Зубы и шероховатости

      Кандрос слишком поздно понял, что крылось за дурацким вопросом человеческой Советницы про опьянение. Спектр предположил, что лёгкое возбуждение, не ускользнувшее от его внимательных глаз, кратковременно затуманило ей рассудок, а нахмуренные после его ответа брови были свидетельством её возвращения к реальности. Дальнейшие сомнения Вакариан турианец отнёс к естественной боязни за свою жизнь, о чём не преминул сообщить, спровоцировав ей согласие на операцию. И лучше бы он этого не говорил, потому что дело, как оказалось, было отнюдь не в страхе. — Она со мной, — коротко бросил Октавиан, без усилий оторвав от Иди посетительницу клуба в районе Тайсери. Ею была азари с тёмно-синими татуировками на лице. Она недовольно скинула его трёхпалую затянутую в перчатку руку с плеча. — Милая, ты с ним? — ласково спросила азари у Советницы Вакариан, что стояла, прислонившись к стене в углу танцпола, и пьяно улыбалась. Человечка покачала головой. — Мы можем… можем продолжить, где остановились, — сказала она женщине, чья кожа в клубном освещении казалась насыщенно фиолетовой.       Азари одарила Октавиана победным взглядом и попыталась вернуть руки туда, где они были минуту назад: под тунику его начальницы. Кандросу вновь пришлось оттащить азари от Советницы, а сама женщину взять за руку и быстрыми шагами повести прочь из клуба. Сильно охмелевшая Вакариан следовала за ним, похоже, окончательно позабыв, зачем они сюда прилетели. К счастью, стоянка аэрокаров находилась прямо на выходе из клуба, и турианец без труда усадил начальницу в машину и сел на сиденье по соседству. Настроив автопилот и указав точку назначения, мужчина посмотрел на Вакариан.       Итак… Советница не умела пить. Совершенно. Она выпила всего лишь два коктейля, не самых крышесносных, ушла потанцевать, в чём Октавиан сначала не увидел вреда и… и всё. Миссия полетела к знаменитым человеческим чертям, потому что объект охраны, не соображающий, для чего сюда пришёл, хоть и выглядит привлекательной жертвой, куда легче убивается. Ему нужно было следить за ней незаметно и тоже выглядеть отдыхающим, потому он не мог наблюдать за ней совсем уж безотрывно. И в этот момент, когда он решил бы отвлечься, кто-нибудь, та же азари, могли увести ничего не соображающую Советницу из помещения. И прикончить. Щиты бы уже не спасли.       Больше всего в данной ситуации Кандроса устыдило и уязвило то, что он сам не догадался о маленькой проблеме своей временной подопечной. Она довольно уверенно предлагала ему алкоголь, у неё в квартире имелся полный напитков бар, и турианец решил, что трудностей в клубе у неё не возникнет. В то время как ему следовало заострить внимание на том, что во время их утренней беседы Вакариан пила сок.       Его лица вдруг коснулась ладонь, и Спектр резко обернулся. Советница одёрнула руку, но тут же протянула другую, чтобы медленно провести ею по щеке, погладить мандибулу, потереть маску под глазами, стирая что-то вроде человеческой пудры с его клановых меток и оставляя на ладони цветные коричневые следы. Обнаружив наиболее яркий след на своём большом пальце, женщина, недолго думая, слизнула с него порошок. Неотрывно следящий за её действиями Кандрос ощутил, как в его штанах стало непозволительно тесно.       Не то чтобы он как мальчишка возбудился только от того, что женщина облизала розовым язычком свой пальчик… Мысли о Советнице Вакариан в своих когтях сформировались у турианца тогда, когда он увидел, в чём Иди собралась идти в клуб. Чёрные штаны обтягивали её худые, но не длинные, особенно в сравнении с турианскими, ноги. Красная туника с рукавами до запястий и высоким воротником облегала тело, широкий пояс привлекал внимание к талии, делал её визуально более узкой. Октавиан умел обращаться с женщинами не своей расы, с азари преимущественно, однако ни одна азари не вызывала у него такого желания, какое вызывала сейчас Иди, в одежде, схожей с турианской, с меньшей, чем у синекожих красавиц, грудью, которую турианцы не считали такой привлекательной, какой она была для человеческих мужчин.       Однако Кандрос был вполне в состоянии сдерживать свои желания, особенно если они грозили помешать его работе. Только вот начальница тоже испытывала влечение к нему и сдерживать себя сейчас была не способна.       Аэрокар вскоре приземлился на парковке в Президиуме, у здания, в котором располагались апартаменты Советницы. Иди как будто только и ждала этого: едва Октавиан шевельнулся, намереваясь выйти, она наклонилась и дотянулась губами до его шеи. Её язычок высунулся изо рта и прошёлся по горячей турианской коже. Когда она отстранилась, откинувшись на спинку кресла, мужчина мог с уверенностью сказать, что её настроение изменилось. Она не протрезвела окончательно. Её телом завладели её желания. — Советница Вакариан, вам нужно поспать, — мягко (кажется, так следует говорить с пьяными человеческими женщинами) произнёс Октавиан. — Спектр Кандрос, мне нужно, чтобы меня кто-то поимел, — передразнивая его, ответила Вакариан. — Под влиянием алкоголя я была согласна на азари, но, немного протрезвев, удовлетворюсь тобой.       Учитывая её речи, Октавиан был согласен с формулировкой. Протрезвела Советница «немного». — Вы пожалеете об этом утром. Секс помешает нам работать.       Иди протянула руки и, обвив ими турианца за шею, склонила к себе. — Кандрос, секс поможет нам работать. Я так давно не выпускала пар…       Человеческая женщина потёрлась лбом о его лоб, определённо зная, какие эмоции и желания в турианцах пробуждал подобный жест, бывший сродни человеческому поцелую. Октавиан втянул носом аромат женщины: от неё сладко пахло голубым коктейлем с ананасами, что она пила в баре. С некоторым усилием турианец отстранил её от себя. — Советница, вы пьяны. Я провожу вас.       Удивительно, но Вакариан позволила ему покинуть аэрокар и покинула его сама. Они вместе вошли в лифт, мужчина слегка поддерживал её, потому что сама она покачивалась на ходу. Однако стоило им переступить порог апартаментов, а дверной панели с зелёного цвета переключиться на красный, как Иди зажала его между собой и стеной. Октавиану было нетрудно оттолкнуть уступающую ему в росте и силе женщину, но… чуть задрав голову, она внимательно посмотрела на него серыми, почти чёрными в темноте глазами. Встав на цыпочки, Иди пробежалась пальчиками по его воротнику. — Наклонись, — попросила она хрипло, сделав шажок назад. Ещё помнивший, каково получать приказы в турианской армии, мужчина послушался, и её губы коснулись его раздвоенной верхней губы. Человеческие руки осторожно огладили бёдра. Кандрос рыкнул Вакариан в губы, что распалило её ещё больше. Однако и его она… распалила.       Они поменялись местами. Турианец резко подхватил её и заставил обвить ногами его талию, прижал спиной к стене. Словно напрашиваясь, Иди наклонила голову, позволив ему дёрнуть зубами воротник и впиться ей в шею. С губ женщины сорвался стон, хотя укус должен был быть скорее болезненным, чем приятным. Мужчина лизнул сладковатую кожу. Вакариан впилась пальцами с его шею, цепляя чешуйки.       Диван был ближайшим к двери местом, подходящим для соития. Мужчина заставил женщину упереться руками в мягкую спинку. Её штаны пали жертвой его когтистых рук, освобождённых от перчаток. Если Советнице так хотелось, чтобы Спектр её поимел, то она этого добилась. Только бы в её аптечке имелись антигистаминные… А лучше бы, чтобы аллергии не было вообще.