***
Стоит Юнги вернуться в свои покои, как к нему заявляется слуга принца, сообщая, что Его Высочество приглашает лекаря вместе посидеть над вышивкой, как в прошлый раз. Мин настораживается, но любезно благодарит за приглашение, торопливо собирая необходимые принадлежности. Отказываться нельзя, да и пока в этом нет надобности. Он успевает дать поручение Руну и уходит за слугой. Хванун сидит в беседке у пруда, окружённого деревьями, которые покрыты мелкими малиновыми плодами личи. Эти ягоды — символ влюблённости, так что Юнги не совсем понимает, по какой причине из множества садов принц выбрал именно этот для совместного времяпрепровождения. Слуга сообщает своему господину, что лекарь прибыл по приглашению, и Хванун, сидящий к гостю спиной, лениво поворачивается в его сторону и натянуто улыбается. Юнги становится не по себе от этой улыбки. В принце словно бы что-то очень сильно изменилось, и Мин боится, что это обернётся против него. Проглотив волнение, омега вежливо приветствует Его Высочество, и с разрешения садится напротив, положив корзинку с принадлежностями перед собой. — Погода становится всё прохладнее с каждым днём. Это обычное начало светской беседы, но для Юнги теперь и оно ощущается по-другому. У него почти ползут мурашки от интонации, с которой принц произнёс что-то столь незначительное. — В конце концов, лето уже закончилось, — не зная, куда деть глаза, Мин осматривает сад. — Совсем скоро деревья личи перестанут плодоносить. — Мы устроим небольшое чаепитие, на котором будут поданы блюда из этих ягод, — как бы невзначай, Хванун добавляет с наигранной досадой: — На такие мероприятия, конечно, приглашаются только члены семьи и гарема Его Величества… — И снова с притворной вежливостью: — Но, думаю, для тебя в очередной раз сделают исключение. Так что ты сможешь насладиться тем, как искусно дворцовые повара подчёркивают вкус личи в своих блюдах. В Юнги уже в первые пять минут беседы прилетело столько пренебрежения и неприязни со стороны принца, что внутри у него затрепыхалось ощущение опасности. Зачем было приглашать проводить время вместе, если настроен так враждебно? Мин понимает, что всё не просто так, и ему сейчас достанется. Необходимо придумать план отступления. — Для меня будет честью, — стараясь как можно незаметнее сделать глубокий вдох, Юнги оглядывает беседку. — Почему Ваше Высочество выбрали именно это место? Я никогда прежде не был в этой части дворца. — Конечно, не был, — прикрывая ухмылку рукавом платья, Хванун указывает головой на деревья. — Плоды личи слишком дорогие, чтобы в такой сад пускали кого не попадя. И снова точный укол в достоинство Мина. Конечно, принц аккуратнее выбирал бы выражения, если бы знал, к какому роду принадлежит Юнги. Но даже ради восстановления своей гордости, омега не может так безрассудно раскрывать то, что держит в секрете даже от императора. — Мне нравится эта беседка, — наконец-то отвечает на вопрос лекаря. — Она просторнее прочих, и здесь открывается чудесный вид. — Ваше Высочество всегда отличались утончённым вкусом, — с вымученной улыбкой Юнги тянется к своей корзинке, выуживая оттуда пяльцы. — Вы уже закончили ту вышивку, над которой трудились в прошлый раз? — Ещё нет, — Хванун кивает слуге, и тот приносит его работу, также разложив на столе шкатулку с шёлковыми нитями и золотые иглы. — Было слишком много дел, чтобы уделять этому больше времени, но иногда нужно делать перерыв, верно? — Даже с точки зрения медицины правильный отдых — залог здоровья, так что Ваше Высочество совершенно правы. Мин смотрит на своё незаконченное изображение тигра и собирается начать вышивать, когда замечает, что Хванун отложил пяльцы и смотрит куда-то в сторону входа в сад. Начать раньше принца было бы неуважением, поэтому Юнги тоже откладывает работу и неловко покашливает. — Ваше Высочество, Вы ждёте кого-то ещё? — Я подумал, что вышивать под лёгкую музыку будет приятнее, — снова медленно повернувшись к лекарю, Хванун улыбается. И теперь не понятно, искренне или это ещё одна колкость в адрес Юнги. — Тогда мы ждём музыкантов? Чон не удостаивает омегу ответом, и продолжает смотреть на вход. Завидев там кого-то, он выпрямляется на месте, заставляя Юнги неосознанно повторить жест. Мин всё понимает, стоит к беседке подойти музыканту, которого ждал принц. Ну конечно, не мог же Хванун простить ему тот вечер в саду. — Теперь можем начинать, — с ухмылкой победителя Чон велит Сокджину сесть в другом конце беседки и играть для них что-нибудь ненавязчивое. Альфа молча исполняет приказ и, прикрыв глаза, чтобы не смотреть на омег, медленно водит пальцами по струнам, рождая мелодию. Юнги тоже прикладывает все усилия, чтобы не смотреть в сторону альфы и не подогревать ситуацию. Ему кажется, что и принц на время успокаивается и даже охотно отвечает на его вопросы, пока они непринуждённо беседуют под звуки цитры. — Ты так и не сказал мне, для кого вышиваешь подарок, — попросив слуг принести им чаю, Хванун отвлекается от своей работы. — Если не для императора, то для кого он? Похоже, что это подарок для какого-то альфы, — всего на мгновение скосив глаза в сторону музыканта, но убедившись, что Юнги точно заметил этот взгляд, Чон слегка улыбается. Соврать лекарь не посмеет, и Хванун это знает. — Что ж, не буду скрывать от Вашего Высочества, — заканчивая последний стежок на голове тигра, Мин притворно улыбается. — Это действительно для одного альфы. Хванун очередной раз за утро чувствует себя победителем, и ехидно улыбается, склоняя голову к плечу. — Не думал, что у тебя так много знакомых альф. Разве ты не всегда подле Его Величества? Когда же успеваешь заводить знакомства, да ещё такие, в которых нормально дарить подобные подарки? Мин выдерживает паузу, чтобы принц как можно дольше чувствовал своё превосходство, но недостаточно долго, чтобы подумать, что Юнги врёт. С напускным смущением омега слегка наклоняется вперёд и говорит достаточно тихо, будто бы выдавая страшную тайну. — Это для Седжона, — ещё раз улыбнувшись, лекарь выпрямляется на месте. И с каким же удовольствием он впитывает изумлённое выражение лица принца. Что ж, если Его Высочество решил играть по-плохому, Юнги не станет спрашивать причины. В конце концов, во дворце никогда нельзя никому доверять. — Не припомню, кто это, — потеряв интерес, Хванун возвращается к вышивке. — Не так давно с помощью Вашего Высочество и Его Превосходительства я смог устроить сироток во дворце. А Седжон — тот, кого они считают главным в своей «семье». Мне кажется, что этот мальчик в свои годы взвалил слишком большие заботы на свои детские плечи. Поэтому мне хочется выразить свое намерение помогать ему таким скромным подарком, — для подтверждения слов показывает законченную фигуру тигра в прыжке. — Это сильное и смелое животное, и я надеюсь, оно станет оберегать Седжона от несчастий. Немного помолчав, Чон отвлекается на принесённый чай. Отпив немного горячего напитка, он, уже без ухмылки на лице, спокойно констатирует: — Ты очень быстро привязался к нему. — Есть в нём что-то, что меня поразило ещё в нашу первую встречу. Думаю, его ждёт большое будущее. Юнги ради приличия пьёт немного чая, почти не различая его вкус, увлечённый тем, чтобы обдумать возможные претензии принца. Что он скажет в следующую секунду? У Мина множество вариантов, и от всех становится страшно. — Ваше Высочество, мне нужно навестить Его Величества короля и справиться о его самочувствии. Если Вы позволите, я пойду, — отложив чашку подальше, Юнги мельком смотрит на Сокджина, который всё это время лишь невозмутимо играл свою мелодию. В другой обстановке омега обязательно похвалил бы умения мужчины. — Конечно, я не могу задерживать лекаря Его Величества, — кивает слуге, чтобы тот убрал посуду и принадлежности для вышивания. — Можете уйти вместе, — Хванун с обидой переводит взгляд с лекаря на музыканта. — Вы ведь знакомы? Не дождавшись ответа, сохраняя присущие ему грацию и хладнокровие, Чон уходит из сада первым, не удосуживая более Юнги и Сокджина взглядом. Мин не понимает, для чего нужен был весь этот спектакль, если в итоге всё равно обиделся именно принц. Он ещё раз вспоминает всё, что сказал, обдумывая, не было ли ничего, чем его потом смогут попрекнуть. Всё-таки, теперь ему нужно остерегаться на одного человека больше. Однако ему по-прежнему не понятна причина этой обиды со стороны Его Высочества. Отнюдь дело не в волнении за брата, потому что в таком случае принц сразу же сообщил бы императору о «ночных свиданиях» Юнги с другим альфой. Значит, дело в чём-то другом. Но если проблема не в отношении императора к Юнги, значит, вариантов не так много. — Это было похоже на пытку, — тихо подойдя к столу, пока омега ушёл в свои мысли, Сокджин аккуратно присаживается напротив, не забыв проверить, точно ли они одни в саду. — Я думал, что вы с Его Высочеством в неплохих отношениях? Юнги не сразу улавливает суть слов альфы и заторможенно переводит взгляд с корзинки на своего собеседника, до сих пор переваривая собственные мысли. — Дело в Вас, — делает вывод и для себя, и для него. — Точно. Как же я раньше не догадался… — Можете посвятить меня в свои догадки? Я не понимаю, о чём речь. — Простите, но нет, — придя в себя, Мин торопится собрать вещи и, прижав корзинку к груди, встаёт с места. — И нам лучше уйти отсюда как можно скорее, иначе могут наказать за то, что сидим в саду с такими дорогими деревьями без господ. Если хоть одна ягода пропадёт, — это повесят на нас. Сокджин недоуменно осматривает деревья, на которые ссылается омега. Приподняв бровь, он ухмыляется. — Это личи-то дорогие? Видал я и дороже, — приняв свою участь, альфа убирает цитру в деревянный ящик, и идёт следом за омегой. — И лучше нам идти раздельно, — Юнги останавливается у выхода и поворачивается к альфе. — Я пойду первым, а Вы подождите немного и возвращайтесь другим путём. Нам лучше не пересекаться, иначе это обернётся проблемами. — А кто сказал, что я боюсь проблем? — Вы не боитесь, а вот я — да. Мне есть что терять, — вежливо кивнув напоследок, омега уходит из сада.***
Тэхён напрашивается с Чонгуком во дворец. Чон не сопротивляется, осознавая, что омеге ужасно скучно сидеть в поместье одному, пока сам Чонгук занят делами. Да и в целом ему спокойнее, когда Ким под боком и в случае чего до него рукой подать. Они приезжают во дворец после полуденной молитвы, и Чон, получив заветный поцелуй с пожеланием хорошего дня, уходит на Совет. Тэхён, недолго думая, решает провести весь день со своим единственным другом. К его удаче, Юнги оказывается у себя в покоях. –Ты вовремя, я только что закончил осмотр Его Величества, — обнимая омегу, Мин просит Руна принести им чай. — Как твои дела? Уже свыкаешься с ролью хозяина поместья? — Это по-прежнему тяжело мне даётся… Я никогда ничем таким не занимался, но Его Превосходительство терпеливо учит меня и наставляет. Боюсь представить своё состояние, требуй он от меня немедленных результатов… — Тэхён кладёт на стол принесённый с собой гостинец. — Но он очень хорошо обо мне заботится и не давит. А ещё он просил, чтобы мы с тобой сегодня как следует отдохнули. Поэтому дал мне вот это, — развернув свёрток, омега достает кувшин с вином. — Кажется, оно из личи. Юнги ненадолго застывает при упоминании этих ягод, что не ускользает от цепких глаз Кима. — Всё хорошо? Ты не любишь такое вино? Я прикажу принести другое. — Нет-нет, всё… нормально, — найдя в себе силы улыбнуться для друга, Мин уходит в смежную комнату, чтобы принести чаши для вина. — Не думаешь, что пить с утра как-то не благочестиво? — Хихикнув, Тэхён усаживается поудобнее. — Тогда давай оставим вино на вечер, а сейчас просто поболтаем за чаем? Оставив коробку с чашами недалеко на полке, Юнги помогает вернувшемуся Руну разложить на столе посуду и сладости. — И всё-таки, — не успокаивается, вглядываясь в лицо Мина, — мне кажется, что что-то случилось. Расскажешь? — Ты слишком проницательный. — Из твоих уст это звучит как комплимент, — улыбнувшись, Тэхён отпивает горячий чай. — Как проходит подготовка к свадьбе? — Прикрыв лицо чашкой и задумчиво уставившись в окно, Юнги делает вид, что не услышал вопрос. — Не увиливай, я же вижу, что что-то не так… — Ким берёт друга за руку и по-детски дует губы. — Я ведь хочу помочь. — Боюсь, здесь и ты, и я бессильны, — удручённо выдыхает. — Дело в Его Высочестве. — Что? В принце? Я думал, он тебе благоволит? — Мне тоже так казалось. Однако я оступился, и он теперь недоволен мной, а потому пытается сделать мою жизнь во дворце менее приятной. — И что же произошло? — Отложив чашку, Ким полностью концентрируется на омеге. — Он увидел меня вечером наедине с одним музыкантом… Видимо, подумал, что у нас тайный роман или что-то в этом духе. А утром он пригласил меня в сад, чтобы вместе заняться вышивкой, однако, если в прошлый раз всё прошло неплохо, то сегодня он постоянно пытался унизить меня. Да ещё и пригласил этого самого музыканта, но я не понял, с какой целью. Наверное, думал, что мы будем переглядываться всё время и нервничать, после чего он мог бы уличить меня в измене Его Величеству. — Как-то глупо получается. Его слов о том, что он видел вас двоих наедине поздно вечером было бы достаточно, чтобы донести на тебя императору, разве нет? Тогда зачем ему устраивать это представление? Видно, ты перешёл ему дорогу, но в чём именно? — Мне кажется, я знаю… — Наклонившись над столом, Мин шепчет: — Думаю, Его Высочеству не безразличен тот музыкант. Возможно, не будь у меня Его Величества, я мог бы заинтересоваться этим мужчиной, но сейчас между нами нет ничего, за что меня мог бы наказать император. Мы даже не друзья. Но принц не так всё понял и решил, что я не догадаюсь о его детской ревности. — И сказать принцу о том, что он не так всё понял, — значит намекнуть, что ты знаешь о его запретных чувствах к слуге? И это разозлит его ещё больше… Тэхён понимающе кивает, а Юнги ещё раз с досадой выдыхает и выпрямляется на стуле. — И никому пожаловаться ты тоже не сможешь, потому что слово принца против твоего… Ну… — Немного замявшись, Ким неловко улыбается, на что получает согласный кивок в ответ. — Остаётся молча терпеть его нападки. — Я думал о том, как бы доказать, что мне не интересен тот мужчина, но… Даже не знаю. У меня есть мысли, что как раз музыканту я могу быть симпатичен, поэтому он мне докучает. — Да что за музыкант такой? Совсем недалекий что-ли? Да как он вообще смеет смотреть в сторону возлюбленного Его Величества?! — Ким возмущённо бьёт кулаком по столу, вызывая у Юнги искреннюю улыбку. Хоть кто-то в этом дворце не стыдится своих эмоций и может вот так свободно их выражать. — Пожалуйста, сохрани в себе эти непринуждённость и обаяние. — Боюсь, мне придётся стать более холодным человеком, когда выйду замуж за Его Превосходительство, — не сдержав влюблённый вздох, Тэхён смотрит на свои руки, на которых красуются подаренные Чоном кольца. — Великому генералу нужен не слабый омега рядом, а тот, кто прикроет тыл. Нам нужна тактика, а я не должен стать в ней слабым звеном, — заметив лёгкое удивление друга, Ким с улыбкой уточняет: — Я начал немного разбираться в военном деле, потому что Чонгук часто со мной об этом говорит… — Знал бы Великий Генерал, что ты называешь его по имени при слугах, вероятно, не одобрил бы, — Юнги смеётся, искренне, без издёвки. — Ты не слуга! Не принижай себя так, — не разделяя веселья Мина, Тэхён хмурится и бубнит что-то об уважении к себе. — Ты лучше всех этих господ, поэтому Его Величество тебя ценит. — Ты сам один из «этих господ», Тэ, — не теряет настрой. — Мне кажется, я никогда не смогу быть таким, как они. Например, я бы не стал резко менять своё отношение к человеку, просто потому, что что-то не так понял. Почему нельзя просто спросить и уточнить? Зачем пользоваться своим положением, чтобы издеваться над теми, кто не может сопротивляться?! — Тебе придётся подстраиваться под то общество, частью которого ты стал. Не знаю, смогу ли всегда быть рядом, поэтому ты должен научиться самостоятельно существовать в этом змеином логове. — Ты собираешься меня оставить? — Омега внезапно выглядит совершенно разбитым, дует губы и хлопает глазами, словно бы сейчас расплачется. — У меня больше нет ни одного друга на этом свете, что же я буду делать без тебя? — Из всех моих слов ты услышал лишь это... Я не смогу оставить тебя навсегда, но никогда не знаешь, что будет завтра, где нам всем придётся оказаться, верно? — Теперь Юнги берёт омегу за руки и успокаивающе поглаживает нежную кожу. — Я просто хочу, чтобы ты не зависел от меня и мог защититься самостоятельно. — Я могу защититься, — гордо бьёт себя в грудь. — Я ведь владею мечом, да и в последнее время учусь стрельбе из лука! Да кто вообще посмеет на меня напасть? — Боюсь, такие методы неприменимы во дворце, — не сдержав лёгкий смешок, Юнги похлопывает Кима по тыльной стороне ладони. — Однако я бы с удовольствием на это посмотрел. — Можешь не сомневаться: я не побоюсь применить оружие, если кто-то в этом дворце захочет тебя или меня обидеть.***
Арун тем временем наведывается на кухню и передаёт небольшой мешочек серебра поварам, у которых забирает приготовленную заранее еду для сирот. Да, дворцовое управление взяло на себя их содержание и уже около двух недель за совсем маленькими детьми даже присматривают няни, но Юнги по-прежнему не забывает уделять подопечным внимание. Поэтому он каждые три дня ходит сам или отправляет Руна, чтобы угостить детей выпечкой, фруктами и купленными у торговцев конфетами. С подростками омеги и вовсе любят играть на свежем воздухе, пусть вечерами для этого прохладно. Некоторых усидчивых они учат грамоте и рукоделию. Особенно много времени Юнги уделяет Седжону, возлагая на того большие надежды. Арун, непрерывно следующий за своим господином и притворяющийся здесь подмастерьем деревенского лекаря, а не компаньоном благородного омеги, в моменты общения с детьми отдыхает душой. Для них чуждо притворство, они могут искренне выражать эмоции, привязанность к кому-либо, могут радоваться тому, что даёт каждый день. Это не то же, что находиться в обществе аристократов, поджидающих момент нанести удар. Им можно искренне улыбаться и доверять. Его не смущает даже то, что за их уроками и играми постоянно наблюдает приличное количество альф, не пропускающих мимо себя ни одного омегу. Особенно много поклонников именно у Руна, ведь Юнги, как известно, занят императором и даже под угрозой смерти никто не посмеет глядеть на него дольше секунды и разговаривать больше необходимого. Выросшего в знатной семье Руна таким не смутить, поэтому он лишь мягко отвергает ухаживания всех солдат, которые оказываются достаточно смелыми, чтобы попытаться. Он ещё даже не дебютировал в высшем обществе официально, а уже успел разбить десятки сердец. Его дебют должен состояться весной, как и у его господина. На самом деле, Рун, который старше Юнги на три года, уже давно должен был быть представлен аристократии, но упустил момент из-за проблем в семье. Такое случается не редко, поэтому никого подобным не удивишь, однако, выбирая будущих супругов, альфы с бóльшим удовольствием посмотрят на кого помоложе. Родители Руна были слишком увлечены попытками пристроить его старшего брата, наследника рода Шин, и получить для того место среди чинов, поэтому поиск мужа для омеги отложили до лучших времён. Однако больше тянуть нельзя, и с наступлением тепла Юнги и Арун должны предстать во дворце официально, как бы ни сложилась их судьба. Клан Шин, древний род купцов, занимает среднее положение в обществе, достаточно высокое, чтобы быть вхожими в мир аристократии, но не настолько, чтобы без помощи вышестоящих пробиться во дворец. Именно поэтому Аруна отправили в дом клана Мин, самого влиятельного клана Чосон, из которого происходил не один императорский супруг Юаньского государства. Он должен был прислуживать наследнику рода и с его помощью укрепить своё положение и положение семьи. На самом деле, родители Руна предполагали, что смогут женить своего старшего сына, Мэндэ, на Юнги, однако, в связи с болезнью главы рода Мин и проблемами в собственной семье, временно отказались от этой затеи. Теперь же Мэндэ проходит обучение для сдачи экзамена на государственную службу, чтобы войти во дворец в качестве чиновника. Экзамен должен пройти в конце этого месяца, так что омега ждёт новостей из дома. Если брат пройдёт отбор и будет служить при Совете императора, Аруну придётся часто сталкиваться с ним в этих стенах. К радости Руна, родителей временно не заботит его судьба, а потому они всё ещё не знают, что омега последовал за своим господином во дворец. Если бы они спросили, пришлось бы ставить их в известность, но раскрывать то, что наследник Минов живёт в Запретном городе, нельзя. Тем не менее, после Нового Года наступит время, когда молодые омеги должны готовиться к дебюту в обществе, а это значит, что родители будут ждать сына дома. И Юнги точно также к этому времени обязан будет вернуться в резиденцию клана. Принимая во внимание то, что они уже провели во дворце несколько месяцев, а на дворе — середина осени, Рун начинает волноваться о том, как сложится их с Юнги судьба с наступлением весны. Омега не замечает, как, поглощённый мыслями, забредает в неизвестный ему участок дворца. Он направлялся к казармам, но, кажется, свернул не туда. Оглянувшись, он видит поодаль только одиноко стоящий домик и навес при нём. Всё остальное скрыто густой зеленью деревьев, делая этот уголок местом уединения в таком большом дворце. Рун надеется, что выйдет в нужном направлении, если просто последует назад тем же путём, что пришёл. Перехватив ручку плетённой бамбуковой корзинки с едой покрепче, омега разворачивается и идёт назад, с недоверием осматриваясь по сторонам. Дойдя до какой-то развилки, Рун останавливается и снова озирается. Вокруг кроме плотной зелени дубов и низких живых ограждений не видно ничего. Немного подумав и побоявшись заблудиться ещё больше, юноша возвращается к тому месту, с которого начал. Попробовав успокоиться и прислушаться к пространству вокруг, омега простоял посреди неизвестного ему сада несколько минут, пока не вспомнил, что видел недалеко домик. Он несмело делает несколько шагов в сторону сооружения, когда ему на лицо и плечи падает несколько капель воды. Подняв голову к небу, Рун видит тёмную грозовую тучу, нависшую над дворцом. Как назло, он и не думал брать зонт, а тонкая накидка не способна спасти от ливня, который уже начинается с недюжинной силой. Поспешив к навесу у домика, омега быстро минует небольшой огород и полянку с простыми полевыми цветами и деревянной скамейкой. Пока он доходит до укрытия, поднимается такой ветер, что омега невольно сжимает плечо свободной рукой в попытке согреться и принимает неожиданное для себя решение войти в чужой дом. Обычно слегка пугливый Рун не осмелился бы на подобный шаг. Однако рассудив, что во дворце не может жить опасный человек, омега выбирается из-под навеса и подходит ко входной двери, вежливо постучав в неё. Не услышав ответа и не дождавшись, когда ему откроют, юноша на пробу дёргает металлическое кольцо ручки и дверь поддаётся. Войдя внутрь, Рун сходу ощущает на лице тепло, исходящее от печи, и выдыхает. Положив корзинку с едой, которую прятал от влаги под накидкой, на сухой пол, омега осматривает небольшую обитель, состоящую из всего трёх комнат. По простому убранству помещений и сада быстро напрашивается вывод, что дом принадлежит кому-то из прислуги. Рун отмечает, что ему вполне могут помочь выбраться отсюда, как только дождь утихнет. По горящим дровам в печи омега понимает, что хозяин дома только что вышел и вряд ли далеко ушёл. Позволив себе небольшую наглость, Арун подходит к открытой дверце печи, садится на корточки и протягивает к огню руки, чтобы согреться. Хочется слушать треск дров, лечь под одеяло на тёплый кан* и уснуть, пока снаружи льёт дождь. Дом выглядит устрашающе снаружи, но, даже за отсутствием украшений, внутри очень уютно. Подобно хижине в маленькой деревушке он существует лишь для укрытия от непогоды и сна, но в этом освещённом одним лишь огнём печи помещении, тем не менее, очень вкусно пахнет недавно заваренным чаем и мандаринами. Мандаринами? Рун на секунду хмурится и ещё раз осматривается. В голове мелькает образ человека, который носит на себе этот запах, но омега прежде разглядывает стол в поиске фруктов, и не найдя их, наглеет и заглядывает в соседнюю комнату. Конечно, там не могло не быть оружия. И не просто оружия, а с высеченным фамильным гербом, разумеется. Сложив две весьма красноречивые подсказки, юноша на мгновение думает, что понял, кому принадлежит дом. Ещё через мгновение он отбрасывает эту мысль за её бредовостью. Да где же такое видано, чтобы благороднейший альфа жил в маленькой хижине в углублении сада, спал на кане и ел овощи с собственного огорода? А ещё через одно мгновение омега слышит, как входная дверь открывается и пропускает внутрь человека. Понимая, что молча отсиживаться невежливо, да и к тому же хозяин наверняка заметил вещи омеги, оставленные в комнате, Арун выглядывает одной головой в проём, прикрытый вместо двери отрезом ткани. — Вот так сюрприз, — сложив руки на груди и облокотившись о стену, альфа слегка недоверчиво смотрит на стыдливо спрятавшего глаза омегу. — У меня всего два вопроса: как и зачем Вы сюда пришли? Юноша неловко прокашливается и подходит к хозяину дома, глубоко поклонившись в почтении. — Ваша Светлость, — стыдясь смотреть капитану в лицо, Рун глазами ищет свою корзинку и накидку, оставленную сохнуть у огня. — Простите, это было случайностью, я не знал, чей это дом и укрылся тут от непогоды. — То есть, знай Вы наверняка, кто тут живёт, не спрятались бы тут даже от ливня? — Ли Вэй хмыкает себе под нос и бедром отталкивается от стены, выпрямляясь. — Простите, я не совсем понимаю, о чём речь, — омега делает небольшой шаг назад, чтобы сохранить приличную дистанцию. — Неужели боитесь меня? — А есть чего бояться? — Всё-таки подняв глаза навстречу взгляду капитана, Рун осматривает знакомое лицо в новой для него обстановке. Ли Вэй напротив разительно отличается от того мужчины, которого Аруну доводится видеть с завидной частотой на тренировочном плаце или у покоев императора. Всегда идеально причёсанный и одетый, оценивающий всех своим острым взглядом лисьих глаз, держащий обстановку под контролем в любой ситуации альфа сейчас выглядит совершенно иначе. В одной рубахе, расстёгнутой на треть и мокрой от дождя, с такими же мокрыми волосами, собранными в небрежный хвост и прилипшими к смуглой коже лица, без привычных доспех Вэй выглядит не так устрашающе. Но это только если не смотреть в глаза, потому что там не меняется ничего. Всё такой же до костей пробирающий внимательный взгляд. И всё-таки, Ли Вэй умопомрачительно красив. — Нет, Вам совершенно нечего бояться. Мне кажется, я не давал повода думать, что могу причинить Вам зло, — с трудом оторвавшись от разглядывания лица омеги, капитан подходит к печи, подкидывая свежих дров, за которыми и выходил. — Так и есть, не давали, — от незнания, как себя вести с альфой наедине, Рун прирастает к месту и смотрит в пол, лишь изредка кидая любопытный взгляд вбок. — Не стойте там, садитесь на кан, согреетесь быстрее, — уложив ещё несколько подушек, не отличающихся особой роскошью декора, Вэй указывает на это место омеге и, дождавшись, пока тот сядет, ставит чайник с водой на огонь. Делая вид, что очень увлечён завариванием чая и нарезанием фруктов, альфа позволяет себе ещё раз взглянуть на Руна. Этот всегда строгий и спокойный омега, по обыкновению тенью стоящий за спиной лекаря императора, настолько изящный, что за каждым его действием хочется неотрывно наблюдать, никогда не смущающийся и держащий лицо, притягивающий к себе взгляды одним существованием, с самого начала очаровал капитана. Он даже толком не знает его, но уже высматривает в толпе и ждёт, когда представится возможность перекинуться парой фраз. Особенно много хочется сказать в те моменты, когда Вэй ловит на себе пытливый взгляд, брошенный невзначай и скрывающий в себе то, что альфе не понятно. Что-то среднее между презрением и заинтересованностью. Конечно, ему может просто казаться, так как в чтении чужих эмоций альфа действительно плох. Но сейчас этот юноша, который своим персиковым ароматом выбил из его лёгких воздух, стоило капитану открыть дверь, сидит в его, Ли Вэя доме, на его постели и жмётся от холода, снова кидая косые взгляды. И даже сейчас, мокрый и продрогший, Арун выглядит слишком идеально для этой маленькой хижины. Капитану даже в какой-то момент кажется, что это он простолюдин, а омега — благороднейший из благородных. От обычного вида юношу отличает лишь тень смущения в глазах, лёгкий румянец от холода или чего-то ещё и небольшая нервозность. Поставив небольшой столик на поверхность кана рядом с омегой, и разложив на нём чай, выпечку и нарезанные фрукты, Вэй просит своего гостя садиться поудобнее. — Могу я спросить? — Позволив себе хозяйничать за столом, Арун наливает себе и капитану чай. Получив сдержанный кивок в ответ, он выдаёт своё любопытство: — Почему человек Вашего положения живёт в подобном месте? — Я ожидал этого вопроса. Неужели люди моего положения не могут жить в трёх маленьких комнатках, спать на кане с бамбуковыми циновками и пить чай из простых чашек? — Беззлобно рассмеявшись, альфа пододвигает тарелку с медовым печеньем ближе к омеге. Он заметил, что Руну нравится именно оно среди всего прочего. — Вы тоже любите именно простое медовое печенье, хотя при своём господине можете есть более изысканные десерты. — Во-первых, он не мой господин, мы ведь оба простолюдины, я лишь помогаю ему, — не забывая отыгрывать роль, Арун почти возмущённо смотрит на альфу. — А во-вторых, я не имел ввиду, что жить здесь — плохо, всего-лишь удивился. — Ах да, я отчего-то постоянно забываю, что Вы с Вашим другом не из тех благородных омег, за которыми десятками бегают альфы. — За моим другом как раз бегают, ему даже не нужно быть благородным для этого, — не уступая в словесной перепалке и не понимая, почему капитан обратил внимание именно на это, Рун судорожно сортирует мысли и выбирает наиболее правдоподобные. — Не преуменьшайте собственную популярность, я видел, что и у Вас нет отбоя от ухажёров. Видел? Когда это? Неужели наблюдал? — Так Вам интересно? О моём доме, — понимая, что проболтался, переводит тему. — Скорее просто любопытно. — Считайте это частью философии, которой я придерживаюсь, — похлопав себя по согнутой ноге, Вэй осматривает своё скромное жилище. — Я прежде всего воин, а потом уже очень богатый и влиятельный человек государства. Не пристало солдату жить в огромных покоях и спать на шелках. — А Его Превосходительство… Живёт, — с издёвкой улыбнувшись, омега отпивает из чашки. — Вы сейчас сравнили меня с… Великим Генералом? — Невольно выпрямившись, как если бы сам Генерал стоял за спиной, Вэй становится серьёзным. — Не шутите так со мной. К тому же он почти женатый человек, а я… — А Вы теперь самый завидный холостяк столицы, — без задней мысли констатирует факт омега, не сразу поняв, что именно сказал. — Прям уж самый? — Снова расслабившись, когда тема ушла от его непосредственного командира. — Ну… — Замявшись. — Думаю, да. Вы самый влиятельный человек после Его Величества и Его Превосходительства, богаты, из хорошей семьи, образованы, да и собой хоро– Арун замолкает, когда замечает лукавую ухмылку на лице альфы. И снова не сразу доходит смысл собственных же слов. — Вы не договорили, — беззлобно подтрунивая над гостем, капитан на мгновение радуется, что сидит спиной к источнику света и лёгкое смущение на его лице не так заметно, как румянец омеги. — Нет, я сказал всё, что хотел, — не сдаётся. — Мне померещилось, что Вы хотели высоко оценить мои внешние данные. — Вам действительно померещилось. Следующие несколько минут сидели в тишине, пока мягкий низкий смех альфы не сорвался с губ. Арун не стал уточнять, что именно в этой нелепой ситуации его так рассмешило, но признался себе, что смех альфы приятный и его хочется слушать. — На самом деле… Я не считаю, что стоит отягощать душу богатствами, яствами и прочими соблазнами жизни, когда через мгновение мне, возможно, придётся погибнуть. — Ах да… Вы ведь всегда готовы пожертвовать собой во благо Империи. Благороднейший из благородных, — с ноткой грусти и уводя взгляд. — Всяко лучше, если в этом мире ничего не будет держать и мешать моему долгу, — так я считаю. — Тогда разве не лучше было бы наслаждаться хоть чем-то, чтобы потом не жалеть о том, что что-то не попробовали, не сделали или не полюбили? — Думаете, я бегу от любви? — Взгляд исподлобья. — Разве нет? Простите мою грубость, но я полагаю, что не всякий омега согласится жить… здесь. — Так уж не всякий? — Ну, для простолюдин подобная обстановка привычна, но знатным подавай поместье, драгоценные камни и ткани, яства, приготовленные личными поварами из лучших продуктов… — Считаете, что я обязательно женюсь именно на знатном юноше? — Подливает омеге горячего чая. — При Вашем положении это было бы логично. Только подумайте, как сможете укрепить свою власть благодаря удачному браку. — Кажется, Вы не поняли… Мне не нужны богатство, власть и прочие «прелести» жизни. По чëм мне жениться на знатном омеге, чья семья будет использовать меня, чтобы укрепить собственное положение? Меньше всего я хочу подстраиваться под чужие ожидания. Мне даже не перед кем отчитаться: родителей давно нет, поэтому только я буду выбирать себе мужа. Хоть из простолюдин, — встаёт с места, чтобы подкинуть ещё дров, но на деле хочет со стороны посмотреть на реакцию Руна. — А то, что не всякий омега согласится жить в подобной лачуге… Это не стоит Вашего беспокойства, ведь у меня есть не одно приличное имение, в том числе в столице. Земли, ткани, украшения, лучшие яства, внимательные слуги и неоспоримое уважение в этой части света, — всё это я положу к ногам того, кто согласится за меня выйти. Привести супруга и вынудить его жить по моим убеждениям было бы ужасной грубостью. — Как и ожидалось: весьма благородно. Родители дали Вам превосходное воспитание. — Они также дали мне совет не торопиться с женитьбой, принимая во внимание то, что я в любой момент могу оставить семью без кормильца, мужа и отца. К тому же в случае нападения главнокомандующие и их семьи попадают под удар первыми. Я бы не хотел подобной участи кому-то, кого люблю. — И что же… Вы не намерены жениться? — Думаю, это возможно, когда над Империей более не будут сгущаться тучи и над моей головой не будет занесён меч врага, — вернувшись за стол, альфа изучающе разглядывает лицо напротив. — А что насчёт Вас? — Меня? — Не собираетесь… Выходить замуж? — Да за кого ж мне, — прикрыв смущение чашкой чая, Рун нарочито медленно отпивает, чтобы потянуть время. — У Вас ведь отбоя от ухажёров нет. Выйти за императорского гвардейца — вполне хорошая идея. Я лично занимаюсь их обучением, — уверенно ударив себя в грудь, словно сватает собственных детей, — они все благочестивы, порядочны и сильны. К тому же получают приличное жалование. — Хотите сосватать мне кого-то конкретного? — Переводит разговор в шутку, чтобы не обсуждать столь нелепые вещи с подобным человеком. — На самом деле… Они бывают грубыми и резкими, так что я бы не желал Вам подобной участи… — Стушевавшись, улыбается странности ситуации. — Наконец-то Вы заговорили честно. — Вы достойны большего, — подняв голову и взглянув омеге в глаза, вкладывая все мысли, которые роятся пчелиным ульем. — Вы так считаете? И чего же я достоин? — Не понимая, почему всё ещё не сбежал отсюда, а продолжает игру, Рун впервые достаточно смело для себя смотрит в лисьи глаза. И без того острые черты лица стали ещё чётче. — Хотите услышать конкретное имя? — Находя всё это донельзя забавным, Ли Вэй не скрывает желание рассмеяться. Омега неловко отрицательно кивает, а альфа незаметно для него выдыхает с облегчением. Называть собственное имя было бы очень стыдно. — Самого лучшего. Ограничусь этим. — Весьма уклончиво, — подхватив атмосферу веселья, Шин всё шире улыбается, замечая, что капитан тем временем не отводит взгляд. Всё до того очевидно, но никто не осмеливается говорить вслух. Это всё слишком смущает. Немного подумав, Арун понимает, что лучше разойтись на этой ноте и не множить и без того огромную неловкость между ними. — Думаю, мне уже пора. Омега поднимается с места и подходит к своей корзинке, чтобы проверить, как сильно та промокла. Неожиданным жестом на его плечи ложится накидка: тёплая, пропахшая ароматом дров и цитрусов. — Ваша ещё не высохла, поэтому возьмите мою, — Вэю хочется не торопиться с тем, чтобы убрать ладони с чужих плеч, но он понимает, что подобным может напугать омегу, и не хочет ставить того в неловкое положение. Это было бы несправедливо. — Если кто-нибудь увидит, сразу поймет, что она не моя. Пойдут слухи, что Ваша Светлость водит дружбу с прислугой… — Сердце омеги заходится слишком быстро, когда он ощущает дыхание капитана за спиной. — Не то чтобы мне есть до них дело. Могут судачить почём зря. А вот если Вы заболеете, я себе не прощу, — переняв корзинку из рук омеги, Вэй подходит к двери. Только теперь Рун видит, что капитан Ли потушил огонь в печи, надел другую накидку и взял бамбуковый зонт. Когда он успел? — А Вы… — Неуверенно делая шаг за альфой, Шин мельком смотрит в окно, где по-прежнему льёт. — Провожу Вас, разумеется. — Стоит-ли это Вашего драгоценного времени? Ли Вэй не успевает ответить, когда слышит голоса за дверью. Ему хватает мгновения, чтобы понять, кто именно к нему пожаловал. Он интуитивно хватает омегу за руку и уходит в соседнюю комнату, больше похожую на кладовую, прикрывая вход тканью. — Почему мы прячемся? — Ещё больше смущённый неожиданной близостью, когда Вэй прижимает его к стене, Рун ощущает, насколько сильно краснеет. Ответом ему становится голос одного из солдат, которые бесцеремонно заходят в дом. — Капитан Ли! Мы не видели Вас с утра, подумали, что захворали, потому пришли проверить, вдруг Вам помощь нужна, — кто-то очень громко докладывает о своём прибытии, словно бы глашатай изрекает волю императора. — Капитан? Неужто не дома? Спрятавшись, Вэй и Рун не могут видеть, как альфы обходят комнату, в замешательстве отмечая, что печь еще горячая, а на столе стоит посуда. На двоих. Омега хочет спросить, что будет, если их застанут врасплох, но сдерживается, прекрасно осознавая, что даже писк мыши в таком маленьком доме будет слышен очень хорошо. — Видимо, не так давно ушёл. Вэй напряжённо кусает губы, даже не замечая, что всё это время не отпускает руки омеги. А тот боится убрать ладонь, чтобы не подливать масла в огонь. Мысленно Ли уже придумывает десятки способов наказать солдат, если всё-таки осмелятся осматривать комнаты своего командира. — Не красиво будет, если по дому капитана гулять станем, лучше пойдём, нет его тут, — кто-то более догадливый выпроваживает всю компанию солдат. Только когда голоса утихают, Вэй на пробу отодвигает штору и выглядывает. — Ушли. Только сейчас мужчина замечает, что по-прежнему держит корзинку в одной руке, а в другой — тонкие пальцы омеги. — Простите мою грубость, — отдëргивает руку как от огня. — Вы же сказали, что не боитесь слухов. — Мне от них ничего не будет, а вот репутация незамужнего омеги сильно пострадает. Руна трогает тот факт, что капитан позаботился об этом. И сделал это практически не раздумывая. Поступки говорят гораздо больше слов. — Наверное, стоит подождать, пока они уйдут? — Сильнее кутаясь в чужую накидку, омега смотрит в окно. — Они уже ушли, казармы недалеко отсюда. — А я заблудился и не смог их найти… — С досадой смотрит себе под ноги. — А зачем Вы туда направлялись? Рун в общих чертах описывает, зачем и куда шёл, попутно выходя на крыльцо. Пока они идут, прикрытые от дождя бамбуковым зонтом, успевают обсудить многие мелочи жизни. Оба стараются не затрагивать слишком личные темы: кто о войне, кто о семье, поэтому обсуждают повседневность и насущные дела. Дойдя до казарм с заднего двора и убедившись, что никого нет, Вэй отдает зонтик и корзинку омеге. Он замечает, что лента на накидке Аруна почти развязалась, и несмело ее поправляет. — А как же Вы без зонта? — Мне всё равно нужно проверить солдат, так что я сразу же пойду туда и пережду дождь в павильоне, — промокая под каплями воды и ощущая, как одежда неприятно липнет к телу, альфа тем не менее добродушно улыбается. Что-то в присутствии Руна рядом очень радует его. — Тогда поскорее идите под навес, — от нервозности сильнее сжав ручку зонта, омега благодарно кланяется. — Спасибо Вам за… сегодня. Сам я бы не выбрался и к тому же мог заболеть… О, и, вот это, — вспоминает о лакомствах, которые принёс, протягивает корзину альфе, — пожалуйста, передайте это сироткам. Боюсь, что не смогу появиться там в подобном виде, да и еда наверняка уже остыла, но выкидывать всё было бы весьма удручающе. — Конечно, я передам, — принимая угощения из чужих рук, капитан невольно задерживает ладонь на чужих пальцах, явственно ощутив лёгкую дрожь омеги. От холода или…? – Ещё раз спасибо, — выдерживает паузу от незнания, что ещё можно сказать. — Я пойду. Рун спешно покидает территорию тренировочного плаца по привычным дорожкам, а Ли Вэй уходит лишь тогда, когда теряет омегу из виду.......