Япония Храм Якусуни 10 лет назад
Во внутреннем храме на лавочке сидела девочка с двумя небрежными хвостиками, качая ногами. Она не доставала ими до земли, поэтому двигала вперед-назад. Глаза ее были потухшими и опечаленные происходящей ситуацией. Сёри посмотрела на силуэты фигур отца и дедушки, которые спорили о ее дальнейшей судьбе.***
Когда Дайки увидел на пороге храма своего сына, Харуки, то он несказанно обрадовался, думая, что тот вернулся после стольких лет домой, чтобы наконец занять его место. Его радости поубавилось, когда из-за спины Харуки показалось лицо маленькой девочки, которая настороженно озиралась по сторонам. Пригласив их зайти, он хотел спросить о ребенке, но передумал, догадываясь, что это его родная кровь. — Как тебя зовут, малышка? — Спросил Дайки, добродушно улыбаясь. Девочка мялась на месте, щелкая пальцами. Ей было непривычно находиться в этом месте, в обществе старика, который является ее родным дедушкой. Она догадывалась, что папа привел ее сюда не просто так, он вообще ничего просто так не делает, если это не касается его благополучия. — Сёри, просто Сёри без милашек, — сказала она и, встречаясь с озадаченным взглядом деда, уточнила, — непривычно, когда ко мне так обращаются. — Она у нас такая серьезная, прямо иногда кажется, что старше меня. — Неловко отшутился Харуки, он взял Сёри за руку и повел к сёдзи, ведущей во внутренний двор. — Посиди на скамейке, а мы с дедом обсудим одну проблему. Девочка сжала руку отца, но он высвободился из хватки. Она разозлилась: брови были нахмурены, а губы сжаты в тонкую линию. Сёри с размаху пнула мужчину по голени и убежала во внутренний двор, захлопнув за собой сёдзи. Дайки снисходительно смотрел на собственного сына, который потирал ушибленное место. Девчонка знатно так ему зарядила, что, возможно, останется синяк. Харуки усмехнулся поступку дочери, но не удивился. — Харуки, сколько ей лет? — Спокойно спросил старик. — Восемь. — Коротко ответил он, закуривая сигарету. После первой затяжки сына от спокойствия Дайки не осталось ни следа. Он резким движением выдернул изо рта дымящуюся сигарету, потушил и выбросил ее в урну, сверля взглядом Харуки. Не будь он пацифистом, то обязательно использовал силу в качестве наказания нерадивого отпрыска. — Зачем ты пришел сюда? Почему с дочерью? — Дайки сел на стул и стал массировать правый висок средним пальцем. — Я еду путешествовать по миру, а Сёри мне будет мешать, понимаешь? Поэтому я решил, что могу оставить ее у тебя. Как никак она твоя родная внучка, тем более единственная и тебе захочется поближе ее узнать. — А как же ее мать? — Мируко? — С отвращением произнес он. — Она сказала, что Сёри ей не нужна, когда мы разводились. Эта гадина ушла к своему любовнику сразу после развода. Кстати, — сделал загадочную паузу, — Сёри за неделю до нашего развода сказала, что мама уедет к чужому дяде. Старик замер на последних словах сына. Его явно заинтересовала такая подробность, теперь было понятно, почему ему захочется поближе ее узнать. Этот лис был уверен в своем успехе положить ответственность за девочку на плечи старика. Он думал, как лучше поступить. — Из нее ты сможешь воспитать себе достойную замену в храм. Наша способность мне дается с трудом, и ты это прекрасно знаешь, а у моей дочери, я уверен, она сильнее, чем у меня, и, возможно, у тебя. Правда, к сожалению, у нее мой характер в некоторых аспектах, но для тебя же это не проблема, верно? — Харуки не оставил Дайки шагов к отступлению. Старик устало выдохнул, вставая со стула. Он наблюдал за победоносной улыбкой собеседника. Она его раздражала и расстраивала одновременно. Где он допустил ошибку в воспитании сына? Может что-то сделал или сказал не так и теперь пожинает гнилые плоды своих трудов? Ответа он не знал, но был уверен, что теперь у него появился новый шанс. — Тебе следует попрощаться с ней, вряд ли вы увидитесь в скором времени. — Сказал он, отрывая сёдзи и пропуская Харуки вперед. Когда отец к ней подошел и сел на корточки, Сёри перестала двигать ногами и посмотрела на него немигающим взглядом. Неспеша он посвятил ее в курс дела, рассказывая о своих планах и ее предназначении. Харуки даже обещал присылать открытки при каждой возможности, но девочка не особо верила ему, хотя ей очень бы этого хотелось. — Надеюсь, когда ты будешь путешествовать по просторам саванны, тебя сожрет лев. — Сказала она, показывая издевательскую улыбку. Сёри предрекала такой исход, это было предсказуемо. — Я тоже по тебе буду скучать, — в той же манере ответил отец. Дайки видел в них много сходства не с положительной стороны. Харуки встал, кивнул старику и ушел прочь, не оборачиваясь. Только сейчас он заметил боль в глазах внучки, которую она пыталась скрыть, не показывать перед своим отцом, никому. — Девочка моя, можешь обращать ко мне «дедуля» или «дедушка», — ласково произнес он. Сёри посмотрела на него, словно ей что-то не понравилось в его словах. — Дед, в какой комнате мне заселиться? Папа оставил вещи перед храмом на случай, если ты не оставишь меня у себя. — Выдала девочка, спрыгивая с лавочки. — Ну, я же просил называть меня «дедушка» или «дедуля». — А я просила называть меня просто Сёри. Они глядели друг другу в глаза, будто играли в «гляделки». Мужчина моргнул первый, не выдержав напора со стороны каштановых глаз. — Пойдем, провожу тебя в свободную комнату. Дайки отвел внучку в комнату и помог донести вещи, оставляя ее одну. Убедившись, что находится в полном одиночестве, Сёри упала лицом в подушку и беззвучно заплакала.Храм Якусуни Спустя полгода
— Я не ребенок и смогу сама пару дней провести в храме без тебя. Ты уезжаешь в Киото всего на три жалких дня, ничего не случится за это время. — Заверяла его Сёри, расставляя документы в архиве по полкам, стоя на стремянке. Ответ Дайки ничуть не успокоил. Его больше окутало волнение, и он вновь допустил ошибку в документе. Это уже было в третий раз. Заметив это происшествие, девочка закатила глаза и прогнала старика, занимая его место. Она стала писать вместо него на бумаге. Конечно, ее почерк был далек от каллиграфического, но за время, проведенного на занятиях с дедом, она неплохо научилась выводить читаемые иероглифы. — Нет-нет-нет, тебе нужен взрослый, который присмотрит за тобой и в случае чего сможет защитить, — протестовал дед, — не переживай, у меня есть одна идея, кого можно попросить об услуге. — Переживаешь здесь только ты. — Спокойно ответила Сёри, не отвлекаясь от написания текста. За время, которое они провели вместе, Дайки успел привязаться к девчонке, хотя мечтал о внуке, но тут уже ничего не попишешь. Он учил, наставлял ее и она показывала хорошие результаты, что не могло не радовать старика. Только вот ей это не приносило особого удовольствия, хотя училась Сёри усердно. Мужчина вышел из комнаты, набрал номер директора Яга и позвонил. Разговор длился не очень долго, но по улыбке деда Нарусэ поняла, что ей нашли няньку.***
На территории храма, как и по всей Японии, листва опала с деревьев, оставляя после себя голые стволы. Среди них возле ступень в храм на скамье сидела девочка. Она смотрела в даль серого неба. На ее глаза попались птицы, летящие на юг. — Я тоже хочу полететь. — Шепотом промолвила она. — При-ве-ет! — Протянул весело беловолосый парень. Пришедший человек ей был незнаком, но, по всей видимости, он будет ее нянькой на следующие три дня. В руке он держал пакет, а другой — приветливо махал. Из храма вышел дед с небольшой сумкой, где было собрано все необходимое для поездки. Незнакомец поприветствовал его, поклонившись. — Это Годжо Сатору, — представил парня старик, на что тот улыбнулся, — а это Сёри, моя дорогая внучка. Надеюсь, вы поладите. — Дедушка Дайки, не переживайте. Я ее накормлю, напою, поиграю и спать уложу. — Загибая пальцы, перечислил Годжо. Дед сощурил глаза, но ничего говорить не стал, поэтому удалился со спокойной душой прямиков в магический техникум в Киото. Сатору повернулся к девочке и столкнулся со взглядом «катись отсюда куда подальше», он был слегка озадачен. Она пилила его взглядом и удивлялась тому, что на Годжо солнцезащитные очки, хотя сейчас далеко не лето и на небе облака закрыли солнце. — Показался перед дедом, а теперь иди откуда пришел. Я не маленькая — мне почти девять, и сама со всем справлюсь. Сёри ожидала, что он сразу уйдет, но парень обхватил пальцами подбородок и задумался, но вскоре принял опять беззаботную форму поведения. — Не-а, ничего не выйдет. — Протянул он, скрестив руки на груди и качая головой. — Директор Яга не впустит меня в общежитие раньше, чем через три дня или пока ему не позвонит дедушка Дайки. Поэтому, Сёри-чан, нам придется провести вместе три дня. Подул холодный ветер, и у Нарусэ задрожали пальцы от колкости воздуха. Она встала со скамьи, потирая ладонями, вошла в тепло храма, а Годжо двинулся за ней, закрывая за собой дверь, не впуская холодные потоки зимы. Нехотя Сёри проводила его в комнату, где хотела оставить его одного, а самой скрыться у себя, только Сатору преградил ей путь, размахивая перед лицом пакетом. Ей было неизвестно об этом предмете. — Тебе не интересно, что я принес? — Обиженно произнес парень, но это было притворство. — Своё чувство юмора? — Хорошая попытка, но нет. — Он сунул руку в бумажный пакет, доставая тайный предмет, продемонстрировал его — это моти с клубничной начинкой и с зелёными бобами. На двоих нам с лихвой хватит. Нарусэ сглотнула вязкую слюну, образовавшуюся от вида и запаха свежих моти. По итогу она сдалась силе сладости, идя ставить чайник. Пока он грелся, они коротали время за разговорами. — Зачем ты носишь темные солнцезащитные очки? В них же плохо видно, — поинтересовалась Нарусэ, — и на крота чем-то похож. — Я все прекрасно в них вижу и никакой я не крот! Просто у меня особенные глаза. — Сказал и головой облокотился на кулак. — Пф, что может быть такого особенного в глазах, чтобы их прятать?! Все это ерунда! — Скрестив руки на груди, сказала она. Сёри не поверила ему, посчитав выпендрежником, которые в помещения носят темные очки, чтобы казаться более крутыми. И что он имел ввиду под «особенные», она не понимала, даже представить не могла, но сделала ставку на косоглазие. Годжо вообще был уверен, что этот ребенок примет его, как лидера, объекта для подражания, раз это внучка дедушки Дайки. Только этот образ рассеялся, когда она первый раз на него посмотрела, и от милого послушного ребенка ни осталось ни следа. Конечно, Сатору слегка возмутился, что его слова восприняли, как позерство, но чего он ожидал? Сняв с себя солнцезащитные очки, парень посмотрел на Сёри. Та распахнула глаза от увиденного, явно пораженная данным зрелищем. Он уже приготовился выслушивать комплименты, посвященные красоте его глаз, но вместо этого ему чуть не выдавили эти самые глаза. Нарусэ подалась вперед, открывая веки парня на полную. Годжо быстро убрал ее руки и потер глаз, который теперь был красным. — Я, конечно, понимаю, что они идеальны, только это не повод выдавливать их. — Отшутился Сатору. — Ну, я думала, что это такие линзы и решила проверить. Но линз там не оказалось, — стыдливо опустила голову она и шепотом произнесла, — прости. На плите запищал чайник, который заставил их обратить на него внимание. — Ничего страшного, если пообещаешь больше ничего мне не выдавливать, — шутливо-серьезным тоном сказал он, и это заставило ее улыбнуться впервые в его обществе, — тащи чайник, моти уже нас заждались. Сёри заварила зеленый чай и разлила его в яноми. Из кружек исходил горячий пар. Они пили чай и лакомились моти. Нарусэ не смогла осилить больше двух, она не фанатка сладостей. А вот Годжо оказался настоящим сладкоежкой, что сначала удивило ее, ведь она считала, что взрослым не до сладостей и беззаботного поведения. Только Сатору был исключением из правил. Ей это нравилось. — Во сколько тебе нужно в школу? Просто твой дедушка об этом ничего не сказал. — Жуя моти, спросил Годжо. — Я не хожу в школу, — равнодушно ответила та, делая глоток чая. Она подняла на него глаза и встретилась с его вопросительным взглядом, поспешила объяснить, — меня всему учит дед. Он считает, что я должна полностью погрузиться в атмосферу храма, его энергетику, а школа будет этому препятствовать. Знаю, это полный бред, но дед таким радостным становится, когда что-то объясняет мне или учит. — А как же друзья? — Удивился Сатору, на что Сёри отвела глаза. — Как так? Ведь детство — это такая замечательная пора игр, приключений и веселья, а ты просиживаешь дни, словно в тюрьме. Тебе нужна свобода. Она слушала пламенную речь ее новоиспеченного друга, которым теперь его считала, и ее сердце забилось чаще от того, что он попал в самую точку. Ей нужна свобода. Нарусэ попыталась остановить парня, махая ладонями перед ним. — Все не так плохо, как может показаться на первый взгляд. — Попыталась убедить его, но он был непреклонен. — Не-ет, так не пойдет! У меня есть один знакомый мальчуган, ему тоже не с кем играть. Как смогу, обязательно приведу его сюда. Думаю, вы подружитесь, только он немного мрачный и молчаливый, но это не беда. — Сказав, Сатору поднял большой палец вверх. Сёри была тронута его рвением найти ей партнера для игр, но девочка сомневалась насчет того, что они смогут подружиться. Но она обещает попробовать, все равно хуже уже не будет. Вдруг из этого выйдет что-то стоящее. Девочка закусила губу, размышляя над одной идеей. У нее есть свой маленький секрет — запретная вещь, которую хранить в храме дед ей не разрешает. А если увидит, то обязательно заберет. Встав с места, она побежала в свою комнату, чем вызвала недоумение на лице Годжо. Из-под матраса Сёри достала свой «секрет» и, пряча его за спиной, вернулась обратно. — Пообещай, что не проговоришься об этом деду! — Потребовала она голосом судьи. — Обещаю! — Так же важно ответил он, кладя руку на сердце. На свой страх и риск Нарусэ показала парню колоду игральных карт. Сначала он внимательно на них посмотрел, делая губки трубочкой, а потом неслышно засмеялся. Но тут же прекратил, как только увидел ее разгневанное лицо. — Ты хоть умеешь в них играть? — Да, меня научил один мужчина, когда приходил в храм. Его не впускали во внутрь, поэтому я иногда общалась с ним. На следующий день он подарил мне карты и научил играть. Правда, играть мне почти не с кем. — Раздосадовано закончила Сёри, прокручивая в руках колоду. Сатору забрал у нее карты, перемешал их и стал раскладывать для игры в «Дурака». Глаза девочки мигом оживились, и она полностью окунулась в карточный азарт. Нарусэ брала партию не хуже Годжо, но так как у нее было гораздо меньше практики, то по итогу победу в их дуэли одержал он. Она была счастлива. — И как долго ты будешь прятать карты? — Спросил Годжо, перетасовывая колоду. — Ну, наверно, когда стукнет мне лет тринадцать-четырнадцать. Я буду физически сильнее деда, и он не сможет что-либо запретить мне делать или хранить. — На лице девочки заиграла зловещая ухмылка. Так они сыграли еще партии три и убрали карты обратно в упаковку. Сонливость начинала их потихоньку одолевать. За окном вовсю уже гуляли сумерки, оповещая о скором времени сна. Сёри уже встала, собираясь идти в свою комнату и отправиться в царство Морфея. Но Сатору рукой преградил ей путь. Его мучил маленький вопросик. — Сёри-чан, я знаю, что ваш храм из поколения в поколение передает своим потомкам проклятое оружие первого ранга, которое здесь же и хранится. Только его давно никто не видел с тех пор, как твой дедушка возглавил Якусуни. Видно, он не очень горит желанием сражаться им. Нарусэ очень хотелось упасть головой на подушку и заснуть, но слова Годжо заставили почувствовать немного бодрой и готовой найти это тайное оружие. Когда дед ей проводил экскурсию по храму, показывая каждый его уголок, он обошел одну дверь стороной. Она спросила его о том, что там находится, на что получила ответ «хлам». Эта тайная комната с «хламом» была единственным ее предположением. — У меня есть одна идейка, пойдем. Она повела Сатору в комнату Дайки и отыскала в его шкафу связку ключей. Дверь Сёри нашла быстро, а вот с поиском подходящего ключа в замочную скважину пришлось повозиться. Наконец ключ повернулся, и в дверном замка раздался щелчок. Толкнув дверь ладонью, им показалась маленькая, даже крошечная комнатка, которая хранила в себе проклятое оружие. Это была коса. Ее рукоять была длинной черной гладкой. Нарусэ хотела бы взять оружие в руки и сделать ею взмах, но ее физический данные не позволяли этого совершить. Губы девочки сжались в тонкую линию. Годжо раньше не видел подобного проклятого оружия, ведь оно было необычным для Японии. Выполнена коса была и, правда, невероятно мрачно и изящно. Его повеселила реакция новоиспеченной подруги на столь грозный предмет. Он прочел ее желание по глазам. — Как подрастешь, я могу научить тебя им владеть, — предложил Сатору, — если ты, конечно, хочешь. Она активно закивала, радостно улыбаясь. Ей было ближе и интереснее возиться с чем-то опасным, нежели обучению проникать в будущее и писать документы в архив. — Чудненько! — Хлопнув в ладоши, сказал он, — а теперь я уложу тебя баиньки. Где там твоя комнатка? — Сам себя укладывай, Дурак-Годжо, — ответила та, сдерживая улыбку.Храм Якусуни Месяц спустя
Как и обещал, Сатору привел Сёри товарища для игр, которому тоже не с кем особо проводить время, кроме своей сестры. Фушигуро Мегуми. Имя ей сразу понравилось, оно звучало очень мелодично и мягко, поэтому она сразу стала обращаться к нему только по имени. А вот Годжо обиделся на Нарусэ, пустив невидимую слезу. Он ни раз просил называть его по имени, но скала ее упрямства была для него недосягаема. Со временем парень с этим смирился, хотя попыток не оставлял. Годжо приводил Мегуми довольно часто к Сёри. Он пока еще не ходил в школу, поэтому проводил время в ее обществе. По началу Фушигуро был очень неприветлив и угрюм, он вел себя отстраненно. И каждый раз отказывался от игр, которые ему предлагала девочка. Только есть одна загвоздка — у него не было выбора. Сколько раз он отказывался — столько раз и играл, облаченный напором девочки, что не отставала от него ни на минуту. — Мегуми, давай погоняем мяч, — Крикнула ему Сёри, над головой бросая этот же мяч. Мальчик сидел на ступеньках, скручивая листик в трубочку. Он помахал головой и лицезрел недовольное лицо Нарусэ, вновь вернулся к листику, будто это было самым интересным. Сёри подбросила мяч в воздух и хорошенько пнула его в сторону Мегуми. Несмотря на совсем юный возраст он в последний момент словил его, выпуская скрученный листочек, и удивленно уставился на нее. Девочка казалась серьезной, но ее глаза твердили о веселье и озорстве. — Видишь, теперь ты уже играешь, — указала она на мяч в его руках, — а если опять откажешься, то он прилетит тебе в голову и вряд ли ты его поймаешь. — Пригрозила ему. Он знал, что слов она на ветер не бросает. Фушигуро встал, а Нарусэ была этим довольна и приняла стойку вратаря. Они пинали мяч друг другу со всей силы. Со стороны было похоже на детскую забаву, но на самом деле между ними шел настоящий бой. Вскоре, оба уставшие и красные, они упали на траву под тень дерева, которая шла от его веток. Чтобы Мегуми не говорил и сколько бы раз не отказывался, но ему нравилось чувствовать физическую или умственную усталость после хорошей игры. Только командный тон подруги его изрядно бесил, а ее бесила его безынициативность. Так что они дружно бесят друг друга.