Месть Захара

      На деревьях за окном зеленели первые листья, солнце нещадно слепило. На часах над школьной доской показывало 12 часов. В такой прекрасный день лишь один человек был чернее тучи. Фешенебельный учитель чувствовал себя ужасно. Прошел ровно месяц с того момента, когда он в последний раз видел свою Татьяночку. Тот день отпечатался в его голове очень четко. Но теперь он не знал ни где она, ни что с ней… Больше всего его волновало, что его прекрасная яблонька вернулась к ненавистному грачу, который принес ей столько боли. Не понимал, почему к журналюге? Почему не к нему. В свое время но тоже был не лучшим партнером, но сейчас он совсем другой, психотерапия помогла разобраться в себе. Погрузившись в свои мысли, он сидел за рабочим столом и делал записи в журнале, не замечая ничего вокруг.       Дети уже минут 10 сидели за своими партами и ждали, когда учитель начнет урок. Но заметили, что Сапогов был очень грустным. В один момент Ричард просто начал смотреть в окно, без слов, привычная улыбка отсутствовала на его лице. Ребята не могли оставлять все так. Они очень любили своего учителя, по-настоящему, и он их не меньше. Так сильно был привязан к детям, что если бы Таня вернулась к нему, Ричард полюбил бы его ребенка как своего, воспитывал как родного. Но Татьяны нет. Никого нет. Он снова один как и раньше, и винить ему только себя. Оставаться наедине было страшно, мысли душили, психотерапия последнее время дает мало. Детки подошли к учителю и сначала боялись его беспокоить. Но вперед вышла особо храбрая девочка с рыжими косичками и положила свою маленькую ладошку на плечо Сапогова. - Дядя Ричард…(так дети его называли) С вами все в порядке? Что-то случилось?- с десяток детских глаз наблюдали за его реакцией. Ричард вернулся из мыслей в реальный мир и поначалу немного испугался, но сразу понял, что это просто его ребята. - Ооо, no, что вы, чилдреныши мои, со мной все в порядке, просто задумался. Не стоит переживать, сейчас начнем урок. Но дети отнюдь не были глупы и все видели. Каждый взял себе стул и сел в круг рядом с Сапоговым. Учеников было немного, но каждый был очень умным и понимающим. - Вы, конечно, извините, что мы навязываемся,- сказала все та же девочка,- Но мы же видим… что что-то не так. Расскажите, мы вас выслушаем, станет легче. Ричард понимал, что делиться подробностями личной жизни с учениками – не самое лучшее, что может сделать учитель. Но также понимал, что они единственная его семья и от них ему нечего скрывать. - В общем… Попросили – слушайте. Я очень скучаю по … одной Особе… Она очень добрая, ранимая, любящая, фешенебельная, прекрасная. Одним словом глориплэшнбил. Помните, что это значит? Хорошо. Все время, пока я с ней… дружил… можно так сказать, я ее не замечал. А все потому что был директором 9 канала, я вам рассказывал. Так вот, в голове у меня были тольк деньги, слава, власть… И она меня бросила и ушла к одному очень нехорошему человеку (Ричард имел привычку не выражаться при детях). После этого я ушел с канала и пришел работать к вам, чему безмерно рад, мои чилдреныши. Со временем Особа вернулась, но по каким-то (и он точно знал каким) причинам ушла снова. Потому я и грустный, потому что одинокий… Сначала дети немного загрустили, некоторые даже пустили слезу, после дружно подбежали к Сапогову и крепко обняли. - Как же я вас люблю, мои чилдреныши,- заулыбался расчувствовавшийся Ричард. - Мы вас тоже любим, teacher,- хор детских голосов раздался в кабинете. - Мои хорошие, а теперь пора приступать к уроку. Сегодня разберем новые слова …       Тем временем Захар искал новых жертв. Один из союзников потерян, но план по-прежнему в силе. Ярость, преследовавшая его после потери лидера всей его жизни, не утихнет, пока все не получат по заслугам. Погруженный в свои мысли он шагал по пустынной улице, когда в голове всплыл эпизод. Одна девчонка как-то обмолвилась, что была там, на поле боя, женщина, которую брали в плен. В голове созрел коварный план по мести еще одному жителю Катамарановска. Стрельников был не глуп и знал о многом, происходящем в городе.       И конфликт между Восьмиглазовой и новым директором 9 канала не прошел мимо него. Не удивительно, в маленьком городе быстро разносятся слухи. Только зачатки плана появились в его голове, навстречу из переулка вывернул Грачевич, мирно прогуливавшийся после записи нового репортажа. На пути журналиста неожиданно появился Захар. - Постой-ка, дружочек. Дельце у меня к тебе есть. - Я спешу, как никак, деловой человек. Не задерживайте. - Да ты погоди, не беги, журналюга, новость у меня для тебя, да только не для эфира. Слышал, Танька твоя снова рядом с Сапоговым крутится. - Мне это не интересно,- попытался скрыть эмоции Юра, но его самолюбие было, несомненно, задето, что сразу отметил собеседник,- Дайте я пройду! - Куда ты спешишь?- преградил ему дорогу Стрельников,- Даже ни капельки не злишься? Я бы злился, милорд. Такая дама, да к бывшему, не порядок,- Захар брал за живое. - И что вы от меня хотите? - Помочь хочу, честь свободного журналиста восстановить. Есть у меня один план…       После обсуждения всех деталей, план начал осуществляться немедленно. На телефон Татьяны поступил звонок. Она долго не хотела поднимать трубку, заранее знала, кто звонит. После новости про беременность их отношения разрушились окончательно. Грачевич сам бросил её, но не отпускал до сих пор. Следил за ней, звонил, расспрашивал. Ребенок никогда не входил в его планы, но время, проведенное с Таней, он забыть не мог. Так и метался, не зная, что делать. Восьмиглазова нехотя подняла трубку. - Алло,- на том конце провода прозвучал знакомый и уже надоевший голос,- Таня, я знаю, что поступил ужасно, и ты не хочешь больше меня видеть, но утром я обнаружил стопку веток дома. Если ты свободна, приходи, заберешь. Я тебя пальцем не трону,- отчасти все было так, трогать собирался Захар.       Наивная Татьяна Потаповна меньше чем через час была на месте. Встретил её подозрительно веселый и нервный Юра, пригласил пройти в комнату и забрать самой. Шаг через порог был её роковой ошибкой. Только закрылась входная дверь, в нос ударил резкий запах, и Таня упала без сознания. Когда связанное тело уже было спрятано в надежном месте, где несвязные крики женщины никто не услышит, Стрельников в своей манере, корявым угловатым почерком вывел: «Восьмиглазова в надежном месте, приходи в гараж, заберешь свою награду, журналюга». Позже передал письмо лично, встретил журналиста на улице, и сразу же удалился. Мельком взглянув на послание, Грачевич убрал лист в конверт и бросил его на пол. Держать такое при себе не хотел.       Не успел Юра приступить к новому репортажу, на письмо наткнулся Инженер, направлявшийся в НИИ. Белый конверт так и манил его любопытную натуру. Письмо явно уже было прочитано, почему бы и ученому его не прочесть? Фамилия на листе была смутно знакомой. После погружения в воспоминания Инженер понял, что женщина, носящая эту фамилию, работает на 9 канале. Телефон отдела милиции был как всегда занят, явно у кого-то из пенсионеров потерялся котик. Смысла ждать не было, ученый направился к бывшему директору 9 канала. Сейчас он постоянно обитал в школе, являясь ее завучем.       Ричард ходил между рядами и раздавал листочки с заданиями к контрольной работе. Тишину нарушил нерешительный стук в дверь. В проеме двери появилось смутно знакомое лицо, его он видел на поле битвы, но не был знаком лично. - З-здравствуйте… Эм… это же вы… Ричард Сапогов, да? - Yes, это я. Вы чего-то хотели? - Извините, конечно, что вмешиваюсь в рабочий процесс, но мне кажется вы должны это увидеть. Я нашел это по пути и, извините ради бога, прочитал… Но там написано про некую Восьмиглазову, думаю вы должны быть знакомы… Если кратко… её украли,- Инженер протягивал запылившийся вскрытый конверт.       Ричард выхватывает письмо и несколько раз быстро, но внимательно вчитывается. Все так, как сказал человек в халате, Таню, его Татьяночку украли. Больше всей этой ситуации его злило, что ко всему этому свою крысиную руку приложил журналист. Напрочь забыв про предстоящую контрольную, Сапогов накинул на себя шубу и хотел уже бежать обыскивать все немногочисленные гаражи Катамарановска, но вовремя вспомнил о чилдренышах. - Послушайте… вы сейчас не сильно загружены? - Вроде как нет - Perfect! Можете меня немного подменить ненадолго? Это последний урок, а чилдренышам надо контрольную написать. Вы какие предметы школьные знаете? - Ну я инженер по профессии… Химию знаю - Super, спасибо вам огромное, и за письмо, и что подменяете. Я перед вами теперь в долгу. Ладно, я побежал. Еще раз thank you! Шумные шаги становились все тише, а Инженер занял учительский стол.       Ричард чувствовал, куда ему надо. Будто в голове карта, на которой красным крестом отмечено злополучное место. Волнение захлестнуло его тяжелой волной. Ворота гаража были распахнуты и перед Сапоговым открылась ужасная картина: Таня лежала на холодном бетонном полу, свернувшись клубочком, без сознания, в уголке рта запеклась кровь, Захар стоял ко входу спиной и прижимал Грачевича к шершавой кирпичной стене, выбивая из журналиста последний воздух. Ричард обезумел от злости, глаза налились кровью. Захар почувствовал касание на спине, выпустил Юру, тотчас упавшего на грязный бетон, и обернулся. - Эй ты! Выкуси, щенок!- с последним звуком тяжелый кулак Ричарда полетел Захару в лицо, хруст костей и лязг зубов дополняли отборные ругательства на всех языках, сыпавшиеся на младшего Стрельникова. Драка была не на жизнь, Сапогов выпустил всю свою ярость. Захар уже не мог блокировать удары, но Ричард не унимался. Драка не утихала еще какое-то время, даже когда Захар был в отключке. В то время Юра, более или менее пришедший в себя, начал понимать, что он натворил. Его самолюбие взяло верх и к чему это привело? По щекам потекли ручьи, собирающиеся в соленые потоки на шее. Это все ОН. Не отпустил, решил отомстить. И вот любимая когда-то женщина лежит на холодном полу и истекает кровью, избитая и не понятно, живая ли.       Ричард уже остыл, первая мысль, пришедшая в его голову – как там его Татьяночка? Резко встал, от чего слегка потемнело в глазах, и побежал в другой угол гаража. Упал на колени, аккуратно, насколько это можно было сделать трясущимися руками, приподнял её голову. Дышит. Это хорошо. Пульс слабый, времени на раздумывания нет. Приподнимает Танино хрупкое тело и быстрыми шагами направляется к входу. За спиной слышит тихое «Прости». Журналист сидит у стены, в сознании, практически не пострадал, и у него хватает наглости говорить это сейчас. - Прощаю,- сквозь зубы прошипел Ричард,- Но не дай god я еще раз увижу твои мерзкие глазенки.       Скорая, вызванная прохожим, приехала быстро. В голове Сапогова была каша, он лишь держал Восьмиглазову за руку, игнорируя разговоры врачей, и ловил глазами каждый ее вздох. Практически до ночи пробыл в отделении. Таню увезли, оставляя Сапогова со своими мыслями наедине. Ярость отпускала, оставалось только гнетущее чувство вины. Что не пришел раньше, не защитил свою дорогую Татьяночку о журналюги и Захара. Хочется отомстить, но также не хочется опускаться до их уровня. Сейчас на первом месте стояла Таня, все остальное не важно. Через несколько часов врач выходит в коридор. Не знает куда деть глаза, хочет что-то сказать, но не решается. - Doctor, как все прошло? Ну не молчите же,- сил ждать нерешительного врача не было. - Как бы помягче сказать. Мы сделали все, что смогли. Пациентка сейчас в стабильном состоянии, но… Ребенка спасти не удалось, отец. Травмы были для него фатальны. Мне очень жаль…- человек в халате всем видом показывал, что ничего нельзя было сделать, как бы они не старались.       Сапогов пребывал в смешанных чувствах. Он был рад, что Таня справилась и скоро пойдет на поправку, несмотря на то, что пережила. Но новость о том, что её ребенка не удалось спасти, выбивала из него воздух. Чилдреныш не был ни в чем виноват, но принял весь удар на себя, спасая маму. Он был сильным, Таня могла бы им гордиться. Ричард молча развернулся и вышел из отделения, пропуская мимо ушей извинения врача. На крыльце попросил у санитара сигарету и впервые закурил. Горький дым обжигал горло, кашель не прекращался, но он продолжал делать затяжки одну за другой, после попросил сигарету снова.       В его голове не укладывалось, как вообще такое могло произойти с его Танюшкой, прекрасным созданием, не способным и муху обидеть. Его прекрасную соведущую, ставшую совсем родной за долгие годы совместной работы. Из тяжелых размышлений, захлестнувших тяжелой холодной волной, его вытянуло прикосновение. По плечу хлопала незнакомая ладонь. Подняв глаза, Ричард увидел человека в пальто поверх медицинского халата и забавных выпуклых очках. В нем он увидел спасителя, принесшего злополучное письмо. - Здравствуйте. Что вы тут делаете? - Да вот, составчик один занес, как всегда. Ребята быстро с работой закончили, и я в НИИ еще забежал. А вы как?- Инженер понимал, что все далеко не хорошо, поэтому стоял, переминаясь с ноги на ногу, и смотрел с сожалением. - Это хорошо,- совсем не веселым голосом сказал Ричард, стараясь выдавить улыбку,- Я очень вам благодарен… Если бы не вы, не знаю, как все это закончилось… Если бы я не узнал про письмо… все закончилось бы хуже, намного. Если вам нужна будет какая-то помощь, сразу обращайтесь, я в долгу не останусь. - Да что вы, не стоит. Каждый на моем месте так бы поступил… - В том то и дело, что не каждый. Другие прошли бы мимо, а вы вмешались… Спасибо вам за это… - Рад был помочь,- на лице Инженера появилась добродушная улыбка, заставившая слегка улыбнуться и Сапогова,- Денёк сегодня, конечно…сложный. - Ладно, я, наверное, пойду, сегодня меня в палату все равно не пустят. Good night вам, спасибо еще раз. - И вам доброй ночи.       На следующее утро Ричард сидел в палате, держа Татьяну за руку, и говорил, какая она сильная и со всем справится, как он её любит и не позволит никому причинить ей вреда. По щеке Восьмиглазовой стекла одинокая слеза, оставляя после себя соленый след, холодивший кожу. Мать, потерявшая ребенка, была абсолютно разбила, но присутствие родного человека рядом придавало ей сил. Так прошла неделя, до и после уроков Ричард поводил все свободное время в палате, говоря с Таней обо всем на свете, не давая убиваться по потерянному ребенку или сделать что-то с собой что-то непоправимое. Восьмиглазова никогда об этом не забудет, но с Ричардом становится легче. После выписки Таня, прихватив с собой веточки, направляется в квартиру, снятую для нее Ричардом. Он понимал, что возвращаться в его квартиру ей не стоит, столько плохих воспоминаний с ней связано. Так же ей нельзя было идти к Юре после всего того, что он сделал.       Сапогов часто навещал Таню после выхода из больницы, рассказывал ей разные факты, читал энциклопедии про рыб, смотрел с ней фильмы, а истории про чилдренышей обходил стороной, чтобы не давить на больное. Иногда он оставался с ночевой, когда Татьяне было особенно одиноко и грустно в пустой квартире. Стелил себе на диване, чтобы не доставлять дискомфорта. Он просто был рядом. Как всегда и хотел.