Сколько нервов до Асбеста?

Вадим тихо ступает на потертый ковёр, проходя в комнату. В квартире настолько тихо, что кажется, дома никого нет. Глеб, подобрав под себя ноги, угнездился в кресле напротив окна, увлечённо читая, и не заметил появления брата. - Опять двери не закрываете... Где мама? Глеб чуть не подпрыгнул от неожиданно прозвучавшего голоса, оглядываясь назад. - Привет, опять глаза портишь? - Вадик кивает на захлопнутую книгу в руке брата. - Привет... Глеб довольно улыбается, видя перекинутый через плечо Вадика ремень от гитары, и спешно встаёт ему навстречу. - Я не услышал, как ты пришёл. - Тебя с креслом из квартиры вынесут, ты не услышишь... Мама где? - Да вызвали, как всегда. Позвонит вечером. Вадик осторожно снимает из-за спины гитару и передает в протянутую руку. Он не любит ездить с инструментом, да и дома была другая гитара, но Глебу пообещал привезти, чтобы поиграть вместе, тем более их последний разговор заинтересовал старшего Самойлова ничуть не меньше - Глеб разрешил почитать свои стихи, и строчки так крепко застряли в памяти, что, кажется, Вадик сам испытывал тревожное нетерпение на протяжении этой недели, ожидая возможности вырваться домой. - Новая, да? - Глеб нежно поводил пальцами по грифу, вопросительно глянув на брата. Вадик довольно улыбнулся, ему льстило то восхищение, которое сейчас исходило от Глеба, но мучить себя ожиданием и знакомить его с гитарой в то время, как в кармане ждёт вещь, способная просто взорвать всё его восприятие действительности, было невыносимо. - Глеб? Я привёз, как обещал... Вадик лезет в задний карман джинсов, и вот уже глаза Глеба вспыхивают нетерпением и любопытством. - Записал? Да, Вадь? Так быстро? Глеб чуть отступает назад, борясь с тягой уже поскорее заполучить заветную плёнку. Вадик вытаскивает завëрнутую в журнальную обложку кассету и отдëргивает руку наверх от несдержавшегося и налетевшего на него брата. - Эй, погоди! - Вадь, ну ты чё?! - Там ещё кое-что... Глеб, и не собирающийся никуда годить, уже почти в обнимку висит на Вадике, стараясь дотянуться до руки, лишь чуть не хватает роста, чтобы получить свой приз. - Ваадь... Ну не мучай! - Я отдам, отдам. Дай расскажу... Там музыка для тебя - ну, ещё, кроме моей... - Ну что мне для тебя сделать? Вадика забавляет этот притворно на всё готовый тон взмолившегося Глеба. - Чего смешного?! Вадик фыркает, но не сдаëтся, пряча руки за спину и оказываясь целиком в объятиях брата. - Нуу, не знаю... Можешь чаю мне налить, или за тортиком в магазин сгонять. Глеб почти поймал руку: - Какой магазин?! Ты что, серьёзно? Хватит ржать! Ну Ваадь... Под таким напором брата Вадим всё же решает договорить о записи. В процессе, будто случайно поддавшись, ослабляет хватку, и Глеб моментально отскакивает в сторону, зажимая в руке вожделенную кассету, не раздумывая, бегом подлетая к магнитофону, разрывает оборачивающую её бумагу. Щëлкая, открывается кассетоприëмник. Неожиданно остановившись и повернув обратно, Глеб возвращается к Вадиму. - Что-то забыл? Сгребая брата за плечи, Глеб крепко целует его в щёку. - Спасибо... - Хм... Ну, в этом весь ты. Погоди, не включай! - Почему? - Там ещё музыка, но я хочу тебе сыграть... Сам. Вживую, а Сашкину послушать ещё успеешь. Вадим расстëгивает и снимает рубашку, оставшись лишь в футболке - после всей возни и войны с кассетой дома становится нестерпимо жарко. Глеб, мягко говоря, заинтригован. - Принеси вторую гитару. Не теряя времени на вопросы, Глеб вылетает из комнаты. Он четко осознаёт, что брат сегодня ехал именно к нему, привëз обещанную запись альбома, он здесь со своей гитарой и будет играть - именно с ним, для него... Вдвоëм. Считанные мгновения потребовались на то, чтобы окрылëнный перспективой юноша проскользнул обратно в комнату, зажимая в руке гитару, подаренную ему братом. - Вадь, вместе играть? - Ну а как же? Вадим устраивается на диване, принимая из рук Глеба гитару, подкручивая колки, проверяет строй струн и чуть подстраивает шестую, зажимая на пятом ладу, по открытой пятой. - Давай мою. Гитары меняются хозяевами и привычно ложатся в руки. Вадик одобряюще кивает: - Открытые аккорды, потом повторяющийся рисунок на высоких струнах, только ты давай на чуть меньшей громкости. Я буду глушить ладонью, такая будет взаимная поддержка... Глеб кивал, довольный тем, как разговаривает с ним Вадик, готовясь ловить мотив. Пальцы проворно скользнули на струны: Em - В начале я думал - все будет просто F# - Я все равно ничего не теряю Em - Я выстрелю в воздух и всех напугаю F# - Но никто не заметил, что здесь был Em остров и вода - F# Em F# - Неживая вода... Вадим резко накрывает струны ладонью, не шевелится, а только переводит осторожный, мягкий взгляд на Глеба, с тщательно скрываемым волнением ожидая его непредсказуемой реакции, будто спрашивая разрешения продолжать. Глеб нервно передëргивается и, кажется, до конца не верит в услышанное, удивлëнно обращаясь к брату: - Это... Это же мои... Моя... Вадь? Ты один же раз только прочёл... - Я же сказал, что стихи прекрасные. Просто в голову засели, их стоило только почувствовать. На тонких губах просияла довольная улыбка. - Ты серьёзно ведь, да? - Давай со мной, уловил мотив? Попробуй вступить... Глеб, оживляясь, удобней располагается на краю дивана, превращаясь в саму внимательность, всеми действиями передав брату разрешение продолжить. Em - В начале я думал, все будет просто... .................................................................... Сердце Глеба стучится по рëбрам с такой неистовой силой, что, кажется, вырвется из тесного заточения. Волнующий низкий тенор брата уверенно идёт по строкам его стихотворения, добирается до ещё не дописанного куплета и даёт его же собственное обещание: - Я выстрелю в воздух и всех напугаю... Глеб решается вступить, ударяя по сильным долям, не прерывая звучания струн, внимательно следит за соблюдением пульсации и движения мелодии, почти интуитивно ловя задумку Вадима, как тот и просил, следуя за ним на меньшей громкости. Оба постепенно продвигают музыку вперед, сохраняя единство музыкальной ткани. Даже когда память Вадима рисует перечеркнутый - неоконченный текст в тетради Глеба, и стихает голос, не решившийся потревожить чужой слог, пальцы продолжают ласкать струны, доигрывая историю. Вадик резко глушит струны, а ладонь Глеба лишь еле ощутимо к ним прикасается, не прерывая звучания, а ожидая прекращения трепета. Только вернувшись в тишину квартиры, опустив свою гитару рядом на диван, Вадим довольно резюмирует: - Нужно ещë поиграть вместе, ты хорошо меня чувствуешь. И подстраивай гитару. Камертон захвачу тебе, что-то строй шестой выбивается... Вадим наклоняется к Глебу за гитарой, желая ещё раз поправить звучание струны. Неожиданно вместе с декой к нему прижимается Глеб, проворно подныривая к опущенному лицу и даря приоткрытым губам Вадима жëсткий, напористый поцелуй, от чего тот дëргается назад, а Глеб в сторону, срываясь с места... Стон упавшей на пол гитары сопровождает рванувшего за братом Вадима. Опережая подскочившего к двери Глеба, Вадим больно одергивает его за плечо, с силой толкая спиной на дверь, которую тот так и не успел открыть. - Куда собрался?! Стой! Демонстрируя серьезность своих намерений, но стараясь не причинить боли, Вадим хлопает ладонями с обеих сторон у головы Глеба, отрезав попытки вырываться. Пойманный в капкан из крепких рук и не находя другого выхода, как разрыдаться, крепче вжавшись спиной в дверь, Глеб робко шепчет: - Вадь... Только не бей... - Я бить и не собирался. Ты... Чего ты творишь? Глеб не решается смотреть на брата и скрывает мокрые глаза, отворачивая лицо. - Глеб? - Отпусти. Я... Глеб осторожно упирается руками в грудь Вадима, пытаясь хоть немного отстранить его от себя; чужое сердце стучится прямо в ладонь, и из этих чувств нет никакого выхода, Вадим ощущается именно таким, каким его рисовало воображение, влекущим Глеба, словно мотылька к пламени. Когда всë успело зайти столь далеко, когда стëрлась грань между запретной фантазией и действительностью?.. Он же не пытался спорить с неправильностью откровенных мыслей и снов, просто оставлял себе право на секрет, эгоистично удовлетворяя порочную тягу к возбуждающим представлениям о близости, позволив брату безраздельно царить в его фантазии. - Прости... Прости... Глеб и сам до конца ещё не поверил в то, что умудрился натворить. А теперь уже не всё ли равно - поздно трусить, обратно не повернешь. Вадим терпеливо вздыхает: - За что простить? Что творится в твоей голове? Глеб ощутимо дрожит, по щекам стекают тающие капли слёз. Всё его существо в клочья терзают разом набросившиеся на него, противоречащие друг другу чувства, желания и страхи, и единственным связующим звеном между ними является Вадим. Казалось, Глеб вот-вот окончательно уйдёт в себя, закроется на замок, больше не подпустит брата к своей жизни. Эта начинающаяся истерика заботит Вадима всё сильнее. Нужно успокоить, просто успокоить его, а с остальным разобраться позже. - Эй, Глеб... Просто посмотри на меня. Лёгким движением руки Вадим отводит непослушные русые кудри, скрывающие глаза Глеба. Тот, будто обжëгшийся, дергается назад и так же резко вперед, прижимаясь губами к губам брата, еле слышно извиняясь через свои короткие неумелые поцелуи, которыми не в силах насытиться: - Прости... Прости меня... Прости... Дрожащие от волнения руки ловко юркают под одежду, поглаживаниями горячих ладошек исследуя живот и грудь Вадима, на этот раз не в сокровенных мыслях, а в собственной гостиной. В глазах брата Глеб просто не понимает, во что решился поиграть, просто ошибся, просто запутался... Разжигает то, что нужно тушить, но как же легко ему удаётся заставить тело Вадима вестись на эти неуверенные касания, посылающие холодок по коже, незаметно для самого себя подталкивающие подступить вплотную к хрупкому юноше, дышать глубже не находя сил прекратить эти неправильные действия. Судьба явно не готовила его к такой ситуации. Да чёрт возьми, это всего лишь гормоны, выбившие у Глеба контроль над происходящим, просто помешательство подростка, ищущее вполне логичного выхода - всё происходящее ведь можно объяснить... Желая проверить правильность своей догадки, Вадим осторожно опускает ладонь к промежности брата, сталкиваясь с его возбуждением, готовым разорвать грубую джинсовую ткань. Яркий светлый взгляд вспыхивает наслаждением, а с губ слетает тихий полувздох-полустон, так идущий и притягивающий к Глебу, словно безумие, нашедшее на Вадима, открывает ему глаза на соблазнительные невинные черты. Чувственный трепет и взволновавшее сознание дрожащее дыхание вызывают желание доставить ему удовольствие. - Я совсем рехнулся, раз делаю это... Но мы же здесь только вдвоем... Вадик, пытаясь не напугать и так загнанного в угол Глеба, медленно опускается на колени, уверенно поглаживая его через джинсы. В этот самый момент, видимо, и к Глебу приходит осознание того, что делает его брат. Чуть не подрываясь на месте, он с ударом спиной об дверь вцепляется в его плечи. - Нет... Ва-а-дь... Не надо... - Ч-ш-ш... Спокойно, спокойно... Вадик поглаживает Глеба по бедрам и животу, ловко скидывает петлицу с пуговицы, ведёт молнию вниз, и джинсы легко соскальзывают с узких бёдер. Купленные мамой трусы в серую клетку совсем не помогают настроиться на то, что собирается сейчас сделать Вадим. Тонкая ткань, сильно натянутая возбужденным членом, промокла от выделенного предэякулята, дыхание же Глеба, дрожащее, как от холода, интригует куда более сильно, ведь Вадим ещё не сделал ничего особенного, а получает такую откровенную отдачу. Смелее приспуская бельё вслед за джинсами, Вадим не без интереса отмечает, что за брата можно вполне заслуженно гордиться. Крепко стоящий вверх член сильно вздрагивает, поджимаясь к животу. - Ладно... Тут, в принципе, нет ничего сложного... Вадим обхватывает член пальцами; в ладони он ощущается вполне привычно, не хватает только... Остановив кулак на головке налитого кровью органа, Вадим наклоняется ближе и, сплюнув на пальцы, делает пару движений, размазывая слюну. Глеб жалобно стонет, кажется, ударяется затылком о дверь, неуверенно держась на ногах, чуть проседая в коленях. Такое положение и Вадику кажется вовсе неудобным. - Полетаем? Неожиданно подхватывая Глеба за ноги и перекидывая через плечо, Вадим быстро относит его к дивану, от которого они так молниеносно переместились к двери, позабыв упавшую на пол гитару. Мягко усадив брата перед собой на диван и стянув с его ног спущенную к коленям одежду, Вадим придвигается ближе, чуть ли не силой раздвигая зажатые колени. На скулах Глеба вспыхивает румянец, зубы прикусывают губу. Невозможно больше это терпеть, но Вадик и не мешкает. - Теорию-то знаю... Ну вот и погнали. Склоняясь ниже и помогая рукой направить член в свой рот, Вадим сжимает губы, плотно обхватив твёрдый орган, плавно забирает глубже в рот, стараясь не задеть зубами и когда-то остановиться, чтобы не закашляться - вещи, о которых в принципе не знаешь, когда тебя ублажают; простой, казалось бы, процесс на поверке требует большего вдохновения. На мгновение разжимая губы и перехватив воздуха, Вадим более уверенно скользит по всей длине, проверяя свой максимум, и утыкается носом в жёсткие завивающиеся волосы на лобке Глеба. В горло твердо упирается головка члена, задевая чувствительную слизистую и вызывая рефлекторное сжатие его стенок, препятствуя проходу глубже. Из приоткрывшихся губ Глеба вырывается предательский откровенный стон. Пока брат занят изучением своих физических и моральных рамок, он не может понять, в какой момент сорвется и кончит, настолько яркими волнами удовольствия отдаются движения губ на его члене. Так же... Но, стараясь проделать движение чуть быстрее, Вадим убирает руку и через силу расслабляет горло, припоминая по своим подружкам, что это вполне реально выполнить без жертв. Член успевает проскользнуть на всю длину, прежде чем сжавшееся горло выталкивает его назад... - Ма-а... ма-а-а... Вот уже где за выражениями стоило бы последить. Глеб выгибается, прижимаясь к спинке дивана, пальцы бледнеют от силы, с которой он вцепился в покрывало. Вадик перехватывает воздух, готовый на попытку задержать член глубоко в горле, обхватывает его ладонью у самой головки, направляя ко рту, но резкий толчок внутри под кожей выплëскивает сквозь пальцы крупные брызги спермы. С ритмичной пульсацией по руке Вадима стекают новые и новые капли, Глеб, скуля, дрожит в оргазме. Наверное, этот пик тоже можно было как-то уловить... Теория с практикой вяжутся относительно. Осторожно разжимая перепачканные пальцы и оценивая получившийся результат в виде чуть дышащего, раскинувшегося на диване брата, Вадим вытирает ладонь о край своей футболки. Стоило отголоскам полученного удовольствия утихнуть, испуганный взгляд ярких глаз прострелил сознание Вадима подобно пуле. - Вадь... Прости... Я не хотел... Глеб дёргается сесть, стыдливо сводя колени, и забавно прикрывается покрывалом с дивана, вызывая у Вадика улыбку умиления. - Зато я, кажется, хотел... Скулы Глеба ещё полыхают румянцем, волосы перепутаны, а взгляд скрывает что-то нечитаемое для Вадима. - Слушай... Вадим теряется, как начать, но примерно уже сложил единственно верную для себя версию произошедшего, и вот сейчас они, для разнообразия, просто поймут друг друга и спокойно забудут о случившемся недоразумении. - Глеб... Глеб осторожно притягивает к себе колени, обняв их руками, стараясь по тону голоса определить чужой настрой. - Я понимаю, насколько ты увлечён музыкой, я... Да я сам разделяю все эти ощущения... Эмоционально просто крышу сносит от звучания и смысла... Глеб хмурится, путаясь в направлении мыслей брата. - Ты более восприимчивая натура... Ну и возраст, наверное, тоже удваивает все эти ощущения. Просто надо немного проще относиться к таким порывам... Глеб не выдерживает непонятного уклона: - Чё? Вадик усмехается, понимая, что надо как-то попроще подытожить смысл сказанного. - Ну, это, короче, вполне нормально, если тебя возбуждает звучание или сам процесс игры, или там... Ну, у меня тоже по-разному это бывает... Глеб уже в немом удивлении внимательно смотрит на Вадика. - КОРОЧЕ! Я о том говорю, что если у тебя встаёт в процессе игры, необязательно бросаться на первого попавшегося человека... Это странно... И... - "Странно"? - Наглая усмешка пробегает по тонким губам. - Странно, блядь, это то, что ты сейчас несёшь! Ты-то... Да кто тебя вообще просил?! Глеб обиженно поджимает губы, отпинывая ладонями сидящего у него в ногах Вадима, освобождая себе путь. - Ты воообще ничего не понял! Вскочив с дивана и утаскивая с собой покрывало, Глеб раздосадованно вылетает из комнаты, скрываясь в ванной и запирая дверь на задвижку. Впрочем, догонять его никто и не намеревался. Разломанная по кусочкам картинка остается лежать в центре сознания Вадима. Пытаться говорить с неуправляемым Глебом, когда сам запутан - всё равно что с голыми руками на медведя... Язык у малого блестяще подвешен, как и острый стиль изложения, в чём Вадик в последнее время убеждался всё крепче, имея долгие беседы с братом. Тут только чудом нужно понять суть... Вадик медленно поднимается с пола, подбирая лежащую рядом гитару, и садится на диван, только сейчас отчëтливо ощутив своё растревоженное либидо... Собственный член предательски стоит, зажатый тесной одеждой - вот вообще ни в какие рамки не лезет! Устало уложив гитару на диване рядом с собой, Вадим убирает назад растрепавшиеся волосы. Надо бы покурить... Точно не помешает успокоиться.