Интервью с Королем

«Вот вырасту, и буду летать по мирам. Словно чайка! Правда, папочка?» Предпраздничный вечер выдался ожидаемо теплым – Бирке подходил к концу, обещая подарить миру Ольх очередной незабываемый Belleteyn. Однако в главном зале дворца царила промозглая прохлада, а полумрак в глубине не позволял разглядеть выражение лица монарха, застывшего на тронном возвышении. К лучшему – ибо лик его оказался отмечен печалью, а думы – чернее сгущавшихся за окном сумерек. Взор скорбных очей был устремлен в сад, не мигая, наблюдал он за хрупкой фигуркой – призрачным силуэтом в лучах умирающего дня. Лара. Завтра Королю предстояло сделать то, чего отец боялся на протяжении многих лет – с тех самых пор, как довелось узнать волю Предназначения. Тянуть дальше не было возможности – время играло против, а Знающие выкручивали руки. Сделав глубокий вдох, Ауберон на мгновение прикрыл глаза, устало прикоснулся к переносице. Завтра, в ключевой момент вечера, он официально объявит о помолвке, бесповоротно предрешив, таким образом, судьбу дочери, навсегда заперев её в золотой клетке. А ведь она так мечтала о свободе... Креван Эспане аэп Каомхан Маха – выдающийся Elle, перспективный маг, без пяти минут член совета Saevherne, в общем – идеальный кандидат. По всем параметрам. Кроме одного: Лара его не любит. С одной стороны – смешно, ибо какая принцесса, в самом деле, вольна выбирать себе спутника жизни? С другой… Принуждать дочь к браку – последнее, чего бы ему хотелось. Лара откровенно не готова. Вспомнив, как увядает эльфка в компании будущего супруга, как гаснет ее взор, стоит ему лишь появиться на горизонте, Ауберон стиснул зубы, словно от острой нестерпимой боли, в то время как перед внутренним взором вновь возник образ дочери. Вот она, под руку с женихом, терпеливо прогуливается по саду, как и подобает настоящей принцессе, с вежливой улыбкой внимая очередному «интересному» рассказу о хитросплетениях Сопряжения… Однако стоит собеседнику увлечься, слегка забыться, углубившись в дебри повествования, украдкой отворачивается, морща носик, закатывая глаза в немом крике отчаяния, одними губами истово вознося мольбы Деве, дабы мучение сие поскорей закончилось. Пусть бы даже ненадолго – до следующего вечера, когда адская пытка повторится вновь. Хвала небесам между ними с Шиадаль в свое время не было подобного… напряжения. Несмотря на то, что брак их также был предопределен свыше, оба не уставали благодарить судьбу за столь удачный союз. До тех самых пор, пока она не подарила ему дочь, ценой собственной жизни заплатив за новую, уходя, прося лишь об одном: чтобы малышка была счастлива. Прости меня. Днем Лара улыбалась, радовала глаз весельем и беззаботностью, и эльф почти обманывался, слыша звонкий смех в коридорах дворца, ибо хотел верить. Верить в то, что дочь счастлива, что действует и чувствует по своей воле, и ничто не омрачает её дух, разум, помыслы. Её жизнь. И ведь почти получалось. Почти. Ровно до тех пор, пока мысль о том, как дочь вечерами тихо плачет в подушку, не возвращала в реальность, вдребезги разбивая прекрасную, однако, столь хрупкую иллюзию. Она справится, – в подобные моменты упрямо твердило сознание, отгоняя навязчивую мысль о том, что ноша может оказаться слишком тяжела для столь хрупких плеч. Она. Справится, – и глас сердца умолкал, заглушенный доводами рассудка, вытеснявшими опасения о безрассудном ш а г е, на который может толкнуть отчаяние. Она справится?... Ауберон давно смирился с тем, что собственную жизнь пришлось положить на алтарь во имя государства, но ломать еще одну — юную, едва распустившуюся… Слишком больно. Но… Так надо, ибо Меч Предназначения не знает промаха. Ведь Король, в конце концов, в первую очередь, обязан думать о благе народа. О подданных, обреченных на гибель, если только он не примет правильного решения. Всего лишь вопрос приоритетов, в котором отец, увы, не имел права голоса. Рука, недвижимо покоящаяся на подлокотнике, вдруг судорожно стиснула резной орнамент – до белых костяшек, однако, в следующее мгновение вновь бессильно разжалась. Его Величество редко позволял себе роскошь проявления чувств – как в одиночестве, так и в обществе немногочисленных приближенных. Публично же – никогда. Поднявшись с места, Ауберон неспешным шагом приблизился к одному из многочисленных окон, замер в тени, дабы остаться незамеченным. Напрасная осторожность, ибо Лара, очевидно, настолько увязла в пучине собственных мыслей, что, казалось, не замечала ничего вокруг. В следующее мгновение образ дочери потерял четкость, ибо взор Короля затуманился влагой, в то время как с губ сорвалось едва слышное: – Прости меня, дочка.