Беглянка от смерти

Я шла по лесу в направлении дороги, однако вскоре наткнулась на неожиданно мощное внешнее эмоциональное давление. Быстро сделала несколько шагов назад — давление прекратилось. ~Кто-то не желает, чтобы его трогали… но эта сила… неужели…~ Пытаясь проверить свои догадки, я вернулась в поле и на чистом упрямстве начала пробираться в его центр. Это было очень тяжело: эмоциональное давление в этой форме угнетало не только эмоции, но и само тело, из-за чего его так не любили военные. И я честно думала, что он не вырвался: видела, как его сразило пулей в ту ночь. А в лесу, с ранением выживать так долго вряд ли кто-то из нас, не обладающих целебными силами, способен… Давление внезапно прекратилось. — Ай?.. — раздался неверящий голос. ~Да, это точно он! ~ — Тис, ты правда жив?! Передо мной из-за поваленного крупного дерева показалась голова Тиса, а через несколько секунд я оказалась сжата в очень крепких объятиях. — Ай, я так рад, что ты жива! Как ты жила? И… где ты так? — спросил он, выпустив меня из объятий и окинув взглядом. — А Хана? Она где? При его словах о сестре в груди стало тяжко и пусто. — Я в порядке, не волнуйся, — погасшим голосом ответила я. — А Хана… она… — сказать правду или солгать?! — Она… погибла… На несколько секунд воцарилась звенящая тишина. — Как… п… погибла?.. Когда?.. — он неверяще и в ужасе уставился на меня, зарывшись пальцами в волосы. — Ответь мне! — Когда мы сбегали, её… её убили… Тис, прости… Его лицо за несколько секунд изменилось несколько раз от шока до самого страдальческого, какое я только видела за свою жизнь. Будто я сама лично вырвала кусок его души. И мне от этого осознания стало ещё труднее смотреть на него. — Ха… на… — я буквально физически чувствовала его шок и отчаяние. Тис ведь был очень близок моей сестре… Они часто общались, помогали друг другу, один раз я даже видела то, что не должна была — он целовал Хану в одном из скрытых от камер углов. Любил её, я отчего-то знала это задолго до того случая. Оттого мне было невыносимо говорить ему правду, но врать было бы ещё более жестоко… я не могла о таком солгать ему после всего, что он для нас сделал… Тис рухнул на колени и впился руками в землю, и я отвела взгляд. — Хана!.. — сдавленно прокричал он, плача. — Прости меня… прости… — у меня тоже навернулись слёзы от вида его боли. Я подошла к нему и обняла. Он в ответ вцепился в моё тело так, будто от этого зависела его жизнь, и мы оба разревелись друг у друга на плечах. И я всё продолжала и продолжала просить прощения сама не знаю за что: за принесённую новость или за свою слабость в тот день. А может, за всё вместе?

***

— Ай, прости… ты в порядке? — спросил Тис, отстранившись, но не отпуская моих чуть дрожащих плеч. Я усмехнулась сквозь слёзы, спешно их вытирая. — Это я должна задать тебе этот вопрос… — Нет, — ответил он. — Тоже. Наступила тишина. Мы оба понурили головы, пытаясь успокоить бурю эмоций в душе. Я знала, что это больно, но не знала, что и мне самой будет настолько неприятно причинить боль. Он для меня всего лишь парень сестры, а такое чувство, будто брата ввела в этот раздрай. Не понимаю…

***

На тот день мы провели в аду полгода. Или около того. Мало кто считал, сколько провёл тут, но мы все хотя бы примерно представляли себе, сколько прошло времени. Это всё благодаря тем, кто мог находиться снаружи: они тщательно записывали, что происходит снаружи, а потом рассказывали нам. Хотя для некоторых время как таковое стало лишь звуком, не значащим почти ничего. Мы были в своём отделении, когда в него завели нового человека. И стоило охраннику уйти, как мы почти все приступили к допросу новенького. Лишь моя сестра, вымученная сегодня донельзя, осталась лежать в койке, безжизненно смотря в потолок и прерывисто дыша. Ей нужно было время. Но Тис, как звали новичка, как мы вскоре заметили, не сводил с Ханы взгляда. — Слушайте, а с ней что? — спросил он. — Она только из лаборатории. Восстанавливается… — я печально взглянула на сестру. — Ещё минут пятнадцать так лежать будет. — Она её сестра, — Читаро — наш сосед и добрый знакомый — указал на меня. — Так что, если интересна, придётся тебе пройти проверку у неё тоже, — несколько человек усмехнулись. Я же с негодованием окинула их взглядом. — Ай, а как твою… — Хана, — я перебила Тиса. — А фамилия наша — Курата. Думаю, ей будет приятно завести ещё одного друга, так что буду рада, если вы с сестрой подружитесь. — Эй, Ай, друзей не выбирают, — сказал кто-то позади меня. — Я знаю, но… я правда буду рада, если у сестры появится ещё один друг.

***

Глаза снова застлали слёзы, когда воспоминание про нашу первую встречу пронеслось в голове. — Ну, думаю, нам надо идти, да? — Тис посмотрел на меня. — А? — я посмотрела на его лицо, бывшее так близко к моему, что заметны даже маленькие трещины на его губах. — А, да… надо… — кажется, мой голос был безжизненным. Все мысли сейчас занимали воспоминания. О сестре. И каждое из них с размаху полоскало сердце ножом, отчего было очень больно, но остановить их поток я не могла. Хотелось заплакать ещё, но уже не выходило. — Ай? С тобой всё хорошо? — обеспокоенно спросил Тис. Он и сам знает, что задал глупый вопрос… как может быть всё в порядке после такого? Так что я помотала головой в стороны. Я пошла по направлению к дороге. Тис некоторое время шёл позади меня, и я чувствовала спиной его взгляд. Потом он поравнялся со мной. Я взглянула на него. — Быстро ты взял себя в руки… — пробормотала я. — Ты думаешь?.. — Тогда почему ты спокоен? — А кто сказал, что я спокоен? — он скептически посмотрел на меня. — Твоё лицо и твои шаги. — Должен же кто-то из нас быть в разумном состоянии. Иначе мы оба рискуем бесславно пасть на поле брани. Я попыталась улыбнуться в ответ на такую заботу, но не смогла. Лишь усилилась буря внутри, норовя вырваться наружу, на глаза навернулись слёзы, но я с силой их утёрла и помотала головой. Некогда отдаваться эмоциям, мы всё ещё в опасности.