По дороге

По правде говоря, никто толком и не знал, как появилась на свет идея поехать на пикник всей шумной компанией. И никто не знал также, кто это вообще предложил и кому теперь давать пинков — потому что не бывает ничего хуже, чем собирать продукты, раздавать каждому по задаче и следить, чтобы никто ничего не потерял по дороге. Можно было, конечно, предположить, что это всё идея Исаева, потому что, казалось, только он от радости улыбался во все тридцать два и едва ли не прыгал вокруг остальных, подбадривая и сверкая глазами. В любом случае, пикник назначен, и нужно ехать. Сначала, вообще-то, планировалось собраться всей группой, а кое-кто даже хотел позвать своих каких-то друзей из организаторов, и в итоге человек получалось немало — не меньше пятнадцати. Но за ту неделю, которая ещё оставалась до поездки, половина куда-то слиняла и больше на горизонте не показывалась, а другие члены из основного состава решили нагло отоспаться дома («Пикник? — проворчал Бася в трубку, громко зевая. — Не, тут вы как-нибудь сами…» — И сбросил, оставив вдохновлённого Исаева с поникшей миной. Тот, впрочем, долго огорчаться никогда не умел, а потому уже через минуту вновь поскакал организовывать пропитание.) И вот, вся последняя неделя репетиций сопровождалась с тех пор нетерпеливыми Серёгиными подпрыгиваниями, снисходительными улыбками Сани и спокойным смирением Макса. Андрей сильно радоваться не спешил. Ну, а что? Он-то так мечтал провести выходные с семьёй! Эля, конечно, без вопросов отпустила его «проветриться с друзьями», но Андрей всё равно чувствовал себя виноватым, потому что не сдержал их негласное обещание. Хорошо, хотя бы Славка едет! А то без него совсем тухло было бы… В общем, теперь все были в сборе и толпились вокруг Димкиной машины. Димкину машину ещё в первый день избрали для поездки первой половины собравшихся, но, когда вторая половина благополучно отвалилась, другая машина уже не понадобилась, а для экономии времени решили сразу уж ехать всем на одной. И не сказать, что сам Брекоткин был так уж и рад… Но делать нечего! — Ну и? — протянул с улыбкой Исаев, уперев руки в бока и с выражением абсолютного, ничем не замутнённого счастья разглядывая друзей. — Кто поведёт? — Только не я, — тут же твёрдо сказал владелец машины и для подтверждения важности своих слов уселся на переднее сидение. Макс покачал головой и вздохнул, покрепче перехватывая в руке сумку с соками и некоторым другим провиантом. — Димыч, твоя машина, ты и веди, — сказал он и улыбнулся. — Ага, и полчаса дороги шуточки ваши слушать? Дурацкие! Димка вздёрнул бровь, хмыкнул и отвернулся, разглядывая пахучую ёлочку, висевшую перед глазами, так, словно она была единственным на свете сколько-нибудь важным предметом. Все захихикали. Вообще-то, по большей части, ничего смешного не было в том, как водит машину Димка Брекоткин. Просто он до того забавно оттопыривал палец и корчил сосредоточенное лицо, если слишком увлекался дорогой, что не заржать было невозможно. Впрочем, когда Андрей, сочувственно улыбнувшись, пригрозил всем пальцем, хихиканья тут же стихли. Макс снова взялся за свою роль ведущего. — Ладно. Тогда ведёт Серёга. — Я?! — поражённо вскинулся Исаев. — Да ты-то куда! Ершов. Вести он собрался… Макс забрал у ничего не имеющего против Ершова большой тяжёлый рюкзак, набитый алкоголем (Сергей всё ещё думал, что об этом алкоголе знает только он), и подтолкнул его к водительскому месту. Багажник пополнился новым грузом. — Ну вот и порешили, — довольно мурлыкнул до этого момента похожий на неподвижную каменную статую Саша Попов и плавно двинулся к багажнику тоже. Все сгрузили свои сумки. Вообще-то Андрей бы предпочёл свою держать при себе — всё-таки у него там стеклянные банки… Но что есть, то есть. Он покосился на Славку, который сегодня почему-то был подозрительно притихший и не принимал участия в общей дискуссии и по которому было сразу видно, какое отношение ко всему этому он имеет. Андрей точно знал, что Славка скорее сходил бы куда-нибудь посидеть, может быть, даже просто перекантоваться дома или ещё что-нибудь в этом духе. Андрей и сам был бы не прочь. Но только вот ему было так жалко смотреть на Серёгу, который становился всё грустнее по мере того, как количество людей уменьшалось, что отказываться было бы просто кощунством. Видимо, Слава, задумчиво теребящий ворот расстёгнутой цветастой рубашки, думал так же. Едва только Андрей подумал о Славе, тот тут же перевёл на него взгляд, улыбнулся уголком рта и вновь отвернул голову. У Андрея в груди после этого что-то запело. — Так, а теперь полезаем, — потирая руки, нетерпеливо сказал Исаев. В этот момент он был ужасно похож на беспокойную муху. — Андрюха, Славка, давайте! Как оказалось позже, Димкина машина не была идеальной. Дверь у одного из пассажирских сидений заедала и не открывалась, и поэтому приходилось пролезать через все сидения поочерёдно, чтобы добраться до крайнего. Андрей приткнулся совсем к двери, Славка умостился рядом, что-то ворча про низкие крыши и потирая затылок, за ним уселся главный зачинщик мероприятия, дальше — Сашка, а потом… никто. Макс, всё это время гордо командующий парадом по очереди с Серёгой, сконфуженно заглянул в салон. — Двигаемся, двигаемся! — Куда двигаться? — выглядывая из-за широкого плеча Исаева, возмутился Слава. — И так места нет! Андрей смешливо хмыкнул, глядя на отчаянные попытки Максима задвинуть Попова дальше в салон. — Никак, — констатировал Саша совершенно ровным голосом и откинулся на мягкую спинку. — Ну, ребят, вы чего? — поразился Макс. — Подвиньтесь! Слава снова попытался оттеснить Серёгу. — Некуда, Макс! Не-ку-да! — Что у вас там происходит вообще? — вмешался Димка, поворачиваясь на своём переднем сидении и путаясь в ремне безопасности. — Да вот, Димыч, неувязочка… — даже не пытаясь скрыть насмешку в голосе, ответил Исаев. — Места им не хватает, — подтвердил Ершов и, нахмурившись, в раздумьях посмотрел на часы. Андрею постепенно становилось жарко. Мало того, что сегодня и так плюс двадцать, так ещё и в машине тесно и все кричат! Он осторожно подвинулся (не без возмущённого взгляда Славки, щиколотку которого он случайно испачкал носком кроссовки), пока не решаясь вставлять своё слово. Тем временем проблема оставалась открытой. — И что делать? Макс выглядел таким растерянным, что Андрей чуть не предложил выйти самому и уступить ему место. Наверное, пусть не подавая вида, он тоже ждал этого пикника, как и Серёга. Как никак, они целую неделю между репетициями номеров сидели и что-то планировали на день поездки. А теперь — такое! Должно быть, ему теперь было ужасно обидно. Андрей уже собирался было говорить Славке двигаться, чтобы он смог вылезти из машины, как Брекоткин, всё ещё пытаясь разобраться с ремнём, опять повернулся к ним. — Пускай Слава (да-господи-боже-мой!) двигается ближе к Андрею, чего тупите-то? — раздражённо дёргая ремень туда-сюда, сказал он. — Ты на него, Серый — к Андрею, Саня подвинется, и пожалуйста — местечко нашему обездоленному! Слава заржал, откинув голову назад, чуть не уткнувшись макушкой Андрею в лицо. Андрей улыбнулся и поднял брови в ответ на Димкину шутку. — Димыч, сдурел? — обмахиваясь рубашкой как мог в тесноте машины, спросил Славка. — Давайте уж лучше кто-нибудь на автобусе. — Куда на автобусе! Ты видел вообще, сколько там пешком ещё от остановки тащиться? — Исаев вздохнул, задумчиво потирая подбородок. — Да ладно, Слава, лезь уже, всё равно не впервые, — в своей неизменной добродушно-отстранённой манере поддержал Саша, наклоняясь вперёд и глядя на них с ехидцей во взгляде. Слава вскинулся, поняв внезапно, что они вовсе не шутят. — Совсем уже? — поражённо воскликнул он, оглядываясь на Андрея и обратно, тоже высоко вздёрнув брови и улыбаясь, будто решив, что его друзья просто-напросто сошли с ума. — Да это… — И правда, Слава… — Макс выглядел так, будто идея о залезании Славы на колени Андрея была гениальнее всех самых уморительных номеров, когда-либо придуманных Димой Брекоткиным. — Ты тут самый худой, как раз влезешь! Слава ошарашенно глотал ртом воздух. Казалось, после этой фразы Максима он окончательно уверился, что кроме него в радиусе по меньшей мере двух метров нет никого адекватного. Он опять повернулся. — Не влезу я! — нервно посмеиваясь, сказал он. — Я высокий! И что я вам, девчонка какая-то? — А в том номере был не против… — с хитрым прищуром протянул Макс, опираясь на дверцу машины одной рукой и поглубже заглядывая в салон. — Ты..! Андрей, скажи им! Слава залился краской и уставился на него с таким очевидным доверием и надеждой, что Андрей не нашёл в себе сил ему отказать, хотя и спорить с друзьями ему не хотелось. — Да ну правда, Макс, это чушь какая-то. Лучше на автобусе, — слабо возразил он. Отчего-то больше выдавить из себя ничего не получалось. — Да на автобусе к ночи доберётесь! — ввернул своё Исаев. Слава скрестил руки и, едва не ударившись об водительское сидение, попытался закинуть ногу на ногу. Впрочем, потуги эти оказались тщетны. Когда у него ничего не получилось, он с непроницаемым видом и чуть поалевшими щеками откинулся на спинку кресла и сказал: — Не буду я садиться ни на какого Андрея. Андрей чуть не захохотал в голос. Ну, Славка! Но его можно было понять — всё-таки, честно говоря, идея была какая-то дурацкая. В ней не было ничего такого, конечно, но… — Решено, — нахмурившись, заявил Исаев и начал активно теснить Славу в сторону Андрея. Слава сопротивлялся. — Ты чего делаешь?! — взвизгнул он, отпихивая крепкие покатые Серёгины плечи и претерпевая в этом полнейшее поражение. По правде говоря, ёрзания Славы, уже почти вытесненному на его ноги, не совсем благотворно влияли на состояние Андрея. Ему становилось с каждой секундой до ужаса жарко, душно, а по виску, он чувствовал, поползла капелька пота. Сдавшись, он открыл окно (благо, дверь не открывалась, зато окно — хоть куда!) — Андрей! — услышал Андрей своё имя и повернулся, встречаясь с почти втиснувшимся на сидение с другой стороны салона Максом глазами. Тот виновато, но всё же ехидно приказал: — Делай что-нибудь! Андрей обречённо вздохнул. Мимолётно в голове промелькнула мысль, что не надо было соглашаться на тот дурацкий новогодний номер с девочкой Олей. Они же теперь не отстанут со своими подколами! Хотя у самих сколько таких моментов было… Гады, в общем! Но делать было и вправду нечего. Даже Слава, кажется, уже почти оттаял, но всё равно упорно впивался всем чем мог в своё место, не желая сдаваться без боя. В конце концов, ослабив давление, Серёга хмыкнул, а Макс задушенно заржал. — Ну, Слав! — елейно сказал он, словно уговаривая его не упираться и кушать с ложечки кашку. — Ну, пожалуйста… Слава простонал куда-то себе в рукав и выпрямился. Откинул со лба растрепавшуюся чёлку — но Андрей всё равно видел, как одна прядка вновь упала обратно. Захотелось выйти из машины и постоять под хоть малость освежающим ветерком. Славино бедро тесно-тесно прижималось, оттеснённое настойчивым Исаевым, к его собственному. — Хорошо, — вдруг сказал Слава сухо, поджав губы. Под взглядами остальных шести членов их «экипажа» он степенно развернулся, непонятно зачем кивнул Андрею, будто бы разрешая принимать своё величество, и взобрался ему на колени совершенно молча и без вопросов. Исаев улыбнулся. — Ну вот и всё! Но Андрею было не всё. Слава был выше его, и ему приходилось нагибаться, чтобы не биться головой об крышу, а тяжесть его, вообще-то, обычно довольно лёгкого тела давила на ноги. Знакомая такая, тёплая, приятная тяжесть. Сбоку теперь было не умеренно-холодное Славкино плечо, а горячий громила-Исаев, лыбящийся во все щёки и, кажется, успокоившийся за судьбу их поездки. Ничего больше не говоря, Макс как-то слишком быстро залез на новое пустое место и закрыл дверь. Тут же стало ещё жарче. И отчего-то было страшно неловко Андрею сидеть вот так, не зная, куда деть руки, не зная, как правильно держать ноги, чтобы Славе не было неудобно. А ещё глупый Славка нависал совсем близко, и его щека была так близко, и дыхание его было так близко, что где-то в груди сладко сжималось сердце, а втягивать воздух носом становилось всё труднее и труднее. Вскоре Димка, наконец, разобрался с ремнём, обернулся, посмотрел на чинно державшего лицо Славу, на едва дышащего Андрея, довольно хмыкнул в сотый раз и заключил: — Так бы сразу, и через десять минут уже бы доехали. К счастью, Слава не ответил, только поджал губы ещё сильнее и откинулся немного назад, прижимаясь лопатками к груди Андрея и к двери машины и старательно пытаясь уместить длинные ноги в пространстве между Андреевыми ногами и ногами Исаева. Откровенно говоря, выходило не очень, но он не жаловался. Андрей, в общем-то, тоже. Тем временем Саня и Серый уже начали о чём-то шептаться, и в разговоре их точно мелькали пиво и закуски, а Макс, сидевший за ними, вслушивался и разморенно кивал. Андрей был уверен, что в своём воображении тот уже во всю хрустит закупленными к напиткам чипсами. — Андрей? — вдруг послышался в ухе тихий шёпот. Андрей повернулся, вопросительно глядя на Славу. Тот виновато сдвинул брови и опустил глаза, словно извиняясь. Но через секунду Андрей понял, что он просто указывал на его колени. — Сдвинь ноги, я проваливаюсь. Он сказал это так тихо, что ему тут же стало ясно — Слава стесняется. Он послушно сомкнул колени, чувствуя на лице его горячее дыхание, и Слава, поёрзав, повздыхав и поёрзав снова, не выдержал и положил руку ему на шею, почти обнимая плечи. — Я ненавижу наших друзей, — огорчённо, но беззлобно заявил он и нагнулся ещё ниже. — Я что, девчонка, что ли? Как какая-то, блин, принцесса… — Зато Макс теперь радостный, — попытался подбодрить Андрей, но сдался под испепеляющим его голубым взглядом. — Да ладно тебе, всё равно ехать недолго. — Да ты представляешь, как над нами потом прикалываться будут? Говорил же, надо вторую машину брать. — Не бузи, Славка… Тут машину так тряхнуло, что Славка едва не свалился. Андрей вжался в сидение поглубже, притягивая друга к себе. — Можно поаккуратнее? — обратился он к Ершову, который как ни в чём не бывало спокойными рыбьими глазами смотрел на дорогу. Тот глянул в зеркало. — Ухабисто, — усмехнувшись, сказал он. Слава внимательно вслушивался в разговор, но, видимо, Сергей больше не собирался ничего добавлять, поэтому он смиренно повернулся к Андрею. На них, кажется, уже перестали обращать внимание все остальные, потому что разговор зашёл о предстоящих концертах. Салон был наполнен звуками голосов, спорами, периодичным дёрганьем руки Исаева рядом с Андреевой рукой и… Славкой. Теперь, когда к ним никто больше не приставал и не смотрел липким насмешливым взглядом, они со Славкой словно остались одни. Его щёки опаляли Славкины мерные выдохи, по шее пополз горячечный жар от обнимающей его руки, на ляжки давило Славино тело, а руки — руки он так и не смог никуда пристроить! Одна безвольно лежала между ним и Исаевым, а вторая была прижата чужой спиной к двери, и это было отнюдь не самое удобное положение в мире. Правая рука затекла, а левая так и чесалась подвинуться. Спустя несколько минут Славка вдруг зашевелился, и в ухо Андрею потёк его мягкий приглушенный голос. — Протяни уже руку, мне спине неудобно. Андрей даже не пытался сдержать улыбку. Это было так в духе Славы! Тёплый, живой, знакомый, он важно наклонился чуть вперёд, подождал, когда Андрей вытянет руку и обнимет его, и откинулся обратно, и теперь уже точно можно было сказать, что это положение было самым двусмысленным для двух лучших друзей, которое только можно придумать. Андрей расслабился — сейчас, когда рука больше не была так противно зажата и согнута в три погибели, когда под ладонью теплилась Славкина кожа под тонкой футболкой, а грудью ощущались его острые лопатки, хотелось просто взять и уснуть вот так и лежать ещё часа три и не меньше. Даже не думая, что творит, Андрей высвободил из пут незастегнутых ремней безопасности правую руку, обвил её вокруг его живота тоже и сцепил с левой совершенно спокойно. И — он мог поклясться, он это чувствовал! — после этого действия Славкино сердце, до этого стучавшее лишь немного быстрее обычного, нервно заколотило в его груди. Андрею казалось, что его собственное мечется внутри точно так же, и до ужаса странно было знать, что только Славка и он могут это понять, что здесь столько людей, а будто бы никого больше! Как там говорилось? Стук сердца может сказать о человеке всё. Интересно, о чём он говорил сейчас замершему на его коленях Славе? Машина всё так же тряслась на ухабах, а Андрей не мог заставить себя расцепить руки. Не мог, не хотел, он отчаянно этого боялся. Наверное, это всё-таки неправильно… Подумать только, как они выглядят со стороны! Хотя, конечно, подобные самобичевания были скорее по Славкиной части. Но сидящие рядом друзья… Они ведь могут неправильно понять! Слава теперь сидел, совсем склонив голову к его плечу, цепляясь обеими руками за ткань его футболки и судорожно вдыхая воздух где-то возле его уха. Было жарко, было так жарко! И всё равно Андрей обнимал, вжимал его в себя и неосознанно гладил пальцами его бок и пересчитывал рёбра и не мог, не был способен отодвинуть его ни на миллиметр. Он словно вплавил Славку в своё тело, и казалось, что нет ничего важнее, чем держать его в своих руках крепко-крепко, чтобы ни за что не дать ему упасть. Но тут откуда-то справа дохнул ветерок, обжигая прохладой. Кто-то тронул его за плечо, и это определённо, это совершенно точно был не Славка, потому что ладони его постепенно переползли Андрею на загривок и никак не могли оказаться на плече, если всё еще были там. Оказалось, это был Исаев. — Парни, выходим! — гавкнул он своим зычным голосом, улыбаясь и, казалось, в упор не замечая загнанных взглядов друзей и тяжёлого дыхания. Андрей слышал его как в тумане. И, выбираясь из машины вслед за притихшим Славкой, только ощущал, как в грудной клетке сходит с ума сердце, скачет как ненормальное, а перед глазами мелькала Славина спина, ещё минуту назад обнимаемая его рукой. Он обнимал Славу. Он обнимал Славу, а Слава сидел у него на коленях по меньшей мере двадцать минут подряд, и он абсолютно несомненно чувствовал то же самое, что и Андрей. Мысли путались. Андрей не помнил, как прошёл пикник. Кажется, Сергей, едва успев расстелить импровизированный стол, надрался в стельку, Исаев с Максом намахнули по паре стопок (очевидно, из «тайного» ершовского запаса) и на час уж точно уплыли в мир воспоминаний, кое-где даже пуская слезу; Саня жарил шашлыки, а Димка травил весёлые байки, хотя была отнюдь не ночь и отнюдь не костёр, как в каком-нибудь пионерском лагере. Наверное, повеселились они знатно, но Андрей, к своему позору, совершенно этого не знал. Он то и дело глядел на Славу, а тот глядел на него, и щёки, щёки его горели непривычным милым красным, и от сдерживаемой всеми силами улыбки собирались смешные морщинки. Андрей глядел на него и чувствовал, как сыпется от стыда, как ломается, как падает в своих собственных глазах на самое дно. Потому что дома была Эля, были дети, а в голове сейчас — только Слава и его тяжесть на своих коленках. И как же хотелось снова… но нет, снова нельзя. А потом… — Ну, пора и домой! Макс, слегка покачиваясь, прошёл к машине, а Саша — единственный, кому хватило ума не пить (исключая Славу с Андреем) — собрал все в кучу и кинул в багажник. Неизвестно было, что там вообще произошло, но Брекоткин теперь был в приподнятом настроении и о чём-то очень важно беседовал с еле стоящим на ногах Сергеем. Ярица вдруг поднял на Андрея виноватые глаза, а потом перевёл их на Славу: — Это… Славик… не окажешь… услугу? — пьяно улыбнулся он, указывая рукой на открытую дверь машины. Он, видимо, уже готов был упрашивать Славу всеми мыслимыми и немыслимыми способами (да, а мнение Андрея Рожкова здесь не учитывается, всё ведь предельно просто!), но поражённо захлопнул рот, чуть не стукнув зубами. Андрей не дослушав сел в машину, вжался спиной в заедающую дверь, сомкнул колени — и секундой спустя ощутил, как на них мягко усаживается Слава. Усаживается и обнимает рукой его затёкшие за долгий день плечи. Поморгав глазами, в салон ввалился недоумевающий Макс, за ним Исаев, осоловело хлопающий ресницами и чему-то очень нежно улыбающийся (Андрей решил, что на этот раз он вспомнил о детях), Брекоткин занял бывшее место самого Макса. Вскоре машина тихо покатила по тем же ухабистым дорогам, а на улице вечерело, и под подбородком лежала у него на груди тёплая Славина ладонь. Андрей закрыл глаза. У него уже не бежало галопом сердце. На душе было так мирно, словно не существовало ничего правильнее, чем сидеть вместе со Славой — да, только с ним! — в то и дело въезжающей в ямы Димкиной машине с заедающей дверью и обнимать его, зарываться носом в короткие тёмные волосы на его виске. От Славки пахло мангалом (потому что он неизменно стоял рядом с Саней и пялился на Андрея именно с того места), живой природой, пахло Славкой… Андрею хотелось дышать. Когда он открыл глаза опять, за окном мерцал Екатеринбург и его несгорающие разноцветные огни. Слава поднимал отягощённую сном голову с его плеча.