Под шёпот твой свои я крылья отрезаю Тупым ножом. Вдохнуть не успеваю. Смиренно голову я пред тобою опущу, Молчанием вновь крик свой притупляя. Ты смотришь на меня, и мне так жаль тебя, А ты ко мне ни грамма чувства не имеешь. Нещадно, как мясник, кромсаю я себя, А ты твердишь мне вновь, что сожалеешь. Бинтуешь раны на спине тугим бинтом, А я любуюсь твоим светлым водопадом. Всё «лечишь» их раствором солевым, Меня крепко убеждая, что «так надо». А мне всё больно… Смотрю на перья на полу. Весь чёрный пух запятнан алой кровью. Встать без руки твоей отныне не могу — Дух мой избит, пронизан весь он болью. Я раньше пал — не из тех белых я, ты знаешь. Но ты увидела во мне былую красоту, Подала руку мне, тем самым воскрешая Где-то в душе моей истоптанную веру. А я был слеп, точнее ослеплён тобою, Хоть золотом твой нимб уже и не сиял. Ложь первая накрыла тогда меня волною… А я ведь падший — тебя, как за свою принял. Я пред тобой теперь всего лишь Человек. Бескрылый падший, верный тебе — бескрылой. Все мои взлёты послушно отдаю тебе:
Лети! Наполнись вдоволь силой!
Забрав мечты и на моих смолистых крыльях, Взлетишь ты ввысь, довольная собой. С чужими крыльями найдёшь ты место среди белых, А здесь, внизу, пропахну я сырой землёй.