История одного аромата

      Юнги было плохо — казалось, будто у него жар или он очень сильно перенервничал и подскочило давление. Он не знал, что это, и Хосок не знал. Просидев на остановке примерно пятнадцать минут, Мин собрался с силами и не без помощи кое-как забрался в автобус, прильнул к плечу Чона и уснул. — Юни, приехали, нужно выходить из автобуса и ползти домой. Опоздаем — башку оторвут и мне, и тебе, — шептал Хоби, хлопая друга по плечу. — М-м? А, хорошо, пошли. Кстати, мне стало легче. Наверное, перенервничал в том магазе, — говорил Юн, кажется уже пришедший в норму, — но… я хочу сходить туда ещё раз, ты же пойдёшь со мной? — Ты сбрендил? Ещё раз хочешь опозориться перед всеми? Я не дам тебе купить эту дрянь, нанести на кожу не позволю, это может убить тебя! — Не ори, я сам в курсе, что может произойти, но… понимаешь, там чем-то пахло, слабо, почти неуловимо. Это наверняка какой-то аромат для омег, он был очень нежным… Я думал узнать, что это, а после, когда выяснят всё о моей болезни и, надеюсь, разрешат выходить из дома, купить этот аромат и использовать на себе, ведь… — Ведь твой запах может так никогда и не появиться, — тяжело вздохнув, начал размышлять Хо. — Я понимаю, что ты хочешь запах, но пока что это небезопасно, поэтому пообещай мне, что… — Даю честное слово! — …Но!.. — Да, я знаю, что ты хочешь сказать: «Обещай, что только узнаем, что это за аромат, а наносить на кожу ты не будешь», — я знаю наперёд, что ты хочешь сказать, и поэтому обещаю! — Вот же… Ты и правда знаешь меня как облупленного, аж обидно. — Не расстраивайся, друг. Я знаю о тебе не всё, а лишь то, как ты относишься ко мне. Ты всегда беспокоился и волновался, даже когда был в Штатах, — начал успокаивать друга Юн. — Давай заканчивать с этими соплями, помоги мне с лестницей.       Хосок так распереживался за друга, что не сразу заметил, как они подошли к дому Мина, и когда тот сказал про лестницу, ему понадобилось чуть больше минуты на то, чтобы осознать всё. — Ну-у-у, не тормози, она тяжёлая, помоги мне. — А, ой, прости. Не трогай её, я сам, тяжело ведь. — Пф-ф, как был нянькой, так и остался, — прошипел себе под нос Юнги, а потом уже чуть громче продолжил: — Я уже не тот мелкий беззащитный омежка, я стал сильнее, как и говорил тебе! — Ты можешь стать сильнее, мужественнее и выносливее, но, как бы это грубо ни звучало, ты не можешь изменить один факт: ты всегда был и останешься омегой, а я альфой, пусть и не твоим. Моя обязанность — беречь и заботиться об омегах, которые меня окружают, будь то мой родитель, муж или друг. — Ащ-щ, вот давай без этого бреда «взрослого мужика», не люблю этого. Лестницу держи, заботливый ты наш, — смеясь говорил Юн.       Забравшись в комнату, Мин ринулся переодеваться, убедившись, что Хоби понёс лестницу в сарай. — Порядок, вернул тебя и лестницу в вашу естественную среду обитания. Думаю, вам так будет комфортнее. Правда же, мелкий? — явно издеваясь, говорил альфа. — Не забудь смыть с себя запах улицы и сделать видимость пребывания в комнате… — Напомни мне, почему я с тобой до сих пор дружу? Ты же зануда, умник и… и… В общем, дебил ты! За столько лет так и не запомнил мою одну, между прочим, простую просьбу. Не называй меня мелкий!       На этой ноте мальчики и решили попрощаться, чтобы не раздуть из мухи слона, как у них это бывало.       Юнги принял душ, кинул свои вещи в корзину для белья, перед этим «случайно» пролив на них томатный сок, и как ни в чем не бывало сел за ноут читать свои любимые «33 несчастья», от которых папа, мягко говоря, был не в восторге, считая, что подросткам нужно читать более позитивную литературу.       Спустя минут сорок после его благополучного прибытия вернулся и вымотанный работой отец, и запыхавшийся после экстренного совещания папа с огромными пакетами продуктов и лекарств в руках. — Юни, надень маску, спустись за лекарствами, папа сегодня, кажется, устал, и я тоже! — крикнул с первого этажа отец. — Окей! — коротко ответил Юнги, встав из-за компьютерного стола. — Аущ, па-а…        Резкая боль внизу живота сковала движения Мина, и тот, не устояв на ногах, упал и свернулся в «кошачий» клубок, пытаясь сделать ощущения менее болезненными. — Чёрт, ЛиХван, с ним что-то не так… ЛиХван, мать твою, живо звони в скорую! — с истерикой в голосе кричал папа. — Чёрт, чёрт, чёрт… О боже, нет… — Да что, блять, происходит? Мне звонить в скорую? — вопил отец, стоя в прихожей. — Нет, звони доктору, который ведёт болезнь Юни, к-кажется, у нас есть шанс. — П-па, о чём т-ты? — пытался задать вопрос Юнги, но, судя по всему, переоценил свои возможности и, не договорив, свернулся ещё сильнее. — У тебя… Боже, не могу поверить! Юни, солнышко, у тебя течка! Самая настоящая, правда… — Б-без з-запаха… п-понял.        Врач приехал минут через пятнадцать после звонка, выгнал Дэёна из комнаты и осмотрел Юнги, после дав ему качественное средство от боли, от которого тот очень скоро уснул. — Доктор, скажите, это же хорошо? Это же прогресс? А запах? — тараторил Дэён, практически повиснув на враче. — Угомонись, а то придётся ещё и тебя успокаивать… — тут же вмешался ЛиХван. — Так что скажете, док? — Случай довольно странный. Обычно, чтобы у такого рода больных началась течка, должно произойти что-то, что вызовет в них большой всплеск эмоций, либо… Хотя нет, это исключено. — Что? Что ещё? — Он должен был находиться очень близко с альфой. Причём не просто с альфой, а с тем, чей гон должен начаться на днях, но ведь он не?.. — Конечно, нет, он же носу из дома не высовывает, воет уже из-за этого, но придерживается Ваших предписаний, — перебив доктора, вновь затараторил папа. — Но какой может быть всплеск эмоций, если он сидит дома? — Ну… может, он с кем-то поссорился, чего-то испугался или же… У него есть альфа? Может, у них произошло что-то… Ну, скажем так, не совсем обыденное для парня его возраста? — О чём вы? — с полным непониманием в лице спросил Ли. — Ну… возможно, они решили чем-то заняться, скажем так, виртуально… Сами должны понимать, молодёжь сейчас практикует и не такое, но, думаю, даже этого бы хватило для резкого всплеска эмоций. — О боже, о чём Вы говорите, доктор?! Он не так воспитан, и… у него нет никого, это точно! Я бы знал, будь у него хоть кто-то, — возмущённо кричал отец, одновременно пытаясь убедить себя в том же. — У него есть друг-альфа, но тот не питает никаких чувств к нашему сыну, поэтому Ваше предположение ошибочно… Я поговорю с ним. Возможно, он узнал что-то плохое, или же кто-то его очень сильно обидел… Но не думайте плохо о моём сыне: он и правда воспитан безупречно, — спокойно, но с уверенностью закончил Дэён и отправился посмотреть, всё ли в порядке у сына. — Думаю, мы закончили. Спасибо, док. — Звоните, если что-то случится снова, и… прошу прощения, если мои доводы и предположения как-то Вас огорчили.       После ухода врача отец как ни в чём не бывало, забыв о проблемах, направился в свой кабинет, в то время как папа сидел на втором этаже у кровати, держа руку своего единственного и самого любимого сына, состояние которого безумно тревожило сердце. Он тихо, почти беззвучно плакал, искренне не понимая, почему всё именно так и именно с его ребенком.