***
На электронных часах четыре часа тридцать пять минут. Ночную тишину прерывает басистый говор мужиков, который доносится из коридора квартиры. Чонгук нехотя открывает глаза, встаёт и направляется в сторону шкафа, чтобы переодеться в чистую одежду. Сегодняшним аутфитом становятся: чёрные кеды Converse all star, чёрные рваные джинсы, футболка с надписью «Nirvana», а сверху накинута клетчатая рубашка, которая прикрывает шрамы на руках. Чонгук никогда не носит одежду с открытыми рукавами, ему и так хватает сплетен со стороны общества, не хочется, чтобы ещё одни появились, что он чёртов суицидник. Он подходит к маленькому зеркалу взглянуть на себя. «Уёбище, зачем ты вообще существуешь?!» — проносится мысль в голове. Отвращение к себе подступает, как ком в горле. Всё тело накрывает жаром от ненависти, в глазах помутнение, а в голове полная неразбериха. Неконтролируемая ярость вспыхивает и Чон бьёт кулаком в зеркало, разбивая свои костяшки вдребезги, алая кровь стекает на пол. Он не чувствует физической боли, он привык к ней. Ведь его постоянно избивал отец со своими собутыльниками, которые напивались до чёртиков и ничего не соображали. Их раздражало невинное лицо Чонгука, что пытался избегать зрительных контактов с теми, кого он так ненавидит. За это он не любит свою внешность: идя по улицам он всегда склоняет голову вниз, чтобы не видеть глаза людей. — Пиздёныш, выходи из своей комнаты, иначе дверь уебанскую вышибу, — за дверью слышится голос отца. Он бьёт в дверь со всей силы. Чонгук понимает, что если он не выйдет, то всё закончится плохо. Если выйдет, то тоже всё закончится плохо. Выбора нет. Он прокручивает замок, что на ночь запер, и открывает дверь. В квартире стоит невыносимый запах перегара; его невозможно выветрить из этой квартиры. Чонгук это терпеть не может. — Где деньги? — кричя спрашивает отец, прижимая Чона к стене. Его сильные руки начинают обхватывать горло. — Я не знаю где твои деньги, отпусти меня, ублюдок, — хриплым голосом отвечает Чонгук. — Не пизди, я знаю, что это ты взял мои деньги, — произносит отец, сдавливая горло сильнее. — Мне не нужны твои грязные деньги, — с писком отвечает младший Чон. Отец бросился на сына, забыв обо всём: что тот худой, слабый, младший. Плевать! Он приподнимает Чонгука за горло и трижды ударяет его головой об стену, а затем швыряет в сторону. Парень с жадностью хватает кислород: он не в состоянии дать отпор отцу, ведь тот в трижды его сильнее. Он лишь слегка втянул голову в плечи, сгорбился и опустил глаза. Пусть отец почувствует власть и пусть думает, что сын его боится. Только так можно по-быстрому отделаться. — Мужики, вы хотели развлечений, вот вам и оно, — с хохотом говорит отец и разводит руки в стороны. — Посмотрите, я здесь Бог, а вы все — мелкие шавки, — гордо произносит, смотря каждому в глаза. Он наклоняется к Чонгуку, который не в состоянии двигаться и врезает ему кулаком со всей дури прямо в лицо, нанося очередные удары. Удары сыпались со всех сторон — слева, справа, сзади. Когда отец выдохся издеваться над лицом парня, то он оставил его подыхать одного. А со своими друзьями ушёл в очередную пьянку. Как будто ничего и не было две минуты назад. Никаких денег вовсе и не было… Его оставили одного в квартире, от которой веет холодом. Кровь попадает в глаза, горло, дышать тяжело, тело покидают силы. Полуживое тело валяется в тёмной комнате, среди стеклянных бутылок от алкоголя. Это конец…***
В полуосознанном состоянии он слышит, как кто-то открывает входную дверь. Неужели это отец снова пришёл со своими шавками… ? — Гук-и, Боже, что с тобой сделали?! На тебе живого места нет! — знакомый голос двоится и Чонгук не может понять кто это. Расплывчатый силуэт опускается на колени, срывает рубашку с Чона и прикладывает к лицу кусок ткани, пытаясь остановить кровь, сочащуюся из свежих ран. Ни одного живого места нет на лице. — Дьявол, это ты? Я ждал тебя, забери мою душу в ад, — шёпотом произносит Чонгук. — Спасибо тебе, дружище, меня ещё так никогда не называли, — со страданием отвечает ему Юнги, глядя на побитое лицо друга. — Поехали домой, я тебя здесь не оставлю. Чонгук не замечает, как теряет сознание, не услышав последние слова Юнги.***
Лучи солнца проникают сквозь шторы в просторную комнату, наполняя её светом. Чонгук приоткрывает глаза и видит перед собой деревянный поднос. На нём стоит свежевыжатый апельсиновый сок, налитый в изящный стакан и обычная вода. На тумбочке стоят лекарства с надписью «Выпей меня». Он медленно встаёт с кровати, ощущая ломоту во всём теле. Чонгук нерешительно выпивает таблетки и не может понять где он находится. В комнате чувствуется аромат жареного бекона в перемешку с кофе. Кажется, что кто-то решил порадовать вкусным завтраком. Желудок ворчит, требуя еду, физиологическая потребность даёт о себе знать. Чонгук не помнит, когда в последний раз клал какую-нибудь пищу себе в рот. Выходя из комнаты он направляется на манящий запах. Перед собой он видит своих друзей, которые не замечают его присутствия. Они заняты приготовлением вкусного завтрака. И не только этим. Рука Чимина грубо мнёт ягодицу Юнги, оставляя на его шее лёгкие поцелуи. Смотреть на это совсем не хочется, поэтому Чон решает остановить их шалости, чтобы не увидеть продолжения. — Кхм, кхм. Юнги поворачивается к Чонгуку и неловко улыбается, убирая руки Чимина от своей ягодицы. Чимин садится за стол, на его лице появляется шаловливая улыбка. — Доброе утро, соня, мы уже завтрак приготовили, а ты до сих пор спишь. — Простите меня, я не хотел вам снова доставлять неприятности. Мне стоит уйти, — произносит Чонгук, виновато смотря на Юнги с Чимином. — Эй, Гук-и, рот закрой и садись есть. Ты теперь будешь жить с нами, — отвечает ему Чимин с доброжелательностью и жестом приглашает Чонгука за стол. — Жить с вами?! Ну уж нет! Я не прощу самому себе, если буду пользоваться вашим гостеприимством, — восклицательно отвечает Чонгук Чимину. — Мелкий, успокойся и поешь, — Юнги прерывает их разговор. — Чонгук, я тебя не собираюсь отпускать на растерзания ублюдкам, ты посмотри на себя, на твоём чудесном лице нет живого места. Тебя оставили на произвол судьбы в пустой квартире одного, я больше не допущу этого. Я чувствовал, что что-то неладное происходит, и если я не оказался бы в тот момент с тобой, только Бог знает, что произошло бы, — выдыхает Юнги, закрывая своё лицо руками. В ответ лишь тишина. — У тебя есть выбор: либо ты съезжаешь от нас в тот гадюшник, теряя со мной все связи, либо ты остаёшься с нами и мы станем одной семьёй. Забудь про тех людей, они тебе не семья, — жалостливым тоном произносит Юнги. — Пойми, я не могу их оставить — если я их оставлю, то они совсем опустятся на дно. — У этих людей больше нет шанса на счастливую жизнь. Ты не можешь спасти тех, кто этого не хочет, пойми это. — Юнги, я давно понял это, дай мне просто время, — шумно выдыхая отвечает Чон. — Конечно, но просто останься с нами, нам будет так спокойней за тебя, — в разговор влезает Чимин. — Я останусь. Юнги с Чимином заметно расслабляются. Пора приступать к завтраку, который оказался намного вкуснее, чем Чон предполагал. — Спасибо, было очень вкусно, — с облегчением произносит Чонгук. Давненько он не ел такую вкусную пищу. Чон собирает тарелки со стола и принимается за мытьё посуды. — Нет-нет-нет, посуду мыть ты не будешь, тебе нужен отдых, — встаёт Чимин из-за стола и отбирает у Чонгука губку. Тот толкает бедром Чимина и обливает его водой. — Тебе не жить, — произносит Чимин с наигранной агрессией, вытирая воду со своего лица — Чонгук, беги, он за свои слова отвечает, — кричит Юнги, заливаясь смехом. Кухня наполняется хохотом. Чонгук давно не испытывал тех ощущений, что сейчас. Это так по-семейному… Он благодарен своим друзьям, что они не оставили его в беде и позволили ему забыться ото всех трудностях. Впервые он чувствует спокойствие на душе. Депрессия отошла на второй план, но надолго ли… ?