Десять желаний Бенедикта Рида

      — Бедняжка Софи. Он не говорил мне, что они вместе, когда мы трахались недавно, так бы я, естественно, не стала этого делать. Я же не разлучница.       Удар молотом по голове. Что я только что услышала? Сердце улетело в пятки, когда слова постепенно начинали обретать смысл в моей голове. Бен мне изменял? С этой нафуфыренной студенткой? Я не могла и не хотела в это верить, но его взгляд, пустой и безжизненный, говорил о том, что его будто поймали с поличным.       И я не придумала ничего лучше, как сорваться с места и побежать. Куда? Я не знала, просто хотела поскорее уйти из столовой, чтобы не видеть эти лицемерные лица. Расталкивая студентов, которые мешали моему побегу, я старалась сдерживать потоки слёз, которые так и норовили показать всему миру моё состояние.       — Софи, остановись! — крик Бенедикта только подстёгивал меня бежать быстрее, не щадя бока учеников. Я так не хотела, чтобы он меня догнал, мне нужно было побыть одной. Прямо сейчас.       И когда на горизонте уже замаячила дверь в кабинет декана, видимо, я на автомате побежала туда, крепкая рука дёрнула меня, на что я от боли закрыла глаза, давая ему возможность куда-то меня затолкать. Открыв их, я осознала, что мы оказались в пустой аудитории, а Бен перекрыл собой выход.       — Выпусти меня! Как ты посмел? — я не знала, о чём спрашивала. Как он посмел запереть меня здесь? Или как он посмел изменить мне? А может, всё и сразу?!       Сквозь бурю собственных мыслей и эмоций, обиду и отчаяние я слышала, как он пытался оправдаться, но я не хотела слушать его. В голове лишь всплывали сцены на кафедре, когда эта разукрашенная красотка держала руку на члене Рида. Видимо, тогда у них всё и произошло, иначе зачем вообще ей было так делать?       Я не могла поверить ему, не могла поверить себе. Я не знала, что мне делать, хотелось просто уйти отсюда, сбежать, закрыться в своей маленькой уютной каморке, свернуться в углу калачиком и проплакать пару часов, а затем с головой уйтив работу, отвлекаясь от всего происходящего.       Было так сложно осознать, что всё рушилось прямо в этот момент. Нас столько связывало, отпуск прошёл просто бесподобно, я чувствовала себя самой счастливой, и хоть Бенедикт этого не говорил, но я понимала, что у него есть ко мне чувства, и это не просто похоть или симпатия.       — Верь мне, пожалуйста, — он обхватил моё лицо ладонями и коснулся лбом моего. Сквозь пелену всё-таки выступивших слёз я видела боль на его лице и даже искренность.       Меня разрывало изнутри: хотелось прижаться к нему и обнять, что есть сил, и в то же время оттолкнуть и сбежать. Моё тело тянулось к нему вместе с сердцем, а мозг говорил не верить, уйти и всё обдумать. Мне нужна была пауза, возможность разобраться в произошедшем.       — Ты единственная, — его шёпот медленно убивал меня, и, собрав всю волю в кулак и затолкав желание вцепиться в его плечи и никогда не отпускать куда подальше, я сделала шаг назад, а потом вышла из кабинета, сказав перед этим, что сегодня буду ночевать в своей квартире. Я не могла вернуться туда, где всё было пропитано Беном, где был он сам.       Не помнила, как дошла до кабинета Миллер, не замечала, как она кидала на меня взволнованные взгляды. Кажется, там была и её подруга — новый преподаватель с соседней кафедры. Мне было всё равно. Я была опустошена и разбита, и не знала, что мне делать дальше. Как быть с Беном? Верить ему или студентке? Всё было так сложно и запутано.       Захлопнув дверь, я прислонилась к ней спиной, закрывая глаза в попытке удержать слёзы. Хотелось рыдать и рвать на себе волосы, но всё, что я могла, — это всхлипывать и жалеть саму себя. Как можно было оказаться таким лживым и лицемерным и так поступить со мной? Или он на самом деле не изменял, а эта девчонка просто решила поиграться? Эта ситуация очень давила.       Если он всё-таки занимался с ней сексом, то тогда я буду полной дурой, если прощу и вернусь. А вдруг он всё же был искренен со мной? Тогда я буду идиоткой, если уйду. Я привязалась к нему, искренне испытывала самые светлые чувства и абсолютно не желала терять его. Не хотелось представлять, как Бенедикт вбивался в студентку, пока я пыталась разгрести завалы рабочих документов, но картинки сами собой формировались в моей голове, заставляя ещё больше чувствовать себя использованной.       Сев за заваленный бумагами стол, я обхватила голову руками и простонала, не в силах решить, что же мне делать и какую сторону принять. Я всегда любила всё раскладывать по полочкам, будь то работа или жизнь, следовать плану и избегать форс-мажоров. И если стол мог быть захламлён, в голове всегда был порядок. Бенедикт внёс свои коррективы и добавил огня, но я всё ещё могла держать контроль. До сегодняшнего дня.       Я постаралась отвлечь себя работой, чтобы мысли о произошедшем перестали атаковать разум, и у меня даже это получилось. Спасибо декану и её бесконечным поручениям. От документов меня отвлёк голос Бенедикта за дверью. Я вся напряглась, ожидая, что он ворвётся сюда и решит снова выяснить отношения, к чему я была совсем не готова, но неожиданно Миллер сказала ему, что я уже ушла. Эта женщина не переставала меня удивлять. Всегда каменная леди могла быть чуткой и эмпатичной.       Но в мире существовал один человек, который не отличался этими качествами, а наоборот, имел невероятное чутьё, чтобы появляться в самый неподходящий момент. В целом, любой момент был бы неподходящим, но сегодня особенно. Я подскочила на стуле от неожиданности, услышав вибрацию телефона, затем ещё и ещё. Посмотрев на экран, я увидела несколько сообщений от Марка, который спрашивал, как у меня дела и что нового происходило в жизни. Невероятная находчивость.       Я думала, что этот день не может стать ещё хуже, но он смог, потому что я не относилась к тому типу девушек, которые прыгали от радости, получив сообщение от бывшего. Мы расстались с Марком около двух лет назад, потому что он оказался совершено не тем человеком, с которым я начинала отношения. Постоянные запреты и ограничения, я должна была всё свободное время проводить с ним, независимо от того, чего сама хотела. Поэтому, когда мои розовые очки спали, я с радостью отпустила и забыла его, а он, поняв, что я не собиралась возвращаться к нему, что уже делала несколько раз по своей глупости, уехал в другой город на заработки.       У меня не было никакого желания сейчас отвечать ему, поэтому, закатив глаза от настойчивости Марка, я выключила телефон после очередной порции сообщений, чтобы он перестал меня доставать. Видимо, вселенная посчитала, что мне сегодня мало любовных проблем. Но во всей этой ситуации был один плюс: у меня теперь было столько свободного времени, что я могла бы посвятить всю себя отчётам и предстоящему рождественскому балу, и ничто и никто не мог бы меня отвлечь.       Мне абсолютно не хотелось идти в свою квартиру, поэтому я до позднего вечера возилась с бумажками, пытаясь оттянуть этот момент. Даже Миллер уже давно ушла, оставив мне ключи от кабинета. Только когда я чуть не заснула, уткнувшись лбом в столешницу, я всё-таки пошла домой.       Квартира встретила меня пустотой, и одиночество резко накрыло меня с головой, вызывая непрошеные слёзы. Я жалела себя, сидя на диване и поджав под себя колени, а мысли о Бене не желали покидать меня, как бы мне этого не хотелось. Дома даже не было ни одной жалкой бутылки вина, чтобы можно было забыться, напиваясь, и уснуть без размышлений о нём. Поэтому в итоге я полночи ворочалась в кровати, ругая себя и его, и не могла провалиться в спасительный сон, который даже не оказался таковым, потому что Бен проник и туда.       Придя на работу на следующий день, я решила включить телефон в надежде, что Марк за ночь забыл о моем существовании, но количество сообщений от него доказывало, что я ошиблась. Было ещё не менее пятнадцати пропущенных вызовов, и я испугалась, что все они от мамы, которая уже поставила на уши весь город, потеряв меня, но от неё был только один. Все остальные принадлежали Бенедикту. По телу растеклось тепло, когда поняла, что он пытался дозвониться, возможно, желая извиниться, но я быстро откинула эти мысли, потому что всё ещё была не готова увидеться с ним. Я до сих пор находилась в подвешенном состоянии.       Быстро поговорив с мамой, я вновь выключила телефон, потому что Марк снова начал засыпать меня сообщениями. Я знала, что если отвечу ему и попрошу не писать мне, это не поможет, только игнорирование. Можно было бы, конечно, кинуть его в чёрный список, но мне даже понравилась вчерашняя тишина отключённого телефона, когда никто не мог потревожить меня.       Я не хотела никого видеть и слышать, стараясь максимально загрузить себя и общаясь лишь с Миллер по рабочим вопросам. Я была уверена, что она всё понимала, но ничего не спрашивала и даже не смотрела на меня с жалостью, за что внутренне я была ей благодарна.       Поэтому день прошёл быстро, как и следующий, я почти не отвлекалась на мысли о Бене, хотя иногда у меня с трудом получалось отогнать их. Я мастерски избегала любых встреч с ним, что было очевидно, ведь я выходила из кабинета декана только поздно вечером, когда даже самый большой любитель поработать сверхурочно был бы уже дома.       Боялась ли я пересечься с Бенедиктом? Определённо, ведь тогда было бы невозможно избежать разговора, в котором мне пришлось бы принимать решение. Я была рада, что он не давил на меня и не подсиживал у института, иначе я бы просто сбежала как последняя трусиха, потому что не знала, как вести себя и что говорить, ведь так и не пришла к какому-то ответу.       В четверг ничего не предвещало беды, я так же занималась годовыми отчетами, рождественским балом, организация которого включала в себя куда больше нюансов, чем я планировала, и прочими мелкими поручениями Миллер, когда в мою маленькую уютную обитель в конце рабочего дня пришла Виттория. Я видела её несколько раз в кабинете декана, они очень мило беседовали и даже смеялись, что было абсолютно не похоже на образ мегеры, который годами выстраивала моя начальница.       — Привет, можно? — недолго постояв в дверях и не дождавшись моего ответа, она прошла к столу и опёрлась на него бёдрами, только после этого я кивнула то ли в знак согласия, то ли приветствия.       Не могла точно сказать, как я к ней относилась, потому что мы не общались, но она точно производила впечатление уверенного в себе и немного наглого человека, который видел цель и шёл к ней. Будь мы в каком-нибудь фильме, она отлично бы подошла на роль вечно плетущего интриги персонажа, такой хитрой и изворотливой она казалась.       — Что-то давно не видно твоего профессора, — как бы невзначай произнесла она, рассматривая свой свежий маникюр.       — Он не мой, — только и смогла ответить, не ожидая такого выбора темы для разговора.       — Ладно тебе, Миллер мне поведала о ваших «тайных» отношениях, — она со смешком изобразила в воздухе кавычки. — Да и студенты шепчутся.       — Шепчутся? О чем? — удивлённо приподняв брови, спросила я. Кажется, я много пропустила, безвылазно сидя в четырёх стенах.       —Сначала, что Рид с тобой, потом — с другой. Ты же знаешь этих детей, они любят почесать языками, — махнув рукой, будто это было чем-то неважным, произнесла она. — Так что случилось? Вы поссорились?       — Ты же сама сказала, что он с другой, к чему вопросы? — я начинала постепенно закипать, потому что этот разговор вновь вытащил картинки измены наружу, забирая у меня спокойный мирок, который я выстраивала эти дни.       — К тому, что я никогда в это не поверю, — серьёзным тоном ответила Виттория, нависая надо мной, на что мне пришлось откинуться на спинку кресла, после чего она резко вернула игривое настроение и продолжила: — Может, мы с тобой и не общались, но я много слышала от Миллер, и по ее словам такую сладкую парочку, как вы, ещё надо поискать, — она усмехнулась, а я скривилась от такого сравнения. — Да и Рид ходит как в воду опущенный все эти дни.       — Что с ним? — вырвалось у меня прежде, чем я успела прикусить язык.       — Не знаю, — пожав плечами, произнесла она. — Каждый день ковыряет бедное пюре в тарелке и смотрит в одну точку. Я думаю, он переживает из-за вас, — она указала пальцем в мою сторону и подмигнула.       — Глупости! У него нет поводов для переживаний, с ним же теперь такая красотка, — в последнее слово я вложила столько яда, сколько, как я думала, во мне не могло быть чисто физически.       — Да? Тогда почему же он везде один? — заговорщически проговорила она, пристально смотря мне в глаза.       Наша игра в гляделки продолжалась, как мне казалось, несколько минут. Я не знала, зачем она решила завести со мной этот разговор и какая ей от этого выгода, но она всё же смогла заставить меня задуматься. Может быть, Бен и правда переживал из-за нашего расставания? Он же искал меня в понедельник и названивал, но я всё ещё была в сомнениях.       — Я понимаю, что ты хочешь нас помирить, хотя я не знаю, зачем тебе это, — сдавшись, я опустила взгляд на руки, сложённые на коленях. — Но я не думаю, что ему это надо. Я для него очередная игрушка, трофей, дополняющий его коллекцию, — говоря это, я пыталась сдержать подступающие слёзы, не хотелось показать Виттории свою слабость.       — Я просто не люблю видеть кислые лица, они портят мне настроение, — весело ответила она. — Да и не стоит идти на поводу у каких-то малолетних идиотов, кроме них ты никому не делаешь лучше. Вы обсуждали произошедшее с Ридом?       — Ну… Он пытался мне всё объяснить и говорил, что это ложь, но я не знаю… я запуталась! — обхватив голову руками, пробурчала я в ладони.       — Думаю, тебе стоит дать ему шанс, — девушка взяла мою руку и некрепко сжала, на что я подняла глаза и увидела в её взгляде поддержку.       Быстро попрощавшись, она покинула мой кабинет, хотя это слишком громкое слово для маленькой комнатушки без окон, оставляя меня наедине с непрошеными мыслями. Работа сразу отошла на второй план, а я, снова уронив голову в ладони, пыталась разобраться с потоком размышлений. Был ли у Виттории какой-то умысел или она просто хотела мне помочь? Может быть, мне действительно стоило поговорить с Беном и всё прояснить? Но была ли я готова? Эта неопределённость убивала меня.       Проведя очередную ночь без сна, я всё-таки пришла к решению, что поговорю с ним, но у Миллер были другие планы. Конец недели всегда был сумбурным, но сегодня она давала столько поручений, сколько я не видела за всю жизнь. И поэтому каждый раз, когда я хотела вырваться из плена бумаг и пойти к Бену, декан меня останавливала, давая новое задание. Поэтому на этот раз я просидела на работе допоздна не по своей воле.       Стоило мне выйти из здания университета, как сильная рука потянула меня в сторону, вынуждая споткнуться. Я вскрикнула от неожиданности и страха, который на мгновение накрыл меня, а жизнь пронеслась перед глазами. Рациональная сторона же говорила, что вряд ли меня убьют прямо на крыльце института.       — Марк, ты идиот? Зачем так пугать? — срывая голос на писк, возмущённо спросила я, стукнув его по плечу, когда в свете фонаря распознала наглое ухмыляющееся лицо.       — Детка, ты не отвечала на мои звонки и сообщения, и я решил найти тебя сам. Так и знал, что ты до сих пор здесь работаешь, — он наклонился ко мне, проводя ладонью по щеке, на что я сделала шаг назад.       — Что тебе нужно?       — Я соскучился, — он вновь приблизился ко мне, желая дотронуться, но я вовремя увернулась.       — Ты, наверное, шутишь, — я рассмеялась от глупости ситуации. — Два года прошло, Марк, и я знаю тебя слишком хорошо, чтобы в это поверить. Так что говори, чего ты хочешь? — сложив руки на груди, я строго смотрела на него в ожидании ответа.       Почему-то он до сих пор считал, что его «Я соскучился» должно сработать на мне, и я побегу за ним на крыльях любви, но это давно в прошлом. Его манипуляции моими чувствами не могли подействовать сейчас, потому что не было никаких чувств.       — Ладно, детка, не кипятись. У меня сейчас небольшие проблемы, — я внутренне закатила глаза. Ещё бы, зачем ещё ему искать меня. — Меня уволили, видите ли, нарушал трудовую дисциплину, — я видела, как он закипал, размахивая руками, поэтому сделала шаг назад для верности. — Дай денег. Я все отдам, клянусь!       — Может быть, для начала ты хочешь вернуть прошлый долг? — да, это был не первый раз, когда он просил у меня деньги, но тогда я была влюблённой дурочкой, а он профессионально убеждал меня в своей любви.       — Я, что, так много прошу?! — крикнул он, нависая надо мной. — Что сложного один раз выручить меня, Фи? Разве ты забыла, сколько всего было между нами? Я столько для тебя делал!       Его состояние уже начинало меня пугать, ведь мы были одни, и он мог сделать что угодно в порыве гнева, уж я-то знала. Оглядевшись по сторонам и не найдя никого на пустой территории университета, я посмотрела на Марка, который прожигал меня взглядом.       — У меня нет сейчас денег, и я не хочу с тобой связываться, дай мне просто уйти, — во мне смешались злость и страх, заставляя голос дрожать. Но это было просто немыслимо! Завалить меня сообщениями, прийти на работу и просить деньги, в очередной раз требовать от меня помощи.       — Но мне они нужны! Ты обязана помочь!       — Я же сказала, Марк, я не хочу! Мне пора домой, — всплеснув руками, я развернулась, чтобы уйти и стереть из памяти этот эпизод своей жизни, но он схватил меня за запястье, сжимая до боли и притягивая к себе.       — Ты, маленькая дрянь, решила, что самая крутая, да? — шипел он мне в лицо, пока я пыталась вырваться из его хватки.       — Кажется, девушка ясно сказала «Нет», — услышав знакомый голос и подпрыгнув от неожиданности, я обернулась, видя Бена, который выглядел как разъярённый бык, смотрящий на красную, в данном случае рыжую, тряпку, только ногой не буравил землю.       Такое ощущение, что он стал ещё красивее, чем был. Либо я так давно его не видела, и ещё Марк выгодно подчёркивал все его достоинства своими недостатками. Растирая запястье, будучи спрятанной за спиной Бена, я думала о том, как соскучилась по нему, и что всё, чего мне хотелось, это прижаться к нему, вдыхая аромат его одеколона.       Пока я мечтала о том, как захватить Бенедикта в свои тиски, он пытался разобраться с Марком, у которого даже хватило смелости назвать меня своей девушкой. Неслыханная наглость и не присущая ему храбрость. Он только с девушками строил из себя крутого парня, но стоило рядом оказаться мужчине хотя бы на дюйм выше него или шире в плечах, как он становится покорной овечкой.       Я еле сдерживала смех, наблюдая за тем, как он уронил мусорный бак, пятясь от нас в попытке сбежать. В этом был весь Марк — трусливый и неуклюжий. И как я могла с таким встречаться?       — Тебя проводить? — Бен вырвал меня из раздумий, и я резко повернула голову в его сторону, с после кивнула в знак согласия.       Мы не разговаривали всю дорогу, хотя хотелось сказать так много. Хотелось сделать так много. Он опьянял меня одним своим видом, и все тёплые воспоминания вдруг затопили меня, отбрасывая все сомнения. Я должна с ним помириться.       — Спасибо. Не думала, что он заявится. Марк давно уехал из города, — почему-то хотелось доказать ему, что прошлое давно в прошлом, хотя всем это было очевидно.       — Не за что. Если вдруг тебе понадобится супергерой, ты знаешь мой номер.       «Даже если ты не будешь супергероем, ты всё равно мне нужен», — пронеслось у меня в голове, и я улыбнулась ему. Какое-то время мы стояли и смотрели друг на друга, изучая черты лиц, будто не виделись целую вечность. И когда я уже было открыла рот, чтобы всё ему сказать, он начал говорить:       — Я хотел сказать, что я правда не врал тебе, — я отрицательно закачала головой, прося остановиться, потому что ему не нужно было меня в чём-то сейчас убеждать. — Пожалуйста, дослушай. Я докажу тебе, что мне никто не нужен. Никто, кроме тебя,— он говорил это тихо и вкрадчиво, проводя ладонью по щеке. Мне так этого не хватало. — Я подготовил сюрприз для тебя. Я зайду за тобой завтра вечером, и, если ты захочешь, сможешь уйти в любую минуту, только, пожалуйста, дай мне шанс, — внутри меня взрывались фейерверки, а внутренний голос кричал: «Да, да, да!», и пришлось выдохнуть, чтобы успокоиться.       Наконец-то всё наладится. Бен так старался показать, что я нужна ему, заставляя меня плавиться от его слов. Возможно, я круглая идиотка, что верила ему и в очередной раз попадала на грабли сладких мужских речей, но он был не такой, как Марк, он всегда был настоящим.       Весь следующий день я не находила себе места. Что за сюрприз он устроил? Как надо одеться? Я перебрала весь шкаф, подбирая наряд, но глубокая осень не помогала мне в выборе, вынуждая останавливать взгляд на тёплых вещах. Приведя себя в порядок за час до прихода Бена, я то сидела в кресле, теребя юбку, то ходила по квартире, наматывая круги, то стояла у зеркала, в панике осматривая себя и думая, нормально ли я выглядела. Чувствовала себя шестнадцатилетней девочкой, которая впервые собиралась на свидание, так глупо.       Подарив просто гигантский по любым меркам букет цветов, Бен привёз меня на поле, на котором повсюду лежали наполовину надутые воздушные шары и стояли уже готовые к взлёту. Не могла поверить, что он устроил это для меня. Я всего один раз упоминала, что хотела бы прокатиться на них, но мой страх высоты так силён, что я, наверно, никогда этого не сделаю. И вот мы стояли рядом с огромными шарами и корзинами, в одной из которых окажемся сегодня.       Проведя небольшой инструктаж, нас провели к нашему шару с небольшой корзиной, рассчитанной на двух людей и пилота, хотя в небе я видела и те, где было по шесть, а то и восемь человек. Осенний ветер заставлял меня дрожать, хотя, вероятнее всего, это всё-таки влияние адреналина и страха, которые бурлили в моей крови. Бен гладил меня по спине и шептал успокаивающие слова, но я всё равно вцепилась в корзину двумя руками, молясь всем богам, чтобы мы удачно взлетели и приземлились, хотя ощущение его ладоней и тёплого дыхания придавали мне немного уверенности.       Пока мы летели до верхней точки, я стояла с зажмуренными глазами, боясь увидеть землю далеко под нами. Мне очень хотелось лицезреть процесс взлёта, наслаждаясь закатом и шарами вокруг, но внутреннее напряжение не хотело уходить. Я чувствовала холодный ветер, который с каждым мгновением становился суровее из-за набранной высоты, и сжимающую талию ладонь Бена.       — Открой глаза, — услышала я его спокойный голос, но отрицательно закачала головой, не готовая ещё это сделать. — Открой, — более требовательно сказал он, а я не могла противиться такому его тону, от которого у меня даже сжался комок внизу живота.       То, что я увидела, поразило меня: разноцветные шары парили, окружая нас со всех сторон, а закатное небо позади них переливалось пастельными красками. Эта картина напомнила мне, когда мы с Беном наслаждались заходами солнца в Мексике, находясь в объятиях друг друга. Я улыбалась, вспоминая приятные моменты и запоминая новые, которые происходили прямо сейчас.       — Я очень боюсь потерять тебя, потому что ты не очередная игрушка, — проговорил он мне в макушку, а я развернулась к нему, заглядывая в глаза, поражённая сказанным, ведь это было именно то, что я хотела услышать.       Не сдержав эмоции, я позволила слезинке скатиться по щеке, которую он сразу же стёр. Я так боялась оказаться очередной девочкой для секса, что эти слова проникли в самое сердце, заставляя его биться с бешеной скоростью. Я хотела верить ему и делала это.       Наш последующий поцелуй был таким нежным и чувственным, что все тревоги отошли куда-то за пределы сознания, сужая его только до существования нас двоих в этот миг. Его губы ласкали мои, а язык уже проник в рот, делая поцелуй более страстным. Я вцепилась в ворот его пальто, боясь отпустить и потерять снова, а он лишь крепче обнимал меня, вселяя уверенность.       Пилот прервал нас новостью о спуске, возвращая в реальный мир и заставляя меня смутиться от своей раскрепощённости. Когда полёт завершился, Бен вызвал такси, в котором я благополучно уснула на его плече и проснулась не около его или хотя бы моего дома, а рядом с дорогущей гостиницей.       Этот день был просто чудесным, но он мог стать ещё лучше, поэтому, как только мы избавились от пальто, заселившись в номер, я толкнула его на кровать, желая поскорее почувствовать то удовольствие, которого меня лишили почти на неделю.       — Эй, что ты делаешь?       — Ну раз я здесь, то это произошло бы рано или поздно, так почему бы не рано? — возбуждение туманило мой разум, заставляя позабыть обо всём, кроме него.       Сев сверху, я припала к его губам, жадно целуя и кусая их, пока он пытался избавить меня от мешающего свитера. Моё желание было настолько велико, что сводило меня с ума, как и его, я ощущала это, двигая бёдрами по возбуждённому члену.       Внизу живота разливалось тепло, распространяясь по всему телу, когда Бен страстно целовал меня, проникая в рот языком, и гладил горячими ладонями моё тело, избавившись от одежды. Резким движением он перевернул меня на спину, нависая надо мной на мгновение, а потом начал целовать шею и ключицы, а я запрокинула голову, давая ему больше пространства. Я утопала в удовольствии, которое он доставлял своими ласками, издавая пошлые, но негромкие стоны.       Он спускался ниже, прокладывая губами путь к груди и захватывая зубами сосок, и, вдоволь наигравшись с ним, начал целовать место под грудью, потом живот, доходя до самого важного места. От переполняющего возбуждения я сжимала ноги в коленях, нехотя мешая ему, и вцепилась в покрывало, закатывая глаза от предвкушения предстоящих ласк.       Когда он провёл двумя пальцами по половым губам, собирая смазку, и после облизал их, я думала, что действительно потеряю рассудок, так это было возбуждающе. Бен мог убить меня без оружия, потому что его язык умел вытворять такие вещи, от которых непроизвольно попадаешь в Рай. Я извивалась на покрывале, сжимая его в кулаках, когда он кружил по клитору, выписывая узоры, и уже не сдерживала крики. Внутри меня взрывались фейерверки, а под веками были белые блики, когда он, не прекращая работать языком, проник в меня двумя пальцами, набирая темп.       Это был самый умопомрачительный оргазм в моей жизни, возносящий меня на небеса. Я дрожала всем телом, выгибаясь в спине и сжимая пальцы ног, когда он довёл меня до самого пика. И я не хотела оставить его без благодарности. Поэтому, немного придя в себя, я вновь оседлала его, скорее расправляясь с ширинкой.       — Теперь моя очередь, — облизнув губы, произнесла я, высвобождая его возбужденный член из брюк.       Хотелось довести его до того же состояния, в котором только что была я, доказывая, что я единственная, кто мог бы с этим справиться. Обхватив член ладонью, большим пальцем я провела по головке, размазывая смазку, а затем прошлась языком от основания по всей длине. Подняв глаза на Бена, я увидела, что он наблюдал за моими действиями, и это заставило меня вновь стать влажной.       Взяв в рот головку и создав вакуум, водила языком по уздечке, не углубляя проникновение. Небольшая пытка ещё никому не помешала. Бен слегка двигал бёдрами навстречу, желая большего, но я не собиралась так быстро уступать, чуть отодвигаясь при каждом его движении, вызывая недовольное рычание. Усмехнувшись своей шалости, я стала медленно опускаться, в то время как он уже собрал мои растрепавшиеся волосы в кулак.       Я ожидала, что он начнёт управлять процессом, но пока он позволял всё делать мне, поэтому я продолжила так же неторопясь опускаться и подниматься, водя языком по стволу. Но надолго его не хватило, и через пару мгновений он уже задавал темп, надавливая на мою голову и толкаясь бёдрами. Мне нравилось, когда он всё брал в свои руки, когда проникал в мой рот со страстью и желанием, доходя до горла, хоть это и вызывало небольшой дискомфорт. Главное, что ему было хорошо, и это являлось моим спусковым крючком, потому что я возбуждалась не меньше.       Мне приносило удовольствие то, как реагировало его тело на мои движения и ласки, как он вздрагивал каждый раз, когда язык задевал уздечку, и как толкался глубже, когда головка была у горла. Его стоны, низкие и бархатные, ласкали слух, заставляя меня работать усерднее, чтобы они не прекращались.       Двигала головой навстречу его бёдрам, ощущая давление его рук, и жадно вбирала в себя член, облизывая его. Бен утробно рычал, проникая в меня на всю длину и упираясь в заднюю стенку горла, и причмокивающие звуки смешались с моими стонами. Чем ближе он был к развязке, тем более резкими и рваными становились движения, а руки все крепче сжимали мои волосы у корней. Я чувствовала, как сокращались его мышцы, а всё тело напрягалось, и когда он уже был готов кончить, он вошёл в меня на всю длину, держа за голову и изливаясь внутрь.       Облизав губы и довольно улыбнувшись, я легла рядом с ним, а он, привстав на локте и опёршись на ладонь, смотрел на меня, поглаживая по волосам. Я изучала черты его лица, думая о том, что могла потерять, если бы включила гордыню. Скольких приятных моментов я могла лишиться из-за собственной глупости и импульсивности. Но теперь у нас было полно времени, чтобы наверстать упущенное и продолжать наслаждаться друг другом.