Палач по закону

Король властвует и все-таки, как он слаб! В подземельях его корона мало что значит против закона и против всех шпионов, что плодятся на службе у служителей Дознания. Король властвует и все-таки он нуждается в постоянно опоре, а от того — умасливает судьбу и тех, кто с ней переплетен. Но более всего заискивает человек перед тем, что нельзя ему объять, а как объять мысли богов? Как услышать его слова и увидеть его знаки? Его Величество Вильгельм боится, в некотором роде, своего Высшего Жреца и ближайшего советника — Кенота. От его милости зависит в королевстве так много! И сейчас, когда вот-вот должен прибыть герцог Лагот, чтобы забрать, при удачном стечении обстоятельств последнюю отраду старого уже короля — его младшую дочь, в брачный союз, объединяя себя дружбой с королевством… о, в каком смятении пребывает сердце короля! -Боги укажут нам! — обещает Кенот. Шипит обрядовое масло на раскаленных углях и поднимается странными клубами беловатый дым. Высший Жрец читает заклинание, взывая к богам. Высший Жрец — вот, кто правит сейчас всем королевством, а Вильгельм — да что Вильгельм? Он лишь король, что так боится божьего ответа. Подбрасываются травы в котел, размешиваются с обрядовым маслом, льется масло на раскаленные угли…на коже выступает пот. Духота застилает и ум, и дух. И страх — странный страх, который может быть только у слуги перед господином, теснит сердце короля! -Ну, что там? — в волнении спрашивает Вильгельм, когда Кенот затихает, внимательно вглядываясь в белый дым, разливающийся по комнате, над котлом. Кенот не отвечает. Он хмурится, потом бросает послушникам, что появляются неслышными тенями (и приходит к королю странная мысль о шпионах подземелья): -Уберите здесь, я выйду с королем в сад! И Вильгельм покоряется. Пальцы у Кенота цепкие, хватает он крепко, тянет Его Величество по ступеням, немного переваливаясь по-гусиному, и хромая в каждом шаге, но движения Высшего Жреца на редкость быстры… -Расскажи, что ты видел! — король молит! Шутка ли? Король молит! Но Вильгельм даже не отмечает этого. -Мой король, — с печальной мудростью заговаривает Кенот, смиренно и рабски глядя на Вильгельма, — я только служитель богов, могу ли я, смею ли я, заговаривать о скорбных днях с Его Величеством так, как это делают Дознаватели вашего окружения? Укол в сторону Дознавателй, может быть, и не находит пока ответа, но крючок уже зацеплен и на него, словно бы ниткой, снова и вновь будут наматываться такие вот другие крючки, такие вот слова, чтобы однажды дать отклик. И этот крючок не первый… -Опять ты про дознаваталей! — король досадует: неужели нельзя сказать все так, как есть? -Прости, мой король, — огорчается Кенот, — я хочу сказать, что я всего лишь человек и раб тебе, но слуга богов… -Да говори же! — Вильгельм кричит, но он боится. Он боится ответа, а пуще того — тишины, что зловеще таится в устах Кенота. -Я видел смерть, — Кенот возводит руки в скорбном жесте. — Твои Дознаватели принесли ее в замок. Сердце Вильгельма пропускает удар. -О чем ты говоришь? — он срывается на шепот в волнении, не зная, что вдруг именно коснулось его страшной силой. Страшной силы той зависти, когда делится влияние между двумя-тремя особенно сильными фигурами. Кенот — властитель верхов, проводник воли богов, Гилот — обитатель подземелий, ангел закона и суда, так можно ли смирить их и свести, деля влияние на короля? Гилот знает все, Кенот — почти все. Гилот верит в то, что делает, Кенот верит в то, что говорит сам. Гилот полагает Кенота тем, кто ради власти пойдет по головам, а Кенот считает, что Гилот под своим дознанием сводит личные счеты… И где-то между ними есть тоненькая полоска правды. Они не враги. Их вражда неизвестна. Они просто питают друг к другу сдержанное презрение и готовы избавиться друг от друга при каждом удобном случае, но народу нельзя без богов и без законов. А если есть боги — должны быть их жрецы, а среди жрецов — Высший. И народу нельзя без следствия и соблюдения законов, а это порождает слуг закона — Дознание, а если есть Дознание, значит, и там должен быть кто-то главный. Но как же хочется иногда, чтобы вторая сила покорялась полностью первой. Такое желание было у Гилота, когда он предлагал подчинить Жрецов особому законному укладу. Такое желание было у Кенота, который внес проект о том, чтобы его жрецы блюли за законами… И оба эти проекта отправились к черту, чтобы воскресать каждый раз между двумя сторонами. Но сейчас у Кенота есть еще одна цель, о которой мало что может предположить в самом страшном сне сам король… -Да, мой король! Дознаватели — твои слуги, о, они вызовут гнев народа, и народ принесет тебе смерть. -Что ты несешь…- его Величество разумен в высшей степени, которая сомнительна для его почтенного возраста. -Так говорю не я! — Кенот даже оскорбляется, — так говорят боги! Они явили мне знак, чтобы я передал тот знак тебе! Боги берегут тебя, и я тебя берегу, мой король. Кенот падает на колени перед королем, успев подумать о том, что, в общем-то, зря он это делает: мантия его испачкается… -Секи меня, мой король, если считаешь, что я вру. Терзай меня, если кажется тебе… -Встань, встань! — Вильгельм смущен. Он всегда ненавидел, когда перед ним бросались на колени, будь то выходец из народа или солдат, а уж тем более — Высший Жрец. -Герцог Лагот в сетях окажется! — шепчет, страшно приближая свое, изрытое и рыхлое лицо к королю, Кенот. — Его завлечет блудница! Так было ведение богов! Блудница та, исполнившись ревностью… -Ну, хватит! — Вильгельм заходится невеселым смехом и легонько толкает Кенота в грудь, чтобы тот не нависал над ним так сильно. — В моем дворе блудницы редки. -Ваше Величество, — Кенот склоняется почтительно, — я предлагаю вам…рассмотреть некоторую возможность. -Если опять скажешь, что Дознаватели должны подчиняться…- предостерегает Вильгельм, — то я… Ничего он не сделает! Ничего он не сделает Высшему Жрецу. Даже пальцем не погрозит. Даже в мыслях он ему не навредит. Но все же, король должен заступиться за каждого из своих подданных. -Нет, мой король! — Кенот — воплощение почтения и уважения. — Я говорю о другом. Ваше величество, герцог Лагот прибудет совсем скоро, так не дозволите ли вы, во избежание дурного влияния со стороны… Намеренная пауза, как будто бы Кенот подбирает слово, остерегающее «дознаватели» — еще один моток вокруг крючка. -Приставить к герцогу только одного моего человека?! — Кенот склоняется еще ниже, как будто ему самому стыдно за свои слова, но всем своим видом он демонстрирует поразительное смирение, дескать, ради короля можно и на грех пойти… -Ну…- Его Величество смятен тем, что так легко отделывается. Он ожидал требований совсем уж поразительных, а Кенот так милостиво и так робко просит лишь приставить к Лаготу еще одного человека! Да что, задохнется Лагот? Ну, подумаешь, будут вокруг него женщины, дознаватели…от еще одного человека разве что-то изменится? Да никогда! И герцог, говорят, разумен, переживет! В конце концов — король он или нет? -Я согласен, — милостиво разрешает Вильгельм и Кенот улыбается с фальшиво-приторным облегчением, как будто бы могло быть как-то иначе. Смущенный же Его Величество наспех прощается с Высшим Жрецом и торопится к себе, не полагая даже, какая змея разворачивает уже вокруг всего дела кольца, готовясь броситься в королевство и трон, впрыснуть яд и захватить, поглотить…