Улыбайся

Каково это просыпаться каждое утро и знать, что тебя на протяжении всего дня будут чморить? Дэвид каждое лето улыбался и радовался, когда к нему в лагерь приезжали его любимые кэмперы, только сами дети не были этому рады, особенно Макс. Вожатый терпел все издевательства и оскорбления в свой адрес, пытаясь придумать каждому ребёнку своё оправдание. Он закрывал на всё глаза, не хотел верить, что кэмперам ненавистен его лагерь, но правду он принял спустя шесть лет. Дэвид стал осознавать, что лагерь не приносит детям ни радости, ни счастья; понимал, что вожатый из него никакой; видел, как кэмперам на его старания глубоко плевать. Дэвид безумно любил улыбаться, веселиться и радоваться жизни, но больше всего, конечно, он любил отдавать свою радость другим. Зелёноглазый не был согласен с Максом, который упорно отказывался верить, что в мире есть люди, которые поистине счастливы. Но Дэвид и правда стал сомневаться во всём: в правильности своих действий, в словах, в чувствах. Он был убит пониманием, что весь его труд был напрасным. С наступлением лета Дэвид стал слишком унылым и апатичным. Вожатый начал оставлять шестнадцатилетних подростков на Гвен, а сам уходил в домик вожатых плакать и грустить. Он прекрасно видел взгляды кэмперов, которые так и говорили: «Мы хотим домой!», а злое лицо Макса можно было и не описывать, всё одно и то же: Дэвид лох, Дэвид мудак, Дэвид придурок. Больно и обидно. Рыжеволосого беспокоили его чувства к Максу, который, в свою очередь, думал только о том, как бы насолить вожатому. Когда появился этот голос сердца, Дэвид вспомнить не мог, но точно знал, что Максвелл не испытывает к нему того же. Это огорчало его ещё больше, заставляя рыдать в подушку по ночам. Дэвид больше не хотел выдавливать из себя улыбку, он старался показывать подросткам свои настоящие чувства, но от этого никому не становилось легче: Гвен переживала за своего друга, кэмперы недоумевали в чём дело, а Макс… А что Макс?

***

Макс шесть лет приезжал в «Лагерь Лагерей», проклиная это место. Он считал, что это самый настоящий дурдом, в который поместили самых отбитых и умалишённых детей. Вожатые не устраивали Максвелла меньше, чем его ровесники, но бесили так же сильно. Улыбка Дэвида казалась ему фальшивой и неискренней. Макс слишком часто орал, избивал и обзывал своего вожатого, надеясь, что тот, наконец, прекратит смотреть на мир через розовые очки, но все его старания коту под хвост. Брюнет настолько часто хотел досадить Дэвиду, что заставлял Никки и Нила считать, что это никакая не ненависть, а скрытая любовь. Конечно, Макс посылал своих товарищей к чертям собачьим и обзывал самыми ужасными словами, но мнения своего они не меняли. После слов друзей, парень и правда стал задумываться об этом, однако его это бесило ещё сильнее, из-за чего бедному вожатому доставалось от кэмпера по полной программе. Максвелл до сих пор винит себя за то, что после его ударов, на теле Дэвида оставалось немалое количество синяков и царапин. Престон утверждал: «Бьет — значит любит». Да, после такого заявления Престон услышал о себе много нового и интересного, но мнения не менял. По ночам подросток лежал в холодной палатке и думал о словах, которые ему так часто говорили. Макс пытался отрицать, не хотел верить, но всё же: что плохого в положительных чувствах по отношению к Дэвиду? В прошлом году, перед отъездом домой, обладатель изумрудных глаз стал присматриваться к вожатому, не трогая его. Понимая, что он целую неделю тупо пялился на мужчину, привлекал его внимание к себе. Порой их взгляды пересекались, но Дэвид смотрел на Макса добрым взглядом, а сам брюнет злым. Как бы Максу ни было тяжело это признавать, но он был полностью согласен со словами своих друзей. То, что заставляло его так безжалостно относится к вожатому, было любовью. Самой обычной, как у всех.

***

Все прекрасно видели, что Дэвид изменился: стал грустным, пассивным, вялым. Абсолютно никто не понимал, что произошло с вожатым. Максвелл дико волновался за мужчину, он не привык видеть Дэвида таким угрюмым, а иногда и вовсе не видел, поскольку рыжеволосый прятался в домике вожатых. Макса пугало, что Дэвид перестал улыбаться. Максвелл думал, что, приехав в лагерь, начнёт общаться с вожатым, как нормальный человек, но его планы испортил сам Дэвид. Парню хотелось поговорить с ним, обнять, пожалеть, помочь, но он не имел понятия, с чего начать разговор и как к нему подойти. Но раз Макс захотел докопаться до истины — он докопается.

***

Июньский вечер был тёплым, солнце садилось за горизонт, приобретая оранжевый оттенок. Птицы умолкали, создавая приятную лесную тишину. Дэвид сидел на бревне у озера, смотря на всю красоту оранжевого заката. Вожатому снова было безумно тоскливо и противно на душе, а мысли сжирали его изнутри. Вдруг он услышал медленные шаги и, повернув голову назад, обомлел. За вожатым стоял Макс, держа в руках воздушный шарик красного цвета. — Макс? — единственное, что смог произнести Дэвид, растерянно смотря на парня. Брюнет сделал несколько шагов к вожатому и молча сел рядом с ним. Подросток протянул шарик рыжеволосому, отводя от него взгляд. Дэвид испытывал странные эмоции: и страх, и радость, и смущение. Вожатый аккуратно взял в руку шарик, держа его за верёвочку, но его взгляд привлекла улыбающаяся рожица, нарисованная чёрным маркером. Дэвид невольно улыбнулся. — Чё ты кислый такой, аж противно, — держа руки в карманах, выдавил из себя Максвелл. — А чему радоваться, когда тебя все ненавидят? — улыбка тотчас слетела с лица мужчины. — С чего ты взял, что все? — искренне удивился обладатель изумрудных глаз. Макс, кажется, стал понимать причину плохого настроения Дэвида, но должен был убедиться в этом точно. — Дэвид, почему ты такой грустный? Ты стал осознавать, что этот лагерь никому не сдался? — посмотрев вожатому в глаза, задал вопрос он. Это было последней каплей. Губы Дэвида дрогнули, и он стал быстро моргать глазами, дабы не заплакать. — Дэвид! Ну ты чего? — парень испугался резкой смены настроения вожатого. — Всё нормально, Макс, не переживай, — вытерев выступившие слёзы, прошептал рыжеволосый. — Ты был прав: не может человек всю жизнь улыбаться. Честно говоря, брюнет был удивлён признанием Дэвида. Раньше Макс думал, что увидеть грустного вожатого будет легко и просто, даже забавно, но сейчас он так не считал. — Дэвид. Макс развернулся к вожатому, обхватив руками его лицо. Он взял его за щёки, потянув их кверху, создавая натянутую улыбку. — Ну же, улыбнись, — ласково проговорил брюнет, смотря в зелёные глаза Дэвида. Вожатый расцвёл прямо на глазах. Он улыбнулся так, как только мог он — Дэвид: искренне, лучезарно, невинно. Макс тоже невольно улыбнулся, потому что он был очень рад видеть прежнего Дэвида. У обоих запорхали бабочки в животе, а Максвелл довольно сильно покраснел. Рыжеволосый положил свои руки поверх рук парня, которые всё ещё держали его за щёки. Но Дэвид совсем забыв про шарик, который только что держал в руках. — Ой, улетел, — с нотками печали произнёс вожатый. — Чёрт с ним, главное, что ты улыбаешься, и нам это нравится, — утвердил подросток, поднявшись на ноги. На небе уже давно виднелась полная Луна, которую окружала армия звёзд. — Дэвид, пойдём, — протянув руку мужчине, произнёс Макс, — уже поздно. Дэвид чувствовал себя самым счастливым человеком в лагере, а сам факт того, что он шёл за руку с Максвеллом, заставлял его улыбаться ещё шире. Возможно, он был многим не нужен, но Дэвид был уверен, что Максу он просто необходим. Макс понимал, что многого не сказал из-за своего смущения и, собственно, характера, но был доволен результатом. Дойдя до палаток, парни остановились, а Макс развернулся к Дэвиду. — Макс, я правда удивлён, что ты за сегодняшний день ни разу меня никуда не послал, — нервно хихикнув, сказал негромко вожатый. Макс встал на носочки, взяв Дэвида за жёлтую футболку на шее, потянув на себя. Он нежно коснулся чужих губ, прикрыв глаза. Рыжеволосый слегка растерялся, не зная, что делать. Собравшись с мыслями, вожатый обвил талию парня руками, отвечая на нежный поцелуй. Дэвид сминал губы Макса, блуждая руками по спине, а подросток так и стоял на носочках с красным от смущения лицом. Отстранившись от Дэвида, кэмпер сунул руки в карман толстовки и быстро зашагал к своей палатке. — Улыбайся, Дэвид, таким ты мне нравишься больше, — бросил на прощание Макс, скрываясь в палатке. Вожатый ещё какое-то время так и стоял, трогая пальцами свои губы, пока что-то не коснулась его головы. Развернувшись, мужчина увидел тот самый красный шарик, который он отпустил на берегу. Взяв его в руки, Дэвид был потрясён. Вместо нарисованной улыбки, на шарике было написано красивым почерком «Улыбайся, иначе разлюблю». Дэвид улыбнулся, закатив глаза.