Палач по закону

Эда не заметила, как к Альберу подошла Акен, что-то шепнула ему на ухо и Альбер — все еще бледный, с явной неохотой вышел. Она вообще ничего не замечала, просто стояла у софы, где лежал раненый Ронан и надеялась, что вот еще минуту, и он откроет глаза. Целители пару раз взглянули на нее, но, убедившись, что от нее нет ни вреда, ни пользы, продолжали осмотр раны. В конце концов, как люди бывалые, они уже видели достаточно для того, чтобы не реагировать на всякие человеческие проявления. А проявление Эды было человеческим! Она представила на какое-то мгновение, что сказал бы Гилот, узнав, что его воспитанница стоит и переживает за того, кто призывает к свержению трона, но представленное не понравилось ей, и она спешно нашла объяснение: человек всегда человек! Утешение было слабым, но Эде хватило. Так было легче, чем признать правоту Мэтта, что она такая же предательница, как Сковер. А еще хуже — предательница, влюбившаяся в такого же предателя. Между тем, в кабинете Альбера, куда Акен провела Фалько и Паэна, речь шла куда интереснее. Едва сбежавшие дознаватели заговорили (вернее — заговорил от имени обоих Паэн), Альбер понял, что они понятия не имеют о реальном положении дел. Разбрасываться людьми Альбер не привык, к тому же, когда Сковер — его враг, как уже доложили, скрылся, Альбер решил круто развернуть свою борьбу. А ко всякой борьбе нужны люди. И эти люди сами пришли к нему! Альбер изобразил скорбь (стараться ему не пришлось — бледность от волнения за Ронана сыграла на руку), и следуя за этой скорбью, он заговорил с горячностью патриота. -Друзья, — сказал торговец, — я рад, не передать вам, как я рад, что число верных нашей земле людей растёт! Предательство Сковера подкосило всех. Узурпаторство Лагота, воспользовавшегося подлостью Сковера — не знает иного решения, чем борьба. На пути домой — принцесса Катерина — истинная наследница убитого короля Вильгельма! И наша задача — задача верных людей, да, именно верных, знающих о том, что такое честь, уничтожить врага, облегчив принцессе возвращение! Фалько и Паэн ожидали дурного приема и даже заточения под стражу. Они были готовы ко всему, кроме этого горячего порыва дружбы. Фалько расслабился. Паэн насторожился. Слишком просто показалось ему получение всех ответов от Альбера! Вспомнилось почему-то, что Альбер — торговец, которым, как известно, веры нет. Альбер же, ощутив, что в работе уходит тревога за друга, продолжал с вдохновением: -Сковер предал и меня! Он пытался склонить меня на свою сторону, а сегодня путем его злых интриг, был ранен, и, возможно находится на краю гибели — мой лучший друг, мой верный соратник… тот, что рискуя собою, написал к принцессе Катерине письмо об узурпаторстве Лагота! «Надеюсь, что Ронан никогда не узнает об этой лжи», — мимоходом подумалось Альберу, и он даже залюбовался вытянувшимися лицами своих гостей. -А скажите…- глава торговой гильдии понизил голос, — не знаете ли вы, дознаватели, некого Гилота? Фалько и Паэн, неискушенные в политике, полевые и рабочие борцы, не были знакомы с такими игрищами, а потому переглянулись и ответили хором, что Гилот был их начальником, которого убили. При этом Фалько неожиданно добавил: -У него была еще одна воспитанница, участь которой нам неизвестна. -Да что там неизвестно! — вспылил Паэн. — Ушла Эда со Сковером и Мэттом! Предательница! Альбер с трудом сохранил лицо. Он точно знал, что в эту минуту и Мэтт, который категорически не нравился самому Альберу, и Эда — оба эти лица находятся сейчас на нижнем этаже дома. Но Альбер овладел собою мгновенно и выкрутился, произнеся роковое: -А если я вам раскрою участь девушки? -Вы знаете? — не поверил Фалько. Паэн нахмурился еще больше. -Мне многое пришлось узнать, — туманно отозвался Альбер. — Но чем я рискую, открываясь вам? -Господин, — Паэн старался не выдавать нетерпения, — вы говорите с преступниками, в глазах узурпатора-Лагота! Мы были заключены им под стражу и сбежали. Мы рискуем больше вас, больше, чем вы — почтенный глава торговой гильдии1 это вас Лагот не тронет, а нас за одно только наличие мантии дознавателей… Альбер изобразил колебание. Тогда включился уже Фалько: -Господин, вы рискуете меньше нас, это правда! Эда — эта девушка, если ей нужна помощь… если вдруг есть шанс, что она не предала так, как Сковер, то во имя Луала и девяти рыцарей его, утешьте нас — ее друзей, друзей ее наставника! -Предала? О, нет! она не предавала! — Альбер изобразил полную решимость и даже ярость. — Нет, эта девушка предана долгу, предана трону! -Пре-да-на? — медленно повторил Паэн, не веря, что Альбер говорит о ней в настоящем времени. -Да! — Альбер понизил голос до шепота, воровато оглянулся, — Эда… она не знала, кому верить, а кому нет. когда вскрылось предательство Сковера, он вознамерился убить ее, как последовательницу Гилота. -Гилот хотел, чтобы Эда заняла его место…- медленно промолвил Паэн, глядя на Фалько. -Наверное, — Альбер с трудом скрыл случайную радость, — но Сковер хотел, чтобы место при нем было занято этим…как его… Глава торговой гильдии пощелкал пальцами, как бы припоминая. -Мэтт? — предположил Фалько, вспомнив, что было несколько конфликтных ситуаций в последние спокойные дни. -Кажется…-безразлично пожал плечами Альбер. — Эда спасалась. Она, зная, что Лагот — узурпатор, пришла ко мне. К другу короны и трона! «Надеюсь, мне никогда не отзовутся эти поганые слова!» -Я дал ей приют, защиту. Здесь она ведет ту же деятельность, что каждый патриот нашей земли! «Патриот патриоту рознь!» Альбер перевел дух. Ему требовался перерыв. В эту минуту, словно угадав его мысли, постучалась Акен. Смущаясь от обращенных на нее взоров, она тихо сказала: -Целители просят вас! -О, — Альбер поднялся с места, что заняло из-за его комплекции определенное время, — я прошу прощения. Мой друг ранен, я должен спуститься… И он вышел, позволяя Фалько и Паэну перекинуться словом. -Слишком просто, — покачал головою Паэн. -Эда не предавала! — тоном, словно это было единственное, что он хотел знать, промолвил Фалько. -Я ему не верю. -А кому бы ты поверил? Узурпатору — лаготу, что хотел себе трон с помощью Сковера? Дважды предавшего Сковера? Кому? -Принцесса Катерина не появлялась много лет… -У тебя есть другой выбор? -Мне не нравится Альбер. Что-то слишком гладко у него все выходит. Разве так бывает? -Еще раз — у тебя есть выбор? У нас он есть? В конце концов, если Эда с Альбером, то мы можем спросить у нее. -Тянет на ловушку, — что-то тревожило все-таки Паэна. -Это уже похоже на бред! Катерине нужна помощь верных друзей, а ты находишь заговор там, где его нет, в кругу патриотов и защитников нашего народа! — Фалько помутило от одной мысли, которую высказал Альбер, от мысли, которую он проводил своей борьбой. -На сегодня, нам действительно некуда деться, — признал Паэн. — Но это только на сегодня. Тем временем Альбер спустил свое грузное тело вниз. Целитель, встретив его, одолжил: -Он молод. Организм позволит ему восстановиться. Нужен уход и покой. Альбер взглянул сначала на бледную кожу своего друга — на его бессознательный вид, затем встретил взгляд Эды, обращенный на лицо Ронана — взгляд, который жадно ловил каждую черту… -Кажется, Ронан в надежных руках, — тихо скал глава торговой гильдии. Целитель пожал плечами: -Восстановится. -Эда, — позвал Альбер, сунув мешочек с монетами целителям, — Эда? Она не сразу взглянула на него. -Да? — ее губы шевелилась тяжело, как будто бы и сами слова были ей тяжелы и ненавистны. -Ему нужен покой. -Я не мешаю, — прошелестела Эда и потупила взор. Альбер поколебался еще немного — он знал, что Ронан — романтик, что популярен у женщин. Но здесь было как будто бы что-то другое. И Эда, явившаяся из другого мира, ломающаяся под гнетом обстоятельств, которая обещала не вмешиваться… -Сковер объявил войну своим соратникам, — жестко припечатал Альбер. -Тогда он должен быть осужден, — Эда тряхнула волосами. — И мы все должны. -Это его вина, — Альбер не считал, что лжет. Если бы убили Сковера, как он рассчитывал, то не был бы задет Ронан! — Из-за него Ронан сейчас здесь. -Каждый несет свое наказание, — ей хотелось бы ударить Сковера, но в ней было больше судьи и беспристрастности, чем Альбер рассчитывал. -Такие люди, как ты, нужны нам, — с восхищением признала глава торговой гильдии. -Народу, — возразила Эда. — Я служила трону. Теперь буду служить народу. Если народ захочет. -Он захочет нашей власти. Выступление солдат узурпатора Лагота против наших людей были публичными. Он неосторожно сорвался. Народ требует крови. Он взбунтуется. -Я служу закону, — Эда не отводила взгляд от Ронана. — Закон имеет значение. Я предательница в глазах своего погибшего наставника, но я слуга закона. Он учил меня следовать ему. Альбер направился к дверям, он видел, что Ронан в надежных руках, что Эда больше не противится ему так, как прежде, что в ней произошел какой-то перелом всех чувств, и она как будто бы отринула себя, став чем-то высшим, чем просто человек. Теперь она воплощала стальную неподкупность. -Там, к слову, твои друзья… Фалько и Паэн, они сбежали от власти Лагота. И присоединились ко мне. К нам, к народу…будут бороться против трона. «Надо записывать, что и кому я сказал!» Эда скрыла лицо в ладонях. Она пыталась придумать себе спасение, и нашла его в одном — в законе. -Пусть, — решила она, — меняется власть. Народ нуждается в законах, и я буду беречь и воплощать закон. Это слишком много для одного человека, не позволит мне солгать Луал и Девять рыцарей его, но это честно, разве нет? разве каждый из рыцарей Луала, что шел за ним на смерть, не принимал чаши тяжелее, чем моя? И я приму. Я испью ее достойно…только бы Ронан открыл глаза! Только бы не все кончено…