Блудный огонек моей души

Благодарность главы Цзян оказалась… специфической. Не знай Вэй Ин своего брата много лет, будь он наивным дураком, то решил бы, что заклинатель просто слишком благодарен ему за спасение племянника. А на деле его просто пытались проверить. Хорошо хоть он был примерно готов к этому. И даже к тому, что его позовут на охоту. Ну хоть собак не брали, на том спасибо. Хотя псарня была на месте, он лично видел, как Цзинь Гуаньяо водил туда племянника, обещал подарить на день рождения щенка. От этой мысли его чуть не передернуло. Ну не любит он собак. Ладно, он их ужасно боится. И увы, этот страх ничто не сможет излечить. — И все же, мы бы хотели знать ваше имя, даочжан. Надо же нам как-то вас отблагодарить. — мягко улыбнулся Лань Сичень. Небожитель ловко сменил тему, уводя ее как можно дальше от своего происхождения. Они говорили о разных мелодиях, о талисманах, о виденной ими нежити. Вэй Усянь давно не чувствовал себя таким свободным, казалось, с него сняли все цепи, а ледяные тиски, сдавившие грудь, разжались, позволяя дышать свободно. — Юнксу*. Ничего особенного, молодой господин. — мужчина отвел взгляд, мысленно спрашивая себя, какого черта он выбрал такое имя? Разговор снова зашел о совсем мирских заботах и акцент на его имени больше никто не делал. Запахи леса приятно будоражили обоняние, а насыщенный цвет листвы радовал глаз. Охота длилась всю ночь, практически до рассвета. Это было ни с чем не сравнимое чувство свободы, кровь кипела в жилах, заставляя сердце биться чаще. В тусклых глазах разгорался азарт и заклинатели были приятно удивлены, как остро даочжан ощущал темную ци нечисти и бросался в самую гущу боя, уходя от бритвенно-острых когтей. Он танцевал с мертвыми и эта пляска жизни и смерти завораживала своей красотой. — Вам стоило носить имя — танцующий с лезвием. — рассмеялся Цзян Чэн, салютуя пиалой. Небожитель поклонился, улыбаясь. — Благодарю, глава Цзян. Я сам создал свое оружие. Когда-то у меня была знакомая, которая обожала веера и искусно расписывала их. Хрупкую девушку любой может обидеть, поэтому она всегда носила с собой кинжал. — заклинатели оценили смекалку девушки, выпили за здоровье молодой госпожи и разошлись по шатрам, отдыхать. Рассвет забрезжил на горизонте слишком неожиданно. Вэй Ин устало потянулся и с удивлением отметил, что глава Цзян не спит, уставившись в пустоту. — Глава Цзян, с вами все в порядке? Вы не ложились спать? — участливо заметил бывший темный заклинатель, присаживаясь рядом. Мужчина вскинул голову, смерил его тяжелым взглядом и провернул кольцо на пальце. — Я в порядке. Просто… забудьте. — Цзян Ваньинь тряхнул головой и устало прикрыл глаза. Вэй Ин протянул ему пиалу с вином. — Вам надо выговориться. Расскажите мне все, клянусь, этот рассказ останется только между нами. — мягкая улыбка сделала свое дело. Заклинатель заговорил. Было… неприятно. И неблагодарным он был, и предателем, и сволочью распоследней, и последним гадом. Обидно. Единственное, с чем он был согласен, с убийцей. Да, кровь Цзинь Цзысюаня и Цзян Яньли на его руках и это его боль. Но когда обвинения стали слишком личными, вплоть до неприкрытой зависти, то нервы божества окончательно сдали. — Глава Цзян, вы обвиняете своего брата в стольких грехах… но знаете ли вы что привело его к ним? Знаете ли вы, как он стал темным заклинателем? Почему не носил меч? Ради чего стал тем, кого нарекли Старейшиной Илин? Что вы знаете о его сердце? — в голосе зазвенел лед. — А что мне до его сердца? Он всего лишь мальчишка… которого отец взял на воспитание. Которого он любил больше, чем своих детей! — Вэй Ин сжал кулаки, выдыхая. Дышать было больно, а глаза предательски защипало. Подавив в себе порыв ударить брата, он спокойно выдохнул, усмиряя гнев. Тьма, клубившаяся в глубине его души, отхлынула, подобно волне. — Ваш шисюн… вы совсем не знаете его. И никогда не знали. — слова полились легко, словно он не говорил это брату. Цзян Чэн в шоке уставился на него неверяще. — Он… правда все это сделал? — прошептал заклинатель, сжимая край своих одежд. По щекам текли слезы, падая на пурпурную ткань ханьфу. — Да. А вы даже и не пытались его понять, верно? Вы оба совершили непоправимое — он не смог рассказать, а вы не пожелали услышать. В этом вся проблема. — солнечные лучи скользнули по траве, лишь краем задевая носки сапог. Вэй Ин встал и поклонился, прощаясь. Сердце больше не болело. Было немного больно от мысли, что единственный близкий человек ненавидел его все эти годы. Проходя мимо палатки Лань Ванцзи, он с удивлением отметил что тот не спит. Лань Чжань вместе с Лань Сычжуем о чем-то тихо разговаривали. — Лань-гэгэ… а ты скучаешь по Сянь-гэгэ? — спросил ребенок, сидя на траве и обнимая колени Нефрита. Вэй Усянь чуть не споткнулся, но удержал равновесие. Сянь-гэгэ? Неужели… нет, это же просто невозможно! Малыш погиб там, во время облавы? Но слова второго Нефрита словно вышибли землю из-под ног. — Очень скучаю, А-Юань. Мы оба скучаем по Вэй Ину. — в голосе заклинателя звучала… грусть? Заклинатель вздрогнул. Вэнь Юань был жив и эта мысль буквально оглушила его. По щекам едва не потекли слезы. Мальчик жив и воспитывается в Гусу Лань. Ханьгуань-цзюнь спас его, забрал в орден и воспитывает как собственного ученика. Эти мысли лихорадочно мелькали в разуме заклинателя тьмы, пока яркий фейерверк утренних молитв не разорвал эту тишину. Люди просили совета, просили помощи. И он откликался, едва ощутимо касался их порывов души и дарил ощущение причастности. Он был со своими людьми. Из мыслей его вырвал зов по духовной сети. К его удивлению, это был Се Лянь.  — Что-то случилось, брат? — мысленно спросил Вэй Ин, прикрывая глаза и концентрируясь на голосе божества. Принц, сначала выпытав, как у него идут дела, рассказал о сути проблемы и попросил о помощи. Бывший Старейшина Илин устало потер виски. Ситуация требовала если не войны, то пары вооруженных стычек.  — Да, можно и так сказать. Потребуется твоя помощь, уж прости что отрываю от семейных разборок. — в голосе принца чувствовалось искреннее сожаление.  — Не извиняйтесь, ваше Высочество. Все равно я собирался вернуться. Я больше не вернусь в эти места, по крайней мере сейчас. Может позже. — в голосе звучала усталость и безысходность. Принц предупредил, что дорога не близкая и за ним прибудет Фэн Синь, чтобы сопроводить. Несколько минут спустя упомянутый Бог войны явился верхом, держа второго жеребца под уздцы. Отведя лошадей к ручью и дав им напиться, Вэй Усянь неслышно подошел к спящим адептам Гусу Лань. Лань Ванцзи и Лань Сычжуй дремали, обнявшись. Заклинатель осторожно присел на корточки и ласково погладил мальчика по голове. А затем снял со своего ханьфу одну из лент и осторожно вложил ее в руки ребенка. Он уже собрался уйти, когда второй господин Лань открыл глаза. Небожитель испуганно замер. Они смотрели друг другу в глаза, не в силах произнести ни слова. Они были не нужны никому из них. Вэй Ин опустился на колено и осторожно, словно боясь спугнуть момент, коснулся его лица. Нефрит оторопел, шокировано распахнув глаза. Заклинатель легко коснулся его лба, но не сдернул ленту, как делал это когда-то, а ласково коснулся ткани, словно расправляя невидимую складку. А затем склонился ближе и нежно коснулся лобной ленты губами. — Спасибо. Спасибо что спас его от смерти. И прости. Прости что из всех людей, с кем тебе довелось встречаться, я самый ужасный человек. — тихо сказал заклинатель, смотря прямо в глаза Лань Ванцзи. И тихо ушел, не оглядываясь назад, чтобы никто не видел слез. Его спутник тактично молчал, позволяя пережить этот болезненный момент. Лошади уносили их все дальше, а ветер, что нещадно хлестал лицо, уносил слезы темного заклинателя. Его предплечье, словно в насмешку судьбе, было перевязано белоснежной лентой.