трактирчика неистовствовал. — Налог на ввоз товаров слишком высок, я не могу оплатить его! Все. До последней монетки, я… -Хватит! — оборвала Эда, не выносившая подобных сцен. — Я не устанавливаю налогов. Я слежу за исполнением закона, а он гласит, что всякий товар, ввезенный контрабандой, подлежит уничтожению. -Человеческого в вас нет! — разъярился женский голос и Эда, обернувшись на него, увидела женщину с длинными, неухоженными сальными волосами. Ее удерживал стражник, а в нее будто бы бес вселился, она царапалась и отбивалась. -У нас же дети! У нас дети…нам нечем их кормить! -Мы хотели заработать на этом вине, чтобы обеспечить наших детей, — тихо пояснил хозяин трактира. — Это моя жена. Дорогая, прекрати… -Ввоз был незаконным, — Эда не собиралась уступать. — Налог не был… -Мы вложили в это все! — хозяин трактира переместился и смотрел только на Эду, он не понимал, как она, будучи такой молодой, может иметь настолько черствое сердце? Разве она не понимает, что такое знать, что твои дети рождены в Пепельном ряду и вряд ли смогут пройти порог нищеты? Ты им единственный заступник, а если что-то случится, то дети…что ж, в Пепельном ряду им находят много применений. И он, посоветовавшись с женой, продал и выгреб все, что мог накопить и продать. И не хватило на налог, непомерно высокий налог… он рассчитывал только спасти своих детей. -Ввоз незаконен! — повторила Эда, и ничего не дрогнуло в ее лице — кажется, она заочно не имела никакого сожаления к тем, кто проживал в этом ужасном месте столицы. Жена трактирщика уже только тихо плакала, не имея сил к сопротивленью. -Ну, хоть себе возьмите! — взмолился нарушитель. — Отличное вино, чистое! Позади Эды послышалось шевеление. Она повернула голову и увидела шепчущихся солдат. -Нет, — сказала она и себе, и им. — Никто не станет брать товар, ввезенный незаконно. Вылить! Никто не пошевелился. Трактирщик взглянул на нее с ужасом: -Вы что? Это же…это из Седых берегов! -Закон есть закон. Вылить. И снова тишина. Эда повернулась к солдатам: -Я не поняла вашего бездействия. Вам надлежит подчиняться представителю дознания, в данном случае — это я. Или вы тоже забыли закон? -Но вино же отличное…- с жалостью пробормотал кто-то из ее спутников. -Я вас всех отдам под дознание, — пообещала Эда. — Сразу же, как вернемся, составлю протокол о промедлении действия! Это возымело эффект. Связываться с дознанием никто из солдат не хотел — за это можно было всерьез лишиться и ранга, и всех привилегий, а потому быстрее, чем нужно было, солдаты бросились к бочкам, и, тяжело дыша от неудобной ноши, принялись выволакивать их на улицу, чтобы на глазах Пепельного ряда разлить замечательное их содержимое. Трактирщица бросилась с воем за солдатами, но ее муж перехватил этот порыв, который грозил уже совсем серьезными неприятностями. -Откуда в вас столько жестокости? — с ненавистью спросил он, удерживая горько рыдающую жену. — наши дети… Мы все пытались сделать для них! -Вы нарушили закон, — холодно ответила Эда. — подойдите для переписи или вас отволокут туда. Также — получите предписание и сообщите дознавателю, который вас примет обстоятельства получения контрабанды. Я проверю. -Что именно нам нужно сообщить? — с плохо сдерживаемой яростью спросил трактирщик. — Как мы отдали последнее, рассчитывая поднять наших детей? Вывести их из нищеты? Вы думаете, что здесь все сплошь отребье? Думаете, я вижу! Я вижу это по вашим глазам, в них столько презрения! От того, что вы ходите в чистом, от того, что на вашем столе есть белый хлеб, вы не лучше нас! Мы честно трудимся с женой. Наш труд тяжел. Но это честный труд, и вы не можете нас презирать за одну лишь бедность! -Я хотя бы закон не нарушаю, — ввернула Эда холодно. — Обстоятельства вы сообщите следующие: когда и у кто привез вам столько вина? На чем? Как доставил…в общем, подробно. Передадите, что это мое повеление. Мое имя — Эда. -А я не помню, как его зовут, — с вызовом промолвил трактирщик, — и что? -Каллен, кажется…- жена отняла лицо от его могучей груди. Эда, уже уходившая, круто повернулась на каблуках, услышав знакомое имя: -Как? -Каллен, — повторила женщина, ее плечи мелко-мелко вздрагивали от рыданий. Брат Двэйна носил имя Каллен. Совпадение? Мысли метнулись слишком живо. Эды осторожно коснулись, предлагая ей отойти в сторону, чтобы солдатам было удобнее выносить бочки с вином из Седых Берегов. Каждый бочонок трактирщик провожал таким взглядом сожаления и горечи, что у любого, кто не занимает ум раздумыванием, заныло бы сердце. -Он рыбак? — спросила Эда быстро. -У него лодка. И брат, — отвечал уже трактирщик. — Брат содержал что-то вроде…лавки. -Вы, двое, живо к дознавателю! — рявкнула Эда так громко, что двое солдат, тащивших мимо нее бочку в этот момент, чуть не выронили ее и не разлили. — да не вы, идиоты! А вы…изложить васе обстоятельства. Ну! Трактирщики метнулись на выход, а Эда только закусила до крови губы, глядя им вслед. Ну надо же! В Пепельных рядах она нашла какую-то ниточку к смерти своего пленника. То, что брат погибшего, вернее даже — убитого Двэйна — контрабандист, уже позволяет взглянуть на ситуацию с другой стороны! Эда, проследив, что вытащили последний бочонок, вышла из трактира и попала в винную лужу, неслабо испачкав край мантии в кровавом вине. Оказалось, что солдаты разливали вино на мостовую, начиная от трактира. -Все пойдете под дознание, — пригрозила Эда, приподнимая мантию, — гадство! Надо же было…так! Словно бы кровь…вино уходило в мостовую, крася ее в отвратительно-серый цвет. Грязь смешивалась с чудесным напитком. Кто-то из тех, кто уже был на улице, ожидая переписи, или определен как подозрительный элемент, с любопытством поглядывал на эту мостовую. Эда не стала останавливаться и бросилась к дознавателю, который записывал показания. -Доклад этих…трактирщиков ко мне на стол! — приказала Эда, торопливо проходя мимо. Она хотела найти Сковера, но тот нашел ее сам. -Эда, — чуть задыхаясь от быстрой ходьбы, позвал он ее, выныривая прямо перед ее носом в компании пары солдат и еще одного дознавателя, — Эда, пришло письмо. Гилот вызывает тебя обратно. -Хорошо, я как раз собиралась туда! — Эда оживилась, но тут вдруг подумала о том, что Пепельные ряды эти кому-то придется разгребать дальше. — Погоди, а ты…справишься? -Он пришлет Мэтта, — отмахнулся Сковер. И снова — неприятный холодок где-то в желудке. -Ступай, — поторопил Сковер. — А, Эда! Дознаватель обернулась, настигнутая призывом: -Что? -Твой сверток, — Сковер протянул ей сверток, который Эда не сразу узнала. Мысли вернулись неожиданно, она охнула, торопливо выхватила его из рук и сунула за пазуху, чувствуя, как краснеет. -Спасибо, — прошелестела она. -Носи с удовольствием, — криво улыбнулся дознаватель и зашагал к следующему дому.