***
Все оставшееся время до встречи с Осаму Накахара думал только о том, что произошло в оранжерее: сколько бы он не размышлял об этом, все мысли приводили его в тупик. Кроме одной, которая так бесяче приходила на ум, раздражая все его нейроны. — Ого, я смотрю, кто-то заждался? — послышался голос со спины Накахары, такой знакомый, что перепутать его с кем-либо невозможно. — И вовсе я не ждал! — резко обернувшись возразил Накахара. — Это тебе, — хмыкнув себе под нос, Накахара протянул букет на встречу Дазаю. Взгляд Осаму оценивающе прошелся по букету и остановился лишь тогда, когда заметил цветок хиганбаны. Чуя заметил резкую перемену в лице Осаму: взгляд стал стекольным и пустым, а улыбка пропала, будто по щелчку пальцев. Можно было предположить, что любитель смерти задумался о чем-то очень серьезном, подобном воспоминаниям из прошлого, которые так предательски затягивали петлю на его бледной и повязанной бинтами шее. — Что-то не так? — поинтересовался Чуя, осматривая букет. — Я, наверное, не говорил, но я ненавижу букеты, — с фальшивой улыбкой проговорил Осаму, склоняя голову на бок, из-за чего пряди его волос парили в хаотичном порядке, ветер, обволакивающий их, рисовал собственные узоры, пользуясь ими, как кистью или пером. — Черт. Прости. У меня просто не было подходящего подарка для встречи, времени и вовсе не было для того, чтобы подобрать что-то особенное, а с пустыми руками приходить как-то неловко, — пожал плечами рыжеволосый, отводя взгляд на художника, сидящего по левую сторону от его плеча в метрах шести. — Ничего страшного в этом нет, лучшим подарком для меня стало уже то, что ты пришел. — уже более искренней и всем знакомой чеширской улыбкой произнес Осаму, забирая из рук Накахары букет и кладя его на пустую рядом стоящую лавочку. — Надеюсь тебе понравится этот вечер, — проговорил Осаму, не дожидаясь ответа от партнера, взял его за руки и, как маленький и счастливый ребенок, повел его в самое первое место — первый пункт его грандиозного плана.~the coffee shop and its delights will cloud your head, and the wheel of the world will only expose your consciousness and you will give yourself to your enemy. Without even knowing it~
~Кофейня и ее изыски затуманят твою голову, а колесо мира, только обнадежит твое сознание. И ты отдашься своему врагу. Даже не подозревая об этом.~
— Знаешь, об этой кофейне я узнал от Акутагавы, это его любимая, он частенько заходит сюда, чтобы купить свой любимый кофе или же просто посидеть, — невинно произносил слово за словом Осаму, замечая, как Накахара начинает краснеть. В памяти Накахары тут же вспомнился бумажный стакан, который вальяжно стоял на главном столе в оранжерее. — Та-а-ак~ И что же я сейчас вижу? Либо ты простыл и у тебя температура, либо тебя смутили мысли, о которых ты сейчас подумал. Но я припоминаю, что последнюю неделю в городе однако тепло, значит простыть ты не мог… остается один вариант, — изучающе и дедуктивно наблюдая за Накахарой, Осаму давил на него своими методами. — Нет, нет, все хорошо, здесь просто немного людно, а для меня это немного некомфортно… особенно все эти взгляды в нашу сторону, — с неловкой улыбкой на лице произносил Накахара, хотя его правда смутили вновь забравшиеся в голову мысли об Акутагаве. Он представлял, как он сидит за одним из здешних столиков, читает книгу с заинтересованностью и пьет свой любимый кофе, как одна из официанток постоянно к нему подходит, интересуясь чем-либо, на что получает сдержанные ответы. Давление Осаму, прервала официантка, которая принесла им по чашечке кофе и капкейки. Дазай заказал черный американо с шоколадным капкейком, а Накахара же для себя — кофе Амаретто, кофе со вкусом абрикосовых косточек и апельсиновый капкейк, прекрасное, сладкое сочетание. Их времяпровождение затянулось до самого вечера, Осаму что-то рассказывал, Накахара же внимательно все выслушивал, попутно отвлекаясь на свои заключения об этом человеке. Мысли про Акутагаву его больше не беспокоили, сейчас же он был полностью отдан человеку напротив, все его внимание, мысли и вопросы в данный момент принадлежали лишь Осаму, чего тот в первую очередь и добивался. — На улице уже стемнело, как насчет того, чтобы прогуляться по ночному городу? — произнес Осаму, указывая жестом официантам, чтобы те принесли счет. — Да, я совсем не против, — смело и с улыбкой произнес Накахара.***
Остальная часть вечера была посвящена любованию прекрасными ночными огнями города: то бумажным фонарикам, весящим на домах и сияющими разными красками, то бумажным драконам, извивающимся под управлением ветра, которых они запускали на пляже. Под ночные звуки оживленного города и под различные смеси приятных запахов из ближайших пекарен и разных заведений они добрались до парка. — Знаешь Чуя, у меня есть идея! — снова схватив того под руку, он повел его за собой, Накахара лишь успевал переставлять ноги вслед за своим путеводным приятелем. Дазай привел его к колесу обозрения, которое было полностью усыпано огоньками, будто елка в разгаре сочельника, оно сияло разными цветами, начиная пурпурным, заканчивая белым. Благодаря этому колесу была видна часть города которая жила своей жизнью. Не спеша подошла и их очередь к посадке в кабинку, им выдали махровый, по ощущениям очень нежный плед, термос с горячим чаем со вкусом смородины, предупреждая, что путь будет долгим. Чему непременно обрадовался шатен. Присев на свои места, партнер по площадке укрыл колени рыжеволосого пледом, оставляя на одной из ног свою ладонь. Накахару это вовсе не смутило, даже удивительно — почему? Или он такой робкий только рядом с Акутагавой, который может любым действием его смутить? — Знаешь Чу… Ты мне нравишься, — произнес Осаму, переводя свой взгляд на Накахару, чуть сжимая свою руку на теле рыжеволосого. — Позволь мне кое что попробовать? — в полтона произнес мужчина и горячими пальцами коснулся подбородка Накахары. «Такие горячие… заметная разница с руками Рю-сана» — мысленно и даже весьма неосознанно заключил Чуя, но поддался таким прикосновениям. Музыка, играющая на заднем фоне, лишь добавляла миловидности в такой ситуации, что заставило Накахару расслабится и немного прикрыть глаза. "Как странно, сердце не бьется так сильно... как..." — мысли оборвались сразу же как, мягкие губы Осаму коснулись чужих. — Нежно и сладко… Чуя-кун, твои губы на вкус, как апельсины, — заключил Дазай, едва улыбаясь и любуясь этими слегка влажными губами, которые в этот момент принадлежали лишь ему.