Осторожнее, тише, незаметнее

В библиотеке тихо. В такую рань здесь только храмовники, которых сейчас больше, чем магов, и это как-то напрягает, но Андерс от этого ощущения отмахивается. В пустом помещении он без всякого труда находит Карла и, взяв первую попавшуюся книгу в качестве предлога, присаживается за стол напротив него. Тот всегда вставал в такую жуткую рань и сидел здесь при полусвете свечей. Андерс предпочитал поспать подольше, но, ради того, чтобы немного побыть в мнимом единении, он встал ни свет ни заря и выбрался из общей спальни. Времени в последнее время друг на друга было очень мало, после последнего недавнего побега за Андерсом неуютно и усердно следили. Как будто его это остановит, если ему придет очередной гениальный план в голову. И пусть эта слежка нервировала, она так же не мешала Андерсу ногой коснуться ноги Карла под столом. Тот вздрогнул, поднял на него взгляд поверх книги и предупреждающе выдохнул: «Андерс». Андерс невинно улыбнулся. За этой улыбкой крылись немые просьбы и обещания, а еще на нее безотказно клевали храмовники, когда он уверял, что он самый послушный маг в истории Круга, и что он не замышлял никакой очередной шалости, и вообще взорвавшийся туалет на прошлой неделе это не его рук дело. Карл вздохнул и встал из-за стола, закрывая книгу, и улыбка Андерса сменилась на более лукавую, потому что он знал, что значил этот побежденный вздох: через три минуты он встанет и последует за Карлом в один из учебных кабинетов, который в это время всегда пустует. — Ты же знаешь, что опасно вот так заигрывать перед толпой храмовников, — сказал ему Карл через эти самые три минуты, закрывая дверь на ключ. Андерс мешал ему, повиснув на шее, и торопливо целовал колючую щеку, чувствуя, как время течет сквозь пальцы, мешая сделать вздох. — Я? Заигрывал? — переспросил Андерс невинно, не переставая улыбаться. Карл, наконец, справился с замком, и обхватил его руками, сминая мантию в пальцах. — Тебе надо быть осторожнее, — ответил Карл, и Андерс, не желая слушать, ткнулся губами ему в губы, крепко обнимая за плечи и прижимаясь всем телом. Он все это уже слышал. Осторожнее, тише, незаметнее. Андерс так не хотел, этого не было в его природе. Он не мог, как Карл, довольствоваться тем, что у него есть, и просто жить, ожидая у моря погоды. Ему нужно было больше, чем Круг, больше, чем эти бесконечные давящие стены, чем неизменные надзиратели и страх ступить не туда. Карл пытался быть для него голосом разума, но Андерс неизменно заглушал его, прижимаясь всем телом, целуя его взахлеб и прижимая к двери, не желая слушать о том, что все и так хорошо, что здесь у них есть крыша над головой, еда по расписанию и безопасность. И почему-то Карл ему потакал. Замолкал, сжимал в своих руках до хруста ребер и любил. Этого хватало, чтобы продержаться в бесконечной рутине Круга еще один бесконечный день.