Я знаю, наступят лучшие дни, Солнце заглянет и в моё окно, Пусть сегодня мы больше не прольём ни одной слезы, Потому что я знаю: наступят лучшие дни. (OneRepublic — Better Days)
Напевая песню и вслушиваясь в мелодию, играющую в наушниках, Джисон бодро шагает по тротуару, вдыхает аромат утренней свежести и бодрящего кофе, что готовят в каждой попутной кафешке. Недавно найденный трек сразу завоевал его ранимое сердце, и неудивительно — он обожает музыку. Жанр? Любой! Исполнитель? Неважно! Музыка является неотъемлемой частью жизни парня. Его работа и учёба никак не связаны с ней, просто Джисон находит в ней утешение и мотивацию, заряжается энергией на выполнение новых дел, пусть иногда и незначительных. Настроение улучшается от приятного голоса вокалиста, имя которого ещё не успело запомниться. Джисон щёлкает пальцами в такт музыке и не сбавляет шаг. Утро Джисона обычно начинается со звонка будильника, яркого солнца, запаха свежеиспечённых булочек с джемом и цитрусовых фруктов. Грейпфрут, апельсин, лайм или лимон - Джисон не представляет свой завтрак без одного из этих фруктов. Греет душу и проснувшийся желудок даже просто наличие кислых фруктов в холодильнике. Такое начало дня предвещает его хорошее продолжение. Джисон потягивается в мягкой чистой постели, зная, что у него ещё полно времени. Он, как всегда, даже не вставая с такой уютной, ещё тёплой после сна кровати, минут десять листает новостную ленту, читает о каких-нибудь глобальных или глупых событиях. В этот раз Джисон задерживает свой взгляд на статье «Составлен рейтинг самых популярных автомобилей», убеждается, что лидирующее место всё ещё занимает Хёндэ Грандо, после чего парня посещает мысль: «Через пару лет такой же себе куплю!». Ещё не до конца проснувшийся, но выспавшийся, Джисон плетётся в ванную комнату. В коридоре он сталкивается с бабушкой, видит - она в добром расположении духа. Парень тепло улыбается и целует её в щёку, получая за это полотенцем чуть ниже поясницы. В шутку, конечно. — Зубы иди чистить, подлиза, — ворчит по-доброму старушка. Приводя себя в порядок, Джисон составляет планы на день и пытается ничего не забыть. Он водит пальцами по зеркалу, оставляет нелепые разводы и глупо хихикает, не убирая результат своей маленькой пакости, воодушевленный бежит из ванной обратно в комнату. Об одежде, как обычно, не задумывается, надевает то, в чём ему комфортно и не обращает внимания на порой мелькающие косые взгляды. Сегодня выбор пал на чёрные джинсы и толстовку, надетую поверх того же цвета футболки. Только ярко-красные кепка и рюкзак выбиваются из общей картины тёмных вещей. — Джисон, ты завтракать идёшь? — звучит из коридора приглушенный голос старушки. — Сейчас, бабушка! — кричит Джисон в ответ, закидывает в рюкзак зарядное устройство и выходит из комнаты, направляясь на кухню. — Так вкусно пахнет, — плюхнувшись на стул, Джисон хватает столовые приборы, тут же наполняя голодный желудок жареным беконом. На языке ощущается яркий вкус подкопчённого мяса. — Яичницу тоже ешь! Хан кивает, довольно прожёвывая мясо. Лучше бабушки никто не умеет готовить. Он как-то сам пытался приготовить и завтрак, и обед, и ужин — только испортил продукты, обжёгся и напугал бабулю до чёртиков. Больше она Джисона к плите не подпускает. — Я тебе и ребятам напекла булочки с джемом, возьмёшь с собой и угостишь всех? — он внимательно слушает, но завтракать продолжает и тянется к свежим ягодам — бабушка успела и на рынок сбегать. — У тебя занятий сегодня нет? — Нет, бабушка, я сегодня работаю. — Хорошо. Старушка улыбается, наблюдая, как её внук с аппетитом набивает щёчки, не торопится и молча ест свой завтрак, запивая его апельсиновым соком. Женщина не может налюбоваться младшим. Для неё он навсегда останется маленьким любопытным мальчиком с постоянно разбитыми коленками и сопливым носом. — Спасибо, бабушка, — Джисон кланяется в девяносто градусов, не забывает забрать булочки, которые та испекла для его друзей и идёт в коридор обуваться. — Кто снова оставил после себя разводы? — слышится шутливо грозный голос, и Хан скорее хватает рюкзак, выбегая из квартиры. — Проказник! — смеётся старушка, слыша, как захлопывается входная дверь. И вот Джисон уже наслаждается прекрасной погодой и хорошей музыкой, даже пританцовывает ей в такт - идёт на любимую работу. День замечательный. Он так и предвещает всё самое чудесное. Как солнце освещает планету своими лучами света, так и Джисон сияет белоснежными зубками, даря улыбку всем прохожим. — Ах, — он вздыхает, останавливается и смотрит в небо. На улице сегодня свежо. Джисон вдыхает приятный осенний воздух, находя в очертаниях проплывающих мимо облаков силуэты зверюшек. Вдруг взгляд парня за что-то зацепился. Джисон хмурится, вытаскивает наушники, убирает их в карман толстовки, вглядываясь в странный размытый образ. — Что это? Плохое зрение даёт о себе знать, и Джисону приходится сделать ещё несколько шагов, чтобы убедиться, что на краю крыши одного из домов стоит парень. Колкий ветер, похоже, пробивает его тело, из-за чего он дрожит и шатается. Взлохмаченные тёмные волосы, как веточки тростника, колышутся в разные стороны. От этой картины сердце Хана уходит в пятки. — Он же не собирается спрыгнуть? Хан впервые за девятнадцать лет своей жизни видит подобное. Люди проходят мимо, спеша по делам, и даже не замечают, как молодой человек пытается привлечь к себе внимание, выбрав практически центр города для последнего шага. Он явно хочет жить. Ему страшно сделать шаг в неизвестность.***
— Эй! — крик, но обращение не к нему, как думает Минхо, стараясь смотреть лишь вперёд. Перед глазами всё размыто, он не может ни на чем сфокусироваться, — Не прыгайте, пожалуйста! — снова бьёт по перепонкам чужой голос. Минхо собирается возразить, но даже не может понять, кто с ним разговаривает, поэтому остаётся на месте, качаясь из стороны в сторону, еле удерживая равновесие. Его тело скованно невидимыми цепями, из которых он не в силах выбраться самостоятельно, поэтому ждёт того, кто мог бы ему помочь в этом. Ему нужен кто-нибудь. Сейчас. — Привет. Минхо вздрагивает стоит ему услышать звонкий голос совсем близко, что он слегка оступается, но всё же удерживает равновесие. «Когда он успел подняться?», — думает парень и, несмотря на внутренние противоречия, поворачивает голову в сторону собеседника. Пелена перед глазами так и не отступает, Минхо не может разглядеть чужие черты лица. Понять, что за человек стоит напротив, не получается. — Может, спуститесь? Даже так ясно: обладатель громкого голоса нервничает. Рассматривает бегающим взглядом, потирает ладони, мнётся, впивается руками в лямки рюкзака. — Хотя… стойте, не прыгайте! Давайте по-другому, — незнакомец делает шаг вперёд, — Держитесь! — и протягивает руку, хотя сам не меньше дрожит, то ли от холода, то ли от страха. Минхо сомневается, но неосознанно протягивает руку в ответ, хватаясь за тёплую ладонь. Осторожно спускается, еле переставляя ноги. — Легко, правда? — его спаситель улыбается. — Вы замёрзли! Наденьте, вот! — он подбирает с земли и протягивает его старую потрепанную куртку. Минхо почему-то покорно слушается, накидывая одеждой свои дрожащие плечи, — Вы можете говорить? — Да, — отвечает тихо. — Зачем помог? — «Тупой вопрос,» — отмечает про себя Минхо. — А зачем вы хотели прыгнуть? «И этот…» Ответа не следует. — Так же нельзя! — Указываешь мне? — Нет! Я… — спаситель мнётся, не смотрит на собеседника, отводит взгляд в сторону — так делают, когда подбирают слова, — Я просто хотел сказать, что жизнь очень драгоценна и… Несмотря на то, что спаситель заикается — ему явно сложно говорить сейчас — Минхо всё равно продолжает слушать. «И что дальше?» — Однажды мне сказали, — снова говорит, кажется, с опаской, — «Твоя жизнь — длинная полоса, которую только ты способен сделать взлётной». Понимаете, о чём я? — Психолог? — А? — Ты психолог? — Нет. Я говорю это от чистого сердца, — незнакомец улыбается. — Возьмите, — и протягивает Минхо бумажку. Визитка. — Там есть мой номер! Если нужно с кем-то поговорить, то всегда можете писать или звонить мне, я отвечу — сияющие добротой и искренностью глаза, Минхо видит их. Они существуют, и они гипнотизируют. Минхо кивает, прячет бумажку в кармане джинсов. Даже не собирается выкидывать, хотя именно так люди поступают с визитками от странных персонажей с улицы. — Меня зовут Хан Джисон! Имя горькой сладостью оседает на языке, и Минхо повторяет его про себя. Снова и снова, запоминая и пробуя на вкус. — Вы голодны? - этот Джисон как будто мысли читает, вот только Минхо настолько привык к постоянному ощущению чувства голода, что давно перестал обращать на него какое-либо внимание. Не дожидаясь ответа собеседника, парень стал рыться в своём портфеле. Минхо услышал какое-то шуршание, а после из своего рюкзака спаситель вытащил пакет с… — Это булочки. Очень вкусные, клянусь! Их моя бабушка сегодня утром сделала! Сама! Она готовит - просто пальчики оближешь! — тараторит без умолку парень, — Возьмите! Мне не жалко! — Минхо не успевает сказать ни слова, как в его руки уже вложили этот самый пакет с булочками. Ещё тёплые. Минхо вообще ел последний раз давно, а про существование домашней еды даже не помнил. — Вот чёрт! — взглянув на наручные часы ужаснулся парень, — Я же опаздываю! Чан меня убьёт! — но, вновь взглянув на Минхо, с сожалением улыбнулся, — Боже, мне очень жаль, но я должен идти! Вы ведь передумали прыгать, верно? Минхо в ответ смог только утвердительно кивнуть и промычать что-то невнятное. — Отлично! Тогда, я побежал! Звоните мне! В любое время! До встречи! — и поклонившись на прощание, спаситель убежал также быстро и неожиданно, как и появился. Хан Джисон — худощавый парень со взлётной полосы. Именно так отпечатался образ спасителя в голове Минхо.***
Время не стоит на месте, приходится бежать на работу изо всех сил. Джисон опаздывает. Очень сильно. Их кафе должно было открыться полчаса назад, а он благополучно всех задерживает — избежать допроса явно не получится. Хан даже с плохим зрением на расстоянии десяти метров прекрасно видит грозного Чана — друга и по совместительству босса, что сейчас ждёт на крыльце со сложенными на груди руками. На Джисона так и обрушивается самое тяжёлое здание в Корее, придавливая все оправдания и не давая рот открыть хоть на секунду. Дыхание сбивается от бега. Нервотрёпка будет долгой. — Быстрее! — Чану не приходится кричать. Даже если бы он сказал очень тихо, для Хана этот голос — сигнализация, громкая и надоедливая, но только когда он действительно виноват. Джисон добегает до финиша, проходит дверь, но сталкивается не с восторженными криками и тёплыми объятиями, как бывает на забегах, а с недовольными лицами друзей-коллег и холодной атмосферой — в кафе будто не топили никогда. Обессиленный, он падает на ближайший стул, тянет руку к бутылочке с водой, пытается восстановить дыхание. В голове пусто. — Объяснения! — четыре парня так и нависают над Джисоном, требуя незамедлительных оправданий. Выхода нет, воду попить не дают, да и смотрят так, будто он миллион задолжал. — Вы не поверите, — начинает Джисон. — На тебя напали инопланетяне? — Встретил Джи-Дрэгона? — Апокалипсис? — Метеорит упал прямо на тебя? Самые нелепые предположения со стороны коллег сыплются на Джисона. Хан неосознанно закатывает глаза, подавляя желание цокнуть языком и уйти работать так ничего и не рассказав коллегам, оставив их ломать голову до конца рабочего дня. Скорее всего он бы так и сделал, но не сегодня. — Я увидел парня… — Красивый? — Страшный? — Всё-таки Джи-Ди? И как тут что-то расскажешь, если тебя перебивают после каждой фразы? — Он собирался спрыгнуть с крыши, — неожиданный ответ ставит всех в тупик,. — Скорее всего он не в первый раз так… Хан замолкает, перед глазами всплывает образ парня: потухшие карие глаза, худая сгорбленная фигура и бледные руки со шрамами, сделанными чем-то не очень острым. — Я не мог пройти мимо, поэтому и опоздал, — Чан опускает ладонь на плечо Джисона, словно говоря: «Ты молодец». Тишина на несколько секунд окутывает всё помещение — на это время они даже забывают, что за дверьми могут ждать посетители. Джисону будет сложно сосредоточиться на работе. Он бы хотел ещё раз увидеть этого парня, поговорить с ним, хоть как-нибудь помочь. Только Джисон не Всевышний и единственное, что он сможет сделать — выслушать незнакомца. Даже совет нормальный не сможет дать, а квартиру тем более не купит. Проблемы чужого человека он никак не решит. Ему девятнадцать, он наивный, до сих пор верит в чудеса. В помещении становится темно, солнце прячется за хмурыми облаками, заставляя тосковать ещё больше. Джисону кажется, что он виноват во всём: его грустные мысли долетели и до небесного светила, даже звезда в небе из-за него расстроилась. — Пора работать! — командный голос Чана заставляет машинально подняться. И правда, пора. Фартук на бёдрах, блокнот в руках — Джисон находится в полной боевой готовности. Посетители один за другим заходят в кафе, и Хан бегает между столиками, принимая заказы. Теперь ему некогда думать о незнакомом парне.***
— На сегодня всё, — Чан закрывает входную дверь за последними ушедшими посетителями, и переворачивает табличку «закрыто!». — Вы отлично потрудились. Спасибо за работу! — Спасибо за работу, — парни благодарят самого старшего хёна в ответ и приступают к уборке помещения. Джисон справляется быстрее всех, чтобы поскорее проверить телефон, в надежде увидеть хотя бы одно новое сообщение. Он никак не может забыть того парня с крыши. — И чего ты ждёшь, Джисон? Ты ему никто, он не напишет! — говорит Хан сам себе и с грустным лицом прячет телефон, плюхаясь на стул около барной стойки. — Всё ещё переживаешь? — интересуется Чан, протирая стол. — Ага. Джисон тяжело вздыхает, вспоминая темно-карие глаза, смотревшие прямо на него. Почему-то он хочет оказаться рядом прямо сейчас и поддержать его. Таким одиноким и хрупким, как тот парень с крыши, определённо нужна защита. А порезы на руках? Они тоже не дают покоя. Неужели незнакомец так сильно желает расстаться с жизнью? Джисон навряд ли его поймёт, ведь сам никогда такого не испытывает: радуется каждому мгновению жизни, а когда возникают проблемы просто решает их и идёт дальше. Идёт вперёд, не останавливаясь, считая, что жизнь дана ему Богом и только Он вправе забрать её обратно. А все неудачи - всего лишь испытания, которые под силу любому преодолеть. Но когда Джисон увидел парня, что явно не впервые пытается убить себя - его мир перевернулся. Неужели Библия, которую ему читала бабушка, и Всевышний так несправедливы, что несчастный никак не может справиться? Хан даже имени его не знает. — Чани-хён, я пойду домой, хорошо? — в ответ Крис только кивает, провожая младшего взглядом. На улице темно и прохладно, не совсем холодно, скорее свежо. Из-за разницы температур можно заметить, как изо рта при дыхании выходит пар. Джисон утыкает нос в толстовку, натягивая её посильнее и ругает себя за то, что в очередной раз забывает надеть с утра куртку. «И как тот парень стоял в одной футболке? Холодрыга же» — мысли Джисона снова сводятся к утренним событиям. — Ой! — он лезет за телефоном в карман, вспоминая, что не позвонил бабушке и не поинтересовался, нужно ли зайти в аптеку и магазин. Руки быстро краснеют от холода. — Бабушка, зайти в магазин? — старушка долго молчит, а Хан зайчиком прыгает на месте, пытаясь преодолеть холод. — Молока купишь? — Хорошо! — И смотри сам, что тебе нужно к чаю. — Скажи, а печеньки-мишки закончились? — чересчур громко спрашивает Джисон, забывая и о холоде, и о заледеневших руках. — Да, ты вчера последние съел. — Ох, я тогда найду что-нибудь, — Джисон расстраивается. Любимой сладости нет, придётся пополнять запасы. — Осторожнее на дороге! — смеётся бабушка, прекрасно представляя, как внук дуется. — Конечно! — сбросив вызов, Джисон наконец прячет руки в толстовку, чтобы согреться. Уже давно не лето, а он всё привыкнуть к этому не может: так и одевается в легкую одежду, не берёт с собой перчатки, говорит: «Я взрослый! Не замерзну!», вечером ругает себя за опрометчивый поступок, а на следующий день всё в точности повторяется. Джисон решает пройтись до магазина, который находится немного дальше от остановки, с которой Хан уезжает домой после работы, зато в нём точно продаются его любимые сладости, а Хан не может уснуть, не поев своё любимое угощение. Эти печеньки получше любого снотворного действуют на организм и погружают в крепкий сон. Любимое печенье с детства. Осень подходит к концу, совсем скоро наступит зима — время года, к которому у Джисона особое отношение. В большей степени из-за предстоящих новогодних праздников, которые так грели душу. А ещё, в это время лучше всего делать подарки друзьям, бегать по магазинам в приятной праздничной суете и искать что-нибудь особенное. С особым трепетом он дарит что-то бабушке, вручает со словами о том, как сильно её любит. Конечно, потом также долго вытирает её солёные слезы и успокаивает, уговаривая уже поскорее посмотреть на подарок. И всё же, для Хана зима - любимое время года! Вспоминая праздник, проведённый в кругу друзей, Джисон не замечает, как подходит к магазину. Забегая внутрь, он не видит за кассой продавца, но не останавливается и направляется к стеллажам со сладостями, ища свою «прелесть». Душа радуется, стоит только увидеть родные упаковки с мишками. Хан берёт несколько и оглядывает остальные полки с особым вниманием к мармеладу и зефиру. Решает взять и их. — Молоко-молоко, — напевает, двигаясь к холодильнику. Еле открыв его и таки взяв нужное, Джисон справляется с миссией «дотащи пол магазина на своих худеньких руках до кассы», ощущая себя небольшим победителем в игре «купить продукты, не используя корзинку». Положив всё на кассу, он чувствует облегчение в руках. — Пакет нужен? — услышал Джисон вопрос, откуда-то слева, заданный смутно знакомым голосом. Хан поднимает взгляд, сталкиваясь с человеком, о котором думал целый день. — Вы в порядке? — вопрос вырывается сам собой, но Джисон не жалеет, ведь и правда хочет узнать. Парень кивает, заново спрашивая о необходимости пакета и ловко, на автомате, пробивает продукты, откладывает их в сторону, пока Хан не может оторвать взгляд от его работы, завороженно смотря на длинные пальцы. — Карта или наличные? Джисон пропускает вопрос мимо ушей, продолжая высматривать хоть какой-то намёк на ещё одну неудачную попытку. — Наличные или карта? — голос более грубый, не тихий и скованный, как утром. Джисон вздрагивает, отвечает, что оплатит картой и достаёт её из кошелька. — Ваш чек. Джисон забирает покупки и чек, но уходить не торопится, борется со смущением и медленно осматривает продавца, стараясь разглядеть надпись на бейдже: — Ли Минхо? — прямо как актёра зовут… да и как много кого ещё, — Вас зовут Ли Минхо? — Да.***
— Приятно познакомиться, Минхо, — парнишка дружелюбно улыбается. — Рад вас снова увидеть, — он продолжает улыбаться, прищурив глаза и одаряя Минхо детским очарованием, — Я ждал звонка, — тот не сводит с него взгляда. — Ты был занят? — внезапная неформальная речь режет уши, но он молчит, хотя в другой ситуации давно бы нагрубил. Перед ним стоит совсем ещё ребёнок, не знающий, как жестока жизнь, — Пожалуйста, звони мне. Я переживаю, — приятно, искренне, не верится только. Он это уже слышал. Люди умеют только врать. И этот парень точно такой же. — Тебе пора, — отторжение. Холодный взгляд, в надежде оттолкнуть. Джисон должен уйти, но нет: он хватает чужую руку, умоляющее скуля: — Обязательно звони! Разве какой-то звонок изменит Минхо? Его окружение? Его жизнь? Нет. Вот только этот мелкий, похоже, ничего не понимает, пытается тут дружбу какую-то устроить. Разве может быть так? А если Минхо и правда к нему привяжется? Оттолкнуть и нагрубить, вызвать гнев и презрение Минхо не успевает. Он получает новую яркую улыбку и всё такой же звонкий голосок с нежным: «Береги себя». «Беречь? Для кого? Разве я кому-то нужен?»