Палач по закону

Чтобы утолить мрак мыслей, Эда с двойным рвением бросилась к работе. Приказала арестовать Каллена — брата Двэйна, не дав возможности добраться до него Фалько и Паэну, но вернувшиеся стражники притащили только его невесту и книгу учета, найденную в лавке. Оказалось, что Каллен еще не вернулся, его невеста — невысокая, дурно говорящая девица — Мия, понятия не имеет, где Каллен и чем он занимается. Про Двэйна она тоже ничего не сообщила. Эда велела отвести ее в тюрьму и отдать девицу уже Фалько и Паэну — пусть тянут! -В шестую? — съехидничал стражник. -В третью! — возразила Эда. Третья камера была мягкой — в ней было даже узенькое зарешеченное окошко, через которую можно было глядеть наружу и видеть верхнее подземелье, в которое поникал слабый свет. Винить Мию было не в чем — доказательств не было. Вообще ничего не было. -Веховой Воды у него, конечно, не нашли? — спросила Эда безнадежно. -Не нашли, — подтвердили ей. — Только книга учета. -Ясно, — Эда кивнула и, оставшись в одиночестве, склонилась над книгой. Это был очень толстый журнал для записи — такими пользуются владельцы любых предприятий и лавок, трактирщики, да даже у Дознавателей такие журналы пачками пылились в шкафах и лежали на столах. Вот только в этой книге Эда обнаружила не запись должников, не подсчет остатков вина или курицы, и даже не время допроса и протокол дознания. Это была настоящая книга контрабандиста. Здесь, Каллен, совершенно не скрываясь, записывал инициалы и то, что ввозил. Дату, когда ему поступала оплата и дата передачи товара. Эда сначала не поняла, когда увидела строки такого вида: «24-й лунный день шестого рыцаря Луала — О.С. в П.р. — три бочки вина с Седых Берегов — 16 лунный день седьмого рыцаря» «5-й лунный день первого рыцаря Луала — Г.П., с. М. — три отреза шелкового платья, бочка сонного зелья, сто п.жемчужин — 7-й день первого рыцаря» Строк таких было немного — не набиралось и на страницу. Эда пролистала всю книгу, тупо глядя на пергаменты, сшитые между собой, и все еще не понимала, насколько реально то, что она видит? Больше никаких пометок не было. Эда пересчитала все строки — их оказалось всего четырнадцать и уставилась на лист. Каким надо быть идиотом, чтобы так явно показать свою незаконную деятельность? Нет, контрабанда всегда была. Были даже некоторые дозволения со стороны короля на нее, но было лишь одно условие — не попадаться! А тут — чернила оставлены крепко, выведены ровно. Надо быть идиотом, чтобы записывать так подробно. В конце концов, он, конечно, зашифровал имена и доставку, но даже Эда, не вчитываясь особенно без труда могла прикинуть, куда и с кого можно спросить. «в» — это место. П.р — Пепельные ряды. Дальше.кому понадобится, интересно, шелк и жемчуга? Или вот, еще строка — ввоз редких листьев, право на которые есть только у короны. При желании, можно найти, но это все… Идиотство. И мелочь. Контрабанда — мелочная. Партия вин, шелков, слабых зелий и редких, но вполне себе полезных трав — это же мелочь. Это то, за что стража раздает пинки и выкидывает все за борт, топчет, выливает. Это нельзя, конечно, но они пропускают. Потому что должны. В конце концов, контрабанда играет на руку и короне! Но вот вести список, такой явный список — вот это уже идиотство в высшей степени! Это запись собственных преступлений! Эда выдохнула. Резко захотелось выпить. Она вздрогнула, когда в дверь постучали. -Вам не рады! — она поспешно закрыла книгу учета, точно зная, что гость не уйдет, потому что никто в здравом уме просто так, по приколу, не придет к дознавателю. Дверь открылась. На пороге возник Мэтт и Эда, увидев его, вздохнула еще раз. Он ей нравился, даже сейчас, когда от него шла ощутимая профессиональная угроза того, что он получит протекцию Гилота, особенно учитывая, как сорвалась она сама… -Тард сказал, что ты от Гилота вылетела сама не своя, — Мэтт, не дожидаясь разрешения, затворил за собою дверь и приблизился к ее столу. В руках у него был какой-то сверток пергаментов. — Всё хорошо? -А тебе бы очень хотелось, чтобы все было плохо? — обозлилась Эда. — Чтобы Гилот меня возненавидел и возвысил тебя? Мэтт даже замер: -Женщина, ты о чем? Погоди-ка…ты что, думаешь, что я перед Гилотом выслуживаюсь? Мэтт прищурился с плохо скрытой иронией: -Ты что полагаешь меня человеком, который будет идти на все, лишь бы пролезть на место Королевского Дознавателя? Эда…да дьявол, Эда! Луал тебе судья, конечно, но как тебе это в голову пришло? Гилот не скрывал, что будет рекомендовать на это место тебя, но ты… Мэтт поднялся. Он всерьез был растерян и даже расстроен: -Я, пожалуй, пойду. -Нет, — Эда вскочила, бросилась к нему, преградила путь, — прости меня, Мэтт. Пожалуйста, прости! Я не знаю. Я…уже не знаю. Она почувствовала странную дрожь в горле, отвернулась, кашляя. -Да что с тобой? — Мэтт встревожился не на шутку. — Ты сама не своя! -Я не знаю, — Эда виновато взглянула на дознавателя, — пожалуйста, не злись на меня. -Не злюсь, — заверил Мэтт и вдруг заметил пергаменты у себя в руке, — это тебе. Протоколы Сковера. Он сказал, что ты какой-то протокол от трактирщиков ждешь. -А? — Эда не сразу сообразила, о чем он говорит, но осознав, схватилась за пергаменты и благодарно кивнула, — да, жду. Спасибо. Мэтт не сразу отдал ей пергаменты, он, словно бы нехотя, отпустил их. Эда не рисковала взглянуть на него, боялась, что вдруг расплачется или еще сильнее обидит этого человека. -Над чем работаешь? — спросил Мэтт, оглядывая кабинет, — ты ведь ушла с зачистки улиц? -Гилот отозвал, — Эда вернулась к своему столу, напротив нее сел Мэтт и хрупкое равновесие было восстановлено. Немного подумав, Эда спросила: -Тебе уже известно, что Каллен — брат погибшего…то есть, убитого здесь Двэйна, был контрабандистом? Я вычислила это случайно, в трактире Пепельных рядов. -А, вот кто героически разлил вино, — хмыкнул Мэтт, — да, Сковер поделился со мной. Сказал, что солдаты были недовольны. -Да я тоже не в восторге. Но закон есть закон. Впрочем, смотри, я отправила к Каллену стражу. Но его нет. невеста — не вяжет слов и визжит, что ничего не знала… -Я бы ее арестовал, на всякий случай, — осторожно заметил Мэтт. -Я ее арестовала, — терпеливо ответила Эда. -Надеюсь, она не в шестой? -Нет, — Эда заскрежетала зубами, — Мэтт, я пытаюсь тебя не убить, но ты мне в этом не помогаешь! -Извини, — отозвался покладистый Мэтт. — И? -У него нашли вот это, — Эда толкнула к Мэтту книгу учета. — Вся контрабандная деятельность, чтоб его! Мэтт с интересом открыл первую страницу и тупо уставился на пергамент, вчитываясь в те же строки, что ввели в ступор Эду. Он просидел над ними минут семь, не промолвив и звука, а затем, закрыв книгу учета, взглянул на Эду: -Это что, шутка? -У меня был такой же вид, — призналась она. — Он идиот. Мэтт подпер голову рукой и снова подтянул к себе книгу учета, свободной рукой принялся поворачивать ее, перелистывать страницы и даже понюхал — не пропитаны ли они какой-нибудь пастой, что скрывает чернила? -Идиот! — развеселилась Эда. — Говорю же… -Не скажи, — Мэтт отнял руку от головы и сел прямее. — Ой, Эда, не скажи! Нельзя быть идиотом, если ты контрабандист. -Ну вот, пожалуйста, первый случай! -Не думаю, — возразил Мэтт спокойно. — Эда, это специально. -Ему что, в тюрьму хочется? — скривилась дознаватель. — Мэтт, что ты… -Пойми, Эда, если он попадется на мелочи, а здесь, сама заметь, мелочь — вероятность того, что мы обнаружим его на крупных делах, уменьшается. То есть, знаешь, некоторые убийцы или отравители, когда чуяли, что земля под ногами горит, творили легкое и максимальное тупое мошенничество или неумелую кражу. За это время, пока шло разбирательство этой мелочи, след уходил дальше от них. Кого-то, конечно, это не обманывало, но бывали случаи, когда и прокатывало. -Хочешь сказать, он специально оставил нам следы о своей мелкой контрабанде, чтобы избежать наказания за что-то серьезное? -Думаю, что да. Здесь от силы — штраф или плетей двадцать. Ввозил-то по мелочи. Объем контрабанды, помнишь, по тому же вину с Седых Берегов? Ввоз больше пяти стандартных бочек уже влечет за собой клеймо контрабандиста. А он ввез три! Или вот, ввоз бочки раствора медянки карается каторгой. А он ввез полбочки. -Два раза по полбочки! — обиженно поправила Эда. -Да хоть десять. Эда, я тебе скажу честно — контрабанду ловят каждый день. Знаешь, сколько доводят до Дознания? Единицы! Потому что стражники тоже люди, им проще отвесить пинка и уничтожить незаконный ввоз, чем сидеть, оформлять за каждую бочку медовухи протокол. Вот если запрещенное что-то, или же превышение значительное, или принципиальный стражник — тогда, да, доходит до нас. -Но что он мог скрыть? -Его брат пытался вступить в кружок восстания. Возможно, Каллен сам связан с этим. За любой настрой к восстанию и даже слово, призывающее к бунту — смертная казнь. Если Каллен что-то скрывает… -Да, разумно, — Эда не дала ему договорить. -Надо поделиться этой мыслью с Гилотом, наверное? — предложил Мэтт. — Я не пойду, а то еще решишь, что я тебя пытаюсь подсидеть. -Но это была твоя мысль, твоя догадка! -Ну и что? — Мэтт пожал плечами. — Я не карьерист. Эда нахмурилась: -А я, по-твоему… -А мне все равно, Эда. Если тебе важно — будь Дознавателем, я уверен, что у тебя получится. Я не хочу портить отношения с тобой из-за какого-то места в подземельях. Эда устыдилась вновь. Она почувствовала себя самым ужасным человеком. Если Мэтт готов отказаться от своей догадки в ее пользу, то, что же она тогда надумала о нем? В конце концов, это была его мысль, может быть, именно он и должен получить протекцию Гилота? Догадалась бы она без Мэтта? Да вряд ли… -Надо прежде, чем идти к Гилоту, отдать невесту Каллена — Мию под разбор Фалько и Паэна. Пусть займутся. Нельзя любить человека и не знать, что он контрабандист или еще кто-нибудь. -Не факт, что она его любит. Она хотела быть его женой, о любви речь не шла, — заметил Мэтт, но Эда отмахнулась: -Тогда тем более. Если это был расчет, нельзя так ошибаться. Ты сейчас куда? В город? -Расчищать и дальше улицы, — кивнул Мэтт, — а ты? -Для начала, зайду к Фалько и Паэну, потом составлю жалобы на действия солдат. Не надо было противиться воле закона! -Сурово, — одобрил Мэтт, — и справедливо. Слушай, Сковер тут сказал, что ты к приезду Лагота себе платье подобрала? Эда закатила глаза. Она уже сама пыталась забыть об этом платье, которое черт знает зачем ей вообще нужно! -Покажешь? — спросил Мэтт и Эда, взглянув на него, почувствовала, что краснеет. -Зачем тебе? — спросила она, — твоего размера там не было. -Кажется, я никогда не видел тебя в платье, — дознаватель рассмеялся, — даже забавно. Нет, с точки зрения логики — верно, к Лаготу лучше приставить не человека в сером, а человека в нормальном виде. Но из любопытства… Эда, не ломайся! Эда пожала плечами, вышла из-за стола, прошла к шкафу и извлекла оттуда выбивающийся из серых и темных вещей сверток, развернула платье, на мгновение оцепенев от восхищения — она уже успела забыть, как оно красиво. -Вот, — Эда развернула платье так, чтобы Мэтт видел его и приложила к себе. -Поразительно! — Мэтт не скрывал своего восхищения. Эда не сдержала улыбки — этот восторг, непривычный и даже чужой, который так долго казался ненужным и непонятным, неожиданно оказался очень приятным. -Наденешь? — спросил Мэтт, поднимаясь со своего места. Мгновение и он уже возле Эды. — Ну? Тебе очень подойдет, я… Он не договорил. Резкий стук в дверь и мгновенное появление на пороге Сковера оборвало его речь. -Эда, я по пово…- Сковер замолк, увидев стоящую с прижатым к себе платьем Эду и Мэтта рядом с нею, сориентировался, — позже зайду. -Нет, глупости! — Мэтт направился к выходу. — Я уже уходил. До встречи, Эда! -До встречи! — успела она крикнуть ему вслед и тут же обругала саму себя — до какой, к черту, встречи? -Снова заворковалась с Мэттом? — лукаво улыбнулся Сковер, прикрывая за собою дверь, — платье, правда, отличное. -Я не воркую с Мэттом! — обозлилась Эда, сворачивая платье и убирая в шкаф. — Зачем пришел?