"Сумерки: Новалуние" Фильм 2

На регистрацию мы успели буквально в последнюю секунду, а потом начались настоящие мучения. Самолет целую вечность стоял перед ангаром, а стюардессы неторопливо расхаживали по салону: раскладывали ручную кладь по находящимся над сиденьями отсекам и проверяли, все ли уместилось. Выглядывая из кабины, с ними беззаботно болтали пилоты. Сгорая от нетерпения, я подпрыгивал в кресле, а Луи крепко обнимал меня за плечи, будто призывая успокоиться. — Так быстрее, чем бегом, — тихо напомнил он. Наконец «боинг» отъехал от ангара, набирая скорость так медленно, что я чуть не сошел с ума. Казалось, как только он оторвется от земли, я успокоюсь, но даже во время взлета бешеное волнение не улеглось. Мы еще высоту не набрали, а Луи уже потянулся к телефону на спинке впереди стоящего кресла. Стюардесса неодобрительно покачала головой, однако я посмотрел на нее так, что девушка не решилась сделать замечание. Хотелось отгородиться от разговора Луи и Фри: зачем снова себя мучить? Увы, кое-что я все-таки слышал. — Не знаю, мне видится то одно, то другое, он по стоянно меняет планы… Хочет устроить караемый смертью дебош: напасть на стражников, поднять машину на центральной площади — нечто такое, что выдаст с головой. Быстрейший способ добиться своего… Нет, не стоит… — Голос друга стих до едва различимого шепота, и это при том, что мы сидели совсем рядом. Естественно, я тотчас прислушался. — Скажи Кену, что так нельзя… Лучше верни их с Дайго обратно… Сам посуди, что он сделает, увидев кого-то из нас?… Да, именно, пожалуй, шанс есть только у Вальта. Если он вообще есть… Сделаю все, что смогу. Подготовь Широ: положение у нас не подарок! — Серебристый голосок дрогнул. — Я уже об этом думал… Обещаю… — Теперь в голосе звучала мольба: — Не надо, Фри, не приезжай! Клянусь… Как-нибудь, да выкручусь… Я люблю тебя! Повесив трубку, парень откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. — Терпеть не могу ему врать… — Луи, пожалуйста, расскажи мне все! А то я как в тумане… Почему ты велел Фри остановить Кена? Почему не хочешь, чтобы они нам помогали? — По двум причинам, и первую я ему назвал, — не открывая глаз, прошептал он. — Мы и без тебя могли бы попытаться остановить Шу. Доберись до него Кен — заставили бы слушать и убедили, что ты жив. Но ведь Шу врасплох не застанешь! Увидит нас и тут же выкинет какой-нибудь фокус. Например, въедет на большой скорости в стену, и Вольтури моментально его заберут. А главная причина — вторая, ее я Фпи раскрыть не мог. Потому что, если они туда явятся и Вольтури убьют Шу, друзья захотят отомстить. — Открыв глаза, Луи умоляюще на меня посмотрел. — Был бы хоть малейший шанс на победу… Если бы дав бой, мы вчетвером смогли спасти друга… Увы, нам это не по силам, и я не хочу таким образом терять Фри! Теперь ясно, почему в темных глазах столько мольбы. Он защищает Фри — за наш счет и, возможно, за счет Шу. Я прекрасно его понимал и совершенно не злился. — А Шу твои мысли не слышит? Может, проникнув в твой разум, он убедится, что я жив, а его жертва бессмысленна? Впрочем, никакой гарантии и в этом случае не будет… До сих пор не верилось, что Шу способен на подобные поступки. Ерунда какая-то… С болезненной точностью вспоминались слова, сказанные им, когда мы смотрели «Ромео и Джульетту». «Без тебя я жить не собирался», — заявил Куренай, будто это было прописной истиной. Но то, что он говорил мне в лесу, перед тем как бросить, категорически перечеркивало все предыдущие заявления. — Думаешь, он слушает? — с сомнением спросил Луи. — К тому же хочешь верь, хочешь — нет, но и мыслями можно врать. Если бы ты погиб, я бы все равно пытался его остановить и повторял бы про себя: «Он жив, он жив, он жив». Шу это известно. От досады я даже зубами заскрипел. — Вальт, имей я хоть один шанс спасти друга без твоей помощи, ни за что бы не стал подвергать тебя опасности. Наверное, я совершаю ужасную ошибку… — Не валяй дурака! Обо мне вообще беспокоиться не стоит, — недовольно покачал головой я. — Лучше объясни, что ты имел в виду, когда сказал, что терпеть не можешь врать Фри. Друг Шу мрачно улыбнулся: — Я обещал, что выкручусь и не позволю себя убить, а этого никоим образом гарантировать не в состоянии. — Луи выразительно поднял брови, будто намекая: к опасности стоит относиться серьезнее. — Кто такие Волыури? — шепотом спросил я. — Чем они опаснее тебя, Кена, Фри и Дайго? Невозможно представить, что Широ кого-то боятся! Луи тяжело вздохнул, а потом посмотрел назад. Оглянувшись, я успел заметить, как сидевший у прохода мужчина отвернулся, будто наш разговор его совершенно не интересовал. Судя по виду, бизнесмен: темный костюм с галстуком, на коленях — ноутбук. Наткнувшись на мой раздраженный взгляд, мужчина открыл портативный компьютер и заткнул уши наушниками. Я придвинулся ближе к Луи, и та, прильнув к моему уху, начал рассказывать. — Удивительно, когда я упомянул, что Шу направляется в Италию, ты узнал фамилию и тут же сообразил, в чем дело. Мне-то казалось, часами объяснять придется… Что он тебе рассказал? — Только что они — древний влиятельный род, наподобие королевского. Мол, с ними лучше не конфликтовать, если, конечно, не хочется… погибнуть, — прошептал я, а последнее слово выдавил с огромным трудом. — Попробуй понять. — Луи заговорил медленно и более обдуманно. — Мы, Куренаи, не похожи на других больше, чем ты думаешь. Для таких, как мы, очень… нетипично мирно уживаться с себе подобными. В Таниной семье уклад такой же. Широ уверен, что благодаря воздержанию легче быть цивилизованным и строить отношения на основе любви, а не звериной борьбы за существование. Даже трио Джеймса считалось большим, и ты сам убедился, с какой легкостью их покинул Лоран. Как правило, наши братья и сестры путешествуют в одиночку, наша семья самая многочисленная за всю историю, за исключением Вольтури. Сначала их было трое: Амо, Кай и Марк. — Я их видел! На картине, в кабине у Широ. Луи кивнул: — Позднее к ним присоединились две женщины, и получилась семья из пятерых. Наверное, именно возраст позволяет Вольтури мирно сосуществовать. Вместе им более трех тысяч лет! Или они такие терпимые благодаря своим способностям… Понимаешь, как у нас с Шу, у Амо с Марком есть… дар. Прежде чем я успел задать вопрос, Луи заговорил снова: — А может, все дело в объединяющей их любви к власти. По-моему, «величественность» — очень подходящее слово. — Если их всего пятеро… — Пятеро — это только семья, — поправил Луи. — Еще есть охранники, они в общее число не входят. — Серьезно, — тяжело вздохнул я. — Еще как, — кивнул Луи. — По моим данным, только постоянных охранников девять. Остальные… хм, на более свободном графике, так что общее число меняется. При этом почти все обладают потрясающими талантами, по сравнению с которыми мои — дешевые балаганные фокусы. Вольтури выбирают только самых способных: физически, духовно, интеллектуально… Я открыл было рот, чтобы спросить, потом передумал: зачем еще раз убеждаться, что у нас нет ни малейшего шанса? Парень снова кивнул, прекрасно понимая, что у меня на уме. — В конфликты они почти не ввязываются: идиотов, желающих выяснить с ними отношения, найдется очень немного. Вольтури ведут практически оседлый образ жизни и покидают свой город, только когда требует долг. — Долг? — удивился я. — Шу не рассказывал, чем они занимаются? — Нет, — ответил я, чувствуя, как озадаченно поднимаются брови. Еще раз взглянув на любопытного бизнесмена, Луи прильнул ледяными губами к моему уху: — Шу не случайно сравнил их с королевской семьей… правящим классом. За несколько тысяче летий они заняли позицию следящих за выполнением правил контролеров, что на деле сводится к наказанию нарушителей. От изумления мои глаза стали совсем круглыми. — Каких еще правил? — пожалуй, слишком громко спросил я. — Тш-ш! — Разве меня не должны были предупредить? — сердито зашептал я. — То есть… мне же хотелось стать одним из вас! Почему никто ничего не разъяснил? Луи только усмехнулся: — Вальт, все не так сложно! Об основном правиле ты легко догадаешься сам. Я задумался. — Нет, не получается. Друг Широ разочарованно покачал головой: — Наверное, все слишком очевидно: нужно держать наше существование в тайне. — О-о-ой! — вырвалось у меня: и правда, совершенно очевидно. — Ограничение разумное, и большинству из нас надзиратели не требуются, — продолжал парень. — Однако со временем одни начинают скучать, другие сходят с ума… Вариантов море. Тут на сцене появляются Вольтури, чтобы смутьяны не скомпрометировали их и всех остальных. — Значит, Шу… — Собрался попрать это правило в их родном городе, который Вольтури охраняют на протяжении трех тысячелетий, со времен этрусков. Амо, Кай и Марк так пекутся о мире и спокойствии, что даже охотиться в его стенах не разрешают. Так что можно сказать, Вольтерра — самый безопасный город на земле, по крайней мере в плане нападений вампиров. — По твоим словам, они почти никуда не выезжают… Чем же тогда питаются? — Вольтури на самом деле не выезжают. Еду ввозят из-за пределов города, а порой и из-за границы. Зато охранникам есть чем заняться, когда не истребляют бунтарей и не защищают хозяев от разных… — Неприятностей вроде Шу, — договорил я. До чего легко сейчас произносить его имя — даже удивительно. Что изменилось? Может, дело в том, что разлуке скоро придет конец? Или, если опоздаем, не только разлуке, а вообще всему. Какое утешение — понимать, что смерть будет быстрой и безболезненной! — Вряд ли Амо, Каю или Марку доводилось сталкиваться с чем-то подобным. Вампиров-самоубийц не так много. Из груди вырвалось чуть слышное «ох!», которое Луи принял за приглушенный крик боли. Тонкие, но удивительно сильные руки обняли меня. — Вальт, мы сделаем все, что можем. Битва еще не проиграна. — Пока… — Пусть успокаивает, я-то знаю: шансов практически нет. — Стоит поднять шум, и Вольтури быстро нас успокоят. Луи насторожился: — Тебя послушать — чуть ли не радуешься… Я пожал плечами. — Вальт, немедленно прекрати, иначе в Нью-Йорке мы пересядем и полетим обратно в Форкс! — А что такое? — Сам знаешь! Не успеем спасти Шу — я в лепешку расшибусь, чтобы вернуть тебя к Кенто, так что смотри, никаких фокусов! Понял? — Конечно, милий! Друг отстранился, чтобы перехватить мой взгляд. — Никаких фокусов! — Честное скаутское! — пробормотал я. Парень закатил глаза: — Теперь дай сосредоточиться: я попытаюсь проникнуть в его планы. Рука Луи продолжал обнимать меня за плечи, но голова откинулся на подголовник кресла, а глаза закрылись. Свободная рука прижалась к щеке, кончики пальцев запорхали по виску. Целую вечность я следил за ним, затаив дыхание. Вот Луи замер, лицо превратилось в профиль со старой монеты. Минуты сменяли одна другую, и, не знай я его, решил бы, что он спит. Прерывать и спрашивать, в чем дело, я не решался. Господи, пусть он увидит что-то хорошее! Устал гадать, навстречу каким ужасам мы направляемся, или, еще хуже, какой шанс можем упустить. Нельзя, нельзя об этом думать, иначе закричу! Неизвестность мучила. Если очень повезет, я спасу Шу. Но глупо надеяться, что после этого я смогу с ним остаться. Я ведь по-прежнему самий заурядний парень… С чего ему вдруг захочется быть со мной? Увижу его и снова потеряю… Грудь пронзил невыносимая боль. Это цена, которую придется заплатить за его жизнь, и я готов платить. Во время полета показывали кино, и моему соседу принесли наушники. Я наблюдал за мечущимися по экрану фигурками, но так и не понял, комедия это или фильм ужасов. Прошла целая вечность, прежде чем самолет начал снижаться над Нью-Йорком. Луи не шевелился. Я неуверенно к нему потянулся, но тотчас отдернула руку. Наконец самолет, как следует встряхнув пассажиров, приземлился. — Луи! — позвал я. — Луи, нам пора! Пришлось все-таки коснуться его руки. Сиреньовие глаза медленно открылись, и несколько секунд парень сонно качал головой. — Что нового? — тихо спросил я, понимая, что любопытный сосед прислушивается. — Трудно сказать, — чуть слышно отозвался Луи. — Шу приближается к городу и сейчас решает, как обратиться к Вольтури. На пересадку пришлось бежать; пожалуй, так было даже лучше — хоть ждать не пришлось. Едва самолет оторвался от земли, мой друг снова погрузилась в транс. Когда стемнело, я поднял шторку и стал смотреть в бесконечную черноту, которая была ненамного интереснее козырька иллюминатора. Хорошо, что за последние несколько месяцев я научился контролировать мысли. Вместо того чтобы рассуждать о мрачных перспективах скорого ухода из жизни, я сосредоточился на менее важных проблемах. Например, что при возвращении сказать Кенто? Вопрос оказался непростым и занял несколько часов полета. А что делать с юным Минари? Он дал слово ждать, но кто знает, в силе ли его обещание? А если… если выяснится, что в Форксе я никому не нужниц? Может, при любом исходе не стоит цепляться за жизнь? По моим подсчетам прошло всего несколько секунд, а друг уже начал меня тормошить. Ну вот, заснул! — Вальт! — прошипел он слишком громко для погруженного в сон салона. — Что случилось? В соседнем ряду горела лампа для чтения, и глаза Луи сверкнули в его неярком свете. Спал я совсем недолго, поэтому мысли просто не успели запутаться. — Новости неплохие, — улыбнулся парень. — Пожалуй, даже хорошие. Хотя окончательный вердикт еще не вынесен, они уже решили ему отказать. — Вольтури? — тупо переспросил я. — Вальт, включи мозги! Я вижу, каким предлогом они собираются воспользоваться. — Каким же? Осторожно пробираясь между спящими, к нам на цыпочках подошел стюард. — Парнв, подушки нужны? — Его чуть слышный шепот звучал как упрек за наш чрезмерно оживленный разговор. — Нет, спасибо! — просиял в ответ Луи. Улыбка получилась такой обворожительной, что стюард будто во сне обернулся и побрел обратно. — Ну, говори! — чуть слышно попросил я. — Вольтури им заинтересовались! — зашептал друг. — Считают, что талант моего друга может оказаться полезным. Они хотят предложить ему остаться в Вольтерре. — И что он ответит? — Пока не знаю; так или иначе, его ответ равнодушным никого не оставит. — Луи снова усмехнулся. — Это — первая хорошая новость, первая удача. Вольтури заинтригованы, уничтожать Шу, по их мнению, — расточительно; именно так выразится Амо. Вероятно, это заставит Шу задействовать весь свой творческий потенциал. Чем дольше он готовится, тем лучше для нас. Почему-то новость не показалась обнадеживающей настолько, чтобы заразить меня оптимизмом. Мы ведь запросто можем опоздать, а если не проберемся за стены священного города, друг Шу точно утащит меня обратно домой. — Луи! — Что? — Не понимаю, почему это видение такое четкое? Порой ведь тебе открывается нечто туманное, что потом не сбывается… Сиреньовие глаза сузились: интересно, он думает о том же, о чем и я? — Видение четкое потому, что событие буквально на носу и я как следует сосредоточился. А размытые образы, что возникают сами собой, — всего лишь слабые отблески будущего, вероятные возможности. К тому же себе подобных, особенно Шу, я чувствую лучше, чем людей, — я же на него настроен! — Меня ты тоже иногда видишь! — напомнил я. — Увы, не так четко, — покачал головой Луи. — Было бы здорово, окажись ты прав насчет меня… Я ведь тебе и до нашего знакомства являлся! — О чем ты… — Ты видел, как я присоединяюсь к вашей семье, — чуть слышно прошелестели мои губы. — В то время это было возможно, — вздохнул парень. — В то время, — повторил я. — Вообще-то, знаешь… — неуверенно начал он, а потом решился: — Если честно, все это дошло до абсурда. Сейчас вот думаю, не изменить ли тебя самим… Я смотрел на друга круглыми от удивления глазами, и на секунду холодный рассудок воспротивился его предложению. Верить и надеяться нельзя: что со мной будет, если у Луи изменятся планы? — Неужели испугался? А я думал, ты только этого и хочешь. — Еще как! — выдохнул я. — Давай, Луи, скорее! Я бы помогал тебе вместо того, чтобы мешать… Укуси меня… — Тш-ш-ш! — прошипел он. Стюарт снова смотрел в нашу сторону. — У нас нет времени, завтра нужно быть в Вольтерре. А ты будешь несколько дней мучиться от боли… — Луи скорчил выразительную гримасу: — И вряд ли остальные пассажиры спокойно на это отреагируют. Я закусил губу: — А потом ты не передумаешь? — Нет, — с несчастным видом покачал головой он, — боюсь, что нет. Конечно, он взбесится, но, по большому счету, что сможет сделать? Сердце пустилось бешеным галопом. — Абсолютно ничего! Парень негромко засмеялся: — Вальт, ты слишком надеешься на мои способности! Не уверен, что у меня вообще получится… А если не выживешь? — Ну, это мой любимый расклад. — Ты очень странний, даже для смертного. — Спасибо… — Пока все это только фантазии, для начала нужно завтрашний день пережить. — Тоже верно! — Что ж, по крайней мере, есть на что надеяться. Если Луи сдержит слово и ухитрится меня не убить, тогда пусть Шу сколько хочет носится за своими развлечениями — я смогу за ним следить и особо развлекаться не позволю. А может, если я стану красивим и сильним, никакие развлечения не понадобятся? — Попробуй заснуть, — посоветовал друг. — Появятся новости — разбужу. — Хорошо, — буркнул я, хотя сон давно пропал. Сбросив обувь, Луи забрался с ногами в кресло и притянул колени к груди. Пытаясь сосредоточиться, он опустил голову и стал раскачиваться взад-вперед. Откинувшись на спинку сиденья, я во все глаза следил за другом. Р-раз — и он опустил козырек иллюминатора, за которым медленно светлело восточное небо. — Что случилось? — Они сказали Шу «нет», — тихо ответил Луи. Как ни странно, облегчения в его голосе не послышалось. — Что он намерен делать? — прохрипел я: страх ледяными щупальцами вцепился в горло. — Сначала четкого плана не было, я видел лишь вспышки его беспорядочных идей. — Каких еще идей? — Отчаявшись, Шу решил поохотиться, — прошептал парень и, видя, что я не понимаю, добавил: — Поохотиться в черте города. Чуть было не сорвался, передумал в последний момент. — Наверное, не захотел разочаровывать Широ, — буркнул я. Все-таки не захотел… — Да, пожалуй, — согласился Луи. — Мы успеем? — спросил я, и в эту секунду давление в салоне начало меняться: самолет пошел на снижение. — Надеюсь, особенно если Шу не изменит свой последний план. — Что за план? — Все гениальное просто: он всего лишь выйдет на солнцепек. Выйдет на солнцепек, и только… Этого вполне достаточно. Услужливая память тотчас воскресила образ: Шу на лесной поляне, бледная кожа сверкает, словно обсыпанная алмазной крошкой. Смертному такое зрелище не забыть, так что Вольтури подобных поступков разрешать не должны ни в коем случае, если не хотят привлекать внимание к своему городу. Сквозь не закрытые козырьками иллюминаторы в салон сочилось светло-серое сияние. — Мы опоздаем! — борясь со стиснувшим горло ужасом, прохрипел я. Луи покачал головой: — В эту самую минуту Шу склоняется к более мелодраматичному варианту. Хочет собрать побольше зрителей, поэтому выбрал центральную площадь под башней с часами. Дома там высокие; придется ждать, пока солнце не окажется в зените. — Значит, у нас есть время до полудня? — Если повезет и он ничего не переиграет, то да. В салоне послышался голос пилота, объявившего сначала по-французски, потом по-английски, что самолет идет на посадку. На световом табло появилось указание пристегнуть ремни безопасности. — Вольтерра далеко от Флоренции? — Как поедешь… Вальт! — Что? В сиреньових глазах горел вопрос. — М-м… Ты очень возражаешь против угона автомобиля? Ярко-желтый «порше» с крикливым шильдиком «турбо», серебристым курсивом красующимся на багажнике, затормозил буквально в двух шагах от меня. Все, кто стоял у здания аэропорта, восхищенно разинули рты. — Скорее, Вальт! — опустив окно со стороны пассажирского сиденья, прокричал Луи. Распахнув дверцу, я прыгнул в салон, искренне жалея, что не могу натянуть на голову черный чулок с прорезями. — Боже, Луи, — прошипел я, — неужели нельзя было угнать машину поскромнее? Обивка из мягчайшей черной кожи, затемненные окна создавали ощущение спокойствия и комфорта, как теплой южной ночью. Друг уже пробирался сквозь плотный поток транспорта у выезда из аэропорта, ловко и быстро, слишком быстро лавируя между автобусами и легковушками, а я нервно теребил ремень безопасности. — Лучше бы спросил, не мог ли я угнать машину побыстрее и помощнее, — поправил он. — По-моему, нам очень повезло. — Вот будет здорово, если нарвемся на патруль! В салоне серебристым колокольчиком зазвенел смех Луи. — Уверяю тебя, милий, этого красавца ни один патруль не догонит! — Будто решив подтвердить свою правоту, лихий гонщик нажал на педаль газа. Наверное, следовало смотреть в окно сначала на Флоренцию, затем на тосканский пейзаж, проносящийся мимо с головокружительной скоростью. Это мое первое путешествие за рубеж и, вполне возможно, последнее. Но пугала бешеная езда, хотя я знал: Луи как водителю вполне можно доверять, да и тревога была слишком сильной, чтобы наслаждаться бескрайними холмами и обнесенными стеной городами, которые издалека напоминали замки. — Что-нибудь еще видишь? — В Вольтерре что-то происходит, — пробормотал парень, — похоже, праздник. На улицах полно людей, дома украшены флагами. Какое сегодня число? — По-моему, девятнадцатое мая, — неуверенно ответил я. — Вот так ирония судьбы! Сегодня день святого Марка. — И что это значит? Друг Шу мрачно усмехнулся: — В Вольтерре этот праздник отмечают ежегодно. По легенде, полторы тысячи лет назад девятнадцатого мая христианский проповедник, отец Марк — а именно Марк Вольтури, — очистил город от вампиров. Потом он якобы умер мученической смертью в Румынии, спасая страну от гнета кровопийц. Естественно, легенды — полная чепуха, Марк никогда не выезжал из Вольтерры. Зато они порождают многочисленные суеверия. Например, сказки о крестных знамениях и силе чеснока пошли именно отсюда. Отец Марк пользовался ими, как настоящий виртуоз. Да и вампиры город не трогают, так что, по всей видимости, чудодейственные средства срабатывают. — Улыбка Луи стала саркастической. — Со временем праздник превратился в день города и чествование полиции: в конце концов, Вольтерра — на редкость безопасный городок, так что все лавры достаются блюстителям порядка. Теперь понятно, почему друг говорил об иронии судьбы. — Настоящим блюстителям не понравится, если Шу испортит день святого Марка, правда? Луи мрачно покачал головой: — Конечно, нет. Они будут действовать молниеносно и беспощадно. Я резко отвернулся: надо же, чуть губу не прокусил! Сейчас только кровотечения не хватает… Небо бледно-голубое, а солнце уже так высоко! — Шоу по-прежнему запланировано на полдень? — уточнил я. — Да, Шу решил подождать, а стражники уже его караулят… — Скажи, что мне делать? Друг не спускал глаз с извилистой дороги, стрелка спидометра касалась правого края шкалы. — Ничего. Шк просто должен увидеть тебя прежде, чем выйдет на солнцепек, и прежде, чем заметит меня. — И как это устроить? Мы так стремительно обогнали маленькую красную машину, будто она двигалась назад. — Подойдем как можно ближе к месту событий, а потом ты что есть силы побежишь, куда я скажу. Я кивнул. — Постарайся не споткнуться, — добавил Луи. — На раны и телесные повреждения сегодня элементарно нет времени. Что ж, это очень в моем духе: в критический момент проявить чудеса неуклюжести. Казалось, Луи гонит «порше» прочь от поднимающегося над горизонтом солнца. Оно было таким ярким, что у меня засосало под ложечкой: вдруг Шу не дождется полудня? — Нам туда. — друг показал на древний, притаившийся на вершине холма город. Вглядевшись в него, я поежился от страха. С прошлого утра, когда Луи впервые упомянула Вольтерру, я ежеминутно чувствовал леденящий холодок, но то чувство было совершенно иным. Сейчас, рассматривая светло-коричневые стены и венчающие крутой холм башни, я содрогнулся от другого, воплотившегося в конкретный образ ужаса. Вероятно, туристы считали город прекрасным, у меня же он вызывал трепет. — Вольтерра! — мрачно объявил Луи.